— Какие там могут быть мечты...
— Она не ребенок. И чем больше ты будешь давить на нее, тем больше она будет сопротивляться. Я готов спорить, ты силой ломился в ее сознание. И не прошел.
— А ты что предлагаешь?
— Попробуй пройти как друг. Мягко и ненавязчиво — если не пустят, ты и не обидишь-ся.
— Что ж, возможно ты прав.
Мечислав закрыл глаза и расслабился.
Несколько минут в салоне машины стояла тишина.
Потом тишина пропала.
Следующие пять минут вампир выражал свое мнение о девушке. И самым слабым впечатлением было 'стер-р-р-р-рва'!
В мыслях Юлии можно было увидеть только одну картину.
Свернутый в фигу кулак с которого стекали потоки касторового масла.
* * *
— Юля, вы очнулись!?
Кто мне задает этот гениальный вопрос? Кстати, мне или нет? Кто я, где я и что со мной произошло!? И почему я чувствую себя так, словно по мне одновременно три трактора проехались!?
К моим губам прижался край чашки, и я сделала несколько жадных глотков. Холодная вода! Что может быть лучше!? И еще вода, и еще... Я напилась и попробовала вспомнить все еще раз. Так, зовут меня Юля. И фамилия у меня — Леоверенская. Выговорила? А теперь еще раз и полностью. Я — Юлия Ев-геньевна Леоверенская! И это просто отлично! Значит, сотрясения мозга нет. А могло быть? Я что — са-мосвал головой тормозила? Нет! Я с вампиром дралась! Точняк! И вампир ушел куда-то вдаль по золо-тому мосту! А до этого вывернул мне руку из сустава. Но рука-то на месте, иначе она бы не так ныла. А что со всем остальным? Вроде как тоже цело. Хорошо. Теперь попробуем открыть глаза. Получилось неплохо. Я лежала в какой-то большой комнате, но разглядеть ее толком не могла. У кровати едва го-рел ночник. Я повела глазами по сторонам. Кто здесь еще кроме меня!? В темноте мне не было видно, но зрение было не единственным из моих шести чувств. В ноздри ударил знакомый запах — и мое тело непроизвольно отреагировало на него. По коже пробежали мурашки, соски напряглись и затвердели, волоски на теле встали дыбом, словно кто-то провел по ним пальцем. Даже сейчас, в полуобморочном состоянии, этот запах возбуждал меня. Будь моя воля, я бы запретила распространять этот одеколон, как мощный афродизиак! Или он его в секс-шопе купил? Кто? Ну, разумеется! Кого еще я могла ожи-дать!? Мечислав!
— Противно вас видеть. А где Даниэль?
— Сейчас его очередь охранять. Ты все помнишь, что произошло, кудряшка?
Ехидство вернулось быстрее самоконтроля. 'Кудряшку' я ему спускать не собиралась.
— А что такого произошло? Только не говорите, что я теперь, как честный человек, обязана на вас жениться!
Мечислав рассмеялся — и мне показалось, что по моей коже провели шелковым лоскутком.
— Я рад, что твое чувство юмора уцелело во всех передрягах. Как тебе пришла в голову идея пере-грызть вампиру горло!? И откуда ты взяла этот фокус с крестом!?
— Спросите что полегче, — предложила я.
— А кто должен знать ответы? Я ничего такого не делал!
— Если бы я сама еще знала, что именно проделала, — я глубоко вздохнула и тут же сморщилась от боли в ребрах. Это еще что за черт!? Мечислав наблюдал за моим лицом. Вероятно, я покривилась от боли, потому что он тут же провел кончиками пальцев по моей щеке. Я вздрогнула даже от этого мимолетно-го прикосновения. Хотел вампир того или нет, но даже самые невинные его действия для меня были как мощнейший возбудитель. Даже сейчас, когда меня измолотили как мельница — Дон Кихота.
— Ничего не сломано. Но синяки останутся надолго. Влад обошелся с тобой не очень вежливо, bella.
— Кто? — не поняла я.
— Bella. Красавица. Красивая.
— Это не обо мне, — тут же отрезала я.
