Одинокий демон. Кавайи, кавайкунай?

Одинокий демон. Да придёт целитель!

Начало

Темный переулок с глухими стенами домов из тёмно-красного кирпича, заросших понизу густым кустарником с частично опавшими листьями. Раскачивающаяся под порывами холодного ветра лампа фонарного столба, мечущийся свет которой совершенно случайным образом освещает разные участки переулка. Голые ветки деревьев, выплясывающие на стенах хоровод причудливых ломаных теней. Поздняя осень...

По переулку, опасливо оглядываясь по сторонам и стараясь держаться середины, идёт девушка, одетая в тёмно-зелёный плащ простого фасона и чёрные дерматиновые сапожки. На голове её — вязаная шапочка из тёмно-зелёных ниток, через плечо перекинут матерчатый ремень большой прямоугольной сумки из кожзама.

— Шшш-шш... — таинственно шуршит сухими опавшими листьями ветер, закручивая их в небольшой смерч у её ног.

— Шшш...Шшшшш... Шагес-Шах! — неожиданно, в десяти шагах дальше по переулку, в воздухе, примерно на уровне метра над землёй, вспыхивает ярким голубым светом тонкий, извивающийся вертикальный обруч.

Пах-х-х! — из вихляющегося круга, сопровождаемая яркой вспышкой белого света вылетает тёмная фигура, врезавшись в испуганно взвизгнувшую девушку.

Светлана

И зачем я тут пошла? Свернула по привычке по кратчайшему пути. Задумалась, видите ли! Думать меньше нужно и жизнь тогда станет проще! — ругала я себя, настороженно прислушиваясь и озираясь по сторонам в тёмном переулке, — самое место для наркоманов! Кричи — не кричи, никто не услышит. Тут даже окон нет. А у меня целых пять ампул! Лакомая приманка для наркоши!

Я осторожно прикоснулась к груди, проверяя сохранность драгоценной коробки. Впереди были ноябрьские праздники и отдел сильнодействующих лекарств в аптеке закрывался вместе со всей аптекой. Конечно, это было неправильно и такого быть не должно, но в стране победившей демократии возможны и не такие вещи..

Хорошо, хоть предупредили, — подумала я, — а то чтобы я потом делала? Мама без них уже не может...

Я невольно вздохнула. Маме становилось всё хуже. Четыре месяца назад, в больнице, пожилой мужчина — врач, к которому я пришла забрать её анализы, сказал, глядя мне в глаза: Мужайся девочка! У твоей мамы рак. Неоперабельный. Ты должна это знать. Тебе ещё жить. Отец есть?

— Нету... — ошеломленно прошептала я. Отец умер три года назад от сердечного приступа. По дороге с работы домой ему стало плохо, и он упал прямо на улице. Сколько он пролежал там, пока не нашёлся сердобольный человек и не посмотрел что с ним, одному богу известно. А может это был тот воришка, который его обокрал? Не захотел брать грех на душу и, поняв, что перед ним не пьяный, а умирающий человек, взял и набрал номер скорой? Впрочем, это не помешало ему его обворовать. Украли всё — деньги, документы, ключи. То что, ключи были украдены, а не потерялись, мы поняли, вернувшись с похорон. В квартире всё было перевёрнуто вверх дном. Унесли всё, что хоть представляло какую-то ценность. И хоть всего было очень жаль, однако, особенно мне было жалко видеокамеру. Собственно, даже не её саму, а сумку, в которой она лежала. По кармашкам сумки были растолканы отснятые кассеты. Дни рождения и свадьбы друзей, отпуска, наши дни рождения... Время, когда все были живы и счастливы...

У мамы тогда просто подломились ноги и она не села, а буквально упала на пол в коридоре. Пришедшие с нами родственники вызвали милицию, но дело оказалось безнадёжным.

— Что ж вы замки-то сразу не поменяли? — с осуждением посмотрев на нас, спросил милиционер, подняв голову от заполняемого протокола, — нужно было сразу это сделать, раз ключи пропали!

Нужно... но тогда нам было не до замков. Три дня мы искали отца. Оказалось, что тело увезли в Москву, а поскольку документов при нём не было, то нашли мы его почти случайно. Потом были похороны, ощущение огромной беды... Какие там замки! А после похорон нас ждала разоренная квартира...

