Одинокий Ворон из племени Черноногих

Одинокий Ворон

из племени Черноногих

Пролог

г. Киев, 19.01.2042 г.

Пословица "Снега зимой не допросишься" в последние годы стала как никогда актуальной. И совсем не потому, что всех вокруг обуял порок жадности, а потому, что нечего давать, даже Новогодние праздники были бесснежными вот уже много лет подряд.

Андрей Степанович Сухой кинул рассеянный взгляд на экран с развёрнутой страничкой прогноза погоды, обещающего солнечный день, и отключил панель компьютера. На самом деле за окном квартиры шёл дождь, а на погоду нестерпимо давила и не хотела отпускать "грудная жаба". Он помассировал область сердца, положил под язык очередную таблетку нитроглицерина и тяжело выбрался из-за рабочего стола.

Вскоре должна прийти внучка Кира и сделать укол, тогда станет полегче. Когда вчера случился приступ, сбежалось всё семейство, и дочь, и внук с внучкой, и правнучку Леночку с собой притащили, хотели опять отвезти в клинику. Андрей Степанович категорически отказался, несмотря на то, что клиника была частной, а дочь, зять и внуки являлись её совладельцами. В течение года это был третий приступ, и он отчётливо почувствовал, что лечение ничего уже не даст, пришёл край и пора покидать суетный мир.

Семьдесят девять лет из восьмидесяти восьми прожитых он вёл активный образ жизни, и ещё в прошлом году самостоятельно ездил за рулём. Нельзя сказать, что некогда был большим спортсменом, но со школьной скамьи занимался греблей на каноэ, добившись звания "Кандидат в мастера спорта", а в студенческие годы увлёкся альпинизмом. Потом, правда, молодая душа возжелала развлечений и женщин, побольше и почаще, поэтому спорт был позаброшен, осталась лишь привычка к постоянной утренней гимнастике.

Было ещё одно пристрастие, которым заразился после службы в армии — охота и рыбалка, в своё время повлиявшее на развод с первой женой. Зато вторая, с коей прожили вместе почти сорок шесть лет, при этом вырастив и воспитав троих детей, к его хобби относилась положительно. Более того, она сама вступила в общество "Охотников и рыболовов", а когда дети подросли, вместе ездили даже на сафари в Африку.

Если учесть время учёбы в ВУЗе и время службы в Армии, то его общий рабочий стаж составил пятьдесят два года, из которых сорок два проработал на инструментальном заводе на различных инженерно-технических и административных должностях. Основные акционеры предприятия его ценили, недаром последние восемнадцать лет он оставался бессменным главным инженером завода, а на пенсию вырвался лишь в шестьдесят девять лет.

Дети тоже давно обустроены и теперь имеют своих внуков. Старший сын получил когда-то предложение о работе в Питере, там же остался и укоренился, подарив Андрею Степановичу двух внуков и трёх правнуков. Средний, после университета работал в британской фирме и вскоре переехал в Лондон, где располагался их головной офис. Там познакомился с местной девочкой, с которой долго жил в гражданском браке, но в конце концов женился. Эта семейка — более производительна, она преподнесла деду четверых внуков, а те в свою очередь уже пятерых правнуков. А дочь — врач-кардиолог, осталась здесь, в Киеве, вышла замуж за нормального человека, своего коллегу и родила двух детей, дочь Киру и сына Сашку. К сожалению, эти двое его внуков к браку относятся наплевательски, Кира даже числится матерью-одиночкой. Впрочем, этим сейчас никого не удивишь.

Так что жизнь прожита не бесцельно, и не о чем жалеть, можно помирать со спокойной душой. И всё же... Всё же беспокоила его, особенно в последнее время почти ежедневно одна мысль и, будучи человеком верующим, хотя и не фанатично, не знал, как к ней отнестись.

