Печать богов

— Твою ж ма, — захлопнул открывшийся рот бывший послушник.

— И я так думаю, — произнёс притаившийся за плечом горбун. — Это ещё далеко не все. На земле к ним присоединятся колдуны, ведьмы, чернокнижники, одержимые и прочие слуги моего владыки. Вся мощь преисподней передана тебе, дорогой Виктор. Ни одно государство не устоит против твоей армии, земные князья и короли приползут к тебе на карачках, прося пощады. Ты будешь есть с золотых блюд, а прислуживать тебе будут обнажённые рабыни — дочери земных владык! — горбун засмеялся. — Ты избранник моего бога, дорогой Виктор, Повелителя демонов Лакергиля!

От имени могущественнейшего сына Твроца воздух разредился, затруднив дыхание, а на землю набежала густая тень. Его не зря боялись произносить простолюдины и священники. Оно несло несчастье, приманивало болезни и отродий тьмы. Так считали даже ведуны, доказавшие это на опытах. "Отцом зла" называли старшего из богов, отринувшего законы Всеотца и возжаждавшего власти над миром. Читая о нём, учёные мужи тряслись от страха по ночам. Чернокнижники, и те никогда не призывали его, ограничиваясь многочисленными нижестоящими божками вроде Рогатого Кролика.

— Почему же ты сразу мне не сказал, а ходил вокруг да около? — выдавил тихо бывший послушник. — И с Франсуа Миролюбивым как быть?...

— Я хотел показать тебе несправедливость мира и царящих в нём орденов, дорогой Виктор. Не знаю, что там плёл тот святоша, но советую забыть его бред. Он обещал блаженство после смерти? Я обещаю все удовольствия сейчас!

— А если я соглашусь? — вяло поинтересовался бывший послушник, неотрывно глядя на марширующие внизу адские легионы. Посох-Дракон в его руке нагревался, щипля кожу.

— От тебя потребуется в первую очередь убить некроманта, истребляющего ведунов. Он лишь делает вид, будто предан Властелину, на самом же деле лелеет планы о восстании и свержении Повелителя. Убей некроманта, возглавь его армию нежити и создай свой мир! Отомсти Орденам, завоюй Лэсатр от края до края и поведи войска на штурм Семи небес!

Раскалившийся посох заставил Виктора вскрикнуть от боли. Наваждение пропало. Он стоял в круглом подземном зале у колодца, рядом сидел осклабившийся в жуткой усмешке горбун.

— А если я откажусь?

— Тогда гони тринадцать золотых, дорогой Виктор.

— Чего? Каких ещё тринадцать золотых?

Горбун достал из-под дорожного плаща помятую расписку и сунул её под нос бывшему послушнику.

— Тринадцать золотых руфориев за книгу либо услугу.

— И какова услуга?

— Ты соглашаешься стать предводителем нежити и нечисти, — сощурился горбун. — В противном случае я заберу твою душу, и тебе предстоит вечно служить мне и моему Повелителю. Вот, — он ткнул пальцем в то ли грязное пятно на листке, то ли вмятину, — условия указаны в расписке. Мелким почерком, правда, куда уж без него. Выбор невелик, дорогой Виктор!

Бывший послушник ухмыльнулся. Он ощутил силу, пульсирующую в Посохе-Драконе и готовую обрушиться на горбуна.

— Кто ты такой вообще? — спросил он.

— Весельчак Аполли, — растянул тонкие губы в усмешке горбун. — Разве одного имени недостаточно? Каков твой ответ, Избранный?

Глава 12. Тайна Великой Магистрессы

Ди Вижен вышел к светящемуся зелёному знаку под Собором Трёх. По вырезанным в каменном полу линиям текла зелёная слизь. Такая же покрывала Башни Святого и Земного Ведовства. У дальнего входа в зал командор рассмотрел обгрызенные человеческие останки, над которыми возился чёрный крысолюд. Услышав шаги, Чумной король оставил обед и повернулся к пришедшему оскаленной пастью.

