Падение Снежного Занавеса 2. Визит в Ссср



Падение Снежного Занавеса 2. Визит в СССР.

Пролог.

Широко раскинув на 26 метров свои почти прозрачные крылья, легчайшая композитная «стрекоза» неторопливо плыла над просторами Эквестрии. Она проделала долгий путь, поднявшись в небо несколько недель назад в глубине Зебриканского континента. Высотный разведывательный беспилотник на солнечной энергии преодолел тысячи километров, неторопливо плывя со скоростью в 100 километров в час на высоте 20-тикилометровой высоте, рубя двумя саблевидными винтами разреженный воздух. На такой высоте высокоэффективным солнечным батареям не мешали облака и мелкие частицы, взвешенные в атмосфере у земли. Кроме того, здесь было много ультрафиолетового излучения — идеальные условия для солнечных батарей и эффективной зарядки сверхъемкого кристаллического аккумулятора.

Умная машина проделала свой долгий путь, используя не только инерциальную навигацию, здесь не было навигационных спутников и обычных наземных радиомаяков, но в районе предстоящей разведки шел интенсивный радиообмен, достаточный для пеленгатора, работающего в режиме радиокомпаса. Когда, по мнению электронного мозга крылатого разведчика, до района назначения оставалось несколько сот километров, он увеличил обороты пары бесколлекторных электрических двигателей и начал поднимать машину выше, выводя медлительный высотный планер на высоту в 22-25 километров. Она была рабочей в боевом режиме крылатой машины, призванной парить над полем высокотехнологичного боя, уповая на высоту и малую заметность.

Конечно, там, откуда эта машина была родом, срок ее жизни обычно исчислялся десятками минут, редко часами. Тут, в мире без высокотехнологичной ПВО, способной сбивать спутники на низкой орбите или десантные модули, у нее были хорошие шансы не только провести разведку, но и вернуться. Электронный мозг летающей машины не мыслил такими категориями, его задачей было провести съемку местности по трассе полета и целевого района в разных оптических диапазонах, записывать ведущиеся радиопередачи и параметры излучения РЛС если таковые там будут, после чего сжатыми пакетами, маскируемыми под естественные шумы, передать на удаленный командный пункт. В случае угрозы уничтожения — успеть передать всю накопленную информацию без маскировки одной высокоплотной передачей, после чего произвести самоликвидацию аппарата еще до попадания ракеты или иного снаряда противника. Аналогично самоуничтожение производилось в случае повреждения лазерным или плазменным ударом. Бортовая управляющая электроника не должна была попасть к противнику для изучения.

Высотная, почти прозрачная «стрекоза» на самом деле была очень малозаметной летающей машиной. Набор центроплана и каркас крыльев планера был выполнен из углепластиковых деталей малого сечения. Снаружи он был обтянут жесткой, прозрачной, стойкой к ультрафиолету пленкой, создающей нужные аэродинамические профили. Хвостовая балка была полой тонкой углепластиковой трубой с проложенными в ней коммуникациями, покрашенной снаружи серебристой краской. Хвостовое оперение было аналогичной конструкцией из прозрачной пленки на ажурном каркасе с небольшими рулевыми сервомашинками.

Саблевидные высокооборотные винты управляемого шага и мотогондолы электродвигателей тоже были тоже углепластиковые, окрашенные серебристой краской, как и наружная поверхность размещенного внутри корпуса планера оборудования. Ячейки солнечных батарей в крыльях были полупрозрачными, словно серое мутное бутылочное стекло. В конструкции было использовано мизерное количество металла — только обмотки и корпуса бесколлекторных электродвигателей, силовая электропроводка, высоконагруженные элементы автоматов управления шагом винтов и сервомашинок управления рулевыми поверхностями, некоторые элементы разведывательного оборудования, где никак было не обойтись без металла. В сумме всего несколько килограммов из 30-ти килограммов общего взлетного веса аппарата.

Наконец бортовой мозг беспилотника, анализирующий информацию с оптико-телевизионного канала разведывательной аппаратуры, распознал техногенную инфраструктуру, и высотный крылатый разведчик приступил к той работе, ради которой он и был создан. Он вел разведку, снимая местность в видимом спектре, инфракрасном и ближнем ультрафиолете. Система радиоразведки фиксировала радиопередачи и иные излучения, специальные датчики проверяли наличие и параметры лазерного облучения лидаров и прицельных дальномеров, если они тут будут. Велась запись магнитных полей, колебаний гравитационного поля, радиационного излучения разного рода. А система управления записывая и сжимая информацию на своих электронных носителях формируя пакеты данных и выстраивая их в очередь передачи согласно оценочной важности собранной информации.

