Она запнулась и испуганно глянула на Снейпа. Его лицо напоминало восковую маску, снятую с умершего.
Гермиона, девчонка, куда это тебя занесло? Он же тебя сейчас...
— Продолжайте, мисс Грейнджер, — вкрадчивым тоном предложил Снейп.
Он наблюдал за ней, прищурившись, как кот за обнаглевшей мышью. Продолжать, определенно, не стоит. Извиняться, пожалуй, тоже...
— Я смотрю, вы успели довольно подробно изучить мои воспоминания, — сказал Снейп.
Гермиона покачала головой.
— Их видел Гарри. Он рассказал... кое-что.
Снейп кивнул и откинулся на спинку дивана.
— Грейнджер, вы знаете, что такое ложное воспоминание? — спросил он.
Гермиона пожала плечами.
— Гарри говорил, что профессор Слагхорн создал что-то такое. Чтобы никто не узнал о том, что это он рассказал Волдеморту о хоркруксах, — неуверенно ответила она.
— Слагхорн никогда не был силен в ментальной магии, — с ноткой презрения произнес Снейп. — За столько лет не состряпать приличного воспоминания...
— Вы... — Гермиона вскинула на Снейпа удивленный взгляд. — Вы хотите сказать, что подсунули Гарри фальшивку?
Лицо Снейпа по-прежнему напоминало маску — никаких эмоций.
— Нет, — Гермиона покачала головой. — Нет. Не может быть. Зачем?
— Это очевидно, — ответил он. — Мне надо было заставить его поверить мне и встретиться с Волдемортом.
— Но... — Гермиона заметалась в поисках аргументов. — Но ваш патронус!
Снейп поднял бровь.
— Вы любили Лили!
Снейп кивнул.
— А я не говорю, что фальшивы все воспоминания, — ответил он с оттенком скуки в голосе. — Трогательные сцены из моего настоящего прошлого не оставили Поттера равнодушным, правда? Так ему легче было поверить в мою искренность. Гриффиндорцы сентиментальны.
— Что же вы... подделали?
— Не догадываетесь?
— Дамблдор...
Снейп кивнул.
— И это тоже.
— Но вы же работали на Орден!
— О, у меня было немало работодателей. Знаете, Грейнджер, когда живешь двойной жизнью, границы быстро размываются. Друзья, враги, свои, чужие... Границы реального...
Гермиона пару раз открыла и закрыла рот. А Снейп между тем продолжал:
— И, как вы любезно заметили, я профессионал в области темных искусств. И да, Грейнджер, ваш превосходный Поттер был прав — я действительно их люблю.
Она сжалась в кресле.
— У вас еще есть вопросы о моей лояльности, воспоминаниях и прочем? — спросил он. — Я рад, что Поттер отправил Темного Лорда в небытие. Но если бы все сложилось наоборот, я тоже был бы вполне удовлетворен.
Гермиона спрятала лицо в ладонях. Гарри не должен узнать... И Снейп не должен узнать. Все, что ей сейчас нужно — оказаться далеко отсюда. Ничего не знать о Гарри, Снейпе, Волдеморте, Дамблдоре и магическом мире вообще. Она чувствовала, что может это сделать — прямо сейчас. Надо только чуть-чуть напрячься — и все это растает, как иллюзия... как игра — выйти в меню и нажать quit. А потом вытереть ее к черту, эту отвратительную, мерзкую игру. И отформатировать диск...
Она, наверное, отключилась. Потому что когда открыла глаза, увидела лицо Снейпа прямо перед собой. Он тряс ее за плечо, пока она не подняла руку и не сделала слабую попытку отцепить его пальцы. Тогда он уперся ладонями в подлокотники, уставился ей в глаза и тихо и четко произнес:
— Грейнджер, это были настоящие воспоминания. Вы слышите меня? То, что я отдал Поттеру — подлинные воспоминания.
— Я должна вам верить? — она слышала свой собственный голос словно издалека.
— Вы мне должны только то, что записано в брачном контракте, — ответил он. — О доверии, насколько я помню, там нет ни слова.
