Удар, пропущенный Древними, был страшен. Половина населения погибла сразу. Зло неведомым образом соединило все подземные некрополи Белых дворцов. Тела и души лежавших там мертвецов — возвращались в мир живых бессмысленной нежитью, как, впрочем, и те, кого погубил первый удар неведомого Зла.
Об ужасе и отчаянии тех дней Древние оставили записи, высеченные на стенах своих еще не оскверненных Злом храмов. Вначале они думали, что пишут для потомков... но довольно скоро Круг Величайших магов прозрел будущее, в котором народа Древних больше не было. И тогда они стали писать просто для "тех, кто придет после нас".
Древние пытались бороться с тем, что ползло из Глубин. Хотя многие из них погибли, но их армия все еще оставалась сильной... По крайней мере, так считали те, кто записывал происходившее. Но по мере того, как отряд за отрядом исчезали в глубинах лабиринтов Белых Дворцов, возвращаясь только в виде жаждущей крови нежити, уверенность записывающих падала. Однако, воины и маги Древних не только бессмысленно гибли в боях со Злом. Они познавали его... проникали в его замыслы, и проникались ими. И однажды Великие маги пришли к решению — народ, проникшийся злом, должен перестать существовать. Но они не хотели, чтобы их народ прекрати свое существование бессмысленно. И они разработали и провели последний, чудовищный, но и чудовищно сильный ритуал. Все немногочисленные выжившие принесли друг друга в жертву ради создания этого ритуала. И когда последний из Великих Древних пронзил свое сердце ритуальным кинжалом, заклятье обрушилось на весь мир. Орды нежити, подкатывающие к Последней Твердыне, разом обрели покой, рассыпавшись серым прахом. А Зло оказалось... Нет, не избыто, но только запечатано в Белых Дворцах, не имея возможностей их покинуть. Так и стоят эти прекрасные и ужасные сооружения, привлекая обещанием сокрытых в их глубине сокровищ и древних знаний... Но большинство тех, кто проходит двери — уже никогда не возвращается обратно. Зов зла силен. Он размывает волю воинов и магов. И рано или поздно смертный поддается Зову и не глядя по сторонам кидается в глубину древнего лабиринта, пропадая в нем.
По крайней мере, так рассказывал нам Учитель. Сам он не читал записей на белоснежных костяных стенах. Он только пересказывал нам рассказ его Учителя и учителей их учителей. Однажды воля Гхыртыкбургуза все-таки пересилила осторожность, навеваемую этими древними легендами, и небольшая банда, в которую входила и я, отправилась к обнаруженному в домене Серых холмов Белому Дворцу.
Внезапный удар по голове вырвал меня из воспоминаний.
— Куда поперла, чудила? — прорычал мне Орхарган, черный, возглавляющий наш отряд.
Придя в себя, я осознала, что, действительно, заплутав в собственных мыслях, свернула куда-то в сторону от основного пути отряда... Но только уже вернувшись на свое место в строю, я осознала: направление, куда меня "повело"... Именно там располагается Белый Дворец!
Будах
С высокого холма я наблюдал кошмарное зрелище: битву десятка Луа, Драконов Неба. Пролятые мятежники и еретики, узнав про поход в земли негодяя и святотатца, посмевшего захватить домен нашего собрата — заявили, что я, только подумать, я — тархан, представляющий в этих землях волю и власть самого Кагана, и, через него — Тенгри-хана, — отступник, нарушивший волю Предков! Ну и что, что этот разносчик ересей воюет с орками? Он захватил священные земли, принадлежащие Кагану — и должен быть наказан! А там... там и с орками разобраться можно было, и построить свою Марку. А уж как хозяин Марки я мог бы поучаствовать в выборах следующего Кагана, когда умер нынешний, благо он — глубокий старик, удерживаемый на этом свете не иначе как волей злых духов, что созданы Отцом-Небом исключительно для того, чтобы славные Предки наши не проводили время в мерзостном безделии, но и не опускались до бессмысленной работы, подобающей разве что низшим, но могли воевать, как и подобает воинам из воинских родов!