А потом, год назад мама заболела. Сначала она бодрилась, списывала на лёгкую простуду, потом на усталость. В конце — концов, пришлось идти к врачам. Но как, оказалось, идти нужно было гораздо раньше.

— Ну, так что? — переспросил меня тогда доктор, не дождавшись ответа, — отец, говорю есть?

Я отрицательно замотала головой, пытаясь удержать навернувшиеся на глазах слёзы.

— А родственники? — вздохнул доктор.

— Есть... — прошептала я, — папин брат...

— Поговори с ним! Одной нельзя...

Я кивнула головой, сглатывая слёзы.

— Возьми, — сказал доктор, закончив писать, — вот тебе заключение и направление на получение наркотиков, пойдешь в седьмой кабинет, там тебе оформят все бумаги.

— Наркотики? Зачем? — спросила я, шмыгнув носом.

— Боли будут усиливаться, и, в конце концов, станут невыносимыми. Тогда без наркотиков не обойтись. Уколы делать умеешь?

— Угу, — кивнула головой я, — я в медицинском учусь...

— Молодец, — кивнул доктор,— на каком курсе?

— На второй перешла... Доктор, а может это какая-нибудь ошибка? — с надеждой спросила я его.

Доктор откинулся в кресле и сокрушённо развёл руками.

— Ты же уже почти медик. Все анализы у тебя на руках, смотри сама... Имей только ввиду, что наркотики — это последнее средство. После них всё резко ускоряется. Так что, сама решай... Вот, держи! — доктор протянул мне заполненные бумаги и историю болезни.

К сожалению, он оказался прав. И медицинские справочники и консультации — "так" и "по знакомству", подтвердили правильность диагноза. Ещё более убедительным подтверждением была сама болезнь. В конце концов, окончательно измучившись, пришлось идти в седьмой кабинет.

Там мне выписали направление, выдали талоны весёлого розового цвета, проинструктировали насчёт возврата ампул и особо предупредили об осторожности, при получении лекарства в аптеке.

— Сейчас наркоманов — полно! — уверенно говорила мне женщина, быстро водя ручкой по листку направления, заполняя его, — пристроится такой сзади в очереди, увидит, что ты получаешь, а потом на улице — раз! Ткнёт ножом, наркотики заберет, и поминай, как звали! За дозу они родную мать убьют...

Тогда меня поразила обыденность происходящего. Был какой-то сюрреализм в этом действии: выписывании талонов на лекарство, ускорявшего смерть больного человека и одновременный рассказ о наркомах, охотящихся на людей ради этого яда.

Но какой-то холодок заполз мне в душу, когда я представила за своей спиной человека с безумными глазами и ножом в руке. Поэтому я всегда старалась подходить к окошку, где выдавали сильнодействующие средства, когда за моей спиной никого не было и давать талончик так, чтобы его не было видно. Еще я старалась приходить засветло, но темнело теперь уже рано, и сегодня был явно не мой день. Сначала пришлось задержаться в институте, потом пробка на дороге... И вот уже почти впотьмах я иду по улице, прижимая к груди коробочку с ампулами.

— Шшшш... Шагес-Шах!— неожиданно, прямо передо мной в воздухе появился вихляющийся тонкий голубой обруч, из которого, сопровождаемая вспышкой света, вылетела тёмная фигура, сильно толкнув меня в грудь.

— Мама! — вскрикнула я, отлетая в сторону.

Трах! Приземление на спину было жёстким. На секунду я потеряла ориентацию.

Наркоман! — пришла первая мысль в голову, когда я пришла в себя,— сейчас убивать будет!

Но наркоман не спешил кидаться на меня с ножом, и вообще было непонятно где он.

Я, зажмурившись, лежа на спине и отчаянно прислушивалась, пытаясь понять, где он и в какую сторону мне бежать. Внезапно я услышала, как чей-то приятный голос с успокоительными интонациями произнёс:

— Сиолина лат ера, дейла! Ай кент ор ирлимас..

Что? — подумала я про себя.

— Ай кент ор ирлимас.. — успокоительно повторил голос.

