Печать богов

Валерий Теоли

Печать богов

Глава 1. Странные личности

— Просыпайтесь немедленно, Виктор! — стучал в висок истеричный вызов Наставника Андрэ. — Немедленно!!!

Виктор Сандини, старший послушник Ордена Мудрости, с трудом разлепил веки. После вчерашнего просыпаться было тяжело, как, впрочем, и засыпать. В голове творился полнейший кавардак, в котором голос Наставника, донесённый телепатическим импульсом, загудел колокольным звоном. "По ком звонит колокол? Колокол звонит по тебе..." — ехидненько сказало называемое интуицией. Виктор сел на грубой лежанке, проклиная разом и вооружённых до зубов клириков Церкви, любезно пригласивших его на собеседование с Магистериумом Ордена семь лет назад, и собственную хвастливость, которые в итоге привели его сюда, в вырубленную в скале крошечную келью. А больше всех старика Мали, продавшего ему вчера, судя по всему, несвежее отворотное зелье. "Будь осторожен, юноша, это очень сильнодействующее средство, способное вызвать серьёзные побочные эффекты", — предупреждал седой хиромант, на досуге промышлявший бытовой алхимией. На вопрос "Какие же?" Мали перечислил с каменным выражением лица: "Чувство эйфории, граничащей с безумием, повышенная возбудимость, частичное или полное выпадение волос, тошнота, кровавый понос, может быть, смерть". Виктор тогда не поверил, а зря... Зато отворотный эффект старикан гарантировал. Теперь, после бессонной ночи, проведённой отнюдь не в мечтаниях о предмете страсти, старший послушник начал понимать секрет чудодейственного зелья.

Он медленно сел. Через зарешеченное дверное окошко проникал призрачный свет, наполнявший пространство комнаты предутренней серостью. Во мгле проступали чёткие очертания скудной меблировки, состоящей из лежанки, стула и стола.

— Слушаю вас, Наставник, — как можно бодрее произнес старший послушник.

— Виктор, с вами всё в порядке? — вдруг участливо спросил Андрэ.

Вопрос настораживал. Будто бы у старшего послушника что-то действительно случилось, и Наставник знает или догадывается, что именно.

— Да вроде всё в порядке, — недоумённо ответил Виктор. — Вы чего-то хотели, Наставник?

— Вас вызывает Мудрейшая, — тяжёлым тоном, преисполненным чуть ли не трепета перед священной особой, сообщил Андрэ.

— Мудрейшая? — переспросил Виктор.

— Совершенно верно. Сегодня же, к десяти, вы должны быть в её кабинете.

Мысли разбежались по необъятному пространству разума, чтобы собраться в чёрную жирную точку. Или крест, ставящийся на могилах. Или кол, коим пронзают зарвавшихся вампиров да упырей. Если вызывала она, значит, произошло что-то по-настоящему важное, не терпящее отлагательства. Требующее немедленного её вмешательства. Или же она узнала нечто значительное о самом Сандини. "Доигрался", — всплыло в мозгу вместе с видением пылающего костра, дюжих монахов Ордена Карающих и толпы, орущей проклятия в адрес сгораемого еретика. Виктор нервно сглотнул, а затем попытался засунуть волнение подальше, спрятать на нижние полки сознания.

— Наставник Андрэ, — опасливо, словно гном, ползущий по туннелю, нашпигованному гоблинскими минами, начал он, — а вы не знаете, в чём причина столь внезапного вызова?

Пауза. Странная, зловещая пауза, нагнетающая без того высокое напряжение. Долгая пауза, занявшая от силы несколько секунд.

— Боюсь, мне неизвестна причина.

Сухая, безжизненная фраза. Наставник, знатный говорун, ничего не хочет добавить.

"Знает он причину, знает. Ох, не к добру это. Может, по-другому попробовать?" — беспокойно подумал старший послушник и сказал ровным голосом, не выдавая переживания (так ему казалось):

— А у вас нет никаких предположений, Наставник?