Конечно, даже став владельцем Марки, мне было бы глупо мечтать о том, чтобы самому занять Золотой Трон Кагана Всех людей. Глупо это и самонадеянно. Но даже рядовые участники Курултая по его итогам получают невиданные богатства, щедро собирая плату за ничего не значащие обещания поддержать того или иного кандидата на выборах. Все равно проигравшие — редко переживают завершение "демократических процедур", как это называют Неумирающие. Так что отомстить тем, что не "предал", но вовремя предвидел, отдав голос более сильному — проигравшие уже вряд ли смогут. А их родня... Мои домены — далековато от основных кочевий и золотых дворцов Каганата. Так что и о них я смогу не думать... если, конечно, не одурею настолько, чтобы поссориться с Торговой гильдией, чьи порталы смогут унести меня от беды...
Но, увы, все эти планы, сулящие общее процветание, рухнули в пламени мятежа, бессмысленного и бесплодного. Теперь, даже когда я покараю изменников и каленым железом выжгу ереси — мой домен окажется слишком слаб, чтобы воевать против демонопоклонников7 и проклятых колдунов. Тут уже не о завоеваниях и участии в Курултае думать — свое бы удержать!
Отвлекшись от золотых мечтаний и синевы небесЈ я оглядел поле боя. К счастью, большинство мобедов и нойонов остались верны законной власти. Так что по силам я имею некоторое превосходство. Увы, но многие ученики жрецов предали своих учителей, ударившись в мятеж, а взбунтовавшиеся нойоны были сильнейшими, и вели за собой многочисленных нукеров и простых воинов. Что, с учетом того, что Драконы Неба разошлись практически поровну — давало моим противникам некоторую надежду.
— Ябгу-нойон! — повернулся я к сильнейшему из нойонов, сохранившему верность настоящему правителю. — Собери свои войска и ударь вон туда! — я махнул рукой в сторону холма напротив, к которому смещалась схватка драконов. Там сейчас толпились многочисленные низшие, которых потянули за собой мятежники. У меня даже нет желания их в чем-то винить: старшие приняли решение, и это стадо баранов последовало за козлами на бойню. Но и щадить всякую чернь, раз уж у нее хватило ума встать на путь? Вот еще!
Нукеры Ябгу-нойона развернулись в лаву, и помчались на мятежников, увлекая за собой чернь с нашей стороны. Конечно, доспехам нукеров далековато до тяжелой брони рыцарей, последовавших за Богом-Отступником, но все-таки они есть, чего нельзя сказать о низших. Однако, даже рыцарская броня не смогла бы полностью спасти своих носителей от залпа степных охотников. Так что до стрелков нукеры Ябгу-нойона добрались, изрядно уменьшившись в числе... да и то — во многом из-за помощи нескольких мобедов, наложивших на воинов защитные благословения и призвавших духов для защиты. Так что потери нукеров были хоть и тяжелы, но посильны. А когда тяжеловооруженные конники влетели в толпу низших... Пусть те и пытались удрать, но гораздо лучшие кони нукеров легко компенсировали разницу в тяжести доспехов. Резня была страшной. Я уже почувствовал на губах вкус победы. Сейчас верные нукеры оттеснят черноногих, и уже наши низшие с удобного холма начнут обстреливать вражеских луа. Я, правда, не очень понял, почему этим не занимались вражеские погонщики скота и прочие конные стрелки... Но те, кто последовал сладким посулам проповедников и взбунтовался против законной власти, их с самого начала сложно назвать "умными".