Иностранец? Откуда он тут? Вдруг я почувствовала что-то мокрое и холодное у себя на груди.

Ампулы! — меня как током подбросило.

Не обращая внимания на наркомана, я вскочила на ноги и торопливо полезла за пазуху, вытаскивая коробочку на свет.

— О, нет..., — только и смогла прошептать я, увидев, что с ней стало. Коробка была смята в лепёшку, а дешевый серый картон, из которого она была сделана, уже напитался влагой и начал расползаться. Трясущимися руками я откинула верхний лист упаковки.

Всмятку! Все ампулы всмятку! Нет ни одной целой! — меня заколотило.

Вечером нужно будет обязательно сделать укол! Где я возьму морфий? Завтра уже праздники, никто мне ничего не выпишет и взамен не даст! Что же мне делать?

Я подняла глаза от раздавленной коробки и неожиданно наткнулась на взгляд наркомана.

Невысокий парень, примерно моего возраста, в куртке из тёмной ткани с блестящими тонкими нитями, стоял и спокойно смотрел на меня своими тёмными глазами. Увидев, что я на него смотрю, он чуть наклонил голову и, глядя на меня, произнёс: Сиолина лат ера, дейла! Сарите олива делиза?..

— Я не понимаю, — сказала я, отрицательно покачав головой.

Парень сильнее наклонил голову набок и, похоже, прислушался.

— Сарите олива делиза?.. — снова повторил он.

— Я не понимаю! Я понимаю только по-английски. Немножко... — ответила я.

— Ты... селянка? — неожиданно произнёс по-русски незнакомец, сделав большую паузу между словами.

— Селянка? Нет, я не селянка. Я живу в городе... — растеряно ответила я.

— Го-ро-де? Хм... — сказал он и замолчал.

Я снова перевела взгляд на раздавленную коробку с ампулами, лежащую у меня на ладони и закусила губу: Что же мне делать?

— Ты... землянка? Не... бойся. Я не...причиню... тебе вред! — неожиданно сказал парень, делая большие паузы между словами, так словно вспоминая давно забытую речь.

— Всё что ты мог, ты уже сделал! — резко ответила я.

— Сделал? Что?

— Вот! Видишь?! — я протянула к нему руку с раздавленной коробкой.

— Это? — спросил он, смотря с лёгким недоумением.

— Это лекарство! Редкое лекарство! И я его не смогу нигде взять, до конца праздников! А мне оно нужно сегодня! Понятно?! — повысив голос, ответила я ему.

— Ты... больна? — спокойно спросил он, обежав меня сверху вниз внимательным взглядом.

— Это не мне! Это для мамы... — неожиданно мой голос сел, горло сдавило удушье, а на глазах навернулись слёзы.

Вот чёрт, слёз мне только не хватало!

Парень наклонил голову в другую сторону, немного посмотрел на меня, а потом произнёс: Я причина... Могу ... помочь. Хочешь?

— Как? У тебя что, есть обезболивающее? — спросила я. Неожиданно в голову пришла мысль, — может он, наркодиллер? У них должны быть наркотики! Только вот, где взять деньги, что бы ему заплатить?

— Я целитель, — спокойно ответил парень на мой вопрос.

— Целитель? — удивлённо переспросила я, — и что это значит?

— Я целю, — так же спокойно ответил он.

— Целишь? — растеряно переспросила я его, — как это?

— Целю больных.

— В смысле... лечишь? — предположила я.

— Лечишь? — задумчиво переспросил парень, — мм... Да, лечу! Могу помочь.

— Помочь? Как? Это... это... это не лечится! — я отрицательно покачала головой.

— Правда? Как интересно... Я думаю смочь...

— Ты что, бог? — язвительно спросила я.

— Возможно, — усмехнулся парень.

Я недоуменно уставилась на него. С прибабахом что ли? Или датый?

— Не веришь? — улыбнулся он, — Тогда вспомни, как я тут появился... Не думаешь, что пришедший из другого мира может уметь особенное?

Пришедший? Он или псих или ... или... правда, пришелец? Ой! Ведь он действительно выпал из воздуха! А я и забыла, с ампулами! — подумала я, вспомнив голубой тонкий обруч и вспышку света. А если он вампир?