Это наглость, рождённая ничем иным кроме страха. Маленького такого страха, даже не страха — ощущения нависшей угрозы. Зря он задал вопрос, всё равно положительного ответа не дождётся.

— Никаких предположений, Виктор, — слышится внутри. — Приходите к десяти, не забудьте. До свидания.

Звук затих. Телепатический канал связи закрылся.

— До свидания, Наставник, — прошептал старший послушник, потрясенно глядя перед собой.

Мысли двигались под черепной коробкой неприятным густым водоворотом, отчего становилось дурно. Виктор тряхнул головой, пытаясь отогнать их, очистить сознание хотя бы на миг. Нащупав глиняный кувшин на столе, он плеснул в лицо прохладной водой. Немного полегчало.

Скоро рассвет, пора вставать.

Старший послушник натянул новую рясу из плотной материи, подпоясался простой верёвкой, обул потрёпанные сандалии. Рядом с лежанкой стоял ясеневый посох со свинцовым оголовьем в виде шара — священной фигуры Вселенной. Виктор мутными глазами посмотрел на предмет, прикидывая на всякий случай, сможет ли отбиться им от разъярённой Мудрейшей. В результате мучительных размышлений был сделан однозначный вывод: нет, не сможет.

С чего бы он ей, Великой Магистрессе, понадобился? Он ведь занимает в Ордене довольно низкое положение, она не является его Наставником, общих дел у Виктора с ней нет. К тому же, Мудрейшая никогда не вызывала его к себе. Он, вообще-то, тоже не рвался лицезреть светлейшую персону без достойного нарушить её покой повода. Смутное подозрение закрадывалось в душу. Неужели он, сам того не ведая, в своих исследованиях ведовства переступил черту? Либо дело в событиях последней недели, связанных с его нелепым, греховным увлечением женщиной?

Голова кружилась от нахлынувших вопросов. Нет, лучше пока не думать. Ясно одно. Наверняка сегодня старшему послушнику предстоит пережить интереснейший разговор, вероятно, самый интересный в его сравнительно короткой жизни. Быть может, даже последний разговор в его никчёмном существовании.

Взревела труба, пробуждая жителей славного города Лавраца. Трудолюбивые богобоязненные горожане поспешно поднимались с кроватей, шли умываться, приводить себя в порядок после ночного отдохновения. Восход солнечного диска они должны встретить бдящими, коленопреклонными, обращёнными лицом на восток, чтобы солнечный бог Фариил уверился в преданности сотворённого им народа, возрадовался и подарил здоровье, силу и волю на день грядущий. Многие отправлялись до рассвета в храм, дабы сотворить смиренную молитву Всеотцу и богам небесным, Его старшим детям.

Сейчас, ранним утром, на улицах города господствовал густой туман. Из белесой субстанции выныривали торопящиеся прохожие, темнели стены ближайших зданий. Строение жилого комплекса послушников, вырубленное в цельной скале в те незапамятные времена, когда здесь только поселились первые монахи Всеотца, нависало угрюмой серой громадой. Оно единственное уцелело после перестроек, перекроивших город, и, несмотря на неказистый вид, являлось местной достопримечательностью.

Виктор вдохнул полной грудью холодный сырой воздух.

— Бр-р, — невольно вырвалось у него.

Он чувствовал себя значительно лучше. Головная боль затихла, мысли перестали путаться и заняли положенные места, тошнота отступила. Старший послушник постарался радостно улыбнуться. Улыбка, по его мнению, получилась вполне правдоподобной. Здравствуй, новый день! Итак, какие дела назначены на сегодня? До визита к Мудрейшей, напрочь поломавшему ранее установленный сжатый график, масса времени. Сначала главное — посещение храма.

