Печать богов

— Что с ним? — подивился чудному раздвоению Адами.

— Вероятно, нам следует разделиться, — предположил командор, проведя перед лицевой пластиной ладонью — не мерещится ли. — Вы, Адами, идите налево. Я с Сандини пойду направо. Вы справитесь с врагом и в одиночку, мне же потребуется помощь. Стар я, слаб телесно.

— Как скажете, ди Вижен. — Святой охотник припомнил заявление командора о личном приказе понтифика и не стал противиться.

Шарик величиной с крупную сливу улетел в левый проём. Не колеблясь, Адами вынул пистолет и пошёл следом. Для истинно верующего нет ничего убедительнее чуда. Второе Око влетело в правый проход и замерло, приглашая командора с бывшим послушником.

— Пойдёмте, молодой человек, — ди Вижен взвалил на плечо тяжёлый молот. — Поскольку противник издалека заметит Око Фариила, а мы издалека заметим противника, то соблюдать тишину не имеет смысла. Я предлагаю вам рассказать о ваших приключениях в подземельях, о крысолюдах, о спасённой вами девушке. И поподробнее, пожалуйста. Как её зовут?

— Агнесс Фармер, Ваше Священство...

Виктор рассказывал о чудовищах из катакомб, о девушке, о смерти матушки Лазарии, о культистах, поклонниках Рогатого Кролика, о главаре крысолюдов в одежде мёртвого понтифика. О многом он умолчал. Например, об истреблении большого количества крысолюдов в их логове — не дело распространяться ведуну о явленных им чудесах. Говорил он долго, командор понимающе кивал, изредка переспрашивал. Так, мирно беседуя и никуда не сворачивая, они миновали множество перекрёстков. На одном из них до слуха бывшего послушника донёсся далёкий зов. Виктор дотронулся до рукава ди Вижена.

— Ваше Священство, вы ничего не слышали?

Командор застыл.

— Ничего.

— Наверное, показалось. Продолжим путь.

— Ступайте осторожно, берегитесь ловушек, — предупредил ди Вижен. — Не исключаю, под Башней их устроили великое множество, как и под Собором. Ступайте за мной след в след. По моим расчётам, скоро мы должны упереться в стену, выстроенную на месте входа в подвал.

Люди тихо продвигались по катакомбам, выдавая своё присутствие лёгким шорохом шагов и светом Ока Фариила. Командор не требовал рассказа, и Виктор замолчал.

— Викто-ор! Сюда-а!

— Агнесс?

Бывший послушник замер, оторвавшийся на пару шагов ди Вижен недоумённо посмотрел на него. Пылающий шар осветил тупик и исчез за очередным поворотом. Не останавливаясь, командор двинул за ним и вышел в знакомый зал. Многочисленные колонны поддерживали низкий потолок, между ними пробивался зелёный свет колдовского знака. Око Фариила взмыло под потолок, бросив свет на чёрную тушу крысолюда.

— Викто-ор! Скорее!

Зов был на грани слышимости. Не удивительно, что командор, будучи в шлеме, ничего не услышал. Она зовёт на помощь? Бывший послушник неуверенно свернул в боковой туннель. Он хотел позвать ди Вижена, однако, тот исчез неведомо куда с огненным шаром. Виктор вдохнул затхлый воздух подземелья, удобнее перехватил заветный посох и углубился в неизвестность.

— Викто-ор! Викто-ор!

Куда запропастился командор со светом? Неужто их устранили настолько ловко, что бывший послушник не успел ничего заметить? По спине потекла одинокая капля холодного пота. Одна надежда на Посох-Дракон и заступничество Франсуа Миролюбивого. Губы беззвучно зашептали молитву Всеотцу, прося избавить от вражьей силы. Страх свернулся холодным гадом в животе. Всё будет хорошо, всё будет хорошо... Знать бы, как пользоваться посохом Франсуа Миролюбивого. Принцип действия его должен быть, по идее, таким же, как у любого ведовского посоха. В специально изготовленный предмет ведун вливал силу бога, даровавшего ведуну способность к чудотворчеству. Сила бога смешивалась с личной духовной силой человека, затем на посохе вырезались имена небожителей, молитвы и запечатлевались духовные образы чудес. При обращении к богу и желании чуда заложенная сила преобразовывается в само чудо. Чем крепче вера ведуна, тем больше накапливает и отдаёт посох силы, то есть, чем крепче вера, тем мощнее чудо.