Ой, мама! — я сделала шаг назад.

— Убежишь... — потеряешь шанс. Шанс выпадает только раз, — прищурившись, с насмешкой сказал парень, увидев моё испуганное движение.

— А...аа.. ты меня обманываешь? — не веря, спросила я.

— Не-аа... — спокойно протянул он.

— Но ведь это неизлечимо...

— Возможно... Однако, шанс есть всегда... Хочешь узнать, выпал ли он тебе? Мне нужно увидеть... и я скажу, да или нет. Веди! — парень сделал повелительный жест рукой, указывая в строну прохода между домами.

А почему бы и нет? — подумала я,— не ограбит же он нас, в конце концов? Всё равно у нас брать нечего... А может действительно, поможет? Ну и что он пришелец! С ножом ведь не кидается и кровь не пытается выпить... Может это добрый пришелец? Добрый волшебник... который вылечит маму...

Внезапно появившаяся надежда заставила учащённо забиться моё сердце.

— Хорошо, пойдём! — сказала я, убирая раздавленную коробку с осколками ампул в карман.

— Веди, — повторил парень.

Я осторожно, стараясь близко не приближаться, обошла его, и, оглянувшись, пошла вперёд по тёмному переулку. Сзади раздались шаги. До моего дома было рукой подать — пару минут ходьбы. Ноги, всё ускоряясь, сами несли по знакомой дороге. Переулок был кратчайшим путём от моего дома до автобусной остановки, поэтому-то я автоматически и свернула в него, задумавшись. Привыкла ходить коротко!

Сзади не отставали лёгкие шаги. Я подавила желание перейти на бег. Вот, наконец, и освещенный подъезд! Я торопливо шмыгнула в вечно открытую дверь с вечно сломанным замком и, сделав над собой усилие, остановилась. Хотя хотелось нестись сломя голову вверх по лестнице до родной двери.

— Вот мы и пришл... — начала я говорить, поворачиваясь к своему спутнику.

— Ииии... — протянула я, не сумев сказать целиком слово "пришли".

Мама дорогая! На меня смотрел красавчик с большими темными глазами и лицом голливудской мечты. Красиво очерченные губы, стоило только мне на них взглянуть, сразу, почему-то навеяли мысли о поцелуях. Его тёмные волосы, с седой мелированной прядью, лежали на голове в идеальной причёске. В ушах были странные серьги — поднимающиеся от мочки вверх, по краю ушной раковины и тускло блестевшие гранями какого-то дымчатого камня. На незнакомце была то ли куртка, то ли скорее камзол, со вставленными в материал серебряными нитками. Чувствовалась, что это очень добротная и уютная вещь, стоящая немалых денег. Нити складывались в странный, непонятный рисунок и слабо поблёскивали под светом тусклой подъездной лампы. Верхние пуговицы камзола были расстёгнуты, и под ним виднелся ворот ослепительно белой рубахи и золотая цепочка с медальоном, в виде непонятного иероглифа вписанного в круг. На каждом пальце рук незнакомца было по перстню с большим камнем, а на запястьях, выглядывали из-под рукавов — серебряные браслеты.

Господи, кого это я привела? — испуганно подумала я, разглядывая гостя.

Тот, похоже, правильно понял моё замешательство. Уголки его губ дрогнули, превращаясь в лёгкую улыбку, а правая бровь иронично приподнялась вверх.

Ну и как? — словно вопрошал его насмешливый взгляд.

— А... восьмой этаж! — пролепетала я, поворачиваясь к лифту.

Лифт оказался на первом этаже и распахнул двери, едва я коснулась кнопки. Я заскочила в кабину, не подумав о том, что окажусь с незнакомым человеком одна, в замкнутом пространстве.

Парень, немного помедлив, шагнул за мной и встал у противоположной стенки. От меня не укрылось, что он поморщился, почувствовав, как пахнет в кабине. Я нажала кнопку. Лифт закрыл двери, дрогнул, и, загудев, повез нас наверх. Мой спутник задумчиво поднял глаза к лампе на потолке, несколько секунд вслушивался в гудение, затем вдруг усмехнулся. По замкнутому пространству внезапно пронесся непонятно откуда взявшийся поток воздуха. Запах, до этого цеплявшийся за ноздри и на который я привычно старалась не обращать внимания — исчез. Вместо него в кабине разлился аромат каких-то нежных цветов и морозного снега. Парень перевёл взгляд на меня, прижавшуюся к стенке, и снова усмехнулся, на этот раз, правда, совсем чуть-чуть, краешками губ.