Однако, дураки — дураками, но есть в этих тварях некая животная хитрость. Когда всадники Ябгу-нойона влетели на холм и уже приготовились стрелять, вершина холма превратилась в кипящий котел. Множество хирбадов, укрывавшихся с той стороны небольшой гряды холмов превратили занятый моими всадниками холм в нечто невообразимое. Да, хирбады, младшие священнослужители, неспособны к высшей, по-настоящему могучей магии... но их было много. Очень много. Нукеров Ябгу-нойона и их младших — перебили практически мгновенно. Это была ловушка! Но мы еще посмотрим...
Взмахом руки я отправляю в атаку вторую волну всадников. Я планировал использовать их в другом месте, но... Сейчас важнее смести вражеских жрецов-отступников, еретиков и схизматиков!
* * *
Битва отгрохотала. Последние войска мятежников бежали с поля боя, когда их последний дракон рухнул с небес. Из-под золотого знамени я любовался видом победы: полем, на котором вместо воды под ногами хлюпала кровь, равно алая кровь смертных и золотой ихор драконов луа.
Войска торжествовали. Простые бойцы, что выжили в этой кровавой бойне, торжествовали, выкрикивая здравницы командирам и мне, "Великому Тархану", приведшему войска к победе. Нойоны, в окружении самых верных нукеров, громко обсуждали, что будут делать с проигравшими семьями, как будут делить их владения, жен и дочерей. Я же смотрел из-под руки, и мысли мои были чернее наступающей ночи.
— Еще одна такая победа — и я останусь без армии!
1 Створ — Расположение двух предметов на одной линии с глазом наблюдателя, а также направление, определяемое совмещением таких предметов. Створиться — образовать створ.
2 Maim! Kill! Burn! (Калечь! Убивай! Жги!) — боевой клич Черного Легиона, в который превратились Лунные Волки (Вархаммер 40к).
3 "Нормального разумного" — т.е. эльфа. Все остальные — "существа с разумом, приближающимся к эльфийскому".
4 Башня — здесь имеется в виду Башня Оракулов но не как строение, а как организация эльфийских Видящих. Организация рыхлая, и почти непрерывно пребывающая в состоянии усобицы, но по-своему весьма влиятельная.
5 Гвейнур (синдарин) — родственник. Набор префиксов и суффиксов, а также эмоциональные акценты могут определять степень родства и положение упомянутого относительно родового Древа с большой точностью. Но в данном случае Иримэ предпочла этого не делать, имея в виду "родича вообще".
6 Реликвии — артефакты дисбалансной мощи. Как правило, находятся в сокровищницах правителей фракций и используются при нападениях на коренные земли фракций. Если реликвия попадает в руки игроку — можно быть уверенным, что скоро произойдет событие, в результате которого игрок реликвии лишится. К примеру — ее потребует себе глава фракции или боги. В случае же отказа передать реликвию — последуют... бедствия с последствиями, в результате которых реликвия все равно уйдет из рук чересчур жадного игрока... возможно — вместе со всеми владениями.
7 Демонопоклонники — в данном случае использовано в качестве ругательства.
Глава 11. О подвигах, о доблести, о славе...
Тин
— Итак, — сидевший передо мной священник, чья толщина однозначно говорила о том, что Церковь Света в этих местах явственно процветает, откинулся в кресле, — Вы утверждаете, что домен, которым ранее владел лорд-маг Арениус, захвачен чернокнижником?
— Да, святой отец, — я склонил голову.
— И почему Вы решили, что это знание хоть немного интересно Святой Церкви? — взгляд его был настолько холодным, что мне захотелось поежиться... но я взял себя в руки. — Фронтир — это Фронтир. Домены там переходят из рук в руки постоянно. Конечно, неприятно, что один из доменов, ранее принадлежавший верному сыну Церкви нашей, Единой и Единственной, достался проклятым колдунам. Но в масштабах хотя бы нашей Марки — это мелочь. В отличие... — тут полный церковник воткнул в меня тяжелый взгляд, которым вполне мог бы заставить поежиться кого послабее духом. К счастью, противостоять такому давлению меня учила сама Ванда. А уж у нее, когда она не в духе, взгляд такой, что бывало — и опытных живорезов в обмороке выносили, а уж смена штанов после общения с ней — даже насмешек не вызывает. Над чем смеяться? Рядовое же дело! — Н-да... — протянул священник. — ...в отличие от попытки раздробить силы правителей, что, верные нашей матери-церкви отправились отмщать лесным тварям за предательство! Отвечай: кто надоумил тебя притащиться сюда со столь... глупой миссией?!
