Когда осядет пыль (фэнтези)

Санмир поднёс листок бумаги к пламени свечи, сжёг его, а догорающий клочок бросил в специально поставленную для этого корзину.

В тетрадь он записал совершенно другую мысль:

"Кто бы не пытался искусственно занести эпидемию гаргены в Плим, ему не сошло это с рук".

* * *

Когда в детстве Гломин изучал военное дело, слово "фронт" рисовало в его воображении такую картину.

Ровнёхонько повторяя линию на карте, по всей ширине фронта построена высоченная каменная стена с бойницами, башнями, рвом внизу и обязательно деревянными кольями, выпирающими в сторону противника. По периметру стены день и ночь бродят обмундированные ордынцы с копьями, а ночью ещё и факелами. На ту или иную часть фронта то и дело совершают атаку вражеские силы, но постоянно терпят поражение. Когда же фронт передвигается, стену разбирают в нужном месте и выстраивают заново.

Впервые ему удалось увидеть настоящий фронт в девять лет. То была война с Северным Альянсом, который нападал исключительно с севера на юг, так что протяжённость предполагаемой стены была бы совсем небольшая. Однако, даже несмотря на это, ничего подобного Гломину не удалось увидеть. Вместо величественного живописного сооружения фронт представлял собой несколько разрозненных лагерей-палаток. Рвы и смотрящие в сторону врага пики можно было найти только в тех местах, откуда ожидалось нападение конницы. Да и сами пики оказались в несколько раз тоньше, чем их представлял себе юный тархан.

Зато почти на всей протяжённости фронта дежурили наблюдатели — один-два промёрзших насквозь и оголодавших ордынца. Дяде Гломина тархану Фезулу иногда даже приходилось будить их во время совместного с Гломином осмотра границы.

Фронт потенциальной войны с Колоридом полностью проходил по линии реки Вестор, так что являл собой ещё менее впечатляющее зрелище. Почти все силы были сосредоточены в двух местах, которые являлись двумя самыми удобными переправами через реку. Отдельные отряды, оставленные на всякий случай, можно было найти по одному на каждые пятнадцать миль. Что же касалось наблюдателей...

— Тархан Гломин! — соскочивший с места ордынец тут же принялся натягивать штаны. Гломин застал его не в лучший момент. — Я не знал, что вы прибыли на фронт.

— Я ещё не прибыл, — сказал тархан, после чего подобрал с земли камень и бросил в сторону реки. До кромки воды снаряд даже не докатился. — Я как раз туда направляюсь. По дороге заметил твоё действо и решил спросить, всё ли в порядке.

— Можете не волноваться, тархан. Слежу за рекой постоянно.

— Но ты сейчас здесь. В сотне шагов от поста. Отсюда реку и без того едва видно, а сейчас ко всему прочему начинает темнеть.

— Так я же... — замялся ордынец. — Я же только по нужде. Ну не валить же мне кучу рядом с постом, чтоб потом нюхать собственное дерьмо!

— Ордынец верно говорит, — встрял нойон Эрефан, решивший сопровождать Гломина, когда тот изволил сойти с дороги. — Нельзя ожидать, что люди будут таращиться на воду круглое время.

— Я знаю, — буркнул Гломин. — Ты один дежуришь?

— Один, тарахан.

— Это Вестор, — снова подал голос нойон Эрефан. — Самая глубокая река в мире. Даже если колоридцы решат переправиться на плотах, незаметно им удастся проскользнуть лишь маленьким отрядом, который не наделает больших проблем. Разве что только самому себе.

Гломин согласно закивал, затем сказал ордынцу:

— Продолжай нести пост, — и в компании Эрефана вернулся на дорогу, где их ждали остальные.

В сопровождении тархана из Плима на фронт отправились порядка тридцати человек. В их числе, помимо нойона Эрефана и тойона Зуфрина, гломинского телохранителя, были также несколько колдунов и священников из его владений. Среди последних был нойон Арвай — доверенный человек нойона Усфира. Епископ лично посоветовал Гломину взять его.