Оружие Франсуа Миролюбивого наверняка накопило невероятно много силы, вопрос заключался только в том, отдаст ли её при надобности бывшему послушнику, чья вера хоть и укрепилась после путешествия на Нижнее небо, но оставляла желать лучшего. Согласно орденским хроникам, Франсуа Миролюбивый сделал себе посох из кости убитого им дракона, поместив часть духа ящера в чудесный предмет. Это расширило возможности использования посоха, наделив святого драконоборца несвойственными ему ранее чудесами. Франсуа Миролюбивый, по преданиям, вытворял такое, перед чем меркли деяния всех Великих Магистров и Магистресс, вместе взятых.

Виктор двигался на ощупь очень медленно, натыкаясь в темноте на валявшиеся под ногами камни. Грубая кладка стен свидетельствовала о древности туннеля. Периодически издалека долетал девичий голосок, и чем дальше заходил человек, тем громче звучали призывы.

Стены туннеля внезапно кончились, дав ощутить большое свободное пространство. Ветерок скользнул по лицу, взъерошив волосы. Бывший послушник перекрестился. Откуда в подземелье гуляет ветер? Он ведь чувствовал пологий спуск, туннель уводил вниз, не вверх Старинная вентиляция, устроенная ведунами, или...

Щелчок! Багряное пламя настенных факелов развеяло тьму, обозначив кольцо небольшого зала. В центре на краю древнего колодца, вальяжно закинув ногу на ногу, сидел горбун в дорожном плаще. Его лик в обманчивом свете постоянно менялся, становясь то размазанным пятном, то лицом прекрасного юноши, то мордой ужасного чудовища.

— Наконец ты пришёл ко мне, дорогой Виктор, — сказал он.

— Знаете, Лари, когда я гостил у эльфийского князя Феагунда Красивого, мне представилась возможность увидеть удивительные эльфийские обряды, — поделился Ури ди Мечелли с пожилой секретаршей, цедящей зелёный чай сквозь щели зубных протезов.

Секретаршу не интересовали обряды, её обеспокоил совершенно иной вопрос.

— Ури, как же вас занесло на Закатные острова? Я думала, туда не пускают людей. Эльфы, насколько я знаю, очень суровый народ. Помню, мой дедушка, воевавший на Закатном Берегу с этими мерзкими существами, рассказывал мне страшные истории об их кровожадности. Ах, до чего эльфы жуткие твари! — всплеснула руками старушка. — А глазищи-то у них вы видали какие? Так и зыркают, так и зыркают! Всё мечтают вернуться на большую землю, уродцы!

— Господин ди Мечелли, — прервала словоизлияния секретарши черноволосая девушка, распивавшая чай вместе с ней магистром, — прошу, рассказывайте дальше, я вся внимание. Эльфы изумительно прекрасные существа, их обряды тоже должны быть прекрасны!

Старушка гневно сплюнула чай в чашку.

— Вы ничего не смыслите в эльфах, Вирджиния, потому что слишком молоды и поддались тлетворному влиянию их культуры! Помню, мой дедушка рассказывал, как они вырезали целые селения виталийцев. Не угоняли в рабство, не насиловали, — секретарша всхлипнула, — а убивали. Даже животных не жалели, подонки... Дедушка пугал меня в детстве эльфами...

— Полноте вам, успокойтесь, Лари, — магистр погладил секретаршу по сгорбленной спине. — Вы же любите слушать про всякие обряды, вот я и подумал, что вам интересно узнать об эльфийских. Они не такие уж кровожадные создания, какими вы их себе представляете. Да, безжалостны к врагам, любят живьём сдирать с них кожу и гадать на внутренностях, но ведь никто не безгрешен, как учил пророк Вито Светлый. Кому-то по душе, например, отрывать крылышки мотылькам и перебивать лапы щенкам, но это же не преступление! Пророк учил нас пониманию других существ, и мы обязаны выполнить его завет. Я плавал на Закатные Острова по командировке, Орден Мудрости проводил обмен мудрецами с Великими Домами, и я вызвался в группу по обмену. Знаете, эльфы преклоняются перед красотой до такой степени, что возводят в вид искусства каждое занятие, начиная с гончарного ремесла и заканчивая охотой. В день солнцестояния эльфы водят хороводы вокруг костра, на котором сгорает уставший от жизни старичок, поют весёлые песни, кружатся в танце под метель из лепестков ромашек. А самой длинной ночью незамужние и неженатые эльфы собираются в одном месте, выбирают себе пару и уединяются в лесу.

