Пролог
Войска проходили под балконом. Не сказать, чтобы их было так уж много: шла отнюдь не многотысячная армада, но все-таки, по местным меркам это была грозная сила, не раз громившая сильных и опасных врагов.
Отступники, многочисленные, полезные, но практически не имеющие боевой ценности — создавали толпу зрителей. Их не гоняли на тренировки, не заставляли ходить строем... Все, присутствовавшие сейчас на параде надеялись, что ситуации, когда этих крестьян придется ставить в строй — никогда не возникнет. Поскольку ситуация эта получалась очень уж плохая.
Еретики, многочисленная, но относительно слабая пехота, шагали, чеканя шаг, удерживая длинные копья в положении "на плечо". Луки покачивались над головами девушек-лучниц, а колчаны синхронно хлопали по бедрам. Щитоносцы первой линии сверкали металлической отделкой тяжелых каплевидных щитов. Честно говоря, их, в основном, как и отступников, старались не выпускать из города: еретики несли службу на стенах, обслуживали боевые машины, следили за порядком в городе, в общем, выполняли задачи, не требующие запредельной боеспособности.
Оборотни, тяжелая, малоуязвимая, но немногочисленная элитная пехота шагала за еретиками. Сверкали начищенные зерцала на тусклых боевых кольчугах. Червленые щиты, похожие на те, которыми прикрывались еретики, но большего размера, покачивались в такт мерному шагу. Метательные франциски и тяжелые боевые клевцы свисали с широких кожаных, покрытых заклепками, поясов.
Обычная тактика Хранителей Древних, одной из многочисленных фракций в мире Лендлордов, мире, начинавшемся как игра, развлечение для желавших уйти от сложностей реальной жизни, но ставшем чем-то существенно большим, состояла в том, чтобы погасить вражеский удар на длинной линии еретиков, засыпать врага не слишком точными и убойными, но многочисленными стрелами, а потом — нанести удар оборотнями. При этом оборотни углублялись в позиции противника, и можно было пренебречь их особенностью: тем, что, будучи ранены, они теряли способность различать своих и чужих, и рвали ближайшего живого, чтобы его жизнью пополнить свою. Но хозяин этого замка предпочитал беречь войска. Возможно, это диктовалось прагматичными соображениями, а может быть — роль сыграло лишь одно имя, навсегда оставшееся на одном из черных столбов у замковых ворот. Так что еретики оставались дома, в замке, а в качестве массовки выступали обычно массовые призывы с планов Жизни и Хаоса, к примеру — демонические нелетающие птицы орнисы.
После прохождения пехоты на площадь перед Ратушей выдвинулись культисты. Вообще-то, большая часть этих магов и проповедников, способных как воспевать Изменяющего пути, так и вбивать Его Писание в особо тупые головы Тяжким словом и боевыми проклятьями, передвигалась на своих двоих. Но сейчас имел место быть торжественный парад, так что на площадь, на высоте чуть ниже человеческого роста, вылетели ездовые крикуны, несущие на себе магов Света и Хаоса, адептов культа Архитектора Судеб.
Тени, стрелки и диверсанты с определенными магическими способностями, прошагали быстро, скрыв лица опущенными забралами парадных шлемов. Объяснялось это тем, что из-за способностей к выслеживанию, проникновению и магии Разума, Тени и их высшие разновидности, составляли основу службы безопасности домена, его пограничной и таможенной стражи. И уж им-то светить лицами перед гостями домена было совсем ни к чему.
Всадники Хаоса, тяжелая кавалерия и тактические командиры войск домена, проехали на своих верховых кошмарах. Расстояние от линии прохождения колонн до ограды, за которой разрешено было находиться зрителям, было рассчитано так, чтобы аура ужаса, сопровождавшая наездников на демонических тварях, не задела зевак даже краем и не спровоцировала паники. На черных доспехах полыхали серебром Знаки Скверны, а на щитах горели гербы и девизы, которые в Империи Света сочли бы богохульными.