Он оттолкнулся от подлокотников, выпрямился и прошелся туда-сюда по комнате.
— Подумайте сами. Во-первых, в думоотводе фальшивка все равно чем-то себя выдаст. И уверяю вас, в аврорате быстро разобрались бы, что к чему — там не только Поттер работает. Во-вторых, я, когда передавал воспоминания Поттеру, как вы, может быть, помните, был не в лучшем состоянии. И делал это без палочки. Голова — не библиотека, чтобы можно было выдать только то, что записано в формуляре.
— Тогда зачем вы это сделали? — прошептала она. — Зачем вы мне это все наговорили?
— Затем, чтобы вы поняли, что имеете дело с магией, механизма которой не понимаете. С людьми, чьих мотивов не знаете. С миром, в котором так и не сумели найти себе места. Затем, чтобы вы поняли, как опасно бывает задавать лишние вопросы, тем самым искушая судьбу. Потому что в магическом мире одно-единственное неосторожное слово действительно может изменить все!
Последнее слово он рявкнул так, что Гермиона подскочила в кресле. А Снейп вдруг заговорил шелковым шепотом, склонившись к самому ее уху:
— Вам же будет лучше, если вы будете думать, что вы жена пускай и самого выдающегося мерзавца из вашей коллекции, но воевавшего на вашей стороне, героя и кавалера ордена Мерлина... какая там у меня степень?
— Вторая, — автоматически ответила Гермиона.
— А у Поттера, конечно, первая? — спросил Снейп.
— Конечно.
— Надо же.
Он обошел кресло и вернулся на диван.
— Когда Фадж обещал мне орден за поимку Блека, мне было приятно. А сейчас... Прямо как Локхарт...
Он хмыкнул.
— Если это вас утешит — это я, как Локхарт, — устало сказала Гермиона. — У меня третья степень — так же, как у него.
— Ну, и где та справедливость, за которую вы воевали? — насмешливо произнес Снейп.
— А вы считаете, за справедливость и воевать не следует? — спросила Гермиона без всякого выражения.
Не то, чтобы ее интересовал ответ...
— Отчего же? Следует, конечно. Вот только стоит ли доживать до ее победы?
С этими словами Снейп снова поднялся с дивана, взял со стола воспоминания и думоотвод и направился в сторону кухни.
— Думоотвод я должна вернуть, — сказала Гермиона ему вслед. — Завтра.
Снейп оглянулся.
— Грейнджер, вы хоть поняли, к чему я вам рассказал о синдроме дворняги?
— Вы повышали мой образовательный уровень выкладками из генетики, — вяло произнесла она.
— Я пытался вас предупредить: если вы не собираетесь вешать себе на шею шелудивую шавку, лучше ее сразу как следует пнуть. Не стоит позволять своей жалости сделать себя же сволочью.
Он вышел. Стеллаж мягко покачнулся и встал на место.
Глава 18
Следующие несколько дней прошли, как во сне. Хотя спала-то она как раз совсем мало — от силы часа по три-четыре в сутки. Продолжительных бесед со Снейпом больше не случалось. То ли он решил, что с нее пока хватит, то ли она сама подсознательно уклонялась от разговоров. Он неукоснительно встречал ее на пороге какой-нибудь критической репликой: она поздно приходила, аппарировала слишком близко к дому или слишком далеко, не так одевалась, хлопала дверью, запирала ее не на те заклинания, плохо выглядела... В конце концов, ее терпение лопнуло.
— Профессор, нельзя ли внести в наш договор пункт, согласно которому вы, вместо бесценных замечаний по поводу моей внешности, манер и прочего, будете произносить "добрый вечер" или любое приемлемое для вас приветствие, не противоречащее нормам английского языка? Вы женились на мне по собственной воле — извольте же терпеть мой внешний вид и мои манеры, — ядовито ввернула она, не удержавшись.
