Одинокий демон. Кавайи, кавайкунай?

Эрика поднесла руку с раскрытыми пальцами к двери. В то место, где должен был быть замок.

— Щёлк, щёлк, щёлк! — раздались щелчки. Звуки были точь-в-точь такие, как будто в замке поворачивался ключ.

— Щёлк!

После очередного щелчка дверь отошла от косяка, открывшись.

— Явно не гномы делали, — удовлетворённо хмыкнула Эрика, — с ихними поделками я бы дольше повозилась...

За дверью оказался ещё коридор, на одной стене которого было четыре двери. Тоже железных и тоже закрытых. Эриэлла подошла к крайней из них и через полминуты отрыла её. За дверью оказалась небольшая комната, в которой, на широкой кровати, укрытая красным одеялом, лежала девушка. На наше появление она никак не отреагировала. Она либо крепко спала, либо была без сознания.

— Ну, — сказала Эрика, пропуская меня вперёд, — действуйте, госпожа целительница!

— Как, действуйте? — не поняла я.

— Осмотр, обнаружение повреждений, выводы. Предложение по лечению. Как я тебя учила. Ты уже достаточно знаешь. Уж на осмотр тебя точно должно хватить! Давай, а я посмотрю, чему ты научилась.

Эрика создала себе облако и сев в него как в кресло, приготовилась смотреть.

— Эээ-а, — растерянно проблеяла я, никак не ожидав такого, — может, сейчас не самое подходящее время... для учёбы?

— Чем тебе не нравится текущее время?

— Ну... как-то неожиданно. Чужое место... И здесь опасно!

— Место и опасность не имеет значения для лечения. У тебя есть пациент, которому нужна помощь. И в зависимости от того как ты окажешь эту помощь, порою будет зависеть — останется он жить или нет. Приступай!

Да, она конечно права. Чем раньше будет оказана помощь, тем выше шансы на благополучный исход.... Но вот так вот, сразу? После стольких трупов и стрельбы? Я не смогу! Мне нужно успокоиться, сосредоточиться...

— Представь, что меня тут нет, — сказала Эрика, смотря на мои колебания, — только ты и она. Ей нужна помощь. Она умирает. Помочь можешь только ты. Вперёд!

— Она, что, действительно — умирает? — испугалась я.

— Прекрати болтать не по делу! Вперёд, я сказала!

Да! Вперёд! Нужно взять себя в руки! — подумала я, подходя к кровати, — я не трусиха. Я справлюсь. Я сейчас сосредоточусь и справлюсь. Представлю, что я хирург, у которого на столе срочник после ДТП... Нужно сосредоточится и работать... Сосредоточиться и работать....

Я присела на край кровати рядом с девушкой и просмотрела ей в лицо. Красивая. Короткая стрижка, чёрные волосы, длинные ресницы. Искусанные, с засохшей кровавой коркой, губы. На щеках — высохшие дорожки от слёз. На левой скуле — небольшой синяк. Я вздохнула и откинула с неё одеяло. Под одеялом, одежды на девушки не было. Я приступила к осмотру.

— Ну, — ожила в своём кресле Эрика, когда я накинула одеяло на девушку назад, — жду вашего отчёта, госпожа целительница. Похоже, она дремала, пока я проводила осмотр.

— Остаточная гематома на левой скуле, лёгкое сотрясение мозга, — начала перечислять я, — трещина правого четвёртого ребра, небольшое смещение вниз левой почки, две остаточные гематомы в районе печени, ещё одна, в районе левой почки. Многочисленные микро-разрывы в области влагалища...

— Угу, угу, — кошкой мурлыкала Эрика, закрыв глаза и кивая на каждое моё сообщение, — угу...

— Находится под воздействием какого-то наркотического средства. Зрачок на внешние раздражители... — не реагирует...

Меня переполнял гнев. Если в начале осмотра я как-то тряслась и волновалась, то по мере того, как я натыкалась на всё новые следы насилия, моя тревога улетучилась, уступая место негодованию и злости. Какие сволочи! Как можно так обращаться с человеком? Она же девушка! Слабая! Ну что она может противопоставить этим гориллам? Трусы поганые!