— Ты-тыщщь! — распахнулись двери доковылявшего, наконец, до восьмого этажа лифта.

Помедлив, и поняв, что он не собирается выходить первым, я проскользнула мимо спокойно стоящего спутника и выскочила на лестничную площадку.

— Сюда, — сказала я вышедшему за мной парню, направляясь к двери нашей с мамой квартиры.

Я достала из сумки ключи и не торопясь открывать дверь, снова взглянула на него. Тот ответил мне спокойным, даже, пожалуй, равнодушным взглядом.

Я вздохнула про себя и вставила ключ в замочную скважину.

Шёлк! — щелкнул замок открывшейся двери.

— Светочка, это ты? — раздался слабый голос мамы из комнаты.

— Да мамуля, это я! Сейчас! — ответила я, включая в коридоре свет.

— Проходи! Разувайся! — указала я парню, торопливо стаскивая с себя уличную одежду.

Но тот только молча, отрицательно покачал головой. Я глянула на его ноги. Обут он был в какие-то кожаные с виду, мягкие сапожки.

Ну да бог, с ним! Не хочет, как хочет! Грязь вроде не течёт с них, а я потом подотру!

— Света, — ты не одна? Кто там с тобой? — услышав, что я с кем — то разговариваю, спросила мама из комнаты.

— Мамуля, сейчас... Это к тебе... врач... знакомый...— немного растеряно ответила я, пытаясь сообразить, как представить парня.

Я ведь даже не знаю, как его зовут! — вспомнила я.

— Ммм... прости... А как тебя зовут? — тихо спросила я парня, с задумчивым видом разглядывавшего обстановку коридора.

— Князь Эриадор, — ответил тот, выходя из своей задумчивости и, похоже, автоматически делая лёгкий полупоклон.

— Князь? — растеряно переспросила я.

— Князь. Я думаю этого достаточно. Или тебе нужны все мои титулы? — спокойно спросил он, глядя на меня.

— Нет... я просто не ожидала.. — растеряно пролепетала я.

— Хорошо, — кивнул головой Эриадор, — а как мне к тебе обращаться?

— Светлана...

— Светлана... Светлая... Ну что ж, веди, Светлана!

— —

Комната встретила меня спёртым воздухом и знакомым запахом болезни.

— Кто это, дочка? — слегка заплетающимся языком спросила мама, вопрошающе смотря на меня.

— Вот мама, я тебе врача привела, — ответила я, подходя к её кровати.

— Врач? — удивилась она, переводя свой тусклый взгляд с меня на моего нового знакомого, — такой молодой....

— Он... он занимается новым направлением в медицине... нетрадиционным... — не совсем уверенным голосом начала врать я.

А что ещё мне оставалась делать? Не говорить же, что он пришелец, встреченный мною по дороге домой?

— Правда?

— Правда, — вступил в разговор Эриадор и с трудом повторил за мною, — нетра..дици...онным.

— Надеюсь это не уринотерапия? — слабо улыбнулась мама.

— Не буду выдавать свои секреты, — серьёзно ответил тот, видно не поняв о чём идёт речь, — давайте приступим. Вы сейчас уснете, а я в это время посмотрю, что с вами такое. Вы не против?

— Нет...— растеряно ответила мама.

— Хорошо,— сказал Эриадор, делая в её сторону плавный жест рукой.

— Ой! — испугалась я, увидев, что мама обмякла на подушке.

— Не шуми, — сказал Эриадор, строго посмотрев на меня, — будешь шуметь — будешь мешать! Понятно?

Я, закусив губу, кивнула в ответ.

— Хорошо. Тогда открой окно и уйди оттуда! — приказал он мне, имея в виду место у изголовья кровати.

— Ааа... сквозняк... — растеряно сказала я.

Это же нельзя! У мамы сейчас ослаблен иммунитет, она может легко заболеть! В её состоянии это будет для неё убийственно!

