Когда осядет пыль (фэнтези)

Пролог

Гальфэр не любил колоридцев. В принципе, всех хентов, но колоридцев больше всего. Ему не нравились их лица, их манеры, их культура, он испытывал отвращение к колоридским блюдам, музыке и литературе, не любил колоридские имена, колоридский язык, колоридское пиво, колоридских женщин (последних — в особенности). Когда ему приходилось ездить в Ридвинг, ему даже не нравилось тамошнее небо.

Гальфэр держал в руках бумагу, отдающую терпким остатком запаха смолы. Бумага была твёрдая и гладкая. Бумага была колоридская. Среди дворян при хане Феллире считалось, что колоридская бумага очень качественная, гораздо качественнее каганатской. Гальфэр не понимал, как так можно считать. Пусть она действительно твердая и действительно гладкая, однако что в том хорошего? Единственный прок от этого — колодискую бумагу легко свёртывать, и она при этом не ломается; послания в таких свёртках удобно передавать с голубиной почтой. Однако же как в такой бумаге носить табак? А как отрывать от неё кусок, если случится необходимость? (процесс разрывания колоридской бумаги приходится строго контролировать, иначе ты рискуешь оторвать далеко не тот фрагмент, который планировал) К тому же она ужасно воняет. Нет, любому порядочному гэльву родная каганатская бумага придётся по душе, а с недостатком прочности и гладкости можно быстро научиться справляться.

На бумаге были написаны несколько строк колоридским языком. Будучи назначенным лично ханом Феллиром государственным дипломатическим агентом, Гальфэр обязан был знать все необходимые для своей профессии языки, включая презираемый им колоридский. Ничего плохого он в этом не видел. Отнюдь, зная колоридский язык, он мог отчётливо видеть, насколько он беден и скуп в сравнении с гэльвским. Насколько некрасив и неэлегантен, от фонетики до грамматики. Хоть бы сейчас, три предложения, написанные на маленьком листке: "Мы приняли вашу просьбу. Назначаем время и место: утро четырнадцатого позолоченного дня, около деревни Шкляк. Лимит сопровождения: пять солдат пехоты". Какая банальная и скучная структура. Местоимение, глагол, местоимение, существительное... Гальфэр представил, как то же самое сообщение можно было бы написать разными способами на гэльвском языке, со всеми прелестями стилистических манёвров.

Довольный своими мыслями, он смял колоридскую бумагу и бросил её в пламя печи. Треск заполнил пустоту каменной комнаты. Недавно закончились медные дни и начались позолоченные, но климат степи суров. Так же как суровые природные условия способствуют появлению у животных приспособлений для выживания, климат каганатских земель закаляет юных гэльвов с ранних лет, делает их выносливыми и стойкими. Зимой в степях холодно, зато летом невыносимо жарко. Тоже своего рода закалка. Попробуй выжить в таких условиях, и тебя уже ничем не удивишь. Можно направиться хоть на юг, хоть на север, и везде ты будешь оставаться боеспособным воином. Всё это в разной степени проявляется в гэльфской внешности. Вздёрнутый нос помогает лучше согревать воздух, высокий лоб позволяет в жару вырабатывать больше пота, большой рост в принципе важен любому охотнику. Гальфэр умел с одного взгляда распознавать как гэльвские, так и хентские черты лица, он бы мог написать на эту тему огромные научные труды, будь у него время.

"Как хорошо, что я родился собой. Родись я хентом, вырос бы таким же хлипким и зябким, как все они".

Тем не менее докинув к клочку бумаги несколько дров в печь, Гальфэр погрел у пламени руки и принялся думать о предстоящих переговорах. Через два дня ему нужно будет встретиться с колоридскими дворянами и попытаться предотвратить войну путём заключения... чего? Взаимовыгодным соглашением дело закончится очень вряд ли. В лучшем случае взаимоприемлемой уступкой с обеих сторон. Уже к полудню четырнадцатого позолоченного дня, когда весть разлетится, десятки тысяч людей вздохнут спокойно, а уже к вечеру состоятельная половина из них закатит пирушку, с легкой улыбкой вспоминая, как всего пару дней назад две могучих державы находились на грани войны.