— Господин ди Мечелли, самая длинная ночь зимой. Где же они уединяются? Не в сугробах, надеюсь, — прыснула в кулачок черноволосая Вирджиния.

Магистр рассмеялся шутке девушки. Он любил женское общество и, более того, женское внимание, оказываемое ему. Хороший рассказчик, внешне подтянутый, средних лет, в меру привлекательный мужчина, он имел успех у противоположного пола. Частенько пил чай со своей секретаршей и её дальней родственницей — весьма миловидной особой, бывшей без ума от баек господина ди Мечелли.

— Чуть не забыла, — пожилая секретарша хлебнула чаю, порылась в кипе бумаг на письменном столе и подала магистру конверт с печатью Великой Магистрессы. — Вам письмо от Мудрейшей.

Ди Мечелли взял конверт, точно хрупкую драгоценность, поискал на нём дату отправки и, не найдя таковой, повернулся к старушке.

— Когда и кто принёс письмо, Лари?

— Вчера его не было, Ури. Когда я пришла с обеденного перерыва, оно лежало на столе поверх остальных бумаг.

— Любопытно. Дамы, разрешите откланяться — дела.

Магистр поднялся со стула, элегантно поцеловал ручку Вирджинии и пошёл в кабинет, рассматривая странное послание. Он плотно прикрыл за собой дверь, уселся за роскошный письменный стол из красного дерева. Участвовавшие в расследовании вчерашнего происшествия в Башне Святого Ведовства ведуны донесли о подозрительном письме Лазарии ди Шизо, ставшем, возможно, причиной трагедии, поэтому ди Мечелли не торопился вскрывать конверт и предпочитал его досконально изучить. Печать Ордена Мудрости безукоризненна, подпись Великой Магистрессы правильно выведена. Адресат: Ури ди Мечелли, магистр Ордена Мудрости, Башня Людского Ведовства. Почерк показался знакомым. Бумагами Мудрейшей обычно распоряжался её секретарь Орелли, он вписывал имена получателей и их адреса. Ди Мечелли потянул за шёлковый шнур вызова. В приёмной у секретарши зазвонил серебряный колокольчик, из раковины Всеслышащего Уха, лежащего на столешнице, раздался голос Лари:

— Вы что-то хотели?

— Лари, дорогая, скажите, сегодня заходил господин Орелли, секретарь Мудрейшей?

— Да, — протянула старушка, вспоминая подробности визита посланца Великой Магистрессы. — Он заходил, выпил чаю, поболтал о всяких глупостях с Вирджинией, ну, прямо как вы. Это произошло аккурат до трагедии в Башне Земного Ведовства. Орелли напомнил вчерашний приказ Мудрейшей о действиях членов Ордена в случае нападения на Башню.

— Спасибо, Лари.

— Кстати, господин ди Мечелли, к вам посетитель.

— Кто?

— Магистр ди Воели из Башни Земного Ведовства. Говорит, ему срочно нужно поговорить с вами по поводу письменного приказа Великой Магистрессы.

— Письменного приказа? Ди Воели? — опешил магистр.

После непонятного зелёного свечения, окутавшего Башню Земного Ведовства, он полагал, её постигнет плачевная участь вотчины покойного ди Сави и не ожидал увидеть магистра ди Воели живым. О каком письменном приказе он желает говорить? Уж не о том ли, который находится в конверте без даты? Без даты? Ошибка канцелярии либо секретаря Мудрейшей. Ури торопливо надорвал верхний край конверта, вынул сложенный вдвое лист рисовой бумаги и развернул послание.

На миг оскалившись алым иероглифом, лист распался прахом в руках получателя.

— Где Агнесс? — прорычал бывший послушник, замахиваясь посохом.

