Одинокий демон. Кавайи, кавайкунай?

Одинокий демон. Да придёт целитель!

Начало

Темный переулок с глухими стенами домов из тёмно-красного кирпича, заросших понизу густым кустарником с частично опавшими листьями. Раскачивающаяся под порывами холодного ветра лампа фонарного столба, мечущийся свет которой совершенно случайным образом освещает разные участки переулка. Голые ветки деревьев, выплясывающие на стенах хоровод причудливых ломаных теней. Поздняя осень...

По переулку, опасливо оглядываясь по сторонам и стараясь держаться середины, идёт девушка, одетая в тёмно-зелёный плащ простого фасона и чёрные дерматиновые сапожки. На голове её — вязаная шапочка из тёмно-зелёных ниток, через плечо перекинут матерчатый ремень большой прямоугольной сумки из кожзама.

— Шшш-шш... — таинственно шуршит сухими опавшими листьями ветер, закручивая их в небольшой смерч у её ног.

— Шшш...Шшшшш... Шагес-Шах! — неожиданно, в десяти шагах дальше по переулку, в воздухе, примерно на уровне метра над землёй, вспыхивает ярким голубым светом тонкий, извивающийся вертикальный обруч.

Пах-х-х! — из вихляющегося круга, сопровождаемая яркой вспышкой белого света вылетает тёмная фигура, врезавшись в испуганно взвизгнувшую девушку.

Светлана

И зачем я тут пошла? Свернула по привычке по кратчайшему пути. Задумалась, видите ли! Думать меньше нужно и жизнь тогда станет проще! — ругала я себя, настороженно прислушиваясь и озираясь по сторонам в тёмном переулке, — самое место для наркоманов! Кричи — не кричи, никто не услышит. Тут даже окон нет. А у меня целых пять ампул! Лакомая приманка для наркоши!

Я осторожно прикоснулась к груди, проверяя сохранность драгоценной коробки. Впереди были ноябрьские праздники и отдел сильнодействующих лекарств в аптеке закрывался вместе со всей аптекой. Конечно, это было неправильно и такого быть не должно, но в стране победившей демократии возможны и не такие вещи..

Хорошо, хоть предупредили, — подумала я, — а то чтобы я потом делала? Мама без них уже не может...

Я невольно вздохнула. Маме становилось всё хуже. Четыре месяца назад, в больнице, пожилой мужчина — врач, к которому я пришла забрать её анализы, сказал, глядя мне в глаза: Мужайся девочка! У твоей мамы рак. Неоперабельный. Ты должна это знать. Тебе ещё жить. Отец есть?

— Нету... — ошеломленно прошептала я. Отец умер три года назад от сердечного приступа. По дороге с работы домой ему стало плохо, и он упал прямо на улице. Сколько он пролежал там, пока не нашёлся сердобольный человек и не посмотрел что с ним, одному богу известно. А может это был тот воришка, который его обокрал? Не захотел брать грех на душу и, поняв, что перед ним не пьяный, а умирающий человек, взял и набрал номер скорой? Впрочем, это не помешало ему его обворовать. Украли всё — деньги, документы, ключи. То что, ключи были украдены, а не потерялись, мы поняли, вернувшись с похорон. В квартире всё было перевёрнуто вверх дном. Унесли всё, что хоть представляло какую-то ценность. И хоть всего было очень жаль, однако, особенно мне было жалко видеокамеру. Собственно, даже не её саму, а сумку, в которой она лежала. По кармашкам сумки были растолканы отснятые кассеты. Дни рождения и свадьбы друзей, отпуска, наши дни рождения... Время, когда все были живы и счастливы...

У мамы тогда просто подломились ноги и она не села, а буквально упала на пол в коридоре. Пришедшие с нами родственники вызвали милицию, но дело оказалось безнадёжным.

— Что ж вы замки-то сразу не поменяли? — с осуждением посмотрев на нас, спросил милиционер, подняв голову от заполняемого протокола, — нужно было сразу это сделать, раз ключи пропали!

