— Адэрр, ты так каждое утро делаешь? — спрашивает она.
— Да, — отвечаю я.
— Теперь понятно, почему ты такой тренированный и сильный, — тихо сказала девочка.
— Тебе ничего не мешает заниматься так же, или мешает? — тихо спрашиваю я.
— Так ведь спать хочется?
— Это да, но выбор у тебя есть или сон, или сила, — говорю я, закончив зарядку, отхожу за ширму в углу и там, обтираюсь и меняю бельё, которое заблаговременно достал из сумки и повесил на крючок. Затем в умывальнике прополаскиваю потное и вешаю сушиться на верёвку.
Выйдя из-за ширмы, вижу Дасси которая с сосредоточенным лицом делает комплекс разминки. А на неё с любопытством смотрят Бар и близнецы. Алли же так и спит, с открытым ртом и громко сопя.
Оглядываю сонную комнату и чувствую внутри непреодолимый зуд сделать мелкую пакость. Набираю полную грудь воздуха и во всю глотку ору: — Рота подъём!
От моего вопля подскакивают все, даже Дасси подпрыгнула и выпучила глаза.
— Какого! Ты чего орёшь?! — сонно спрашивает Карр Снау мой одноклассник с прозвищем 'умник', как любитель умничать и давать на всё ответы, периодически совершенно глупые от незнания предмета.
— Му-ха-ха-ха! — ржу я замогильным голосом, хватаю свои шмотки и выскакиваю за двери, пока меня не поколотили всей компанией. Слыша за собой возмущённые крики приятелей.
— Адэрр, скотина такая! — громче всех кричит сестра, — чтоб тебя Пустошь забрала!..
Быстро одеваюсь и спускаюсь в обеденный зал постоялого двора. Довольно просторное помещение, заставленное столами из деревянных плах, на крестообразных ножках. Вокруг них стоят массивные деревянные стулья. Сами столы застелены белоснежными накрахмаленными скатертями и украшены небольшими живыми цветами в горшках. Потолок довольно высокий метров пять до потолочных балок, тёмных от времени. Там же с небольшим шагом висят большие магические светильники. Сейчас как раз служка меняет в одном из них кристалл накопитель. Этими кристаллами здесь питают почти всё оборудование, от светильников, до фенов и плит для готовки. Заряжают кристаллы от источников с помощью специальных устройств. У нас в замке тоже есть такие, и служанки постоянно укладывают в них разряженные кристаллы и собирают и отдают на продажу заряженные. Стабильная статья дохода любого владетеля. Сами кристаллы делают мастера кристалловеды, выращивают в разнообразных растворах с помощью магии. В той технике, что нашли в убежище под нашим городом стояли особо мощные кристаллы, технология производства которых утрачена во времена Тьмы, так что сейчас все пользуются гораздо менее ёмкими и долговечными. Нас, как магов будут учить изготавливать их, и даст Боги, среди нас найдутся умельцы способные стать мастерами кристалловедами. А это жирный кусок хлеба с маслом и икрой на всю жизнь!
Сажусь за длинный стол и смотрю на девушку половую у стойки бара. Та встрепенулась, сказала что-то бармену и подошла ко мне.
— Что желает шевалье? — спросила она.
— Красавица, — говорю я, заставив девчонку которой на вид лет четырнадцать засмущаться и покраснеть, — сделай нам ваш фирменный завтрак на десять персон. А пока его готовят, принеси мне горячего чаю со свежей булочкой...
— Сейчас, шевалье! — пискнула она, быстро записав заказ карандашом на деревянной пластинке, — когда подавать завтрак?
— А вот как мои приятели сюда спустятся, так и подавайте, — отвечаю я, пристально её разглядывая. А посмотреть есть на что. У неё, на мой взгляд, идеальная фигурка фотомодели и внешность ангелочка, только вот волосы не белые, а русые с рыжеватым отливом.
— Сейчас, — отвечает она, становясь пунцовой от моего откровенного разглядывания. Разворачивается и убегает в подсобку. Я же провожаю её просто плотоядной улыбкой старого ловеласа. Так бы и 'съел'...
— Эй, парень! — говорит мне из-за стойки бармен, — смотри у меня!