Следом, неторопливо и явно красуясь перед зрителями, пролетели двое Одержимых Хаосом — высших магов домена, во всем блеске своего колдовского величия. На самом деле этих порождений Храма Одержимых в распоряжении хозяина домена было существенно больше двух, но "умеешь считать до десяти — остановись на восьми", так что на площадь вылетела только самая старшая парочка. Впрочем то, как они летели, держась за ручки и бросая друг на друга взгляды, способные расплавить если не вольфрам, то, по меньшей мере, хорошую, качественную сталь, отнюдь не заставляло воспринимать "детишек" в качестве грозной боевой силы. А зря. Очень зря.
Настороженно зыркавшие по сторонам ездовые волки, большая часть которых была "молодыми волками", весело щебечущая стайка феечек, и дружно прогрохотавший по брусчатке строй железных големов — и вовсе не произвели (и не должны были произвести) впечатления на гостей. А вот сфено на параде не появились, уединившись на своем островке с очередным выработанным "до упора" шпионом Империи Света, попытавшимся проникнуть в домен, но отслеженным службой безопасности и признанным бесполезным для дальнейшей разработки. "Выдача сфено" рассматривалось в домене как разновидность "квалифицированной смертной казни": ни один из отданных крылатым девам не прожил еще и двух ночей. Зато там, на острове уже стоят четыре статуи, и готовятся принести в мир новую жизнь две сфено.
— Вы полагаете, что сможете разгромить орков этими силами? — поинтересовался у хозяина домена тархан Тогар. — В поле мы мало чем можем помочь: большая часть наших войск разбита, и орки осаждают нашу столицу...
— Разбить, скорее всего, не сможем, — пожал плечами хозяин домена, оглянувшись на свою подругу. У гостя это не вызвало ни малейших вопросов: подсказка эльфийской Видящей — всегда ценный совет, и пренебрегать такой возможностью — полная глупость. — Но вот притормозить, заставить оттянуть войска от стен, перебросив их на охрану линий снабжения и фуражиров — получится точно. А там с севера на орочье главное стойбище выступит д'Ин Амит. И вот тогда будет шанс разбить врага по частям, отловив их на марше.
— Думаешь, орки поспешат на защиту своих женщин и детей? — скептически произнес тархан.
— "Женщины и дети" сейчас под стенами вашей столицы, — отозвался хозяин домена Азир. — А вот склады, сокровищницу и, главное, Место Силы — с собой особо не потаскаешь. И на угрозу им — Гхыру придется реагировать...
* * *
Посреди широкого степного раздолья, под темно-синим, расписанным звездным огнем ковром небес, на невысоком холме горел небольшой костерок. Казалось, даже шум отнюдь не тихого лагеря внизу не решается подняться наверх, опасаясь потревожить без сомнений важный разговор трех Бальших боссов. И, возможно, причиной этого были даже не живые горы могучих троллей-строителей, всегда готовых объяснить неразумному орку, в чем именно он не прав, обратив на свою дурную голову внимание одного из этих троих.
— Он идиот, — тяжело вздохнул могучий седой шаман, отложив бубен. — В который раз он уже теряет большую часть армии?
— Третий. Или четвертый. Как посчитать, — ответил молодой орк, чей легкий кожаный доспех аж светился в ночной темноте ярким пурпуром. Впрочем, его некогда многочисленные враги регулярно убеждались, что такая кислотная раскраска ничуть не мешает хозяину этого доспеха растворяться в мельчайшей, почти не существующей, тени, и наносить оттуда смертельные удары.
— Опять сразу на всех соседей попер? — третий из встретившихся здесь вождей был закован в нетипичный для орков тяжелый доспех... И только немногие, в число которых входили и его сегодняшние собеседники, знали, что этот доспех он выковал и зачаровал себе сам.
— Опять, — согласился коммандос.
