Одинокий Ворон из племени Черноногих

Решил ехать вдоль ручья к тому месту, где пришлось воевать с врагами-кроу. Шли неторопливой рысью, я возглавлял караван на мышастом, названым мною по-русски Мышь, следом скакала мама и сестрёнки, каждая из них вела запасную пони, предназначенную для перевозки мяса. Колону замыкали соседи, причём на моём мерине, на котором охотился до сегодняшнего дня, ехал Жеребёнок. Эта лошадка немного трусливая, но быстрая, от бизонов убежать сможет.

Красный Жеребёнок и его сестра Вишня были двойняшками, на год старше нашей Ягоды-Кати. Два года назад их отец с обеими жёнами, старшим сыном и всеми лошадьми уехали на охоту и не вернулись. Как потом выяснилось, они были убиты и оскальпированы отрядом ассинибойнов, которых так и не догнали. В тот день Жеребёнок был на учёбе у наставников, а сестра оставалась дома с бабушкой, поэтому-то и остались живы. Сейчас это семейство самое беднейшее в племени, они даже свой уполовиненный вигвам таскают на собачьих упряжках.

Ради справедливости нужно сказать, что в среде индейцев имущественные группы богатых и бедных друг от друга совсем не обособлены. Нередко бывает, когда враги угонят табун лошадей и богатый в одночасье становится бедным, и наоборот, бедный на войне убил врага, получил трофеи и сразу же материально приподнялся, как это случилось со мной.

Первые небольшие стада бизонов показались много дальше, чем я предполагал, видно, наши охотники вчера их здесь серьёзно погоняли. Удобная для перехвата и преследования группа паслась сразу же за рощей, здесь был всего один матёрый бык, трое молодых самцов и восемь самок. Для нашей слабенькой охотничьей команды самое то.

— Ну, что Мышь, проверим тебя на храбрость и посмотрим, какой ты бегун, — похлопал по шее мышастого, затем повернулся к Жеребёнку, — Берём по одному молодому бычку и по одной самке. Если сразу двух бизонов взять не получится, то не рвись, я сам доберу, понял?

— А!* — кивнул тот.

Женщины свой маневр знали прекрасно, и укрывшись в колючем кустарнике, остались дожидаться начала охоты. Мы же объехали холм и разошлись для классической атаки, спокойно подъезжая к стаду с разных сторон. Обычно мой мерин в подобном случае начинал выражать беспокойство и фыркать, мышастый тоже фыркнул, но шёл уверенно.

Первым увидел меня бык. Он отошёл немного от стада, направившись в мою сторону, склонил низко голову, гребнул землю копытами и утробно замычал, при этом, самки подняли головы и заспешили прочь. Мышь весь подобрался, и когда ему дал посыл корпусом и голосом: "ш-ш-ш"**, он рванул с места в карьер параллельно стаду. Бык уронив клок пены, помчался мне наперерез, а я отвернул в сторону, пытаясь увести его, как можно дальше.

* Да — на языке пикуни.

** Чтобы привести лошадь в движение, индейцы данной языковой группы говорят "ш-ш-ш", а чтобы её остановить — "ка-ка-ка".

Жеребёнок на своём фланге не сплоховал, понукая нерешительную лошадку, он быстро нагнал бизонов и стал посылать стрелу за стрелой. Раненная самка громко закричала и начала отставать, при этом вожак немедленно оставил меня в покое, резко развернулся и помчался к стаду. Ну, и я следом за ним. Мой лук более дальнобойный, чем у парня, поэтому добыть две головы мне не составило проблем. Первой корове дважды попал в шею, и та перестала бежать, перешла на шаг и легла наземь, а бычку всадил стрелу под левую лопатку, после чего тот немедленно рухнул на колени и по инерции перевернулся на спину. Жеребёнок второго бизона лишь ранил и вынужден был резво удирать от преследования вожака, а добирать его пришлось мне. Живучим оказался, получив две стрелы в шею, лёг только после третьей, в левый бок.