— Так я и смотрю, — отвечаю я, — почему бы на красоту — и не полюбоваться?! Или за просмотр деньги берёте?
Бармен рассмеялся и ответил: — Да нет, не берём, только вот, ты на Лютию так смотрел, словно панцирник на свежую косточку...
— Ну, девчушка у вас больно красивая не боитесь за неё? А то ей до инициации всего ничего осталось, а там приедет какой-нибудь хлыщ из столицы и, вскружив голову — увезёт...
Бармен расхохотался аж до слёз.
— Парень, так после инициации Люти ждёт армия, а учитывая её способности в магии, то и академия. Так что она и так от нас уедет, ты откуда такой?!
— А?.. — и я завис с открытым ртом, вспомнив об этой части местной жизни.
— И верно забыл... — бормочу я, покраснев, что вызывает у бармена просто приступ гомерического смеха.
Под его лошадиное ржание Лютия принесла мне чай и булочку. Посмотрела на бармена, который судя по всему, был ей или отцом или старшим братом. Было в их чертах и движениях что-то общее.
Девушка смущённо посмотрела на меня, на гогочущего родственника за стойкой и удивлённо пожав плечами, сказала:
— Ты чего так смеёшься, папа?
— Да, наш постоялец насмешил, — утирая слёзы, ответил мужчина, — ох насмешил!..
— Расскажешь? — спросила девушка.
— Кавалера своего спроси, пусть он расскажет, а я ещё посмеюсь, — ответил он.
Девушка посмотрела на меня, но я добросовестно разглядывал кружку и булочку, совершенно не желая смешить ещё и эту красавицу. Мне и так было довольно неловко.
Не дождавшись от меня ничего кроме невнятной благодарности за чай, девушка ушла. И когда я допил кружку и доел булочку, сверху спустились мои одноклассники и Бар с девочками. Алиия шла и сверлила меня рассерженным взглядом.
Улыбаюсь ей и говорю: — А я вам завтрак заказал, и его скоро принесут.
— Молодец, Дэр! — отвечает мне друг, — а то что-то так есть хочется. И да, ты не видел мастера Римана?
— Ещё нет, но завтрак на него заказал тоже. Так что, думаю, ждать его недолго, — отвечаю я.
Алли садится на соседний со мной стул и, ухватив меня за ухо, шепчет: — Ты у меня ещё получишь за сегодняшнее утро.
— Бить будешь? — шепчу я в ответ.
Сестра смотрит на меня удивлённо и, поняв, что я шучу, тихо смеётся.
— Нет, не буду я тебя бить, я тебе по-другому отомщу.
— У-у-у-у-у... Я весь напуган! — шепчу я, улыбаясь, — Бр-р-р-р, и весь дрожу от страха...
Бар услышав наш диалог, начинает хихикать, постепенно скатываясь в ржание.
— Ты чего гогочешь? — спрашивает его Снау.
— Алли, пообещала Адэрру месть, — говорит Бар, — и он ответил, что весь напуган.
За столом засмеялись.
— А знаете, я ей помогу в этом Богоугодном деле, — сказала Наттия Сикли. Миниатюрная брюнетка с кукольными чертами лица. Дочь нашего замкового пекаря, самая серьёзная девочка в классе и наша с Баром ровесница.
— У-у-у-у-у! — пронеслось над столом и мне стало неуютно. Эта зараза может отомстить мне так, что век помнить буду. С фантазией у дочки пекаря всё в порядке и ум наличествует в весьма немаленьком количестве.
— Держись, брат... — говорит мне Бармирр продолжая посмеиваться.
— Да ладно вам, что вы в самом-то деле, — примирительно говорю я, подняв руки. — Ну, неудачно я пошутил, неудачно признаю. А вы сразу мстить...
— Он нас боится! — говорит Нат Аллии. — А значит что?
— Что? — спрашивает сестрёнка.
— Значит, стоит оттянуть возмездие, пусть помучается подольше, — говорит мелкая зараза.
И вся наша компания начинает гоготать, вся, кроме меня.
Днём.