— Да сколько же можно? — взвыл шаман, подхватывая с земли бубен и ударяя в него. Слышавшие этот тяжелый звук орки в лагере вздрогнули. Шаман слыл орком странным, чересчур терпеливым, и даже, простите, славные предки, страшное ругательство, недопустимое в приличном орочьем обществе, "миролюбивым"... Но уж если он брался за бубен всерьез, каждый знал, что если это по твою душу — то лучше начинать молиться и раздавать имущество, чтобы не досталось кому попало. А то сбежать уже не успеваешь. Но второго удара не последовало, и орки облегченно выдохнули. Пронесло. А некоторых, знавших за собой косяки — даже и в прямом смысле.
— Недолго, — успокоил товарищей коммандос. — Мои ребятки доносят мне, что против этого недоумка уже составляется союз. Волшебник, темный храмовник с поддержкой молодого, но нифига не слабого бога... Вроде даже эльфов подтягивают. Да и о демонах слухи ходят. Так что песец Гхыру. Полный песец.
— Тебе твои ребята донесли, — заинтересовался броненосец, — а ему?
— А он фиолетовых не нанимает, — флегматично пожал плечами разведчик и диверсант. — Считает пустой тратой еды. И с гильдиями расплевался.
Степь сотряс очередной тяжелый удар. Это собеседники фиолетового чуть было не разбили лица эталонным фейспалмом.
* * *
Тихий шелест листьев успокаивал и навевал приятно-расслабленное настроение... разумеется — тогда, когда это нужно было хозяину кабинета и всего обозримого из его окон.
Смертные считают, что Листва всегда была столицей Вечного леса. Но Алхаэрон, Высокий князь эльфов, еще помнит тех, для кого бегство из погибающего в пламени междоусобицы Асколхорна было не страшной легендой, а кошмарной реальностью. Но с тех пор незначительный город на северных рубежах обширных владений перворожденных изменился настолько, что те, кто не видели его предыдущего облика — ни за что не поверили бы в это. Эльфы работали неторопливо, изменяя деревья и травы так, что они приобрели облик, подобающий фракционной столице. А извечные союзники эльфов — огромные меллорны самим своим присутствием изменили климат. И теперь в столице Вечного леса, расположенной на тех широтах, где во владениях других рас зима держится по семь-восемь месяцев, длилась вечная весна без изнуряющей жары и жгучих холодов.
Когда-то, еще в начале Эры Неумирающих, один из них, пытаясь стать эльфом, стоял возле могучих стволов, восторженно кричал: "Это же древовидные папоротники!"
За оскорбление священных деревьев святотатец был подвергнут... нет, не "Медленному танцу зеленой травы", хотя от этой идеи отказались только потому, что такова была ясно и недвусмысленно выраженная воля Матери, но всеобщему бойкоту. Негодяй еще несколько дней метался по Листве, не в силах своим куцым умишком осознать: почему это "зазнайки-эльфы" не желают с ним разговаривать, ведь он "такой же как они". Ну не дурак ли?
Вообще эльфы, хоть и с некоторым трудом, и, опять-таки, благодаря вмешательству Матери, постановили считать Неумирающих, пришедших в их мир в облике эльфов — детьми своего народа. Но относится это только к тем, кто хотя бы старается стать перворожденными. Те же из Неумирающих, кто, приобретя облик эльфа, внутри так и оставались варварами-эдайн1... Что ж. Дети Матери всегда славились изяществом. И намекнуть на нежелательность присутствия определенного индивида в Вечном лесу — могли удивительно изящно. Ну, а кто не понимал, или не желал понять намеков тонких — мог столкнуться и с некоторыми аспектами эстетического восприятия Перворожденных, среди которых пресловутый "Медленный танец" отнюдь не рассматривался в качестве "самого-самого".
Вечный князь вздохнул, и отошел от окна, которое немедленно заросло зеленью, справлявшейся со своей задачей гораздо лучше людских занавесок, жалюзи и даже оконных решеток. Уже давно миновала летняя ночь, в которую меллорны выбрасывают собранную ими Силу в виде ало-золотых цветов высоко над кронами, создавая завораживающее зрелище, и подпитывая сложные заклятья. Но все равно вид из княжеского окна оставался замечательным, и отрываться от него ради чего бы то ни было — не хотелось.