Будь у меня ружьё, все эти сложности можно легко избежать, без особого риска добыв столько голов, сколько надо. Однако, даже в нашем самом большом клане Коротких Шкур, было всего двенадцать кремневых ружей и три капсюльных винтовки. В форте Джонс одна Кентуккийская капсюльная винтовка стоила сорок бобровых шкурок или двадцать пони или сто шестьдесят шкур бизона, не говорю уже о более новых системах. Насколько мне известно из истории моего мира, в здешнем регионе бобра начали добывать совсем недавно, но к пятидесятому году этот вид промысла среди местных племён станет массовым. На мою долю тоже хватит, и уж я своего не упущу.

— Ты хорошо охотился, — кивнул парню, который от похвальбы прямо надулся, — А сейчас оставайся верхом, будешь охранять лагерь.

Женщин звать не пришлось, они прискакали буквально следом, как только свалился последний бизон, спешились и приступили к свежеванию. Для удобства транспортировки туши решили разрубить на четыре части, а полную разделку будем делать дома. Как правило, этой работой занимаются мужчины, но в данном случае не до церемоний, надо управиться быстро, поэтому работали все. Мои сестрёнки к потрошению убоины привычны и работают наравне со всеми, да и соседи не отстают.

— Тебе Вишня нравится? — коротко взглянув на меня, тихо спросила Ягода.

Как и положено, настоящему пикуни, мне стоило гордо промолчать, но даже не знаю почему, передёрнул плечами и ответил:

— Симпатичная.

Раньше я был увлечён другой соседкой — Птицей, поэтому на разных прочих девчонок внимание обращал мало. На самом же деле эта девушка и правду красива: росту невысокого, но фигура стройная, большие глаза, пушистые ресницы, тонкий нос с маленькой горбинкой, которая её совсем не портит, небольшой рот и вишенки-губы. Но, несмотря на привлекательность, Вишня была какой-то незаметной, неразговорчивой и неприветливой, и в общих молодёжных играх никогда не участвовала. Уже невеста, но что-то не спешат её брать замуж. Впрочем, женитьбой и замужеством в семье ведает родитель, а какой отец не хочет в жёны для сына заполучить дочь богатого и знатного воина?

— Ой, ты не знаешь, какая она хорошая и добрая, а как она красиво умеет вышивать, почти, как я, — нашёптывала сестричка.

Посмеявшись про себя, подумал, что редкая девчонка сама себе признается, будто её подружка в чём-то лучше, но вслух спросил:

— Ты мне её сватаешь?

Вырезая язык из головы бизона, моя младшая непосредственность пожала плечами, затем робко кивнула головой.

— Рано мне ещё женится, — с улыбкой ответил ей.

— Как же рано, ведь ты стал воином! — возразила она, но не дождавшись от меня ответа, продолжила свои измышления, — На неё и Большая Выдра из нашего клана засматривается, и Два Копыта из клана Одинокие Бойцы. Или ты боишься, что она бедная? Так и мы еще вчера были бедны.

Конечно, без секса никак не обойтись, укрощать плоть мне стало невмоготу, видно перестроилось сознание. Глядя на крутившихся перед носом соседских девчонок и молодых женщин, у меня в штанах сразу же начиналось шевеление, и с этим надо что-то делать. Ведь получить возможность жить с женщиной — это одна из привилегий воина.

— Я подумаю, — ответил сестре и стал рубить тушку вдоль хребта.

Когда мы возвращались домой и проезжали через поселение, я старался держаться гордо и с достоинством, моя спина была прямая, головой не вертел и глазами по сторонам не рыскал. Никто на меня особо внимания не обращал, но некоторые юноши из бывшего моего отряда "Голуби", особенно из бедняцких вигвамов, радовались и завидовали, представляя на моём месте себя. Они громко выкрикивали:

— Хо! Одинокий Ворон возвращается с охоты и везёт четырёх убитых бизонов! Одинокий Ворон едет на добытой в бою лошади! Он брал на охоту Красного Жеребёнка!