Нужно... но тогда нам было не до замков. Три дня мы искали отца. Оказалось, что тело увезли в Москву, а поскольку документов при нём не было, то нашли мы его почти случайно. Потом были похороны, ощущение огромной беды... Какие там замки! А после похорон нас ждала разоренная квартира...

А потом, год назад мама заболела. Сначала она бодрилась, списывала на лёгкую простуду, потом на усталость. В конце — концов, пришлось идти к врачам. Но как, оказалось, идти нужно было гораздо раньше.

— Ну, так что? — переспросил меня тогда доктор, не дождавшись ответа, — отец, говорю есть?

Я отрицательно замотала головой, пытаясь удержать навернувшиеся на глазах слёзы.

— А родственники? — вздохнул доктор.

— Есть... — прошептала я, — папин брат...

— Поговори с ним! Одной нельзя...

Я кивнула головой, сглатывая слёзы.

— Возьми, — сказал доктор, закончив писать, — вот тебе заключение и направление на получение наркотиков, пойдешь в седьмой кабинет, там тебе оформят все бумаги.

— Наркотики? Зачем? — спросила я, шмыгнув носом.

— Боли будут усиливаться, и, в конце концов, станут невыносимыми. Тогда без наркотиков не обойтись. Уколы делать умеешь?

— Угу, — кивнула головой я, — я в медицинском учусь...

— Молодец, — кивнул доктор,— на каком курсе?

— На второй перешла... Доктор, а может это какая-нибудь ошибка? — с надеждой спросила я его.

Доктор откинулся в кресле и сокрушённо развёл руками.

— Ты же уже почти медик. Все анализы у тебя на руках, смотри сама... Имей только ввиду, что наркотики — это последнее средство. После них всё резко ускоряется. Так что, сама решай... Вот, держи! — доктор протянул мне заполненные бумаги и историю болезни.

К сожалению, он оказался прав. И медицинские справочники и консультации — "так" и "по знакомству", подтвердили правильность диагноза. Ещё более убедительным подтверждением была сама болезнь. В конце концов, окончательно измучившись, пришлось идти в седьмой кабинет.

Там мне выписали направление, выдали талоны весёлого розового цвета, проинструктировали насчёт возврата ампул и особо предупредили об осторожности, при получении лекарства в аптеке.

— Сейчас наркоманов — полно! — уверенно говорила мне женщина, быстро водя ручкой по листку направления, заполняя его, — пристроится такой сзади в очереди, увидит, что ты получаешь, а потом на улице — раз! Ткнёт ножом, наркотики заберет, и поминай, как звали! За дозу они родную мать убьют...

Тогда меня поразила обыденность происходящего. Был какой-то сюрреализм в этом действии: выписывании талонов на лекарство, ускорявшего смерть больного человека и одновременный рассказ о наркомах, охотящихся на людей ради этого яда.

Но какой-то холодок заполз мне в душу, когда я представила за своей спиной человека с безумными глазами и ножом в руке. Поэтому я всегда старалась подходить к окошку, где выдавали сильнодействующие средства, когда за моей спиной никого не было и давать талончик так, чтобы его не было видно. Еще я старалась приходить засветло, но темнело теперь уже рано, и сегодня был явно не мой день. Сначала пришлось задержаться в институте, потом пробка на дороге... И вот уже почти впотьмах я иду по улице, прижимая к груди коробочку с ампулами.

— Шшшш... Шагес-Шах!— неожиданно, прямо передо мной в воздухе появился вихляющийся тонкий голубой обруч, из которого, сопровождаемая вспышкой света, вылетела тёмная фигура, сильно толкнув меня в грудь.

— Мама! — вскрикнула я, отлетая в сторону.

Трах! Приземление на спину было жёстким. На секунду я потеряла ориентацию.

Наркоман! — пришла первая мысль в голову, когда я пришла в себя,— сейчас убивать будет!

Но наркоман не спешил кидаться на меня с ножом, и вообще было непонятно где он.

Я, зажмурившись, лежа на спине и отчаянно прислушивалась, пытаясь понять, где он и в какую сторону мне бежать. Внезапно я услышала, как чей-то приятный голос с успокоительными интонациями произнёс:

— Сиолина лат ера, дейла! Ай кент ор ирлимас..