В первую очередь будет передано самое важное, менее важное — позднее. Машина, не экономя, забирала заранее накопленную энергию из своего очень емкого аккумулятора для работы пассивной разведывательной аппаратуры. Оборудования для активного сканирования на борту не было, чтобы не привлекать внимания к высотному малозаметному аппарату. Но работала не только аппаратура пассивной разведки и система управления, начал работать радиопередающий комплекс, посылая в эфир сигналы, трудно отличимые от обычных радиошумов, вызываемых естественными грозовыми разрядами. Чтобы выявить отличие от естественных помех, эти сигналы надо было записать и подвергнуть очень глубокому анализу. Но даже если бы кто-то и записал эти импульсы, то не зная алгоритма шифрования и очень длинного ключа, расшифровка каждого пакета могла занять тысячи лет работы очень мощного суперкомпьютера.

Глава 1. «Летают тут всякие!»

Охрана грузового терминала с рамой портала в Эквестрии была крайне сложной проблемой, добавившей массу седых волос ответственным за нее людям. Нужно было в первую очередь исключить проникновение несанкционированных гостей с обоих сторон вместе с грузами и подвижным составом. Кроме внешнего осмотра вагонов, локомотивов и самого груза, пришлось использовать рентгеновский контроль стационарными аппаратами, а на стороне Эквестрии работали доверенные единороги-маги, присланные самой Принцессой Солнца, проверяющие все то же самое, но уже своими средствами.

Другой не менее важной проблемой была внешняя охрана. Все-таки в Эквестии могли не понять, если бы люди настроили кучу дотов, противотанковых рвов, затянули все колючкой и заминировали территорию после контрольно-следовой полосы, как предлагали некоторые горячие головы. В то же время несколькими ВОХР-овцами со старыми винтовками тут было не обойтись. Пришлось делать тройной сетчатый забор с колючей проволокой поверх и все-таки контрольно-следовой полосой, устанавливать разнообразные системы сигнализации, чтобы гарантированно отловить «невидимок», скрытых магией. Сами собой появились сторожевые вышки с прожекторами и охраной. А потом кто-то вспомнил про угрозу с воздуха. Пегасы, грифоны, драконы, десант колдунов с дирижабля и еще фиг знает что.

Причины для тревоги были вполне веские. Еще до развертывания ПВО в окрестностях портала несколько раз видели грифона, причем не просто пролетевшего мимо по своим делам, а одного и того же. Он явно вел разведку, но близко не приближался. А потом с поезда, следующего из Эквестрии, охрана сняла алмазного пса. Он не стал играть в Зою Космодемьянскую, а советская охрана в гестапо, и сразу честно рассказал все, не доводя дело до силовых методов допроса. Кланы алмазных псов прознали про новых союзников Эквестрии, обладающих множеством новой техники и неизвестной мощью, что понятно вызывало их беспокойство. Ему хорошо заплатили за попытку все разнюхать, и, конечно. как-то вредить он не собирался, просто посмотреть. Псом занялось КГБ, и чем там дело кончилось непосвященные, конечно, не знали.

Так на объекте появились спарки ЗУ-23-2, которые были признаны достаточно эффективными, а для обеспечения дальней зоны ПВО и огневой поддержки по земле пригнали батарею ЗСУ-57-2, всего 4 машины. Конечно, стрелять ракетами ЗРК С-75 и С-125 по местной летающей живности было что из пушки по воробьям, да и не попали бы они почти наверняка. Но все равно локатор с аппаратной кабиной от С-75 на этой стороне установили, и как-то сами собой вокруг нее _проросли_ как грибы после дождя, четыре пусковых установки и все необходимое для боевой стрельбы ЗРК, хотя изначально локатор планировался для отслеживания пролетающих мимо дирижаблей, а так же для определения радиолокационных сигнатур пегасов и прочих живых летунов. Кроме того разработчики средств обнаружения воздушных целей получили высокое начальственное указание решить проблему с возможным налетом пернатых. Задача была на самом деле сложной.

Если пегас или грифон не напяливал на себя металлическую броню, то он был крайне малозаметной воздушной целью с совершенной мизерной ЭПР. А ведь была информация, что грифоны додумались до бронирования из проклеенной хитрой смолой фанеры, достаточно легкого и в то же время весьма прочного. Так что ученые то и дело привозили всякие хитрые штуковины для обнаружения особо малозаметных воздушных целей, проверяя их на реальной обстановке. Пытались использовать сантиметровые и миллиметровые радары, только что появившиеся лазерные локаторы — лидары, фотоконтрастные оптические системы обнаружения, пассивные инфракрасные обнаружители, конечно же, тут были и кинотеодолиты... Но как-то все было как в смешной песенке — «крокодил не ловится, не растет кокос!» Пока мудреная аппаратура со своей задачей откровенно не справлялась.

Но в жизни всегда есть место чуду, а на улице — празднику. В один из совершенно обычных дней кто-то глазастый заметил странный блик в небе. Немедленно в ту сторону было развернуто все, что только возможно, и где-то через полчаса в мощную оптику люди рассматривали полупрозрачную механическую «стрекозу», медленно плывущую на высоте более 20-ти километров. Определить дистанцию радиолокаторами не получалось, она как будто совсем не отражала радиоволны, а не зная точных размеров, оптикой достаточно трудно было определить расстояние. Но как только командир расчета ЗРК понял, что эта полупрозрачная каракатица пройдет точно над ними — сработал навечно вбитый в подкорку рефлекс ПВО-шника. Главный девиз — «сами не летаем и другим не даем!»