Сопровождал Арвая нойон Феан, довольно заурядный колдун, увязавшийся за остальными в последний день перед выездом. Сначала он поехал вместе с Гломином к его владениям, а потом уговорил Арвая взять себя в сопровождение. Как именно он это сделал — отдельная загадка. А уж зачем ему так приспичило тащиться на войну, так и вовсе непонятно. По дороге из сплетен Гломин узнал, что волшебник беспокоится за свою карьеру, поэтому ищет способа отличиться. Можно было ставить деньги, что через месяц войны этот сопляк заскулит и попросится обратно.

Ранее, примерно в десяти милях от Вестора, процессия уже замечала армейский лагерь по верхушкам шатров и редким столбикам дыма. Теперь, наконец, из-за поворота стала видна картина гэльвской армии во всей красе. До самого горизонта, насколько хватает глаз, огромный лес из палаток, костров и маленьких человеческих фигур. В темноте это зрелище смотрелось ещё более красочно: огоньки немного резали зрение и выхватывали отдельные фрагменты жизни лагеря: тут мимо прошёл человек, здесь то появляется, то пропадает неразборчивое знамя одного из тарханов, где-то вдалеке свет костра освещает целую группу собравшихся вокруг него ордынцев.

Когда Гломин и его спутники проезжали между рядами палаток в сторону командирского шатра, на них время от времени обращали внимание. По дорожной одежде сложно определить статус человека, поэтому многие здесь, привыкнув к постоянным конным отрядам, не обратили на гостей никакого внимания. Хотя находились и те, кто узнавал тархана и неуверенно произносил его имя.

Внутри командирского шатра был свет, который, впрочем, не прояснял снаружи никаких чётких фигур, однако несложно было понять, что там кто-то есть. Первым навстречу Гломину вышел тархан Халтун, которого друзья называли "Чайка", поскольку галдел он без передыху. Как, собственно, и сейчас:

— Мой любимый тархан Гломин! Сотню раз за жизнь был рад тебя видеть, но сейчас — как никогда раньше! Мы ж думали, вы завтра утром доедете. Вчера ведь дождь лил, мы думаем тут, дороги небось размякли, кобылы будут тащиться медленно. А на тебе! — только стемнело, а вы тут как тут. Это ж надо как мы подгадали с гуляшом! Он прям только с огня. Прям как для тебя варился, тархан! Я ещё говорю Клюку, ты огонь посильнее разведи, чтобы приготовилось быстрее, а то жрать охота! А он упёрся "Нет, буду готовить как надо!". Прям как знал. Ему и остальные говорили...

Вслед за Чайкой показался тархан Хлюффин, которого обычно звали просто Клюк. У него имелся необычайный для тархана талант к готовке, и, глядя на его нынешний наряд — фартук, измазанный кровью, поверх какого-то рванья, Гломин понял, что в шатре ждёт вкусный ужин. Клюк не был молчуном, однако сейчас ничего не говорил, так как звуковое пространство целиком занимал неугомонный галдёж Чайки. Сказал лишь "С приездом, тархан Гломин".

Последним шатёр покинул тархан Элеран. У Элерана не было прозвища среди друзей, но Гломин любил называть его "Родня" или "Родственник", так как приходился ему каким-то там по счёту братом по материнской линии. Он вовсе поприветствовал Гломина одним кивком.

Спешившись, тархан поздоровался сначала с Чайкой крепким объятием, затем по очереди с Клюком и Роднёй — рукопожатием, а после все четверо вошли в шатёр.

Внутри оказалось довольно тепло. Видимо, из-за огромной кастрюли гуляша, пускающей пар на крохотном для неё столике в центре шатра.

Ковшей нашлось только три, так как все думали, что процессия приедет днём позже. Клюк вызвался сходить поискать четвёртый, но Гломин остановил его, и ближайшие полчаса тарханы наслаждались гуляшом, иногда передавая ковш друг другу.

Одновременно с этим они развернули на другом столике карту, и придерживая каждый по одному её углу, рассказывали Гломину обстановку дел.