Эриадор, молча, смотрел на меня.

— Сейчас... — секунду спустя сказала я, поняв, что он не уступит, и, подойдя к окну, потянулась к форточке.

Повернув защёлку, открыла её не полностью, так, чтобы воздух шёл, но не сильно.

— Вот, — сказала я Эриадору, отходя в сторону и кивая головой в сторону окна.

Он посмотрел на четверть открытую форточку, потом на меня и хмыкнул.

Внезапно рядом с маминой кроватью, на полу, появилось белое облако. Я испугалась.

— Что это? — испуганно спросила я, показывая рукой него.

— Не шуми, — вновь сказал Эриадор, приподняв вверх правую кисть и погрозив мне указательным пальцем.

Не став ничего объяснять, он прошёл вперёд и сел в облако, как в кресло.

— Так, — сказал он, строго смотря на меня из него, снизу вверх, — ко мне не подходить, руками меня не трогать. И не шуметь! Понятно?

— Понятно... — потрясённо прошептала я.

— —

Не отрываясь, смотрю на тёмную фигуру, полулежащую в белом облаке. Эриадор кажется, спит. Лицо его расслабленно и безмятежно, словно он гуляет в стране приятных сновидений. Я затаив дыхание, наблюдаю за ним.

— Ду.... ду хаст мих! — неожиданно заорал низкий мужской голос.

Чёрт! Опять сосед включил свой музыкальный центр! — вздрогнув, подумала я.

Сосед живёт в соседнем подъезде, и этажом ниже. Однако когда он врубает свою музыку, кажется, что она играет не за стенкой, а прямо у нас в комнате. Я два раза уже ходила просить, чтобы он не включал так громко, но толку не было. Первый раз, сосед, — мужчина лет тридцати пяти, был мрачен и хмур, от него несло перегаром и куревом. Он молчаливо выслушал меня, почесал грудь через майку, угрюмо кивнул и, так и не сказав ни слова, закрыл передо мной дверь. Второй раз я нарвалась на гулянку. Из дверей полезли какие-то пьяные парни, стали хватать за руки и пытаться затащить внутрь. Хорошо тогда из дверей квартиры напротив, вышла тётка с огромным ротвейлером, я её часто до этого видела в нашем дворе. Ротвейлеру пьяная компашка очень не понравилась, и он поднял страшный лай. Парни выпустили меня и спасаясь от собаки быстренько позаскакивали обратно в квартиру. Больше я туда не ходила.

— Ммм...? — Эриадор открыл глаза и недоумённо вопросительно на меня, вопросительно приподняв брови.

— Сосед... я его просила... — беспомощно ответила я, разводя руками.

Эриадор наклонил голову и прислушался.

Ду.. ду хаст мих! — надрывался голос за стенкой, — ду, ду хаст ... БАХ! Раздался грохот, звон и, взвизгнув, музыкальный центр заткнулся. Стало оглушающее тихо.

— Кхм... — Эриадор насмешливо хмыкнул, глянул на меня и снова закрыл глаза.

Некоторое время ничего не происходило. Устав стоять, я присела на стул и продолжила смотреть на плавающую в облаке фигуру.

Интересно, что это такое? — подумала я, разглядывая клубящийся белый свет, — такого я никогда не видела... Пришелец из другого мира... С ума сойти! Интересно, а какой он, другой мир? Наверное, красивый и солнечный, как в детской красочной книжке... И жители там добрые и улыбчивые, готовые помочь незнакомым людям... Как Эриадор...

— Свет-ла-я! — услышала я голос, выдернувший меня из фантазий.

— А..? Что? — встрепенулась я.

— Спишь? — с лёгкой насмешкой в голосе спросил Эриадор, полулёжа в своём облаке.

— Да нет, просто задумалась... — ответила я.

— Я посмотрел... — спокойно сказал Эриадор, глядя мне в глаза, — у твоей мамы несколько опухолей, сильное отравление и практически полное истощение энергетических потоков...

— И... что? — холодея, спросила я.

— Неприятно, но можно всё исправить. За... — Эриадор призадумался, что-то припоминая, — если не ошибаюсь, то примерно за месяц.

— Месяц? — переспросила я.