Идём вдоль загонов с лошадьми, но нам взрослых не дадут. Поскольку здесь в загонах крестьянские лошадки для работы, а нам нужны боевые кони. А это несколько другие породы и выбирают боевого коня ещё жеребёнком и целый год, пока он растёт, тщательно дрессируют. Чем каждый из нас и будет заниматься под руководством инструкторов из бойцов отцовской дружины.
Вот и загоны с жеребятами для нас. Мои приятели облепляют ограждение, азартно обсуждая молодых лошадок и стараясь выбрать для себя. Нас же с Алли и Бара с сестричками, наставник повёл дальше. Около дальнего загона мы остановились. В нём было около десятка жеребят и даже на мой неопытный взгляд коняшки отличались в лучшую сторону от того что мы видели раньше.
— Выбирайте, — сказал мастер Кигурр, — делайте это так, как я вас учил.
— Хорошо, — хором ответили мы, и принялись подманивать к себе лошадок. Для этого у всех в карманах туник были полоски чуть подсоленного сушеного мяса.
Спустя полчаса все кроме меня выбрали себе лошадей. Только вот мне, ни один жеребчик и ни одна кобылка не глянулись. И вроде красивые и резвые, но... но всё не то! Не лежала у меня к ним душа. Уже совсем было решив взять резвого, с золотистого оттенка чешуёй жеребчика, я заприметил в дальнем загоне, с виду пустом, какое-то движение.
Спрыгнул с ограды и под удивлёнными взглядами друзей и сестры прошёл к загону. А в нём, в нём бегал вороной, с ярко изумрудным рисунком жеребчик. Коняшка всхрапывал и периодически устраивал забеги, взбрыкивая и молотя задними копытами воздух.
— Как не жаль, юный шевалье, этот жеребчик не для вас, — подал голос пожилой лошадник, подошедший вслед за мною.
— Почему?! — удивился я.
— Это брак, он слишком дикий и неуправляемый слишком агрессивный... — тихо ответил конезаводчик и в его голосе, послышалась явная тоска. — Несмотря на прекрасные данные, этого малыша придётся отправить на бойню...
— Этого красавца?! — изумился я, любуясь животным.
— Его не поставить под седло, он будет сущим наказанием для своего наездника, — глухо сказал мужчина.
А у меня в голове словно щёлкнуло! Я вспомнил книгу за авторством Гаярра Гила, одного из самых известных конезаводчиков прошлого. Вернее он был известен больше тысячи лет назад и его мемуары необычайная редкость, но, каким-то чудом один экземпляр его книги оказался в библиотеке замка Суварр. И я прочитал её в прошлом году, когда мы гостили у графа. И в ней было несколько глав посвящённых обузданию именно таких коней. Я решил рискнуть и попробовать справиться с ним.
— Скажите, мастер, а если у меня получится его обуздать, сколько он будет стоить? — спросил я, чувствуя необычайный азарт.
Мужчина смерил меня тревожным, задумчивым взглядом.
— Зачем тебе это, парень? — спросил он.
— Мне жаль этого великолепного жеребёнка! — воскликнул я. — И я хочу попытаться обуздать его...
— Ты думаешь это возможно? — тревожно спросил лошадник.
— Но, мастер, даже если у меня не получится, вы ничего не потеряете, отправить на бойню никогда не поздно.
— А что насчёт тебя? Он ведь и покалечить может...
— Ну, я готов рискнуть, мастер. Итак, что вы скажете?
— Коли так и ты идёшь на это добровольно, то если у тебя получится, я отдам его по цене бойни. Договорились?
— Договорились, мастер! — возликовал я, и совсем уж было полез в загон, как меня поймал наставник.
— Ты это куда?! — рыкнул он.
— Мастер! — зашептал я, — я читал про таких коней в одной книге в библиотеке графа Таулона и сейчас попробую применить знания.
— Да?.. — выгнув бровь, спросил Кигурр, — уверен в своих силах?
— Мастер!.. — умоляюще протянул я. — Жалко же коня, такой красавец!
— Красавец, — согласился наставник. — А если он тебя покалечит?
— Ну, я готов рискнуть, да и он маленький, искусает разве что сильно...
Кигурр покрутил головой, покрутил пальцами мочку уха и сказал: — Давай, пробуй!