Мощёная брусчаткой дорога легла под ноги. Путь хорошо известен, при необходимости Виктор пройдёт его с завязанными глазами. Нужно поторопиться, иначе опоздает на богослужение, чего старшие братья не одобрят. Братья? Ученики с послушниками не имеют права называть "братьями" вышестоящих по статусу членов Ордена — мастеров, гранд-мастеров и магистров. Сандини дал недопустимую свободу фантазии, тем более неуместную накануне разговора с Мудрейшей. Размечтался о ранге мастера, который надеялся получить после написания труда о средствах противодействия чёрной магии орочьих шаманов. Знания он почерпнул из собственного опыта, приобретённого в боевом походе с Наставником Андрэ, гранд-мастером, кстати. Предчувствие чего-то нехорошего не оставляло старшего послушника, то и дело возвращало к размышлениям о грядущей встрече. Эх, неизвестность — мать страха, опасность — мать осторожности, как говаривали древние. Причина вызова неизвестна, сама по себе Великая Магистресса опаснее степной гадюки. Может, старушка просто хочет спросить, как у него обстоят дела? Вряд ли...

— Осторожно, уважаемый! — послышалось рядом.

Виктор чуть не столкнулся с внезапно выросшим из тумана приземистым горбуном. Позади выплывала крытая повозка, запряжённая парой упитанных волов. На козлах сидел не то крошечный безбородый гном, не то карлик в сшитой из лоскутов разноцветной одежде, слишком пёстрой для обычного возницы.

Старший послушник, не задумываясь, извинился и хотел пройти мимо, однако, горбун преградил ему путь.

— Я понимаю, вы предаётесь молитве всюду и постоянно, но советую почаще смотреть под ноги, уважаемый, иначе рискуете свалиться в целое море неприятностей.

Голос горбуна был хриплым, но чрезвычайно сильным, под стать удивительному облику. Запахивающийся дорожным плащом неизвестный фигурой напоминал куб, углы коего скруглены, а спереди прилеплен конус капюшона, скрывающий голову.

— У вас ко мне какие-нибудь претензии? — вскинулся Виктор, отвечая на дерзость незнакомца.

— Нет, что вы! — деланно изумился горбун. — Убереги меня Всеотец от претензий к монаху, тем паче ведуну! Да и какие претензии могут быть у старого калеки? Вы молоды, полны сил, а я едва способен передвигаться. Могу лишь посоветовать вам, светочу веры и знания, погружённому в размышления о горнем, хоть иногда обращать взор на сирых, убогих людей, прозябающих в мирском болоте.

— Чего же вы от меня хотите?

— Прошу, не откажите в помощи больному человеку, уделите толику вашего драгоценного времени.

Манера горбуна вить словесные кружева раздражала.

— Быстрее к делу, — поторопил старший послушник, желая скорее закончить досадный разговор.

— Благодарю за щедрость! Не подскажете ли, уважаемый, где я мог бы найти преподобного Вальдена ди Сави?

— Магистра ди Сави? — уточнил Виктор, разглядывая подозрительных незнакомцев.

— О, нижайше прошу прощения! Разве дадите вы мне правдивый ответ, не зная моего имени? — спохватился горбун и, чуть склонившись, отбросил капюшон. — Зовите меня Аполли, уважаемый, Весельчак Аполли. Я торговец.

Виктор невольно вздрогнул, поражённый внешностью горбуна. С похожими типами встречаться ему не доводилось. Обширная плешь достигала покатого лба. Единственный глубоко посаженный глаз ядовито-зелёного цвета сильно косил, и нужно было немного поворачивать голову, чтобы увидеть им происходящее перед стариком. На месте второго глаза находилась уродливо заросшая глазница. Крупный крючковатый нос нависал над тяжёлым, выдающимся подбородком. Уголки рта незаметно оборачивались бороздами шрамов, тянущимися к большим, будто бы расплющенным ушам. Горбун ухмыльнулся, явно довольный произведённым эффектом; тускло блеснули крупные золотые зубы. Кровожадная ухмылка до ушей заставила Виктора поёжиться.

— Сейчас магистр наверняка молится в Соборе Трёх, — выдавил старший послушник, пытаясь обойти живое препятствие.