— Тридцать дней — это месяц? Так? — спросил он меня.

Я, молча, кивнула.

— Значит за месяц. Быстрее не стоит. Жизненные силы сильно истощены и лучше обойтись без потрясений... Сейчас я убрал часть опухоли, которая давила на нерв. Так что болей в ближайшее время больше не будет, -спокойно продолжил Эриадор, — можешь не волноваться за свои лекарства.

— Спасибо, — благодарно прошептала я, прижимая сжатые руки к груди.

— Пожалуйста, — ответил Эриадор, наклоняя голову и глядя на меня из-под бровей, добавил, — но надолго этого не хватит. Нужно лечить.

— А ... ты... вы... Вы сможете это сделать?! — с замиранием сердца спросила я.

— Хм... хочешь, что бы я занялся лечением? — слегка нахмурившись, спросил он.

— Да! Да, — закивала головой я, — пожалуйста!

— Хм... — внезапно Эриадор легко поднялся со своего облака и, близко подойдя ко мне, спросил, глядя прямо в глаза, — что заплатишь?

— Заплатишь? — переспросила я, чувствуя, как моя душа проваливается в пятки.

Сказка закончилась, не успев начаться. Похоже, добрые волшебники живут только в детских книжках... Заплатишь...

— Да, — ответил Эриадор, спокойно глядя мне в глаза.

— А сколько нужно? — ощущая, как в холодном спазме стягиваются кишки в животе, спросила я.

— За подобное лечение, — десять золотых в день, — ответил он.

Триста золотых! — ахнула я, произведя несложный подсчёт. Где я столько возьму? Не знаю, сколько стоит золотой, но в сбербанке я видела монеты из золота по двадцать с лишним тысяч рублей за штуку. Сумасшедшие деньги! Откуда мне их взять? Что у меня есть? Да ничего! Стипендия, мамина пенсия и мои копеечные случайные заработки... Занять? У кого? И так уже у всех позанимала... Квартиру продать? Это не скоро... да и потом где жить самим? Есть ещё правда бабушкин дом в деревне, только маме на него документы переоформлять нужно... да и что за него получишь?

— Светлая, так у тебя есть деньги? — не дождавшись от меня ответа, повторил вопрос Эриадор.

Я, молча, отрицательно покачала опущенной головой.

— Даром не лечу! — жёстко сказал Эриадор.

— Это жестоко... — сглатывая комок в горле, ответила я.

— Что именно? — поинтересовался он.

— Дать надежду, а потом...

Эриадор снова несколько мгновений внимательно смотрел на меня, затем спокойно сказал:

— Я обещал помочь и помог, а насчёт лечения договора не было. Или не так?

— Так... — сцепив пальцы рук, прошептала я, припоминая наш разговор в переулке.

— Ну, если так, то тогда... — начал Эриадор.

Нужно быстро что-то придумать, пока он не ушёл!!

— Может... может тебе что — ни будь нужно, кроме денег?! — выпалила я, перебивая его.

— Например? — прищурил глаза князь.

— Ну... помощь какая-нибудь... жильё, помощник... что-нибудь сделать?! — лихорадочно импровизировала я.

— Помощник? Хм... Помощник, как я понимаю, — это ты?

Я кивнула головой.

— Ну что ж... может быть... может быть... А что у тебя за жильё? — спросил Эриадор.

— У нас есть свободная комната! — торопливо сказала я, мысленно вознося хвалу господу, за нашу четырёхкомнатную квартиру.

— Покажи, — велел Эриадор.

— Вот, — сказала я, показывая гостевую нашей квартиры, куда я его отвела.

Эриадор несколько раз задумчиво оглядел её, потом снова перевёл на меня взгляд своих тёмных глаз.

— Кто ещё живёт с вами? — спросил он.

— Никого. Только мы с мамой.

— А еда? — был его следующий вопрос.

— Я буду готовить. Я умею, — ответила я.

— Хмм... ну хорошо, — сказал Эриадор, глядя на меня, — Ладно. Тогда у нас с тобой будет следующий договор — в оплату за лечение твоей матери я возьму проживанием. С тебя жильё, еда и путешествия.

— Путешествия? Какие путешествия? — растерялась я.