Случилось это двадцать лет назад в конце января. Зимы тогда ещё были настоящими, и снегу навалило удивительно много. Выйдя из дома и следуя в паркинг за машиной, Андрей Степанович поскользнулся и упал, в результате получил перелом ноги и сотрясение мозга. Машина скорой помощи доставила его в травматологию, где были выполнены все необходимые медицинские мероприятия.

Лежать довелось недолго, через четыре дня родные должны забрать домой, да и скучать не пришлось, в гости ежедневно приходили жена, дети и сослуживцы. Палата была двухместная и персонально оплаченная полностью, однако рядом уже лежал какой-то мужчина средних лет с перевязанной бинтом головой. Он был в сознании, но при этом, казалось бы, совершенно не обращал внимания на окружающих посетителей, и уставился в потолок безучастным взглядом.

— Извините, все палаты заняты и девать некуда, вы не переживайте, мы его завтра утром переводим в другое отделение, — сказала сопровождавшая медсестра.

— Что вы, я совершенно не против, меня зовут Андрей Степанович, — представился он.

— Виктор Иванович, — просипел мужчина.

На следующий день сосед нажал кнопку вызова дежурной сестры и попросил принести его вещи.

— Они находятся в камере хранения, — сказала она, — и верхнюю одежду вам вряд ли выдадут.

— Мне одежда не нужна, лишь всё то, что было в карманах, — тихо сказал он.

— Ну, не знаю, сейчас спрошу у врача, — она пожала плечами и юркнула за дверь.

Пакетик с вещами принесли лишь часа через два, и то только после вмешательства заведующего отделением. Всё это время сосед заметно нервничал, но получив желаемое, совершенно успокоился. А ночью крепко спавшего после обезболивающих и снотворных препаратов, Андрея Степановича разбудили:

— Сосед, сосед, сосед.

— А? Что такое, Виктор Иванович?

— Я умираю, — прерывисто дыша, сказал тот.

— Ага, сейчас-сейчас, подожди, нажму кнопку вызова дежурной сестры.

— Не нажимай, не вызывай, сначала выслушай, а потом делай, что хочешь. И протяни ко мне руку, я тебе кое-что дам.

— Ладно, слушаю, — кивнул всё ещё слабо соображающий Андрей Степанович, протянул руку через проход и получил в ладонь связку ключей, банковскую карточку и какую-то бумажку.

— Это квитанция об уплате за электроэнергию, здесь есть адрес моего дома в посёлке под Евпаторией, а на обратной стороне записан код банковской карточки. Там осталось пару тысяч, пускай будет тебе на мелкие расходы. И ключи от входных дверей, сейфа и гаража.

— Простите, Виктор Иванович, но я в этих деньгах не нуждаюсь, пускай лучше останутся вашим родственникам.

— Нет у меня никаких родственников, — прохрипел сосед, — Плохо с детьми при новых возрождениях, уж не знаю, с чем это связано.

— Не понял, какие возрождения? О чём вы говорите?

— Когда я начал новую жизнь в этом мире, — продолжил сосед, не обращая внимания на вопросы, — то очнулся солдатом на Бородинском поле во время войны с Наполеоном. Был ранен, и в одной из деревень определён на постой в доме одного крепостного крестьянина. За мной ухаживала его дочь Марфа. Да, я её выкупил и она стала моей женой, у нас родились две девочки-близняшки. К сожалению, уже через три поколения их корни полностью растворились в чужих родах, а больше ни с одной женщиной дети не получились. Наверное, и у тебя так будет.

— Какая новая жизнь, какой Наполеон?! — удивлённо воскликнул Андрей Степанович, забыв о боли в ноге и голове, и потянулся к кнопке вызова медсестры.

— Подожди, — вяло поднял руку Виктор Иванович, — Выслушай наконец.

Андрей Степанович минуту подумал, затем вяло махнул рукой:

— Ладно, говори.