Снейп выслушал этот длинный период с бесстрастным видом и в ответ лишь коротко кивнул. Она мысленно посчитала до десяти. Решение "не обращать внимания" давалось легко. Трудно было его придерживаться... Она уставала, как собака, приползала на порог чуть ли не на четвереньках, чтобы принести очередную порцию книг, пергаментов, зелий и ингредиентов для них, чьи-то записки, которые почему-то нельзя было отправить совой, какие-то ненужные вещи... У нее не оставалось сил терпеть еще и дурной характер Снейпа. Она не ждала, что он примет во внимание ее пожелание. И снова дала ему повод для маленького торжества — открыла удивленно рот, когда он встретил ее коротким "приветствую" и вернулся к своим занятиям. Впрочем, как следует порадоваться маленькой победе у нее тоже не оказалось сил.
Гермиона отложила почти все и занималась игрой. Она даже веленовую тетрадь старалась открывать пореже — Смотрицки придется подождать со своими заданиями. Впрочем, он ее не торопил — все равно редакция "Алхимика" оставалась опечатанной, журнал не выходил. Они продолжали обмениваться письмами. Правда, то, что писала Гермиона, скорее следовало бы называть короткими записочками — иногда не больше трех строк, две из которых — приветствие и подпись. Зато Смотрицки, ничуть не обижаясь на такую лапидарность, писал по-прежнему довольно разлого, обстоятельно отвечая на вопросы, содержавшиеся в той единственной строчке, на которую Гермионы хватило в предыдущем письме. Она лишь краем сознания отмечала, что эти письма помогают ей понять многое из того, о чем раньше, возможно, она не задумывалась вовсе. Гермиона вдруг вспоминала какие-то детские впечатления, которым не придавала значения в школе, но которые теперь вдруг увязывались в цельную картину и обретали смысл. Их общение как-то само собой вышло за границы обсуждения тетради-палимпсеста. И, тем не менее, каким-то образом оставалось крепко привязанным к ней. Наверное, дело было в том, что Смотрицки оставался для нее в первую очередь автором увлекших ее записей. Записей, ставших частью ее жизни, ее мира. Частью — если не основой — ее нынешней работы. Читая его письма, она по-прежнему улыбалась.
Впрочем, одно из них — полученное на следующий день после истории с сигнализацией — заставило ее занервничать: оказалось, что Смотрицки посетил редакцию "Алхимика" как раз в то время, когда она — в игровой реальности — была там же.Самым странным и пугающим было то, что, как писал Смотрицки, "сигнализирующие и запирающие чары к его приходу кто-то любезно ликвидировал". Кто-то... Кажется, она догадывается, кто это был. Вот только как?
К лучшему это или нет, но на тягостные размышления времени не оставалось. Великий шеф подгонял их группу ежедневными пинками, всю силу которых она, к счастью, не могла оценить, поскольку избегала посещений конторы. Не столько даже из-за шефа и его непомерного энтузиазма, сколько из-за нежелания встречаться с Прелати. Она не могла сказать, почему именно, но этот человек был ей неприятен до омерзения. Гермиона отрывалась от сценария только для того, чтобы побродить по игровому миру. Она наслаждалась возможностями, которые давал ее персонаж — превосходно сбалансированный образ полуведьмы-полумагглы, легко использующей возможности, предоставляемые обоими мирами. Сегодня она собиралась проверить две новые локации — магазин волшебных приколов и поместье мага-аристократа. Поразмыслив, Гермиона направила стопы своей героини к поместью.
Она побродила вокруг дома, постояла на пороге, изучая богатый декор из хищных птиц и змей. Потом толкнула дверь и вошла. В холле ее уже поджидал домовой эльф. Как и предрекал Пол, дизайнеров с трудом удалось уговорить не срисовывать эльфов ни с Орландо Блума, ни с Кейт Бланшетт. Иначе эльфа можно было бы перепутать с хозяином. Убеждение было долгим и многоходовым: едва удавалось прийти к соглашению на предмет маленького роста, как тут же кому-то в голову приходила гениальная идея прилепить эльфам на спины стрекозиные крылья, например. В результате долгих переговоров, венчавшихся громкими ссорами и даже истерикой одной слишком впечатлительной художницы, домовики получились весьма похожими на настоящих. Гермиона знала от Пола, что обозленные дизайнеры специально рисовали их в шаржевой манере, чтобы досадить упрямой креаторше. Но какая разница, что ими двигало? Главное — результат. И вот он, шлепает впереди непомерно большими босыми ступнями и покачивает ушами в такт шагам.