Хотя навсегда заключить мир вряд ли удастся. Каганатские тарханы ни за что не забудут о северных землях Колорида, о том самом горном хребте, пёс бы его побрал, что расположен вблизи Вестора. Когда-то давно, при жизни пра-пра-прадеда Гальфэра этими землями владел Гэльвский Каганат. Но проклятые колоридцы захватили их. А потом раскопали в этих горах кучу золотых рудников и теперь сосут из них деньги, как гадюка кровь из пойманного зайца. С тех пор эта территория — будто красная повязка для быка. Тарханы хотят её завоевать, колоридские дворяне хотят её сохранить.

Хан Феллир — мудрый человек. Мудрейший из тех, что доводилось видеть Гальфэру. Его двор — сборище дураков, которые ничего не понимают в жизни. Но хан Феллир умудряется управлять этим ульем да так, что улий способен давать мёд. Назначая Гальфэра на должность, хан Феллир сказал: "У людей множество достоинств и пороков, но главное, чем должен обладать дипломатический агент — так это любовью к родине". Именно тогда Гальфэр понял, что его карьера удалась. Служить такому владыке — истинное счастье.

Именно благодаря мудрости хана всё это время удавалось сдерживать войну. И именно благодаря мудрости хана её удастся избежать через два дня. Ведь хан Феллир послал на переговоры именно Гальфэра. Гальфэр тоже не хотел бы войны с колоридцами. Услышав об этом, его слуги как правило удивляются и спрашивают "Разве вы, господин Гальфэр, не презираете колоридцев?". "Конечно же презираю, — отвечает он. — Именно поэтому не хочу войны. Земли к югу от Вестора уже давно находятся под их владычеством. Они поросли и пропитались всем колоридским. Уверен, там даже пахнет хентами. Мне противна сама мысль о том, чтобы эти земли вошли в состав Каганата. Я полностью солидарен с владыкой Феллиром — войны с вонючими колоридцами быть не должно".

Но каким образом её можно предотвратить? У Гальфэра оставалось два дня на то, чтобы придумать. Срок немалый, однако над этим вопросом он размышлял уже неделю и до сих пор не пришёл к чёткому ответу. Придётся сыграть на том факте, что война — всегда убыточное дело. Нужно кормить войска, нужно платить куче людей (поварам, врачам, кузнецам), нужно терять людей в битвах. Колоридцы не так давно пережили войну с Лесдриадом, а значит уже успели это понять. Но, к примеру, предлагать им отдать заветные земли Каганату с правом получения определенной доли дохода — не лучшая идея. Всё-таки сейчас именно колоридцы владеют землями к югу от Вестора. И в то же время отделаться небольшой выплатой в пользу Каганата тоже не получится. Тарханы не удовлетворяться маленькими деньгами, в этом деле замешана их гордость. Нужно найти такую точку, при которой с натяжкой согласятся не начинать войну обе стороны. И при этом, если таких точек окажется несколько, найти наиболее крайнюю в сторону Каганата.

Может, дань? Земли останутся у колоридцев, но они каждый год будут обязаны выплачивать дань с дохода, полученного на рудниках. Надо думать, гордость тарханов потянет такие условия. Но Гальфэр уже прокручивал этот вариант множество раз. Всё упирается в вопрос, на какой срок согласятся колоридцы? Спустя несколько лет они полностью оправятся от войны с Лесдриадом, нарастят армии, и тогда им выгоднее будет воевать за эти земли, чем платить за них. Впрочем, когда это "тогда" наступит, тогда и нужно будет разбираться. А пока что дань может оказаться хорошим решением. Нужно лишь выбрать момент и поставить ультиматум — либо дань, либо невыгодная вам война. Но нужно придумать и другие варианты.

Дверь скрипнула, в комнату вошёл нойон Феан. Волшебник. Раньше Гальфэр восхищался волшебниками, их умом и способностями, их вкладом в дела Каганата. Но затем ему пришлось поработать с несколькими из них, и с тех пор он невзлюбил волшебников почти так же, как колоридцев. Все они похожи друг на друга, все, как один, заносчивы, высокомерны и бестактны. Пользуясь своей неприкосновенностью, любят обзывать Гальфэра нытиком, простофилей и максималистом, и каждый — каждый! — норовит задать самый глупый на свете вопрос. "А почему ты так не любишь колоридцев? Что они тебе сделали то?".