Одну тушу я тут же отвёз жрецу Солнца дедушке Голова Бизона. У него никогда не было детей, зато прожил с тремя жёнами душа в душу до самой старости. Вопреки всеобщему мнению, что малая семья — бедная семья, он был одним из самых богатых не только в клане, но и во всём племени: имел сто девять собственных лошадей. Ну, на то он и хранитель священной трубки Грома.

В последние годы жрец охотился лишь с винтовкой, скакать по прерии и метать стрелы из лука ему уже было тяжело но, насколько мне было известно, у него закончились капсюли и дней десять он на охоту не ездил. Он встретил меня степенно и невозмутимо, зато старухи свежему мясу явно обрадовались и быстро занялись разделкой.

— Садись, — указал он на место слева от себя и начал набивать трубку.

— Дедушка, я тебе и в следующий раз привезу, — я кивнул на копошащихся на улице женщин и уселся рядом на циновку.

Он молча кивнул, высек огнивом искру на клочок мха и закурил. В вигваме поплыл запах крепкого табака и марихуаны. Пришлось и мне три раза пыхнуть, правда не столько накурился, стараясь не затягиваться, сколько надышался. Старик и носом не повёл, а меня пробило на "хи-хи". Едва заметно улыбнувшись, он повернулся к стоящему рядом большому берестяному коробу, раскрыл его, позвенел железом и вытащил два бобровых капкана.

— Пользуйся, — подал их мне, — Осенью после Большой охоты мы откочуем на зимовье к новому форту Длинных Ножей, который называется Кастер. В этом году они будут продавать винтовки, купишь мне коробку пистонов, мешочек пуль и порох.

— Сделаю, дедушка, — энергично кивнул и почувствовал на лице гримасу дурацкой наркотической улыбки.

Вечером ужинали вместе с соседями, угрюмая бабушка ожила и с мамой говорила очень заискивающе, рассказывая, какая её внучка умная и работящая. Мама своё отношение к её словам не выражала никак, всё пытаясь перейти на другие темы. Я же обратил внимание, что непроизвольно поглядываю на сидящую у входа в вигвам Вишню, да и она на меня взглянула два раза подряд, чем дала знать о своей заинтересованности.

За годы, прошедшие со дня смерти родителей, Красного Жеребёнка никто из соседей с собой на охоту не брал. Он сам бегал по округе и ставил силки на мелких зверушек. Я же взял над ним негласное шефство, и теперь он каждое утро после купания и завтрака, если не было занятий у стариков-наставников, сидел напротив входа в мой вигвам.

На следующий после бизоньей охоты день, женщины занимались переработкой мяса, а мы почистили оружие, перепроверили капканы, а так же нарезали ремни на новые силки, натерев их бизоньим жиром и вымазав землёй, чтобы отбить запах человека. Стрелы у Жеребёнка оказались никудышные, с костяными наконечниками и коротковатые; расстояние от подбородка до кончика указательного пальца левой руки было на сантиметров семь больше. Они были изготовлены ранней весной, но за лето подрос парень, а значит во время стрельбы тетиву не дотягивал, работая на детских дистанциях.

У меня в вигваме остались с прошлой зимовки срезанные в месте впадения реки Жёлтый Камень (Йеллоустоун) в реку Большую (Миссури) и подвешенные под грузом на вытяжку три десятка двухметровых тростин высокой прочности. Они имеют наружный диаметр около одиннадцати миллиметров и пустотелы, с внутренним диаметром около трёх миллиметров. Из десятка заготовок мы нарезали двадцать стрел, на полный тул. Правда, оперение он клеил сам, а вот наконечники выдал свои. В долг, конечно. А через день мы отправились добывать бобра.

Выезжая из поселения, парень выкрикивал ритуальные слова:

— На охоту едет воин Одинокий Ворон и его помощник Красный Жеребёнок! Мы несём бобрам смерть!