Эльф распахнул перед ней дверь в хозяйский кабинет. И Гермиона замерла у монитора. Что ж, этого можно было ожидать. Да что там — она почти не сомневалась: Люциус Малфой. Кому же еще разыгрывать из себя владетельного лорда в кресле с гербом? НПС-Малфой, разумеется, не поднялся из кресла — лишь коротко кивнул и принялся разглядывать ее с холодным любопытством. Как всегда холеный и надменный. Совсем не такой, каким Гермиона помнила его по последним встречам — на судебных процессах против Пожирателей Смерти. Война не оставила на игровом варианте Люциуса ни единой отметины. Гермиона не удивилась тому, что Малфой пробрался в ее расчеты — слишком уж видное место он занимал в магической Британии. Даже теперь. Но что он окажется таким же, каким она помнила его с той — самой первой — встречи в книжной лавке на Диагон-аллее...
Малфой выдержал идеальную паузу — ровно такую, чтобы гость понял, что он не зван и должен быть признателен, что его присутствие терпят. После чего едва заметно кивнул на соседнее кресло. Гермиона, то есть ее героиня, села. Сама Гермиона не понимала, почему она это делает — ей бы обойти кабинет, полазить по полкам, заглянуть в ящики... Это же игра, тролль задери. Даже если он запустит в нее убийственное проклятие, она сможет зайти с места последнего сохранения, вернуться и применить против него что-нибудь из своего арсенала прямо с порога вместо "доброго утра".
Но что сделано — то сделано. Она села в кресло, и Малфой, вернее, НПС с внешним видом и повадкой Малфоя, заговорил:
— Вы же понимаете, моя дорогая, как я рад вас видеть, — тонкая манерная улыбка. — И с каким удовольствием лично вам преподал бы пару уроков доброго тона и отборных проклятий. Но, принимая во внимание обстоятельства и ваш нынешний уровень...
Ха, заметил, что она не со вчерашнего дня в игре... Впрочем, в ином случаеона в эту локацию и не попала бы. НПС какое-то время разглядывал ее из-под полуопущенных ресниц, потом встал, подошел к бару, налил себе в бокал янтарной, маслянистой жидкости. После чего шагнул к креслу Гермиониной героини и встал прямо перед ней.
— Хорошо, я окажу вам любезность и дам задание, — легкий кивок, чуть заметное колыхание белых локонов...
Эх, дизайнеры, художники — всем по шоколадке! А той, с истериками — еще и литр молока...
НПС между тем продолжал:
— Моя роль в вашей игре, я так понимаю, давать задание всяким... таким, как вы, — еще одна презрительная ухмылка и пауза ради глотка из бокала.
Гермионе даже показалось, что она чувствует запах коньяка.
— Ну, тогда лично для вас... — снова легкий кивок. — Принесите мне ритуальный мизерикорд, принадлежавший моей семье.
Внимательный взгляд — прямо в глаза и уже без тени насмешки. Интересно, Малфой обучен легиллименции?
— Вообще-то их пять. И мне нужны все. Но сколько бы вы не принесли — я... буду благодарен. Я слышал, что кто-то собрал все пять — но это не самые точные сведения. Так вот, за каждый я плачу по сотне галеонов. За весь комплект — восемьсот. Или... Или лично вам, дорогая, я могу предложить кое-что взамен.
Хищный огонек в глазах погас, и перед молодой ведьмой снова стоял просто вальяжный аристократ.
— Что же это? — уточнила она, воспользовавшись окошком внизу экрана.
— О, всего лишь пару ответов на мучающие вас вопросы, — светским тоном ответил НПС-Малфой.