Плоть могучего дерева, давшего приют княжеской резиденции, с тихим скрипом разошлась, пропуская на специально выращенную площадку-кабинет еще одного эльфа. Разумеется, этого просто не могло произойти без воли на то Высокого князя.
Вошедший опустился на колено, и упер кулак правой руки в живой узор, специально выращенный деревом, чтобы радовать взор Высокого князя.
— Слушаю тебя, Эльгор, — обратился князь к вошедшему.
— Подтвердилось, — ответил тот. — Поведение верхушки клана Парящего журавля... неестественно. Видны признаки инфильтрации.
— Кто? — задал князь тот вопрос, который показался ему единственно важным.
— Пока уточняем. По предварительным прикидкам — Единение. Хотя могут быть и демоны.
— Империя? — уточнил князь.
— Возможно, но маловероятно, — ответил Ведущий Тихой руки Вечного леса, то есть — глава разведки и контрразведки Высокого князя.
— Доказательства? — лаконично сформулировал следующий вопрос Алхаэерон.
— Увы, — пожал плечами Эльгор. — Прямых нет, а аналитические выкладки...
— ... Совет Старейшин не примет, — князь выругался, помянув "облетевшие дубы", "престарелых маразматиков" и несколько малоприятных существ из дальних планов, а так же сложные и насыщенные отношения, связывающие всех вышеперечисленных. Эльфы с уважением относились к любому искусству, и занесенное людьми искусство нецензурной брани — тоже не осталось без внимания. Разумеется, перворожденные сочли употребляемые эдайн конструкции грубыми и вульгарными, но вот сама концепция табуированной лексики их заинтересовала... и, разумеется, была разработана в полноценное искусство с подобающим философским обоснованием, и сложными ритуальными действиями, сопровождавшими разработку и употребление произведений искусства. — А что говорят Видящие?
— Им не до того, — вздохнул Эльгор. Признаться, ему хотелось употребить в отношении жриц те же слова, что только что произнес князь в адрес Совета... но, увы, в данный момент это было ему не по статусу. — Они обсуждают новое откровение Матери.
— Что изволила сообщить нам богиня? — заинтересовался Алхаэрон, в свое время, несмотря на слабые способности, прошедший полное обучение в Башне Оракулов.
— Что Сумеречная ветвь нашего народа возродилась, но не возродилась. И что Корень Древа должен им помочь, но не помогать, — процитировал глава разведки донесенный до него текст пророчества.
— Место как-либо указано? — переспросил князь
— Прямо — нет, — отозвался Эльгор. — Но старшие Видящие говорили о диких землях эдайн к югу от Олваирина.
— Вот и хорошо, — кивнул князь. — Передай с Лесным эхом весть Анрэну: пусть со своими лучницами смотается в Олваирин, и поищет к югу от него... на квенди2 и эдайн посмотрит, себя покажет.
Эльгор сделал пометку в своем блокноте. Анрэн, глава наемного отряда, формально не подчинялся ни ему, ни князю. Но фактически — он был слишком сильно обязан своим высоким покровителям, чтобы проигнорировать просьбу князя, переданную Эльгором.
* * *
Гровилэн в очередной раз поднял когтистую лапу, любуясь зажатым в когтях бокалом, в котором кипел, побулькивая, прозрачный кроваво-алый напиток. Некоторые умники наверху покупали сильмэран за бешеные деньги, и пили его, "наслаждаясь" вкусом. Сам высокий лорд демонов считал, что в употреблении этого полуфабриката можно найти столько же удовольствия, сколько в поедании замороженных пельменей, блюда, занесенного на огненные просторы Инферно Неумирающими. Сильмэран перед употреблением следовало подготовить, пропуская через него собственную силу. Прокаленный в Огне пьющего — напиток становился действительно чудесным эликсиром, да еще и идеально подходящим для того, чья Сила кипит в алой жидкости.