Смерть подчинённых (кто здесь мог находиться, как не ловцы нечисти с ведуном и братом Игнатием?) привела ди Вижена в сильнейшее негодование. Какая-то дохлая крыса-переросток безнаказанно лакомится людской плотью и смеет щериться на слугу Матери Церкви, представителя Ордена Карающих!

Крысолюд спрыгнул с окровавленного холмика, бывшего когда-то мастером Мюрелли, и начал разбег к новой жертве, перепрыгивая ловушки. О чутье нежити на ловушки справедливо ходили легенды. Чёрная тварь ни разу не наступила на плиту-перевёртыш, не затронула невидимую обычному зрению нить самострельного капкана. Она знала, где подстерегает опасность.

— Фариил! Пламенный Молот! — выкрикнул командор, размахнулся и метнул навстречу чудовищу своё основное оружие.

В воздухе оголовье молота вспыхнуло жёлтым огнём. Бешено вращающийся снаряд стал похож на пламенный диск, посланный божественной рукой в нечистого. Чумной король перепугано пискнул, тщетно попытался уклониться. Оружие смяло грудную клетку и швырнуло крысолюда назад, заставив проехаться по полу, разряжая спрятанные в стенных нишах самострелы и переворачивая плиты-ловушки, скрывавшие волчьи ямы. Чудовище врезалось в стену возле выхода и задёргалось в конвульсиях.

Обогнув ямы, ди Вижен приблизился к корчащемуся Чумному королю, поднял оружие. От нежити разило паленой шерстью и тухлятиной.

— Ты в курсе, вообще, кого тронул? — пищал покалеченный крысолюд. Молот переломал ему рёбра и перебил позвоночник, частично парализовав. — Вали отсюда, пока цел! Нас много, мы знаем, где ты живёшь! Мы знаем, где живёт твоя семья!

— А мне по боку, — равнодушно проронил командор, оставляя в зале окончательно мёртвое тело с проломленным черепом. Выходя, он прошептал короткую заупокойную молитву.

Подвал собора пустовал. Через открытый тайный проход сверху лились богохульные песнопения, состоящие из грязнейших ругательств. Поднимаясь по ступеням хлипкой лестницы, ди Вижен знал, кого увидит в богослужебном зале. Следы многочисленных крысиных зубов на останках ловцов нечисти говорили о десятках, если не сотнях крыс, накинувшихся на горстку людей.

В соборе людей — живых, по крайней мере, — заметно не было, зато пол покрывала бурлящая серая масса из тысяч крысиных тел. Грызуны свисали со штор, сидели на подоконниках, карнизах, столиках для подношений, статуях богов. Богатое убранство нынче пришло в негодность. Загаженная, опрокинутая храмовая утварь утратила блеск, святые на иконах лишились бород и некоторых важных частей тел и с немым укором взирали на беспорядок. Статуи богов также пострадали от острых крысиных резцов.

У алтаря, заключённого в многоугольную демоническую фигуру, правил богохульную службу чудовище в облачении понтифика. Ему помогали четверо облезлых крысолюдов с расщеплёнными священническими посохами.

На появление человека сразу отреагировала крысиная масса. К ди Вижену хлынули живые волны грызунов, жаждущих крови. Командор поднял над собой молот, крикнул "Фариил! Разящий Свет!" и грянул пламенеющим оголовьем о пол.

Громыхнуло, подступившие к человеку крысы разлетелись, сгорая в воздухе от брызнувшего из-под оружия ослепительного света. На мгновение свет заполнил зал и устремился из окон с осколками цветных витражей. Здание собора вздрогнуло, закачались статуи трёх богов. У изваяния святого Алкона отвалилась борода, однако, вид у него сделался довольный, равно и у других святых, "переживших" крысиное нашествие.

В полу на месте удара возникла небольшая воронка, от неё к стенам шли глубокие трещины. Зал усеивали обугленные грызуны. Вновь заблестели золото и серебро, радуя душу ди Вижена. Он недвижимо стоял, держа одной рукой молот, а другой серебряный крест. Грудь его тяжко вздымалась.

— Уф-ф, — лицевая пластина шлема повернулась к обгоревшей, скукожившейся нежити. — Ваша очередь.

