Разбитая трасса, кое-где присыпанная снегом и накатами льда. Лёха ехал, держа скорость около 120 километров в час. Его новая машина, пусть всего лишь китаец, но по собственно Лёхиным ощущениям не уступающий иным западным аналогам в качестве. Ровно держала трассу, легко проглатывая неровности и колеи, создавая чувство уверенности в себе.

Несмотря на все приятные ощущения от управления, в душе у молодого мужчины было тяжело и пусто. Сегодня, он похоронил, последнего своего близкого родственника. Свою любимую бабушку, заменившую в своё время, погибших в авиакатастрофе родителей и младшую сестру. Тогда же, погибли его бабка и дед по отцовской линии

Его не взяли в поездку сначала в Израиль, а оттуда в Новосибирск по делам фирмы отца и деда. Парень был оставлен дома, учиться в 'Элитной' гимназии. Лёха в тот год подзабил на учёбу, посвятив себя электронному другу с названием компьютер, что немедленно сказалось на результатах.

Гибель семьи он встретил вместе с бабушкой, матерью его матери, которая в тот год приехала из Губахи к ним в Пермь. Дабы приглядеть за четырнадцатилетним оболтусом, который должен был исправить свои прегрешения. Чтобы на зимние каникулы слетать в Швейцарию на горнолыжный курорт. Только вот, все планы оборвала зенитная ракета выпущенная военными соседней, считавшейся братской страны и началась новая жизнь. Тела его близких, так и не нашли, никого...

Некоторое время, Лешка жил, словно в тумане. Первое время бабушка и его дядя, старший брат отца решали вопросы наследства и опекунства над ним. Сам же парень, словно выпал из мира. Ушли те, кто был всей его жизнью, те, кто наполнял её смыслом и радостью. Но, особенную боль, доставила гибель младшей. Люшка, сестрёнка, ясное солнышко. Истово любимая всеми родственниками, за лёгкий ласковый нрав.

Полгода прошло, прежде чем парень очнулся от горя и боли. Учёба скатилась на дно, и перед ним отчётливо замаячила перспектива остаться на второй год.

Лёха ужаснулся, в тот день, внезапно, перед внутренним взором возникли лица отца и матери, деда и бабки, а главное любимой сестрёнки. Близкие смотрели на него, бывшего ещё в прошлом году отличником с сожалением и укором. 'Как же ты мог?' читался во взглядах немой вопрос, 'Как так скатился?!'. И ему стало стыдно, стыдно до ужаса, стыдно и плохо, но в отличие от читанного в книгах, чувство было холодным словно лёд...

И он взялся за ум, откуда, внутри возникло это странное, жгучее чувство стыда он не знал, и знать не хотел. Но, чувствовать его не желал. За оставшийся месяц, он, договорившись с учителями, пересдавал и исправлял оценки и сумел закончить год без троек. В следующем же, снова стал круглым отличником. Только вот, в моменты слабости, свойственные всем людям. Откуда-то из глубины души, снова понимался стыд, и обжигал своим стылым дыханием, заставляя, сжав зубы учиться и работать не покладая рук.

И всё это врем, все эти годы, его поддержкой были бабушка и дядя. И та и другой, вложили в Лёху всю душу и любовь. Поскольку, он был единственным кто у них остался, так как дядя был убеждённым холостяком, а мать у бабушки была единственным ребёнком.

Дядя же, встал у руля отцовской фирмы, и рулил хорошо, поскольку пока Лешка учился сначала в школе, а потом и в ПГУ на Экономе и после универа, пока Алексей служил срочную в погранвойсках на Дальнем востоке. Смог не только удержать её на плаву, но и серьёзно продвинуть и усилить. И к тому времени, когда выросший Алексей смог встать у руля семейного дела, сделал племянника миллионером.

Лешка же, ещё долгие три года во всём слушался дядю Володю, дабы не наломать дров. После чего, бывший уже довольно пожилым, мужчина отошел от дел, уйдя на давно заслуженную пенсию. Но, отдохнуть так и не успел, сердечный приступ и... Он был одинок в своей большой квартире на Старом Компросе, и некому было вызвать скорую.

Нашла его горничная, пришедшая утром, но было слишком поздно.