"Как это что? Разве не колоридцы четыре сотни лет назад устроили бойню в серебряных холмах, в которой умерли пятнадцать тысяч гэльвов? Разве не колоридцы на протяжении веков были главными врагами Каганата? Это они не давали стране развиваться. Это они испортили нашу экономику своими бесчестными трюками. И в конце концов это из-за, подери их пёс, колоридцев прямо сейчас грозит начаться война, от которой не следует ждать ничего хорошего. Разве мало всего этого для того, чтобы не любить их?".

Как правило такой ответ заставлял волшебников качать головой, изображая своё умственное превосходство (на самом же деле, они просто не находились, что возразить). Колдуны любят строить из себя умных и поэтому всех раздражают. Нойон Феан не был исключением.

— Хорошо, что ты зашёл, — заметил Гальфэр. — Скажи всем, что мы выезжаем на рассвете. За два дня нужно успеть добраться до деревни Шкляк. Это в землях тархана Мусфэра...

— Я не за этим пришёл, — даже такое простое предложение не смогло прозвучать с уст волшебника без ноты высокомерия. — Тебе нужно выйти. Сам увидишь.

— Что я увижу? — настоял Гальфэр, но нойон уже испарился. Как же это раздражает!

Гальфэр выбрался из комнаты и оказался на свежем вечернем воздухе, перед пространством замкового дворика, который заполняла толпа ордынцев. Все они почему-то выглядели взволнованными, смотрели куда-то в сторону конюшен. Гальфэр спустился к ним, протиснулся к лошадям, и когда тоже увидел, разделил общее настроение. На земле лежала мертвая лошадь, на вороной шее виднелся отчётливый режущий след. Рядом стоял человек с окровавленной саблей и прикрытым серой повязкой лицом.

— Мы пытались его вразумить, господин, — пробубнил один из солдат. — Говорили, что это ваша лошадь. А он не слушал. Кобылка лягнула его, когда он проходил мимо, вот он обозлился и... ну... сами видите.

Гальфэр не глядел на мёртвую Шассин. Глядел в глаза чужака, в которых не читалось ни капли испуга или раскаяния.

— Кто ты такой? — спросил Гальфэр. — Почему скрываешь лицо за повязкой? И как ты посмел без разговоров убить чужую лошадь? Если бы ты был вонючим колоридцем и не знал, что значат для гэльва его лошади, то твой поступок был бы хоть сколько то понятен. Но чтобы вот так, из-за какой-то мелкой неприятности убить отличную лошадь, принадлежащую чужому человеку! Отвечай, проходимец, что за спесь тобой двигала?

Чужак молчал, глядя на Гальфэра всё теми же пустыми от раскаяния и испуга глазами.

— Я с тобой разговариваю, подлец! Если будешь молчать, назад пути не останется. Ты убил мою лошадь, и без наказания не уйдёшь.

Чужак не обронил ни слова.

— Значит, ты твёрдо решил настоять на своём? Видит Калантир, я пытался тебя предупредить.

Гальфэр снял с головы шапку и бросил к ногам чужака. Нойон Феан ожидаемо забубнил:

— Хватит выпендриваться, господин. Через два дня у тебя переговоры. Если не явишься на них, бед мы не оберёмся.

Гальфэр не любил колоридцев. У них существовало дурацкое правило, что благородный человек не должен опускаться до того, чтобы устраивать поединок с бедняком. На самом же деле, так колоридцы оправдывали свою трусость. Очень удобное правило, но в Каганате такого нет.

— Ты думаешь, меня сможет убить какой-то голодранец, у которого нет денег даже на нормальную одежду, не то что на учителя фехтования?

— Ты можешь получить рану и захворать, — сказал Феан. — Всё равно, нельзя подвергать тебя риску.

Стоило признать, в его словах был смысл. Однако они уже ничего не значили. Все в замке видели: Гальфэр бросил шапку к ногам чужака. Это вызов на дуэль. Шапка брошена, пути назад нет.