— Неплохо, — промурлыкала Эрика, похоже, довольная моими результатами, и неожиданно спросила — Если бы кто-то поступил с тобой же, как с ней — чтобы ты с ним сделала?

— Убила бы! — категорично отрезала я, не задумавшись даже ни на мгновение.

— Пошли! — сказала Эрика, резко поднимаясь на ноги.

— Куда? — не поняла я.

— Кое-что покажу.

— А как же она? — указала я рукой на девушку.

— Она спокойно проспит до утра. Ничего с ней не случиться. А проснётся утром — будем думать, что с ней делать. Пошли!

Я вышла вслед за Эрикой в коридор. Мы вернулись назад по коридору и остановились у лежащего на полу Азаята.

— Насильник и садист, — сказала Эрика небрежно ткнув его в бок носком своей изящной туфельки, — а ещё и убийца. Он над ней издевался. Убей.

— Что? — растерялась я.

— Ты сказала — "убила бы". Так убей.

Выражение лица, глаз и тон, которым она произнесла слово "убей", показывали, что Эрика говорит серьёзно и это не шутка.

— Как — убей? — испугалась я, — я... Я не могу! Так нельзя... Я не убийца! Нужен суд...

— Три причины, по которым ты должна это сделать, — скучным голосом произнесла Эрика и взялась спрашивать:

— Если ты его сдашь в суд — что будет?

— Что будет? — не поняла я.

— Ну, что будет? С ним, — что будет?

— В тюрьму посадят...

— Ну и что? Ты можешь гарантировать, что когда он из неё выйдет, он не начнёт делать тоже самое?

— Нет... но тюрьма, говорят, исправляет...

— Горбатого — могила исправит! Ваша же, русская поговорка, — ответила Эрика, — ты действительно думаешь, что она его исправит?

— Ну... может быть...

— То есть — ты не уверенна, но ради сохранения своего душевного комфорта готова рискнуть жизнью и здоровьем других людей, хотя способна прекратить это здесь и сейчас?

— Ну... — я не знаю...

— Ответ, недостойный целителя! Если целитель видит, что гангрена сожрала ногу и грозит смертью всему телу — он, должен не колеблясь, отсечь мёртвое, чтобы дать жить живому. Ты меня понимаешь?

— Но это нога... а это целый человек...

— Смотри шире. Представь, что общество это тело, а его конечности — люди. И среди них есть вот такие, — Эрика вновь ткнула ногой в бок Азаята, — гниющие...

— Ну... — опять протянула я не найдя, что возразить. Если так смотреть — то да, похоже. Гниль нужно удалять, иначе будет общее заражение и сепсис. Потом — смерть...

— Кончай нукать, — сказала Эрика, — идём далее. Причина вторая. Слова — "великая", к твоему титулу "целительница", я думаю, тебе не видать, но с твоим упорством, ты можешь достичь определённых высот. Однако, не всё сразу, и на пути к вершине мастерства будут ситуации, когда ты окажешься бессильной. В таких случаях, лучшее, что может сделать целитель — легко и безболезненно отпустить душу, истерзанную болью тела. Как ты собираешься это делать? Будешь пилить горло тупым ножом? Или будешь уходить, бросив больного бессмысленно страдать? Желаешь слышать проклятия в свою спину?

Я совсем растерялась. Эвтаназия? Да, в институте были диспуты на эту тему. Но я как-то для себя ничего тогда не решила. Подумала, что меня это никогда не коснётся. Я же не на хирурга решила учиться!

— И третье, — прищурившись и глядя на меня, жёстко произнесла Эрика, — то, что случилось с этой девушкой, случилось потому, что у неё ничего не было. Ничего — я имею в виду оружие. Будь оно у неё, и не бойся она его применить — всё бы было иначе. Тебе — нужно оружие? Или ты хочешь как она — ждать и надеяться, что, может, тебя кто-то спасёт? Ну?

Сердце бешено стучало у меня в груди, а в голове беспорядочно скакали мысли: Да, она права! Но я не могу! Эвтаназия! А если меня, так же — как эту девушку? А боли действительно могут быть очень сильными... на последних стадиях. А если он потом будет ко мне являться? Духом? А если... мама узнает?