— В коридоре моего дома висит простенький самодельный светильник. В его основании, которое крепится к потолку, увидишь ободок из белого металла. Сними, разбери и вытащи его оттуда. Это не декоративная штучка, это обруч-артефакт. Если его надеть на голову, то он перенесёт твое сознание вглубь веков кому-то из дальних родственников или в мозг человека наиболее близкого тебе по структуре ДНК. Этот человек обязательно будет молодым и здоровым, но главное, что артефакт в подсознание заложит код полной перестройки организма и одарит удивительными способностями. В результате, большинство известных до XXI века инфекционных заболеваний излечиваются за счёт собственных ресурсов, без медикаментозного вмешательства, в том числе сифилис, оспа, чума и весь набор гепатитов. И жить будешь лет триста. Если не убьют... и если не вляпаешься в историю, противоречащую здравому смыслу, вот так, как я. Видишь, и дар артефакта не помог, слишком серьёзные внутренние разрушения.

— Ну, сосед! — Андрей Степанович ухмыльнулся и покачал головой, — Что-то подобное когда-то читал в фантастике, но там был не обруч, а целый шлем. Правда, долгой жизни не обещали.

— А ты не смейся, — прошептал Виктор Иванович, — Только если ещё есть дела на этом свете, то не спеши примерять, наденешь лишь тогда, когда почувствуешь, что за плечами стоит старуха с косой. Или когда нужно спрятаться срочно и навсегда. И хорошо бы иметь якорь.

— Якорь? Что это значит?

— Какая-нибудь вещь, которая принадлежала одному из твоих предков, во время переноса её желательно держать в руках. Но если якорь слишком молод, скажем, лет сто, то не сработает. Зашвырнёт, как и меня в первый раз в дальние дали.

— В первый? — переспросил Андрей Степанович, — И сколько раз тебя вот так вот зашвыривало?

— Это был третий перенос. Теперь уже последний.

— Говоришь, что переносит сознание, но где берёшь каждый раз обруч?

— В том-то и дело, что там, где очнулся надо полежать на месте. Он через пару минут под твоим телом сам проявится, ощутишь.

— А что случается с сознанием реципиента?

— Ничего, мозг довольно быстро упорядочивает двухканальную информацию, и оно объединяется с твоим. Так что будешь жить и наслаждаться жизнью.

— Гм, — Андрей Степанович недоверчиво поджал губы, — А какие-нибудь ограничения действий существуют в этом нашем прошлом?

— Это не наше привычное прошлое. Параллельных миров великое множество, они могут быть похожи друг на друга, а могут и отличаться. Например, я впервые родился в мире, где нет никаких православных, католиков, протестантов, а христианская религия едина и монолитна, — сосед на минуту замолчал, затем продолжил, — Процесс старения организма будет сильно замедлен и ускорится лишь после второй сотни лет жизни, поэтому длительная семейная или публичная жизнь тебе не светит, придётся часто менять имена и города, страны и континенты. И не лезь в развитие технического прогресса, это может нарушить существующее равновесие миров.

— Как это?

— Если хочешь изобрести ядерную бомбу, то не делай этого в девятнадцатом веке, лишь к середине двадцатого, понимаешь? Когда-то меня предупреждали, теперь и я тебя вынужден предупредить, код перестройки организма завязан на подсознание, так он и развязаться может, с летальным исходом, понимаешь?

Андрей Степанович, не зная что ответить, лишь передёрнул плечами, а сосед продолжил:

— Впрочем, проживёшь с моё и поймёшь, что каждый из миров существует в своей собственной объективной реальности, которой твои добрые или плохие устремления совершенно безразличны... Ага, когда зайдёшь в мой дом, слева от двери увидишь щиток, снимешь с сигнализации, код — сорок один, четыре пятёрки, один и четыре, повтори.

— Сорок один, четыре пятёрки, один и четыре. Подожди, а полиция меня там не встретит?

— Нет. И я, и машина зарегистрированы по киевскому адресу, и зимой там не живу, — он тяжело вздохнул и вдруг заговорил быстро, отрывисто, проглатывая некоторые буквы, — Сейф в гараже за верстаком. Там шкатулка с драгоценностями. Сверху лежат две банковских карточки на анонимного получателя, фотография с адресом на обратной стороне, пакет с документами, и конверт с паролями на получение денег. На каждой карточке по два миллиона евро, одну возьми себе, а вторую и шкатулку с пакетом ей отдай.