— Чего встал, проходимец? — рявкнул Гальфэр. — Выходи на дуэль, вон туда, на тренировочное поле. А вы разойдитесь в стороны!

Солдаты послушались его. Чужак, наконец, тоже. Вышел на тренировочное поле, обнажил саблю. Сабля Гальфэра была приторочена к седлу Шассин, так как он приехал в замок сегодня днём и не стал разгружаться. Сейчас оружие было измазано в крови, поэтому он взял саблю с ближайшей стойки — она хуже, но на один бой сгодится. К тому же сабля чужака вовсе выглядела скорее как крестьянский нож для убоя коров.

Гальфэр тоже вышел на площадь, пару раз махнул саблей, чтобы приноровиться к ней. Вокруг столпились солдаты, вперёд вышли врачи, Феан и священник; последний тихо зашептал молитву. Феан сказал:

— Объявляю поединок до первой крови между Гальфэром, сыном тэгина Малира, и чужаком, пожелавшим остаться неназванным.

У глупых колоридцев существовали различные идиотские традиции, например у всех дворян имелись так называемые фамильные имена. К основному и фамильному имени прилагался титул, который тоже не был короток. "Сир Дойл Легс, лорд замка Каймен". "Граф Ганстон Лоренс, лорд графства Синяя Долина". Как хорошо, что гэльвы не занимались этими детскими причудами и назывались коротко — имя и военный титул (хан, тархан, нойон, тойон, тэгин), а если нет военного титула, то сгодится упомянуть имя и титул отца или матери.

Чужак так и не назвал своего имени. Это раздражало Гальфэра.

— Я не согласен на поединок до первой крови, — сказал он. — Буду драться с ним, пока не запросит пощады.

— Тогда ты с ним дерешься до просьбы о пощаде, а он будет драться до твоей первой крови. Фиксирую. Если бой продолжится после появления у господина Гальфэра первой крови, я возьму на себя обязанность прекратить его. Можете начинать.

Чужак выставил саблю вверх. Гальфэр сразу понял, что недооценил его. Во-первых, он стал правильно, как настоящий знаток, а значит противник из него грозный. Во-вторых, при внимательном рассмотрении на лезвии его сабли бегали отсветы, а это означало, что оно невероятно хорошо заточено. Хотя грязная и покрытая коррозией тыльная сторона на то не намекала.

Глупые колоридские рыцари зачем-то носят обоюдосторонние мечи. Во время привалов им приходится тратить вдвое больше времени на заточку. Любой же гэльв понимает, что в бою достаточно лишь одной стороны лезвия, поэтому сабли — гораздо более разумное оружие. Гальфэр проследил за лезвием сабли чужака, за тем, как он крутил её, двигаясь в бок.

Они одновременно зашагали друг на друга, затем чужак атаковал первым. Гальфэр закрылся, отошёл на шаг назад, пропустил ещё один выпад противника, затем нанёс размашистый удар в открывшийся бок. Чужак едва успел парировать, затем отдалился на нужное расстояние и снова принялся ходить краем арены. Они проверяли друг друга, испытывали и оценивали, и чужак оценку не проходил от слова совсем. Достаточно средний уровень бойцовских навыков, победить его не составит труда. Хотя Гальфэру показалось, будто бы он намеренно не показывает всех своих умений, словно тот неумелый выпад был разыгран специально. А это значит, что чужака нельзя недооценивать и нужно драться с ним в полную силу.

Гальфэр заложил свободную руку за спину, чтобы не мешала маневрировать, и медленно двинулся на противника. Чужак на секунду замер, затем решил снова атаковать. В обычной ситуации Гальфэр рискнул бы и попытался воспользоваться глупостью противника, чтобы сразу же выиграть поединок. Однако совершать сложные маневры сейчас слишком рискованно — стараниями нойона Феана поединок будет проходить до первой крови Гальфэра, а значит, стоит чужаку задеть его хоть краешком лезвия, и тогда он, получается, выиграет. Нельзя допускать такого. Нужно дождаться момента, когда можно будет атаковать без риска.