В основном разглагольствовал тот, кто умел делать это лучше всех — Чайка. Однако он был своего рода голосом всей троицы, поэтому остальные согласно кивали и иногда поправляли или дополняли его.

— Вон, значит, как обстоят дела. Про то, что есть только две подходящие переправы через Вестор, ты уже знаешь. Одна находится на востоке, вот тут, ею занята орда тархана Саландрила. Мы же на западной переправе вот здесь.

Чайка поставил палец на карту. Пространство шатра освещали три лампы, и их света было вполне достаточно, так как он, гуляя между стенами белого полотна, многократно отражался от них и усиливался.

— Колоридцы? — спросил Гломин. — Их видно?

— Между нами примерно две мили. Они решили не ставать лагерем слишком близко к берегу. Зато, как и мы, прямо у кромки воды накопали себе ям да навтыкали в них колья. Ежели кто из нас двоих покажет признаки того, что собирается переправляться на другую сторону, другой тут же прибежит на позицию и даст нахалу огонька под зад.

— Если бы Вестор не был таким глубоким... — вздохнул Родня.

— Ага, — повторил Чайка. — Если бы Вестор таким глубоким не был, то ширина переправы позволяла бы быстро перебросить на ту сторону пару отрядов да отбить себе место. Но имеем, что имеем. Кто бы не решил переправляться через реку, он огребёт по полной.

Их разговор прервал голос тойона Зуфрина:

— Мой тархан. Здесь один человек просит с вами аудиенции.

— Не пускай ко мне никого. Все, кто хочет поговорить со мной, пусть подождут до завтра.

— Понял, — телохранитель покинул шатёр, задев его могучим плечом и заставив немного пошатнуться.

— О чём я там говорил? — задумался Чайка.

— О том, что Вестор слишком глубокий, — напомнил Гломин.

— Ага. Без больших потерь не перебраться. Но вот у Клюка голова большая, мозгов в ней много. Он тут на днях сообразил неплохой такой план. Расскажешь, Клюк?

— Есть в моих владениях, — начал Хлюффин, — не очень далеко отсюда один замок. Он в далёкие времена принадлежал лимерам...

— Представь только, — тут же прервал его Чайка. — Со времён лимеров* стоит замок, которым владеет наш Клюк. И знаешь, что он нашёл в его закромах прямо накануне войны?

— Что? — не стал гадать Гломин.

— Лимерские щиты. Это те, которые четырёхугольные и почти во весь твой рост. Помнишь, что лимеры им делали?

— Строили черепаху.

— Ага. И как раз использовали черепах, чтобы укрыться от обстрела. В наше время такие щиты иногда только Лесдриадцы носят.

— Потому что эта тактика устарела, — заметил Гломин.

— Верно. Устарела, а потому была забыта. А значит колоридцы не будут готовы к тому, что мы её применим. Она как раз подходит под наш случай. Ты только подумай. Если вооружить такими щитами несколько дюжин отрядов (а у Клюка их в закромах, как он выразился, жопой жуй), то эти отряды почти без потерь проберутся на другую сторону Вестора и прогонят с берега лучников.

— Допустим. И что потом? Лучники отступят на вторую позицию и всё ещё будут обстреливать половину переправы. Пускай даже им будет сложнее целиться поверх голов своих же.

— Верно. Но наши черепахи, перебравшись на тот берег, устроят атаку на передовые силы, и за их спинами мы сможем провести почти всю конницу, которая потом спокойно ударит с боков. Вот тогда лучникам будет уже не до обстрела.

— Тоже не вариант, — цыкнул Гломин. — Пока конница будет переправляться, она всё ещё будет под обстрелом. Всё это в любом случае обернётся большими потерями.

— Но всё равно не такими же, как если бы мы просто шли в лоб под обстрелом. Конечно, план не идеален, но он неплох.

Клюк закивал, во всём соглашаясь с Чайкой.