— Кому, ей?

— Там написано, с этой женщиной меня кое-что связывало. Заклинаю, отдай, а взамен получаешь возможность множества возрождений.

— Да не переживай ты так, выполню всё, как надо, — Андрей Степанович махнул рукой, — Конечно, если всё, о чём говоришь, это правда.

— Вот и ладушки, — тихо проскрипел сосед.

— И, кстати, а сколько тебе лет?

— Двести пятьдесят... — он ещё что-то хотел добавить, но замолчал, тяжело вздохнул и прикрыл глаза.

— Хм, — Андрей Степанович от удивления даже о своих болячках забыл, покачав на подушке головой, он сказал, — Теперь не обессудь, долгожитель ты наш, всё же сестричку вызову.

Прибывшая на звонок медсестра склонилась к соседней кровати, затем развернулась к нему и удивлённо сказала:

— Так он не дышит, и пульса нет...

Вскоре прибежал дежурный врач и констатировал смерть, после чего они вдвоём с медсестрой выкатили из палаты кровать с умершим человеком.

Целый месяц, который Андрей Степанович проходил в гипсе, его мучили сомнения, уж слишком эта история выглядела невероятно. Однако, прогнав сомнения прочь, он сел в машину и поехал в Крым, где нашёл и обруч, и деньги с драгоценностями. Получателем наследства оказалась пожилая москвичка, которой он и отвёз деньги, шкатулку и ключи от дома. Хорошо, что между странами ныне никаких границ не существовало, иначе доставить к месту такую сложную контрабанду, был бы ещё тот геморрой.

Много воды утекло с тех пор но, наконец, наступил момент истины, пришло время умирать, и он сейчас выяснит всю правду. И если покойный Виктор Иванович пошутил, что в тогдашней ситуации казалось маловероятным, то он с кольцом на голове после смерти будет выглядеть просто глупо. Впрочем, а зачем ему стесняться собственных детей и внуков?

Андрей Степанович опять испытал приступ сильной боли, давило в груди, в голове стучали молотки, а левая рука стала неметь. Приняв решение, он вернулся в кабинет и вытащил из ящика стола лежавшее сверху металлическое кольцо и старинную фотографию, затем поднял голову на висевшую в углу икону Спасителя и перекрестился.

— Господи, прости меня, многогрешного, — покаялся он и направился к дивану. Решил в кресло не садиться, а лечь, чтобы дети потом застывшее тело не разгибали.

Обруч был из непонятного серебристого металла без каких либо надписей, рисунков и клейм, и выглядел как обычное кольцо с квадратным сечением, стороной в семнадцать с половиной миллиметров. Устроившись на диване, он одел его на голову и вдруг ощутил, как обычно холодная железяка стала распространять приятное тепло. Все боли стали затухать, а на душе появилась какая-то эйфория.

— Неужели всё это правда? — пробормотал он и поднёс к глазам старинную пожелтевшую фотографию, запечатлевшую двух молодых людей в одеждах XIX века на фоне железнодорожных путей и здания с надписью: "Boston". На обратной стороне по-французски было написано: "Здесь мы, Андрэ Сухи и Джон О"Лири прибыли в Бостон для поступления в Гарвардский университет, года 1849, июля 18 числа".

Из семейных архивов Андрею Степановичу было известно, что дальний предок, донской казак Павел Сухий, воевал с французами в Отечественной войне 1812 года и дошёл до Парижа. Преданий о причинах, по которым он там остался, не сохранилось, но было доподлинно известно, что он женился на француженке, при этом сохранив православную веру, настояв на венчании в греческой церквушке, а затем с семейством жены отплыл в Америку. В Россию вернулся его сын, записанный в документах, как Андрей Павлович Сухой. Он же стал основателем двухвековой династии инженеров.