Что? — подумала я про себя.

— Ай кент ор ирлимас.. — успокоительно повторил голос.

Иностранец? Откуда он тут? Вдруг я почувствовала что-то мокрое и холодное у себя на груди.

Ампулы! — меня как током подбросило.

Не обращая внимания на наркомана, я вскочила на ноги и торопливо полезла за пазуху, вытаскивая коробочку на свет.

— О, нет..., — только и смогла прошептать я, увидев, что с ней стало. Коробка была смята в лепёшку, а дешевый серый картон, из которого она была сделана, уже напитался влагой и начал расползаться. Трясущимися руками я откинула верхний лист упаковки.

Всмятку! Все ампулы всмятку! Нет ни одной целой! — меня заколотило.

Вечером нужно будет обязательно сделать укол! Где я возьму морфий? Завтра уже праздники, никто мне ничего не выпишет и взамен не даст! Что же мне делать?

Я подняла глаза от раздавленной коробки и неожиданно наткнулась на взгляд наркомана.

Невысокий парень, примерно моего возраста, в куртке из тёмной ткани с блестящими тонкими нитями, стоял и спокойно смотрел на меня своими тёмными глазами. Увидев, что я на него смотрю, он чуть наклонил голову и, глядя на меня, произнёс: Сиолина лат ера, дейла! Сарите олива делиза?..

— Я не понимаю, — сказала я, отрицательно покачав головой.

Парень сильнее наклонил голову набок и, похоже, прислушался.

— Сарите олива делиза?.. — снова повторил он.

— Я не понимаю! Я понимаю только по-английски. Немножко... — ответила я.

— Ты... селянка? — неожиданно произнёс по-русски незнакомец, сделав большую паузу между словами.

— Селянка? Нет, я не селянка. Я живу в городе... — растеряно ответила я.

— Го-ро-де? Хм... — сказал он и замолчал.

Я снова перевела взгляд на раздавленную коробку с ампулами, лежащую у меня на ладони и закусила губу: Что же мне делать?

— Ты... землянка? Не... бойся. Я не...причиню... тебе вред! — неожиданно сказал парень, делая большие паузы между словами, так словно вспоминая давно забытую речь.

— Всё что ты мог, ты уже сделал! — резко ответила я.

— Сделал? Что?

— Вот! Видишь?! — я протянула к нему руку с раздавленной коробкой.

— Это? — спросил он, смотря с лёгким недоумением.

— Это лекарство! Редкое лекарство! И я его не смогу нигде взять, до конца праздников! А мне оно нужно сегодня! Понятно?! — повысив голос, ответила я ему.

— Ты... больна? — спокойно спросил он, обежав меня сверху вниз внимательным взглядом.

— Это не мне! Это для мамы... — неожиданно мой голос сел, горло сдавило удушье, а на глазах навернулись слёзы.

Вот чёрт, слёз мне только не хватало!

Парень наклонил голову в другую сторону, немного посмотрел на меня, а потом произнёс: Я причина... Могу ... помочь. Хочешь?

— Как? У тебя что, есть обезболивающее? — спросила я. Неожиданно в голову пришла мысль, — может он, наркодиллер? У них должны быть наркотики! Только вот, где взять деньги, что бы ему заплатить?

— Я целитель, — спокойно ответил парень на мой вопрос.

— Целитель? — удивлённо переспросила я, — и что это значит?

— Я целю, — так же спокойно ответил он.

— Целишь? — растеряно переспросила я его, — как это?

— Целю больных.

— В смысле... лечишь? — предположила я.

— Лечишь? — задумчиво переспросил парень, — мм... Да, лечу! Могу помочь.

— Помочь? Как? Это... это... это не лечится! — я отрицательно покачала головой.

— Правда? Как интересно... Я думаю смочь...

— Ты что, бог? — язвительно спросила я.

— Возможно, — усмехнулся парень.

Я недоуменно уставилась на него. С прибабахом что ли? Или датый?