— Мой тархан, — снова послышался сзади голос Зуфрина. В этот раз он не вошёл в шатёр, а только просунул голову. — Я снова из-за этого человека, который просит аудиенции. Он говорит, что это что-то очень важное. В лагере сказали, он дожидается вас уже вторые сутки.

— Значит ему достанет терпения выждать ещё одну ночь, — хладнокровно сказал Гломин. — Мы на фронте. Здесь все дела — важные. А мне нужно разобраться с первостепенно важными. Можешь так ему и передать.

Кивнув, Зуфрин вынырнул из палатки, вновь оставив тарханов одних.

— Если последуем этому плану, — взглянув на карту, сказал Гломин, — то основные потери будут у конницы. Если удастся придумать что-то другое, какой-то другой вариант, при котором потери будут у пехоты или у кого ещё, я бы послушал.

— Вообще-то, — сказал Родня. — У меня был такой план.

— Тоже верно, — закивал Чайка. — Мы его обговаривали ещё давно. Здесь на карте Вестор нарисован не совсем точно, но вот примерно здесь... Эй! Клюк, пёс тебя дери! Ты где там? Почему твой край загнулся?

— Я ж только гуляша в ковш набрать, — Клюк вернулся на место, держа в одной руке ковш, а второй он сразу же придержал свой угол карты.

— Я тут рассказываю план Элерана, — продолжил Чайка. — Примерно вот здесь, совсем кстати недалеко от нас, река делает очень интересный изгиб. Она поворачивает за холм, а затем идёт ровно на протяжении почти двух миль, пока, наконец, не поворачивает обратно. На этом участке можно было бы организовать плоты...

— И течением от одного поворота, — задумчиво проговорил Гломин, — людей бы как раз добрасывало до другого.

— В корень зришь, тархан. И за холмами этими колоридцы нас не увидят.

— Тоже есть множество рисков. Во-первых, каков шанс, что колоридцы сами не знают об этом месте...

— Мы с тех пор оставили там двух специальных наблюдателей. Они говорят, что пока что никого не видели.

— Даже если так. Сделать всё незаметно будет очень сложно. И рискованно. Если нас заметят, когда мы переправим половину армии, то эта половина окажется в ловушке в меньшинстве на том берегу. Это раз. Два: людей на берегу очень скоро станет слишком много, и если их будет прибивать к самому краю этого прямого участка реки, то скоро другим просто не останется места для высадки.

— А мы и не предлагаем переправлять всю армию. Достаточно нескольких отрядов хороших людей, которые будут атаковать колоридцев сзади, пока мы пойдём переправляться.

— Нужно сказать, что это будут те же ребята, кого мы бы хотели в ином случае отправить с лимерскими щитами на лучников?

— Ну, выходит, что так.

— А если ничего не выйдет, то мы лишимся нескольких отрядов отличных воинов.

— Но зато не конницы. Ты сам сказал.

Гломин тяжело вздохнул.

— Ваши планы хороши. Но нужно подумать ещё. К слову, у меня тоже есть предложения.

— А вот это уже интересно будет послушать! — оживился Чайка. — Эх, как я скучал по твоим планам, тархан!

— Для начала я бы хотел заметить, что вы отвратительно организовали фронт...

— Ничего себе начало! Это что же тебе в нашем фронте не нравится?

— Наблюдателей слишком мало. Когда я ехал сюда, то видел как один неважного вида ордынец справляет нужду в ста шагах от поста. Как вы все знаете, справлять большую нужду — дело, которое иногда может затянутся...

— Ты то видно никогда речным фронтом не занимался, — обидчиво скрестил руки Чайка. — Если кто очень сильно захочет перебраться, то он переберётся. Нырнёт, проплывёт немного, наберёт воздуха и снова нырнёт. Наблюдатели здесь разве что на тот случай, если колоридцы вздумают большими отрядами переправляться.

— Верно говорит Чайка, — подал голос Родня. — У тебя нет опыта в таких делах. Зачем колоридцам самим переправляться сюда? Война грядёт на той стороне Вестора, а не на этой.