Я перелез через ограду и на меня уставился этот четвероногий красавчик. Во взгляде жеребёнка горело любопытство и озорной огонёк. Коник всхрапнул, стукнул передними копытами и помчался ко мне.
— Адэрр! — вскрикнула Аллия, — он тебя потопчет!
'Ага, сейчас!' — думаю я, внимательно следя за жеребчиком, — 'Так я и дал ему меня топтать...'
Вот он близко, заклятие ускоренного восприятия и время слегка растянулось, замедлив всё вокруг словно в медленном просмотре. Сдвигаюсь в сторону, пропуская, словно тореадор коня мимо себя. Тот только зубами щёлкнул, пытаясь меня ухватить, но тщетно.
Вот уже почти две минуты коник гоняет меня вдоль ограды, но я уворачиваюсь медленно и верно подводя его к углу ограды. И тот не чувствуя ловушки, потихоньку смещается туда, куда мне нужно. Вот, я снова пропустил его мимо себя, и жеребчик оказался в самом углу. Встал на дыбы, но я уже сзади. Ухватил его за шею, пнул ногой под его заднюю ногу и опрокинул на бок, так что все его ноги оказались под жердями ограды. Конь закричал от ярости, забил копытами, но жерди мешали ему перевернуться на спину и придавить меня. Я же обхватив его шею руками и ногами, сдавил её, начав душить жеребёнка одновременно глядя прямо с ярко-зелёный глаз, в котором плескалась чистая, незамутнённая ярость.
Конь хрипит, бьёт копытами в воздухе, я же держу его, зная, что стоит отпустить и мне каюк, он меня порвёт.
Воздуха в его лёгких всё меньше и меньше, он хрипит и во взгляде появляется отчаянье и страх, медленно перерастающий в ужас смерти. От напряжения у меня сводит мышцы, но я держу, понимая, что попытка у меня только одна.
Я его почти задушил, он уже не хрипит и не бьётся, лишь в помутневшем взгляде проявилось смирение со своей участью. Вот он застыл, вытянув ноги и задрожав и, я медленно ослабил захват, дав ему вдохнуть. Он втянул воздух, снова напрягся и я снова сжал его горло. Коник замер, глядя мне в глаза. Я снова ослабил хватку, давая ему дышать, и он замер, глядя на меня с мольбой.
Ослабляю хватку, давая ему свободно дышать, и он задышал, шумно втягивая воздух ноздрями. Дернулся было, но я снова чуть сжал хватку и он замер...
— Ты мой! — шиплю я ему в его аккуратное листовидное ухо. Он всхлипнул и посмотрел на меня взглядом побитой собаки. — МОЙ!
Полежав ещё несколько минут, понял, что конь не сопротивляется. Отпустил его, встал и отошел чуть в сторону. Он кое-как вылез из-под ограды и встал на дрожащих ногах, глядя на меня.
— Иди ко мне, — позвал я, и коник подошел, смотря на меня с опаской и ожиданием.
Достаю из кармана полоску мяса и протягиваю ему. Он увидел лакомство и, оскалив зубы, попробовал его ухватить за компанию с моей ладонью, но я наготове и шлёпаю его по мягким ноздрям заставив отпрянуть. Снова протягиваю лакомство и конь, поджав уши, аккуратно берёт его губами. Втягивает мясо и, постанывая, начинает чавкать. Надолго полоски не хватило, но у меня есть ещё. Отхожу к выходу из загона, жеребчик провожает меня заинтересованным взглядом. Открываю калитку и достаю ещё одну полоску мяса.
Он, прядая ушами, и на ещё подрагивающих ногах пошёл за мною, глядя на вожделенную полоску мяса. Снова взял её губами, и я ласково потрепал его по шее. Коник вздрогнул, испуганно посмотрел на меня, но чувствуя, что я его не обижаю захрумкал.
— Я думала, ты его сейчас задушишь! — прошептала Алли.
Жеребчик всхрапнул, ощерился на сестру, но я сразу же хлопнул его по шее и зло зашипел. Он поджал уши и хвост и испуганно застыл, глядя на меня.
— Нельзя! — строго говорю я, и он сжимается. Сейчас главное — удерживать его от агрессии, приучая к тому, что я главный и страшный.