Но мне было приятно.
— Имя Юля тебе совсем не идет, кудряшка. И ты действительно bella. Когда улыбаешься. Жаль, что нечасто.
— Зато вы за троих скалитесь. Не клыки, а мечта стоматолога, — устало огрызнулась я. Как они меня все достали!
— Не завидуй, кудряшка. А теперь попробуй рассказать мне все, что ты сделала и что при этом чувст-вовала. С самого начала.
Я попыталась как можно более связно объяснить все, что думала и чувствовала во время боя. Но только до укуса. О мостике я не сказала ни слова.
— Ваш Дюшка просто сволочь. Влад был все это время не в себе от горя. Он семью потерял. Давным-давно. И все время думал о них. А потом, когда наша кровь смешалась, как будто что-то лопнуло. Он пытался подчинить меня. А вместо этого открыл свою душу. — Это я уже сказала нарочно. Пусть эта клыкастая сволочь испугается и не лезет в мои сны. — Он их все это время любил. Жену и детей. А они все это время не могли уйти. Они его ждали. А я смогла открыть дорогу.
— Как!? — резко спросил вампир.
Я пожала плечами.
— Они его любили. А он — их. Мне достаточно было бросить все это на весы. Все, что он творил — это ведь было от боли и безумия.
— Влад был совершенно разумным.
— Не-а. Он так и не оправился от потери семьи. Он ходил, говорил, мог даже улыбаться, а вот внутри у него все было хуже, чем у мертвого. Ему нужно было тепло, а вокруг были только такие сволочи, как Дюшка. Стоило мне затронуть в нем душу — и дорога открылась. Мне оставалось только провести его. Полагаю, что сейчас мой противник в раю.
Глаза у Мечислава медленно, но верно расширялись и принимали форму правильного круга.
— Как? — в шоке выдохнул он. — Мы ведь прокляты. Навсегда.
— Не-а, — заклинило меня на этом слове, что ли? — Бог есть Любовь. А все остальное — от купцов и сво-лочей. Его грехи ничего не значили, по сравнению с той болью, которую он испытывал, думая о сво-ей семье. А он думал постоянно. Можно сказать, что он уже не земле был в аду. Помните Хайяма?
— То есть?
— Рай и ад в небесах, утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи.
Рай и ад не круги во дворце мирозданья.
Рай и ад — это две половинки души.
А у него вся душа была одним сплошным комком боли. Если он что и натворил, он это уже искупил всей своей вампирской жизнью. Ему даже не нужно было чистилище, ему каждый раз, когда он вспо-минал о своей семье, было больнее, чем от каленого железа. Все что он натворил, он же и искупил своей жизнью после смерти. Так и прошел.
Мечислав был внимателен и сосредоточен, как какающая собака.
— Что ты при этом чувствовала?
— Усталость. Напряжение. Как ведро с водой в гору тащишь. Но больно мне не было. Ни капельки. Боль навалилась, только когда все закончилось. А до того я ничего не чувствовала. Кстати, а где мой сотворенный крест!?
— Здесь. Рядом с кроватью. Я могу дотрагиваться до него только твоей рукой. Меня он жжет. Стоит мне только поднести к нему руку. Даже не взять, просто провести рукой рядом — и он вспыхивает. Как ты умудрилась создать его — хотел бы я знать!
— Если узнаете — поделитесь секретом.
— Обязательно, кудряшка.
И тут я обратила внимание на одну маленькую деталь.
— Теперь вы относитесь ко мне уважительнее, что ли? Что произошло!?
Вампир серьезно смотрел на меня.
— Наверное, я должен извиниться перед тобой, девочка.
Я даже не спросила — за что? Умнею? Вряд ли. Устала.
— Раньше я думал, что ты просто бестолковая девчонка, которую судьба одарила огромной силой. Теперь я знаю, что ты способна отвечать за свои слова. И готова рискнуть своей жизнью ради подруги, которая тебе, в общем-то, безразлична. Но ты обещала ей помощь и защиту. И действительно шла на все ради нее. Это заслуживает уважения.