После похорон дяди, бабушка собралась и уехала в Губаху. В свой собственный дом, заботливо поддерживаемый в порядке её лучшей подругой.

— Лёшенька, — сказала тогда бабушка. — У тебя семья, друзья, а у меня здесь только ты. Мне немного осталось, и прожить это время, я хочу с теми, кого искренне люблю и там, где до сих пор живёт моё сердце. А вы будете приезжать ко мне в гости.

— Бабуль? — С тоской спросил он. Но она лишь приложила палец к его губам.

И вот, её не стало...

Стелется под колёса дорога, летят в лобовое стекло снежинки, рождая странное чувство, словно ты не едешь на машине, а летишь сквозь космос.

— Вот бы улететь отсюда! — Подумал он. — Улететь от всех проблем и забот. Ведь ты никому не нужен в этом мире. Все кто тебя искренне любил, ушли за грань...

Прошлой зимой, Лёха так же похоронил своего лучшего друга, с которым свела его судьба в армии.

С улыбкой вспомнилось их знакомство... Сначала, он сцепился с рыжим чеченцем по имени Рустам Ислямов. Сцепился из-за какой-то мелочи и разнял их, катающихся по полу казармы и рычащих словно дикие звери, сержант командир их отделения. Вытащил обоих драчунов за шкирку на улицу и отмудохал так, что только сопли полетели. Ну не им, салагам, тягаться со сверхсрочником, а всё отделение, скалясь, пялилось на экзекуцию, сопровождаемую витиеватыми матюгами. В результате оба оказались в санчасти...

И там выяснилось, что Рустам страстно любит читать, и читает в основном фантастику. На почве любви к литературе и фантастическим компьютерным играм парни и сдружились, да так, что стали не разлей вода.

А прошлой зимой, друг, будучи увлекающимся горнолыжником, разбился, катаясь на доске. Просто упал на склоне и, его выбросило за трассу и надо же, в снегу попался присыпанный камень. Удар затылком, компрессионная травма мозга, кома и спустя месяц, смерть.

Шорох шин навевает сон. Лёха устал, устал за три дня, сначала организовывая похороны. Потом бегая по инстанциям, оформляя документы и извещая бабулиных друзей и подруг, из тех, что были живы. Устал от звонков жены, наполненных упрёками и обидой. Совершенно не обоснованной при этом... Просто устал, как бывало, устают даже самые сильные люди.

Дорога была пуста, в полтретьего ночи в этих местах встречный транспорт редок. Это не трасса Пермь — Екатеринбург. С другой стороны, по пустой дороге ехать комфортнее.

Белое безмолвие, глаза на миг закрылись. Лёха вздрогнул и тут, он даже не понял, откуда это взялось! Посреди дороги, стояло что-то белое, но из этого белого красными углями светили глаза. Дернул руль влево, стараясь объехать нечто по встречной. Но, тяжеленный рамный джип это не его бывшая 'Камри', он так легко не маневрирует... Удар в корму и управление вообще потеряло всякий смысл. Машину закрутило, клубы снега закрыли весь обзор. Вдруг перед капотом показался снежный бруствер, удар! И машина летит в глубокий кювет, скрежет веток ствол дерева перед капотом и в ворохе искр мир погрузился во тьму...

Разбудил его писк системы оповещения двигателя. Вслед за писком пришла боль, боль от холода буквально терзающая его руки и лицо.

Лёха открыл глаза и прямо перед лицом увидел что-то красно-оранжевое, зернистое от которого шёл пар. Пошевелился и тут от правой ноги пришёл такой прострел, что он заорал дурниной. Дернулся, и зернистое нечто разлетелось, оказавшись снегом, насыпавшимся в приоткрытое боковое окно.

Он попытался открыть двери, и с трудом навалившись плечом, сделал это. В проём тут же насыпало снега. Он выглянул и во мраке, разглядел кромку дороги, вверху по довольно крутому склону оврага, в который он в итоге, улетел. До дороги было метров десять-пятнадцать.

Ногу уже не дёргало болью, зато она всё сильнее и сильнее просто болела.

— Проклятье! — Прошептал мужчина. — Как же выбираться? И что за чёрт был на дороге?!