— Я жду! — напомнила мне о себе Эрика.

— Да! — зажмурившись, громко выкрикнула я, — да!

— Что, — да?

— Я хочу быть целителем и хочу иметь оружие!

— "Успокойся и смотри сюда...." - Эрика перешла на мыслеречь, — "ты видишь его "луковицу"?"

— "Да".

— "Что такое "луковица"?"

— "Луковица" — энергетическая структура, описывающая характеристики тела..."

-" Хм.. молодец. Правда я не помню, что говорила такие умные слова, когда объясняла, что это такое... но это не важно. Взгляни сюда. Это святящееся пятнышко — "точка сборки". Все линии сходятся в ней. У неё — множество свойств. Познав их, целитель получит в свои руки огромные возможности. Я же покажу тебе сейчас только одну из них. Видишь, этот бледно-розовый "шнур", обвивающий её? Если его убрать, то "точка" перестанет удерживать все оболочки "луковицы" и та распадётся. Человек при этом — мгновенно умрёт. Розовый "шнур" называется — "шакум". Он просто выдёргивается. Бери его вот тут, у этого узелка... Молодец! Теперь резко тяни на себя. Резко, я сказала!"

Я "дёрнула". Энергетические оболочки, окружающие тело Азаята ярко вспыхнули и полетели в разные стороны, словно семена одуванчика, на который сильно дунули сверху. Мгновение — и их нет. Пустота и мрак. Азаят мёртв.

— Теперь ты можешь постоять за себя, — сказала Эрика, внимательно глядя на меня, — "шакум" есть у каждого человека.... Ну-ка, дай мне свои глазки...

Зелёные глаза Эрики заслонили всё вокруг, прогоняя бьющую меня изнутри мелкую дрожь и отдаляя все переживания за какую-то стенку равнодушия.

— Пойдём, — сказала Эрика, указывая на выход, — у нас ещё Петя остался.

— Вы хотите, чтобы я его... тоже? — испугалась я.

— Вот ещё! — хмыкнула Эрика, — хватит с тебя одного раза. Просто я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

— Предложение? Какое?

— Жизнь, в обмен на это именье.

— Имение?

— Да, мне оно понравилось. Много места. Нет толп народа и этих дурацких проводов. Можно будет спокойно полетать. А ещё — можно построить дом, для приёма больных...

— И что, вы его отпустите просто так? Не накажете, за всё, что он тут творил?

— Его творчество меня особо не волнует, — ответила Эрика, — есть у вас милиция — вот пусть она и занимается. Но он напал на меня. Это, несомненно, стоит наказания. Более того — он хотел лишить меня свободы. Хуже этого преступления — быть не может ничего! Нападение на меня — считаю равносильным объявлению войны. Я воевала, победила и теперь беру с побеждённого врага контрибуцию его имуществом — именье. Но это не значит, что я его простила и оставляю его в живых. Он умрёт. Просто не сразу. Он заболеет. Останется жить, перепишет имение на тебя — и заболеет. Тяжёлой и неизлечимой болезнью. Медленное угасание лет эдак на пять — шесть. Вполне достаточное время, чтобы подумать о своих поступках. Наверняка, к своей кончине он будет нищ и одинок. Я сотню раз такое видела. Невозможно любить и уважать человека, с которого нечего больше взять...

После последней фразы Эрика как-то нехорошо ухмыльнулась.

— Эээ... ааа, — только и нашлась я, что сказать на это.

— Ладно, пошли! — сказала Эрика, — нужно ещё поспать. Со всей этой стрельбой и беготнёй я малость притомилась. Завтра буду учить тебя удалять из организма яд. Весьма муторное и тошнотно-скучное занятие.

— Яд?

— Да. Ну, или наркотик. Тот же яд. Ты же не выкинешь девушку, ту, что внизу, просто так на улицу? Ты же гуманная. Поэтому, завтра, я буду мудохоться с ней, а ты — сидеть рядом и учиться. Поняла?

— Да! — улыбнулась я.