Я кивнула. Но почивать на лаврах не стала. Неудобно. Если кто не знает — лаврушка очень сильно ко-лется. И вообще хороша только в супе.
— Я и правда вела себя как дура. Я виновата. Из-за моей глупости могли пострадать все мы.
— Я рад, что ты это признала, красотка.
— Не смей называть меня красоткой, кровосос занзибарский! — тут же взбеленилась я.
Это было единственное слово, которое я не стану терпеть в свой адрес. Ненавижу этот фильм и де-бильную ухмылку Джулии Акулы Робертс. Как можно ЭТО смотреть. Романтическая история о любви миллионера и проститутки? Да что эти голливудские твари знают!? А я была в больнице. Есть там от-деление для ВИЧ-инфицированных. Мама в свое время отвезла меня туда и показала девушек, уми-рающих от ВИЧ — инфекции. Показала наркоманок и искалеченных девчонок. И это с ними сделали та-кие же миллионеры! Это жизнь, именно это, а вовсе не история Золушки. Та хотя бы работала, как вол. Была доброй и скромной. Что ж, за это ей и зачлось. За доброту. Она дом тянула с жадной маче-хой, безмозглым отцом и дурами — сестрицами, она бы и королевство вычистила как метлой. А 'Кра-сотка'? У нее ничего нет. Ни красоты, ни ума, ни шарма. Эта девица сама решила стать проститут-кой, потому что не хотела ни работать, ни учиться. Но в один прекрасный день она встречает миллио-нера и очаровывает его. Кстати — чем? Образования — ноль. Воспитания — только улитками швыряться. Есть порядочность, но и то сомнительно. Внешность? Ну ладно, внешность — вопрос вкуса. Я и сама не красавица. Но уж таких кукол, как Робертс у нас в России — вагон с прицепом. И намного симпатич-ней. И талантливее.
Если уж на то пошло, хоть кто-то видел передачу 'Звезды без грима'? Или как-то она по-другому на-зывалась, не помню. Дело было года три назад. Мама ее посмотрела, потом записала и показала мне. Там показывали 'звездюка' после работы гримера — и до работы гримера. После макияжа — шедевр. До — у нас такие 'герои' бомжей на свалке распугают. И ЭТО — пример?
Уж простите, что сорвалась, у нас в институте просто прорва таких 'красоток'. И они жутко раздра-жают. Они ведь не хотят ни учиться, ни работать — НИ-ЧЕ-ГО. Просто получить корочки. А из-за та-ких 'Жулек' нормальные ребята не могут получить образование. Слишком большой конкурс. Да и блат, и связи...
Кто бы знал, как меня это бесит иногда!
— Юля!
Мечислав, отчаявшись привлечь мое внимание, сильно ущипнул меня за кончик носа. Я зло уставилась на него.
— Еще раз так меня назовешь — и больше не увидишь. Усек?
— Извини. Но почему тебе это так не нравится? Ты действительно красотка.
Я зашипела, но повторила свои размышления вслух, для особо одаренных. Вампир пожал плечами.
— Надо будет посмотреть этот фильм. Прикажу Снегиреву заказать. Если это действительно так ужас-но, я больше не применю этого слова к тебе. Но вернемся к нашим баранам.
— К Дюшке и Кº?
— Именно. Ты сделала выводы из всего происшедшего?
Я опустила глаза. На миг задумалась. А потом сформулировала.
— Я действительно вела себя как дура. И мне стоило больше доверять вам. Но мои извинения не озна-чают, что в будущем я буду вести себя лучше.
Зеленые глаза искрились тщательно спрятанным смехом.
— Или доверять мне?
Я фыркнула.
— Я вам вообще не доверяю. Вы — на редкость самолюбивый мерзавец, и все кто есть в этом доме, ин-тересны для вас только в плане личной выгоды. Мне это не нравится!
Вампир откинул голову назад и расхохотался. Густой теплый смех заполнил комнату как поток жидко-го шоколада. Я невольно поежилась.
— Что вы делаете со своим голосом, что у меня мурашки по коже бегут? И почему Даниэль этого не делает?
— У каждого вампира свои способности, кудряшка.