— Как верный сын Матери-Церкви, я последовал указаниям отца Вульфреда, — разумеется, совершать такую глупость, как "пожать плечами", "усмехнуться" или еще как выразить сомнения в решении святого отца — я не стал. Только искренний пыл неофита! Если кто-то ошибся... или предал — то это был не я. Я лишь следовал избранному Пути... А то, что сам путь — во власти того, кто меняет пути — это уже второй вопрос, не так ли?
— Верным сыновьям Церкви стоило бы различать желания Матери Нашей, Церкви Единой и Единственной, и мелкие желания тех, кто, не всегда по праву, носит белые одежды Ее служителя...
— Отец Афраний, подобное — граничит с ересью! — прогрохотал с порога тяжелый бас.
Там стоял, с трудом помещаясь в дверном проходе, высокий воин в тяжелой броне. На правом оплечье золотом сияла литера "Ай", трижды перечеркнутая горизонтальными линиями. На левом же — сияли семь звезд, шлейф святой Рависсары, Гонительницы демонов.
— Интересы Церкви... — начал было разговаривавший со мной святой отец, но был прерван инквизитором:
— Вы слишком много размышляете об интересах Церкви. Размышления же, как известно — ведут к ереси, а ересь — к возмездию! Поменьше размышляйте, мой Вам искренний совет, — усмешка инквизитора казалось самой квинтэссенцией понятия "сарказм". — А этого доброго юношу я забираю. Он нужен Священной конгрегации доктрины Веры1.
— Но... — начал было священник-чиновник, но священник-воин воткнул в него раскаленный взгляд, как втыкают раскаленный железный штырь при пытке. И слова резко оказались не нужны.
Так что из кабинета допрашивавшего меня отца Афрания мы удалились спокойно и с достоинством.
Через церковные владения мы с сопровождавшим меня инквизитором шли отнюдь не так, как меня сюда привели стражники Ирингетиля, забрав на рассвете из комнаты в трактире, в котором остановились все мы, кроме отца Вульфреда. Наш священный предводитель покинул нас сразу же, как только мы заселились в трактир, сказав, что собирается донести грозные и горестные вести до верховных иерархов Марки... и, судя по разговору с отцом Афранием — не преуспел.
Когда мы вышли из полутемного коридора на свет — я невольно остановился. И причиной тому было отнюдь не ослепление. Уж к этому-то я заранее приготовился, прикрыв глаза до того, как освещение резко поменялось. Этому нас учили, и учили неплохо. Нет. Мою, казалось бы, загрубевшую душу поразила красота внутреннего сада, раскинувшегося передо мной.
Цветущие зеленые кусты образовывали лабиринт, в котором легко было бы затеряться от любого, кто желал бы прервать твое уединение. Изящные ротонды сверкали белым мрамором, четкими, строгими линями выделяясь на фоне зелени. А в центре играл, переливаясь струями, огромный фонтан.
— Удивлен? — спросил меня инквизитор, положив мне на плечо руку в латной перчатке.
— Очень, — не стал отрицать я. — Признаться, я скорее ожидал увидеть здесь тренировочный полигон... или что-то такое...
— Очищающие думали также, — кивнул инквизитор. Его несколько кривая усмешка заставила меня подумать о том, что к коллегам по Конгрегации он относится без должного уважения. — Но Миранда, канонисса здешнего Ордоса заявила, что фехтование — это дрыгоножества и рукомашества, которыми можно заниматься и в военном лагере, а фонтан — необходим для возвышенных размышлений.