— Не веришь? — улыбнулся он, — Тогда вспомни, как я тут появился... Не думаешь, что пришедший из другого мира может уметь особенное?

Пришедший? Он или псих или ... или... правда, пришелец? Ой! Ведь он действительно выпал из воздуха! А я и забыла, с ампулами! — подумала я, вспомнив голубой тонкий обруч и вспышку света. А если он вампир?

Ой, мама! — я сделала шаг назад.

— Убежишь... — потеряешь шанс. Шанс выпадает только раз, — прищурившись, с насмешкой сказал парень, увидев моё испуганное движение.

— А...аа.. ты меня обманываешь? — не веря, спросила я.

— Не-аа... — спокойно протянул он.

— Но ведь это неизлечимо...

— Возможно... Однако, шанс есть всегда... Хочешь узнать, выпал ли он тебе? Мне нужно увидеть... и я скажу, да или нет. Веди! — парень сделал повелительный жест рукой, указывая в строну прохода между домами.

А почему бы и нет? — подумала я,— не ограбит же он нас, в конце концов? Всё равно у нас брать нечего... А может действительно, поможет? Ну и что он пришелец! С ножом ведь не кидается и кровь не пытается выпить... Может это добрый пришелец? Добрый волшебник... который вылечит маму...

Внезапно появившаяся надежда заставила учащённо забиться моё сердце.

— Хорошо, пойдём! — сказала я, убирая раздавленную коробку с осколками ампул в карман.

— Веди, — повторил парень.

Я осторожно, стараясь близко не приближаться, обошла его, и, оглянувшись, пошла вперёд по тёмному переулку. Сзади раздались шаги. До моего дома было рукой подать — пару минут ходьбы. Ноги, всё ускоряясь, сами несли по знакомой дороге. Переулок был кратчайшим путём от моего дома до автобусной остановки, поэтому-то я автоматически и свернула в него, задумавшись. Привыкла ходить коротко!

Сзади не отставали лёгкие шаги. Я подавила желание перейти на бег. Вот, наконец, и освещенный подъезд! Я торопливо шмыгнула в вечно открытую дверь с вечно сломанным замком и, сделав над собой усилие, остановилась. Хотя хотелось нестись сломя голову вверх по лестнице до родной двери.

— Вот мы и пришл... — начала я говорить, поворачиваясь к своему спутнику.

— Ииии... — протянула я, не сумев сказать целиком слово "пришли".

Мама дорогая! На меня смотрел красавчик с большими темными глазами и лицом голливудской мечты. Красиво очерченные губы, стоило только мне на них взглянуть, сразу, почему-то навеяли мысли о поцелуях. Его тёмные волосы, с седой мелированной прядью, лежали на голове в идеальной причёске. В ушах были странные серьги — поднимающиеся от мочки вверх, по краю ушной раковины и тускло блестевшие гранями какого-то дымчатого камня. На незнакомце была то ли куртка, то ли скорее камзол, со вставленными в материал серебряными нитками. Чувствовалась, что это очень добротная и уютная вещь, стоящая немалых денег. Нити складывались в странный, непонятный рисунок и слабо поблёскивали под светом тусклой подъездной лампы. Верхние пуговицы камзола были расстёгнуты, и под ним виднелся ворот ослепительно белой рубахи и золотая цепочка с медальоном, в виде непонятного иероглифа вписанного в круг. На каждом пальце рук незнакомца было по перстню с большим камнем, а на запястьях, выглядывали из-под рукавов — серебряные браслеты.

Господи, кого это я привела? — испуганно подумала я, разглядывая гостя.

Тот, похоже, правильно понял моё замешательство. Уголки его губ дрогнули, превращаясь в лёгкую улыбку, а правая бровь иронично приподнялась вверх.

Ну и как? — словно вопрошал его насмешливый взгляд.

— А... восьмой этаж! — пролепетала я, поворачиваясь к лифту.

Лифт оказался на первом этаже и распахнул двери, едва я коснулась кнопки. Я заскочила в кабину, не подумав о том, что окажусь с незнакомым человеком одна, в замкнутом пространстве.