Чудовище в одеянии понтифика, прервав песнопение, указал трясущимся костлявым перстом на ди Вижена. Судя по клацающим зубам и налитым кровью буркалам, крысолюд был вне себя от гнева. Какое-то время он невразумительно мычал, силясь произнести хоть слово, потом взвизгнул:

— Убить!!!

Огненный шар вёл святого охотника по извилистым коридорам катакомб. Адами почти бежал за чудесным проводником, так быстро тот летел. Бесчисленные повороты могли легко запутать менее искушённого в подземных путешествиях человека, однако, Давид помнил пройденный путь, словно успел нанести его на карту. Когда Око Фариила зависло перед кирпичной стеной, знаменующей окончание блужданий по лаврасским катакомбам, он насчитал двадцать восемь поворотов и тридцать четыре перекрёстка, через которые довелось пройти.

У стены зеленела многолучевая звезда, вписанная в многоугольные геометрические фигуры. Будучи святым охотником, то есть доверенным лицом понтифика, Адами отлично разбирался в магии прихвостней нечистого. Вырезанный в камнях знак относился к некромагическим и подчинял духов умерших. Ди Вижен оказался прав. Некромант, судя по всему, замыслил нечто куда более масштабное, нежели уничтожение Ордена Мудрости. Например, перевод погибших ведунов в разряд нежити с их дальнейшим использованием в коварных замыслах.

Осторожно обойдя светящийся рисунок, Давид осмотрел стену. Она выглядела крепкой, и завалить её с наскока не представлялось возможным, несмотря на недюжинную силу святого охотника. Он отстегнул от пояса кожаный футляр, достал начинённый порохом полый кирпич с приделанным кое-как сбоку шнуром и заложил под стену. С помощью огнива выбил пару искр. Пропитанный порохом шнур весело вспыхнул, затрещал. Адами, вопросительно взглянув на Око Фариила, отбежал подальше и присел за поворотом, прикрыв уши руками. Огненный шар опередил его, освещая путь.

— Пять, шесть, семь, — досчитал Давид.

Грохот прокатился по туннелям. Подземелья тряхнуло, с потолка посыпалась пыль. Эхо долго бродило, пока не затихло вдали. За пылью с потолка посыпались камешки, сначала мелкие, потом крупнее, и Адами понял, что переборщил с зарядом. Придерживая разорванную шляпу и меч в ножнах, он бросился к стене.

К счастью для святого охотника, на месте тупика зияла брешь, куда тут же влетел огненный шар. В длинном помещении двумя рядами стояли бочки с пивом и вином и шкафы с бутылками — ведуны использовали подвал в качестве винного погреба. Давид несколькими прыжками покрыл расстояние до каменной лесенки, взлетел на верхнюю ступеньку, толкнул плечом оказавшуюся незапертой сосновую дверь и выпал в полутёмную каморку под центральной лестницей Башни.

Итак, он в Башне Людского Ведовства. Отдел Ордена Мудрости, ютившийся здесь, занимался изучением возможностей человека — его тела, духа и души. Согласно писаниям, оставленным пророками в разные периоды истории, Всеотец одарил людей великими способностями, возносящими их над животными. Прежде всего, Создатель наделил человека восстановлением плоти, а также разумом, верой и способностью творить чудеса. Эти чудеса малы, незначительны по сравнению с чудесами, которые дают возможность творить боги. Апологеты идеи так называемых "людских чудес" полагали, что, благодаря усиленным тренировкам тела, духа и души, можно развить в себе соответствующие способности и достичь бессмертия (в идеале, конечно), уподобившись богам. Орден Карающих пристально следил за деятельностью данного отдела ведунов, так как весьма осторожно относился к идее богоподобия и искал повод объявить её еретической, тем самым ослабив позиции ведунов у престола понтифика.