— Ах, молодость, горячность, — произнёс горбун. — Агнесс здесь нет, дорогой Виктор. Тебя звал я.

— Что тебе-то от меня нужно?

— А как ты думаешь? — Не дожидаясь ответа, горбун продолжил: — Хочу улучшить твой уровень жизни. Не смотри на меня так строго, я не шучу и не обманываю тебя! Нас свела судьба, дорогой Виктор, на счастье или на беду судить не мне. Я вообще не умею и не хочу судить кого бы то ни было, у каждого своя правда. Тебе, например, справедливо хотелось бы придушить Весельчака Аполли. Убийство, к твоему сведению, грех пред лицом Всеотца. А я ничего , достойного казни, за собой не нахожу. Видишь? Правда бывает разной. Согласись, не было бы меня, тебе жилось бы скучно. Я спас тебя от серости повседневной рутины, дорогой мой!

— Чего ты от меня хочешь, — набычился бывший послушник, размышляя, как бы незаметнее подобраться к горбуну и оглушить посохом. Врагом станет меньше, да и благодарность получит от властей за поимку особо опасного преступника.

— Я уже говорил, что люблю людей, сразу переходящих к делу? Дорогой Виктор, я хочу сделать тебе предложение, от которого невозможно отказаться! Согласись, с твоей жизнью и карьерой в Ордене Мудрости покончено. Тебя ищут ловцы нечисти, стража, друзья ведуны. Тебя хотят пытать и сжечь на костре. За что? Что ты сделал плохого? Ты молился каждый день, ходил в храм, выполнял чёрную работу в Башне, слушался учителей и Наставника, боролся со страстями, причём борьба давалась тебе тяжело. Орден отказался от тебя, выбросил, словно мусор, в печь Карающих. Мир сыграл с тобой злую шутку. Разве он заслуживает милосердия, будучи жестоким? На твоём месте я бы ненавидел его сильнее, чем Весельчака Аполли, открывшего тебе глаза на несправедливость Орденов.

— К чему ты клонишь?

— Лаврац обречён. Орден Мудрости вот-вот падёт. Некроманты и демоны объединились ради сей благой цели. Оборотень уничтожает отдел Людского Ведовства. Мои слуги дорисовывают некромагический знак под Башней Небесного Ведовства. Когда рисунок будет завершён, в Соборе Трёх начнётся нечестивая служба понтифика Шапочника, творца и повелителя крысолюдов. Она пробудит погибших ведунов, нежить вернётся и истребит всех людей в городе. И тогда мертвецы восстанут и пойдут войной на Виталийское королевство, знаменуя начало Новой Эпохи.

Превозмогая страх, бывший послушник подходил к горбуну. Не то, чтобы он поверил ему, но врал подлец складно. Ну, ещё пару шагов...

— Предлагаю тебе, дорогой Виктор, возглавить объединенную армию нежити и нечисти и смести с лица земли существующие государства, установив новый мировой порядок! Ты — Избранный!

Предложение огорошило бывшего послушника. Он непонимающе вытаращился на горбуна, забыв о своём хитром плане.

— Я и так знаю, что я избранный, — проговорил он.

— Откуда? — поразился горбун.

— Мне сказал Франсуа Миролюбивый. Он вознёс меня на Нижнее небо и там всё рассказал. Я Избран Всеотцом и богами Его, я должен остановить некроманта-оборотня и всё такое.

— Хм. Нижнее небо, говоришь, и всё такое... А про демонов этот святоша ничего не сказал?

— Нет, вроде, — замялся Виктор, детально воспроизводя в памяти разговор со святым. — Нет, о демонах ничего не говорил.

Горбун хмыкнул.

— Ну, тогда...

Он громко щёлкнул пальцами, и Виктор внезапно оказался на вершине бурой, растрескавшейся скалы. Над ним горело багряным закатом небо, облака плыли сгустками запёкшейся крови. Скала возвышалась над горным перевалом, из ущелья по дороге маршировали орды краснорожих чудовищ разных видов. Крошечные бесята путались под ногами рогатых гигантов с пылающими мечами, рядом топали раздвоенными копытами невысокие крепыши, в красных небесах трепетали кожистыми крыльями клыкастые хвостатые бестии. Цепь армии двигалась на северо-запад, и не было ей конца.