Я согласна быть гуманисткой!

— Пошли, — улыбнулась в ответ Эрика и повернулась ко мне спиной.

Переступая через порог, я оглянулась. На месте тела Азаята клубилось ядовито — зелёное облако....

Светлана (некоторое время спустя)

— Вот здесь, напишите свою имя и фамилию полностью... А тут распишитесь и поставьте свою фамилию с инициалами...

Я аккуратно расписалась в узнанных мне местах и, закончив, положила ручку на стол.

— Светлана Александровна, ваши документы....

Женщина-юрист протянула мне прозрачный "файл" с вложенными в него листками бумаги.

— Надеюсь, что если у вас снова возникнет необходимость в оформлении, вы снова обратитесь в нашу контору...

Женщина внимательно окинула меня взглядом.

— Спасибо. Конечно, — поблагодарив, ответила я, беря из её рук "файл".

Понимаю, почему она меня так смотрит. Я теперь владелица именья — большого участка земли и всех строений на нём. И всё это — рядом с Москвою. В нынешних ценах — что-то около двух с лишним миллионов долларов, как сказали. С ума сойти! Такие деньги! Совсем недавно, не знала, как до стипендии и зарплаты дожить, а теперь — "околодвух с лишним миллионов долларов"... Ужас! Эрика легко и небрежно, словно речь шла о каком-то пустяке, сказала мне оформить документы на себя.

— Ну, во-первых, твой парень до сих пор так и не сделал обещанный мне паспорт, — пожав плечом, сказала она, — а во-вторых... ветер может и измениться...

— Ветер? — не поняла я.

— Да. И я улечу. Наверное, этого фильма ты не видела, и не понимаешь о чём я. Короче, есть вероятность... Небольшая, но есть, в том, что я могу исчезнуть так же внезапно, как и появилась. Поэтому, пусть это лучше принадлежит тебе. Мало ли? А я пока поживу — у тебя.

— А.. ага, — кивнув, произнесла я, — но....

— Надеюсь — ты же не выставишь за дверь бездомную путешественницу между мирами? — улыбнулась мне Эрика.

— Что?! Конечно же, нет! — горячо возмутившись, ответила я.

— Ну и всё. Вопрос закрыт, — подытожила разговор она.

И вот, сегодня, всё "записали" на меня. Я теперь — домовладелица! В голове не укладывается!

— Спасибо, — ещё раз поблагодарила я женщину, вставая с кресла.

— Пожалуйста. Можете всегда на нас рассчитывать. До свидания.

— До свидания.

Крепко прижимая прозрачную пластковую папку к груди, я вышла в коридор. Стоявший у окна Сергей, обернулся на звук открывшийся двери кабинета и, увидев, что это я, подошёл ко мне.

— Всё? — спросил он.

— Да.

— Куда теперь?

— Мне нужно к часу в институт. Лекции забрать... Переписывать давала. А потом — в редакцию... Дать объявления в газету. Хорошо?

— Ок. Нет проблем...

Сергей теперь мой водитель и телохранитель.

— Машину нужно будет тебе купить, — сказала ещё Эрика, когда мы с ней обсуждали документы, — да и мне, тоже. Ты — умеешь на них ездить?

Машину? Мне?

Я в ответ испуганно, отрицательно потрясла головой.

— Так научишься, — успокоила меня она, — пока с Сергеем поездишь. Заодно, он тебя и поохраняет...

Сергея, на следующий день, после ночных кровавых событий, Эрика взяла к себе на службу. Тот сам, неожиданно, попросил её об этом.

— На работу или на службу? — вопросительно приподняв бровь, уточнила у него Эрика.

— А в чём разница? — спросил Сергей.

— На работу я беру — всяких, — ответила Эрика, — а вот на службу — стараюсь брать только тех, кто мне должен... Ты мне — ничего не должен. У нас с тобою был договор — твоя жизнь в обмен на доставку к похитителям. Условия — выполнены, долгов — нет. Твоё ранение... Оно было не смертельным, ты бы и сам встал. И потом, не я тебя лечила, а Светлана. Если хочешь быть обязанным — будь обязанным ей.