Была объявлена боевая тревога и боевая готовность, расчеты заряжающих машин, перекрыв норматив по времени, установили ракеты на пусковые, и когда оператор наведения поймал в оптику чужую летающую машину, был произведен запуск двух ракет. Все-таки, хотя они и имели досягаемость по высоте до 30 километров, но вероятность поражения цели одной ракетой была низковата. Конечно, работали кинотеодолиты, снимая странную высотную воздушную цель, даже не пытающуюся маневрировать, и приближающиеся к ней ракеты. Но ракеты не смогли поразить цель, хотя и не промахнулись тоже. Когда до летающей каракатицы зенитным ракетам оставалось буквально несколько километров лета, высоко в небе вспух клубок яркого бело-голубого пламени, буквально испаривший центроплан странной машины, а вниз начали, кувыркаясь, падать ломающиеся крылья и огрызок тонкой хвостовой балки с рулевым оперением. Ракеты проскочили через рассеивающееся облако взрыва, после чего самоликвидировались, так и не поразив свою цель.

Падение обломков на землю, конечно, отслеживалось, и к местам падения тут же отправились поисковые группы, а тем временем по обе стороны портала набирали обороты иные события. О неизвестной высотной и невидимой для локаторов летающей цели, которая самоликвидировалась еще до попадания зенитных ракет, конечно было доложено по команде на Землю. Но и служивые пони, видевшие суету людей со стартующими зенитными ракетами и фейерверком в небе впоследствии, тоже докладывали своим начальникам о столь странных событиях. Стронутая одним ракетным пуском лавина докладов, приказов и распоряжений стремительно разрасталась и катилась к своей логичной цели. Через несколько часов первые доклады уже лежали на столах Хрущева и принцессы Селестии.

* * *

Через неделю после того, как из СССР в Эквестрию начал работать постоянно действующий портал, точно такой же себе захотели представители Сталлионградской Республики. Будучи суверенным технически развитым государством, они имели полное право на собственную «точку перехода», чтобы не таскать грузы туда-сюда через Эквестрию, мало того что делая большой крюк, так еще и перегружая грузы на узкоколейную железную дорогу с меньшей грузоподъемностью подвижного состава. Желание их было вполне законным и логичным, а точек соприкосновения Хрущев и Харитон Бронеус нашли много. Коммунистам-пони и коммунистам-людям было что предложить друг другу!

Вопрос решился быстро и ко взаимному удовольствию. Пони выделили под портал территорию большого складского комплекса с готовой инфраструктурой в окрестностях Сталлионграда, в большом складском здании уже изначально были проложены рельсы, а под потолком ездила пара мощных кран-балок. Стальная рама портала вписалась сюда как родная, после чего осталось только совместить со сталлионградской русскую железнодорожную колею. Причем с этим, в отличии от Эквестрии, никаких проблем не возникло вообще. В Сталлионграде использовался железнодорожный стандарт, практически не отличающийся от советского. Как заметил еще при первом своём посещении Сталлионграда Хрущев, рельсы, бетонные шпалы, паровозы и вагоны были похожи на советские как близнецы-братья. Только пони еще делали множество всякой спецтехники на железнодорожных платформах, компенсируя ими отсутствие гусеничной и колесной техники, принятой в СССР. Но это было и понятно, месторождений нефти у них не было, а синтетический керосин применялся только в авиации.

Специалисты же с обоих сторон факт, замеченный Первым Секретарем ЦК КПСС, подтвердили полностью. Рельсы пони практически ничем не отличались от советских Р65, бетонные шпалы были даже лучше советских, железнодорожные грузовые вагоны были близнецами-братьями русских, имея только мелкие отличия для удобства пользования персоналом с копытами. Колесные пары, «пульмановские» двухосные тележки, габариты и конструкция рам, сцепки, штуцера магистралей сжатого воздуха тормозной системы, детали тормозов, габаритные размеры — все совпадало практически точно. Самые большие отличия были в конструкции пассажирских вагонов, намного лучше утепленных и спланированных внутри для удобства пони, но внешне пассажирские вагоны тоже были похожи на советские до крайности. Серьезно отличались только паровозы, оказавшиеся намного более технологический совершенными, имеющими высокую степень автоматизации, механизации и адаптированными для обслуживания персоналом с копытами.

Подивившись на такое совпадение, двуногие и четвероногие коммунисты быстро наладили взаимовыгодный товарообмен. И если со стороны Эквестрии в СССР шел в основном поток сельскохозяйственной продукции, а обратно техника и промышленные товары, то со Сталлионградом в обе стороны шла в основном машиностроительная продукция. Северным пони было много чего предложить по технической части, но и многое они хотели получить в ответ. Все-таки аналогов большого спектра техники, производимой в СССР, у них не имелось, в то же время многое из того, что делали они, было нужно людям. В первую очередь это были техномагические медицинские артефакты, питавшиеся электричеством от розетки на 220В, с которыми могли работать как простые пони, так и люди.