Оглядел машину, даже сквозь покрытое трещинами от сработавших подушек безопасности лобовое стекло было видно изуродованный, вздыбившийся капот, да и крыша подозрительно нависала. Похоже, то дерево, в которое он влетел, двух с половиной тонный джип просто снёс, и оно упало на крышу, промяв её. Пахло горячим антифризом и сгоревшим порохом от пиропатронов.

Толкнув пошире двери, он попытался вылезти, кое-как, но у него это получилось. Поджав, как оказалось сломанную ногу, Лёха застыл, глядя вверх на склон, пропаханный его машиной.

— И как выбираться-то? — прошептал он. — А не вылезем мы, Лёха, здесь и останемся. На дворе ночь, на то, что ты улетел сюда, обратят внимание разве что когда рассветёт, а до этого легко дать дуба от холода.

Отпустил дверь, опустился на корточки и, зацепившись пальцами за торчащую из снега траву, медленно пополз вверх.

До кромки дороги метра полтора. Сколько он уже тут ползёт, он совершенно не понимает. Руки уже не чувствуются, ноги тоже да и так, сил почти не осталось.

Тело бьёт дрожь, заставляющая картинку в глазах прыгать, словно в поломанном старом телевизоре. Вдруг становится светло и в этом свете он видит сестру.

— Алёшка, ты чего это?! — Кричит она ему с кромки. — Ну-ка иди сюда, давай, давай ползи! Ты же у меня такой сильный!

— Люшка! — Хрипит он. — Олька! Сестрёнка... Я не могу.

— Можешь, Лёшенька. Ты можешь. — Отвечает сестра.

— Нет. Сил нет. Ты лучше позови кого... — Хрипит он, пересохшим горлом.

— Кого я позову? Тут никого больше нет. Алёшка, если ты не выберешься ко мне — ты умрёшь. — Сказала она.

— Значит умру. Все умирают. — Прошептал он, — снова будем вместе.

Взгляд сестры внезапно потемнел. — Не будем, братик. Тут никто не будет вместе, таков наш мир...

— Оль помоги, дай мне руку? — Попросил он, потянувшись к сестре. Вглядывался в её голубые глаза, в аккуратное лицо с тонкими чертами, окружённое русыми волосами. На девочке было её любимое голубое платьице с белым рисунком в виде цветов.

— Не могу, Лёшенька. Я же умерла, меня нет, так что давай сам. Тебя же дома ждут, не забыл? — Ответила девочка.

— Никто меня не ждёт, те, кто ждал — ушли. Те же, что остались — я им не особо нужен. — Просипел он.

— Это не так. — Сказал Ольга.

Лёха рванулся, в сломанной ноге снова стрельнуло, да так что морок развеялся. Он смотрел на дорогу и видел, там стояло это белое нечто и смотрело на него алыми угольками глаз. Зверь вздохнул, выпустив облако пара, оглянулся, посмотрел на дорогу и, словно растаял. А мужчина, обессилев, упал на снег.

Его нашли под утро, водитель грейдера чистившего обочину заметил лежащую в овраге машину. Выскочил из кабины, но было слишком поздно...

Глава 1. За горизонтом событий.

Алексей Крюков (Непонятно где, непонятно когда)

Сложно сказать, на что это всё было похоже. Я летел сквозь пространство наполненное светом. И свет этот был словно вода, он тёк вокруг меня. Огибая, рождая странные чувства и голоса. Голоса что-то говорили, куда-то звали. Но стоило мне прислушаться, как откуда-то извне приходила мысль: 'Тебе не сюда'.

И полёт продолжался дальше, сквозь пространство полное всех возможных цветов и оттенков. Казалось, скорость росла. И в какой-то момент свет вокруг согнулся в трубу. Мелькание странных образов, чьих-то мыслей, чувств и я влетел во мрак.

Спустя какое-то время.

— Где я? — проплыла странная мысль в моей голове. Ответов не было, лишь странный звук отовсюду вокруг. Словно стук сердца: Тук-тук, тук-тук, тук-тук. И так без перерывов и остановок, иногда к стуку примешивался звук, будто бы кто-то дышит.

Пытаюсь пошевелить руками и, чувствую, что у меня есть руки. Вообще чувство тела пришло как-то сразу, но и только то. Я скрючен, ладонью правой руки касаюсь лица. В темноте, окружающей меня, лишь слух и тактильные ощущения дают хоть какой-то ответ. Сколько бы я не моргал, толку не было никакого. Лишь сильно зажмурившись, добивался, что перед взором начинали летать светлые пятнышки.