— Удивительная слава ходит по всему королевству о преподобном Вальдене ди Сави! — сказал горбун как бы между прочим. — Мудрец, аскет, святой человек! Нет никого справедливее, умнее, честнее его! Поистине, отмеченный печатью Всевышнего! Слышал, его преподобие магистр увлекается редкими книгами. У меня есть несколько, хотел бы предложить их ценителю. Может, взглянете, уважаемый, годны ли они ко вниманию преподобного?

— Меня не интересуют ваши книги! Я спешу, позвольте пройти! — возмущённым тоном потребовал Виктор.

— Прошу простить мою назойливость, уважаемый! Конечно, проходите. Только советую идти помедленнее, дабы не споткнуться.

Горбун посторонился. Послушник, довольный победой, сделал шаг, другой, третий... Он не понял, что случилось после. Мир перевернулся. Факт оставался фактом: он лежал, саднила ушибленная скула, а брусчатка оказалась куда твёрже, чем он мог представить.

— Ай-яй-яй, уважаемый! — покачал головой горбун. — Больно, наверно? Я ведь предупреждал не спешить, да когда молодые стариков слушали? Бегемот, помоги уважаемому встать, нехорошо такому важному человеку пылиться. Верно, Всеотец знак подал — грех старым людям в благом деле отказывать.

Виктор нехотя принял помощь. Покрытая шрамами здоровенная ручища ухватила его за шиворот, словно щенка, и рывком поставила на ноги. "Ну и силища", — успел подумать старший послушник. Спина его упёрлась во что-то мягкое. Он развернулся и оторопел. Перед ним колыхнулся громадный живот очень упитанного лысого мужика, настоящего великана. Одеждой ему служили лиловые шаровары, перетянутые малиновым кушаком. Чудище держало жареную баранью ногу, от которой откусывало изрядные куски мяса. По трясущемуся тройному подбородку стекал жир, капая на полную грудь.

— Привет, малыш! — исполин радостно показал редкие пожелтевшие зубы.

Виктор постарался пренебречь присутствием гиганта. Как ни в чём не бывало он отряхнул запачкавшуюся рясу, одновременно расправил складки, к сожалению своему обнаружив, что казавшаяся прочной ткань порвалась в некоторых нежелательных местах. Виктор представил глумливые морды недоброжелателей, когда он появится на пороге храма в неподобающем виде: избитый, грязный, немногим лучше бездомного. А ведь там будет чуть ли не весь Лаврац, высшее духовенство, дворяне, и среди них та, ради которой он готов почти на всё, ослепительно прекрасная, недоступная ему, простому послушнику. Мысли о походе в собор пробудили дремавшую до поры злость.

— Может быть, передумаете относительно моего товара, уважаемый? Сами бы чего купили, книг много, и вам, и преподобному магистру хватит. Цены умеренные, я бы сказал низкие. Соглашайтесь!

Послушнику стало неприятно. Гримаса горбуна на мгновение показалась издевательским кривлянием. Да как смеет жалкий смертный, лишённый благодати Великого Знания, насмехаться над старшим послушником сильномогучего Ордена Мудрости?! Над, почитай, мудрецом, постигающим тайны Мироздания?! С другой стороны осторожность гаденько нашёптывала: а ведь незнакомец совсем не прост, раз смело глядит в глаза ведуну. Говорят, существует некая тайная организация бродячих колдунов-самоучек, предлагающая определённые услуги за скромное вознаграждение. В основном занимаются чёрной магией, вредительством частной собственности, то бишь падежом скота, проклятиями и тому подобным, а также устранением оного. В общем, сами делают, а потом сами исправляют за золото наивных крестьян. Ведут себя наверняка заносчиво, прямо как этот горбатый. Надо бы с ним поаккуратнее... Ярость бушевала недолго, затем естественная осмотрительность, развитая во время ученичества в Ордене, победила, и вместо гневных слов Виктор тихо сказал:

— Нет, благодарю. Мне необходимо попасть в храм до восхода...

Старший послушник аж присел под тяжестью руки великана, мягко, но крепко приобнявшей его. Он, было, дёрнулся, тщетно пытаясь высвободиться, и услышал поблизости звериный рык. Сбоку заходил скалящий клыки огромный рыжий пёс.