Опытные охотники провожали нас ухмылками, они не верили в нашу удачу, так как все известные в ближайшей округе запруды были давно обловлены. Ну и ладно, как говорит древняя пословица: "Хорошо смеётся тот, кто поймает больше всех бобров!" Ехать предстояло не близко, по моим прошлым ощущениям — километров тридцать, при этом нужно обернуться за один день, поэтому кроме скаковых в поводу вели заводных пони. Да-да, мы направились к пещере гризли, но об этом я никому не докладывал, даже маме, и Жеребёнка о молчании предупредил.

По пути нам частенько приходилось взбираться на холмы и осматривать территорию, дабы не попасться впросак. На вершине одного из них увидел осыпавшуюся яму, в той жизни читал, что так делают ловушки для орлов. Очень ценились их хвосты, которые использовались знатными воинами на изготовление головных уборов, при этом за каждый из них нужно было отдать десять лошадей или двадцать бобровых шкурок. Например, на убор воина из отряда Храбрейших нужно было иметь три хвоста, вождю клана — пять хвостов, и верховному вождю, а так же жрецу-хранителю трубки Грома — семь. Это тоже интересная тема, которой можно заняться.

Никто из пикуни ловить орлов уже не умеет, так как нужно быть специально посвящённым. Специалист, который мог бы передать свои знания ученику, но не захотел, умер пятнадцать зим назад, поэтому хвосты покупают у ловцов из родственных племён — сиксиков и кайна. Считается, что не посвящённого охотника орёл оцарапает когтями и тот через несколько дней умрёт. Другими словами, пернатый хищник заносит собранную с мертвечины инфекцию.

Некогда увлекаясь индейскими историями, я вычитал обо всех уловках охотников на орлов и, возможно, когда-нибудь применю их на практике, но вначале посмотрю на результаты бобрового лова. Мне и нужно для начала озаботиться вооружением и снаряжением для себя и помощника, годичным жильём в Сент-Луисе для семьи и деньгами для оплаты обучения сестёр. А дальше всё решим. Надеюсь, геология земель и экономика государств не сильно отличается от мира, в котором прожил восемьдесят восемь лет.

В таких размышлениях мы и двигались в спокойном аллюре, переходя с шага на рысь и часто меняя лошадей. К водопаду добрались часа за три, и ещё около часа искали удобный подъём. Поросшая лиственницей безопасная тропа была найдена сразу за пещерой гризли и в горную долину мы попали еще до полудня. Была она небольшой, километров пять в длину и около двух в ширину, разрезанная почти посредине нешироким ручьем, под водопадом которого я и купался. Ослабив подпруги лошадей, мы их отпустили в высокую сочную траву пастись, а сами стали осматривать окрестности.

Шесть бобровых запруд образовывали широко разлитые озёра. Грызуны завалили плотины ивняком и замазали болотом, у каждой из них над водой торчало семь-восемь хаток, а берег сплошь вытоптан их влажными следами. Если учесть, что в каждой хатке живёт семья, в составе до восьми особей, то на этих озёрах обитает около трёхсот шестидесяти бобров, но старики говорят, что более пяти штук из хатки брать нельзя, а значит, на двести сорока штуках нужно остановиться. Впрочем, до отправления племени на зимовку мы стольких вряд ли поймаем.

— Жеребёнок, вытаскивай из мешка капканы и смотри, как это делается. Меня учил отец, а тебя научу я.

Озеро у берега было чуть более метра глубиной, поэтому я вырезал четыре ивовых прута, длиной два метра. Их верхнюю часть на полметра остругал полностью, а на нижней части оставил торчать гибкие огрызки, не дорезав ветки сантиметров по пять. Затем у затоптанного и забрызганного берега, где видны следы выхода бобра из воды, задвинул прямо под водой в обрывистую стенку настороженный капкан. Рядом с ним, отступив полметра от берега и немного в сторону, оструганным черенком вниз засовываю прут в дно водоёма, после чего беру кольцо, соединённое с капканом цепочкой, и надеваю на едва заметный в воде прут. Его гибкие огрызки сейчас торчат вниз и позволяют кольцу легко через них проскользнуть, зато наверх оно уже не идёт, застревает.