В общем, на ощупь с лицом у меня всё в порядке. Нос, глаза, рот всё на месте. Ещё одна странность, на которую я обратил внимание не сразу — я не дышу. Вот совсем, то есть вообще никак. И никаких неприятных ощущений и желания нет.

Сколько я так провисел в этой странной тьме, я не знаю. Тут ощущение времени потерялось довольно быстро. Поскольку никаких изменений не происходило. Я вроде бы спал, только ничего из приснившегося мне не запомнил.

— Бла, бла-бла-бла! — раздалось в темноте прямо над головой, заставив меня вздрогнуть.

— Бу-бу-бу, бу-бу, бу. — Донеслось откуда-то извне.

— Не понял! — удивился я. — Это что, говорит кто-то что ли?!

И тут разговор над головой продолжился, мало того я почувствовал что то, что вокруг меня пришло в движение. Не знаю как, но я понял, что моё вместилище куда-то перемещают. Сопровождая всё это разговором на совершенно непонятном мне языке.

Вытянув руку, пытаюсь нащупать хоть что-то вокруг себя. Пальцы натыкаются на упругую гладкую поверхность. Двигаю ею из стороны в сторону и становится понятно, что нахожусь внутри какого-то странного кокона. И этот кокон шевелится, чувствуется, как под его поверхностью есть что-то еще. В этот момент я с удивлением задумываюсь над тем, кто же я такой. Пытаюсь вспомнить, то, что вокруг меня продолжает шевелиться и перемещаться.

Перед глазами образ: Какой-то склон, покрытый чем-то белым. О! Вспомнил, это снег. Я ползу по склону. А точно я?! Да вроде бы я. Помнится холод и боль, холод и боль. Как меня зовут?

И тут на меня навалилось. Я вспомнил всё, всю свою жизнь.

Когда вереницы образов перестали мелькать перед внутренним взором. На меня накатил страх. — Замуровали! Выпустите, меня! Мне страшно! — Бьётся мысль в голове.

Начинаю дёргаться, толкать упругую преграду во все стороны. Жаль орать не могу, потому что не дышу. На другой стороне явно слышимая паника. Громкие голоса, стук вокруг становится частым-частым. Давлю на преграду перед собой и чувствую, как с другой стороны что-то массивное проводит по преграде, а голос сверху начинает форменно ворковать.

Застываю поражённый догадкой.

— Не может быть?! — вспыхивает в голове мысль. Опускаю руку к животу, веду ладонью по нему, пока не упираюсь пальцами в толстый шланг, входящий прямо мне в живот. — Бля! — Хочется сказать, но я только как рыба открываю и закрываю рот. Во рту становится гадко от попавшей в него жидкости. Выдавливаю ее обратно и сморщиваюсь.

Голоса снаружи затихают, и стук чужого сердца снова становится спокойным.

— Ты не выбрался, Лёха, тебя не спасли. — Губы растягивает грустная улыбка. — Но зато, тебе, похоже, выпал шанс. Не, не так — ШАНС! Только вот, остаётся открытым вопрос: Сколько нам ещё находиться в животе?

Некоторое время спустя.

Сколько я здесь? Я не знаю. Время словно утратило смысл. Поскольку нет смены дня и ночи, то ориентируюсь на внешние раздражители, такие, как активность моей новой мамочки. Только вот, всё портит то, что я не могу долго бодрствовать. Недолгие моменты моего бодрствования заканчиваются сном. Но, за время, что я не сплю, успеваю совсем немного. Так — как, быстро устаю. Слушаю разговоры вовне, чётко выделяются три голоса. Один женский, это моя мамуля. Второй явно мужской, низкий и звучный. Третий же — странный. Вроде бы женский, но настолько глубокий и проникновенный, что даже в дрожь бросает. Я часто слышу этот голос буквально за 'стенкой'. Как-то раз, когда этот голос был рядом, я упёрся ладонью в стенку живота, выдавив её наружу и через несколько секунд, почувствовал касание снаружи. Голос же странной женщины принял откровенно воркующие нотки, поглаживания по животу продолжались до тех пор, пока я не убрал ладонь.

123 ... 707172

↓ Содержание ↓