— Ваш голос — это ваше качество как вампира? — въедливо уточнила я.
— Мой голос всегда был таким, — Мечислав пожал плечами, словно вспоминая себя — человеком. — Да, именно таким. Хотя способность околдовывать и очаровывать словами я получил вместе с клыками. Но я не хочу говорить об этом.
Я вежливо решила перевести тему.
— Расскажите мне тогда — что произошло после моего обморока?
— Могу рассказать, а могу и показать.
— Показать? Как это?
Мечислав рад был объяснить мне. С чего бы такое великодушие? После того, что я натворила, он дол-жен был мне голову оторвать! А вместо этого он сидит здесь вместе со мной и читает лекции по вам-пирскому волшебству, или как это правильно называется?
— Это своего рода проверка, кудряшка. На восприимчивость к магии.
— Восприимчивость к магии?
— Да. Если ты владеешь Силой, ты сможешь принять мои мыслеформы. Не хочешь попробовать?
— Конечно, хочу! А это не слишком тяжело? Большой нагрузки мне сейчас не выдержать.
— Я не предложил бы ничего опасного для тебя, малышка.
Его слова были самыми обычными, а голос — низким и бархатным. Словно он хотел пообещать что-то другое. Таким голосом шепчутся признания в полумраке, в комнате, где стоит большая кровать с шел-ковыми простынями. Я прогнала эти мысли и опять уставилась на вампира.
— И что для этого нужно?
Длинные тонкие пальцы легли мне на виски. Лицо Мечислава приблизилось к моему лицу настолько, что я чувствовала его дыхание на своих губах.
— Не сопротивляйся мне, девочка. Расслабься — и попробуй провалиться в мой разум. Смотри в мои глаза и ни о чем не думай. Просто получай удовольствие. Плыви, как в море...
— Я вам не доверяю, — отозвалась я. И это я еще молчу о том сне. Кто меня пытался изнасиловать!? Сволочь! Доверяй тут разным... а потом трусы пропадают!
— Обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого, детка. Не стану ни воздействовать на твой разум своей силой, ни подчинять его, ни изменять твои мысли и чувства.
— С чего бы такая доброта? — язвительно спросила я. — В лесу издох последний дракон?
— О, это далеко не из сентиментальности. Если мои предположения относительно тебя оправдаются, кудряшка, то рано или поздно ты обо всем узнаешь — и будешь мстить. Я не боюсь, но мне не нужна война с тобой. Я хочу, чтобы однажды ты пришла ко мне — как подруга, союзница, соратница... лю-бимая и любящая женщина... Веришь?
В то, что он говорил о подруге я верила. Что до любви — какие мы слова-то знаем, а?! Жаль, что для вампира под ними скрыт только голый секс. Мечислав скользнул пальцами по моему лицу, нежно гла-дя кожу, ощупывая, запоминая руками все мои черты.
— Тогда расслабься и не сопротивляйся мне. Доверься мне, малышка. Я тебя не обижу...
Сказать это было проще, чем сделать. Я смотрела в прекрасные искристо-зеленые глаза — и думала во-все не о том, что произошло. Мои мысли были весьма и весьма далеки от магии. Неожиданно для себя я расслабилась — и пристально посмотрела в глаза вампира. Они затягивали меня куда-то вглубь — и я не сопротивлялась. Я падала в зеленый полумрак, пронизанный синими всполохами, уплывала в неиз-вестность и растворялась в нем. А потом поняла, что смотрю глазами вампира на зал, из которого меня унесли на руках. Уже второй раз. Традиция, однако!
М-да. Я видела себя глазами вампира — и мне становилось смешно. Общипанный цыпленок за рубль двадцать. Ни форм, ни грации. Только дурная отвага. Ну хоть что-то есть — и то хлеб.
И я видела, как вхожу в круг. Дальше все было непонятно для вампира. Сперва Влад попробовал под-чинить меня. И Мечислав подумал, что противнику это удалось. И на миг пронзило отчаяние — жаль потерять такой источник силы. Хм, источник силы? А я ведь сейчас воспринимаю чувства вампира. Интересно, он об этом знает? Если нет — не будем его информировать.