Внутренности Башни освещались мутным зеленоватым светом. В воздухе колебалось призрачное марево, словно ядовитые испарения юго-восточных болот. Ведунов смерть застала за обычными делами, многие спешили по центральной лестнице и упали, где стояли, иные лежали у окон, выходящих на Соборную Площадь. Очевидно, они наблюдали за метаморфозами Башни Земного Ведовства в последние моменты жизни. Самодвижущиеся ступени центральной лестницы — ещё одного ведовского чуда наравне с лифтом Башни Святого Ведовства — навсегда остановили движение. Должно быть, тянувшие ступени духи тоже погибли. Над выходом красовалась золочёная табличка с изречением бессменного начальника отдела Людского Ведовства Ури ди Мечелли: "Пить — здоровью вредить!" Как ясно из текста, магистр был ярым противником приснопамятного магистра ди Сави.

Сверху донеслись звуки отчаянной борьбы, кто-то закричал и выпал меж лестничных пролётов, махая конечностями. Падая, неизвестный натыкался на перила, ломал их и летел дальше, его крик по естественным причинам прерывался треском и болезненным ойканьем. Святой охотник деликатно отошёл в сторонку, уступая свободное место падающему. Снеся перила первого пролёта, несчастный шлёпнулся на мраморные ступени грудой искорёженной плоти, из которой высовывались белесые кости.

"Конец бедняге", — сочувственно подумал Адами, и тут случилось невероятное: упавший шевельнулся и застонал! Отхаркавшись, он пробулькал:

— Ублюдок! Садист! Сын землеройки и рогатого кролика! Ой-й, больно-то, ай-яй-яй!

— Не надо было послание разворачивать, идиот! Всех, всех погубил! — раздался поучительный вопль с этажа эдак седьмого. — Не мог меня дождаться, вместе бы развернули!

— Откуда ж я знал, что там некромагическая ловушка! — оправдывался упавший. — Печати-то настоящие!

— Правильно, настоящие! Мудрейшая его тебе прислала, чтобы ты что сделал? И-с-с-л-е-д-о-в-а-л! А ты ручонками своими шаловливыми полез, женолюб хренов!

— Мне же никто ничего не сказал!

— Правильно! Это тайное задание, мне о нём бог впервые поведал, от Мудрейшей присланный, уже после того, как я с некромантским порождением сразился!

— С каких пор Великая Магистресса богов в посыльные назначила? — полюбопытствовал Адами.

— Я тоже хотел бы знать, — прокашлял калека, распрямляя сломанные пальцы. — Вы, кстати, кто такой?

— Я Давид Адами, святой охотник. А вы?

— Меня зовут Ури ди Мечелли, имею честь быть магистром Ордена Мудрости. Вы пришли спасти меня? — Ведун приподнялся на локтях, вправляя вывихнутые суставы и сломанные кости. Раны стремительно затягивались розовой кожицей. Святой охотник слышал о способности ведунов к ускоренному восстановлению, но увиденное поразило даже его, немало повидавшего на своём веку. Вот к чему, оказывается, приводит здоровый образ жизни.

— Да, верно, спасти, — проговорил он. — Вы ранены...

— Чепуха, царапина! Спасите меня! Ди Воели взбесился, он хочет меня убить! Понятия не имею, почему! Его аргументы крайне алогичны, сводятся к тому, что я не должен был в одиночку открывать послание Великой Магистрессы. Он единственный кроме меня выжил после того, как я раскрыл то проклятое послание! По-моему, он сошёл с ума! Остановите его, пожалуйста!

— Поэтому я здесь, — улыбнулся Адами, вынимая из-за пояса пистолет. На пролёте показался торжествующий ди Воели, трясущий посохом и бородкой. — Пригнитесь.

Ди Мечелли плюхнулся на живот. Прицеливание заняло у святого охотника мгновение.

Бах!!!

Магистра ди Воели отшвырнуло назад, он грохнулся о портрет Ури ди Мечелли, висевший на лестничной площадке, и упал. Ему напрочь снесло верхнюю половину черепа. Такие повреждения, по мнению Адами, несовместимы с жизнью ни обычного человека, ни некроманта-оборотня. Тем более, если учесть серебряный заряд пистолета, освящённый понтификом.

— Всего-то, — промолвил про себя святой охотник и обратился к ди Мечелли: — Вам помочь?

— Нет, благодарю, сам справлюсь, — проскрипел магистр, вбивая на место плечо.