— По городу. По миру. Я хочу узнать побольше о том месте, куда я попал, и мне будет нужен сопровождающий... Ты ведь говорила про помощника? — ответил он.

— Эээ...да! — ответила я.

— А если да, то тогда ты должна будешь меня сопровождать. Ты согласна на такие условия?

— Да! Согласна! — не раздумывая, сказала я.

— Хорошо. Значит — договорились? — сказал Эриадор.

— Договорились!— кивнула я, чувствуя огромное облегчение.

— Тогда значит так. С твоей матерью сегодня я ничего больше делать не буду, лечение продолжу завтра. На данный момент сделанного мною достаточно. Поэтому будем заниматься моими делами... — сказал и Эриадор и замолчал, ожидая моей реакции.

— Хорошо,— снова кивнула я.

— У меня есть вопросы, — сказал Эриадор.

Светлана

Утром я проснулась с ощущением какого-то светлого праздника. Так бывает на Новый Год. Проснешься — дома все еще спят, тихо. Пахнет деревом, елкой и апельсинами. Пахнет домом. И свет такой из окна... И на душе так хорошо!

Я блаженно потянулась под одеялом, вспоминая приснившейся мне ночью сон. Что-то про волшебников. И что мама выздоровела...

Мама! — молотком ударило в голову, — я ведь ни разу ночью к ней не вставала!

Я вскочила с кровати и торопливо сунула ноги в стоящие рядом тапочки.

Вот, черт! — один тапок слетел с ноги и пульнул куда-то под шкаф.

Махнув рукой, так, в одном тапке, я выскочила в коридор.

— Мама!

— Ой! — я влетела в комнату и застыла на пороге, ухватившись правой рукой за косяк.

Над ее кроватью парило серое облако, в котором смутно проступала человеческая фигура. Сбоку, но уже над полом, висело над полом другое, но уже белое, в котором, удобно раскинув руки, полулежал человек.

Эриадор! Князь! — вчерашний вечер промелькнул молнией передо мной. Значит, это был — не сон?!

— Дрыхнешь, Светлая? — насмешливо спросил князь, открывая свои темные глаза.

— А...э...— только и смогла сказать я.

— И тебе — с добрым утром! — так же насмешливо ответил Эриадор, кивнув головою.

— Доброе... утро... А что... вы делаете? — растеряно спросила я.

— Выполняю свою часть договора. Лечу твою мать... причем, заметь — без завтрака.

Эриадор неторопливо заскользил по мне глазами сверху вниз, внимательно разглядывая.

Ой! — я сообразила, как я сейчас выгляжу. Неумытая, нечесаная, в старенькой пижаме и одном тапке...

Я торопливо сдвинулась в коридор, оставив торчать в дверном проеме только голову. А на голове точно воронье гнездо! — секундой спустя пришла в голову мысль.

— Э... я сейчас! — чувствуя, что краснею, сказала я и, развернувшись, помчалась к себе в комнату, одеваться.

— А чтоб тебя! — второй тапок слетел с ноги и улетел в угол коридора, — что за наказание с ними сегодня такое?!

С ума сойти, у меня дома волшебник! — спустя пару минут думала я, торопливо расчесываясь перед зеркалом после стремительного умывания и одевания, — скажи кому, не поверят! Да и нужно мне, что бы верили? Начнут тут толпами любопытствующие ходить... Еще переманят, предложат кучу денег и все...У меня кучи денег нет...

Вздохнув, я положила расческу на трельяж и, нагнувшись к зеркалу, внимательно всмотрелась в свое отражение.

Глаза не выспавшиеся, покрасневшие... синяки под ними... бледная... — спустя пару секунд подвела я итог своему осмотру, — кикимора болотная... Ладно. Ничего не сделаешь...

— А...что вы делаете? — спустя минуту, снова спросила я, заходя в мамину комнату.

— Лечу... — спокойно ответил Эриадор, снова окидывая меня внимательным взглядом.

— А... как? — спросила я, с изумлением разглядывая серое облако, парящее над кроватью.

— А не все ли равно? — сухо ответил он,— зачем тебе?

— Ну...— растерялась я, — интересно.... и потом, я в медицинском учусь....

— Медицинском? Ммм.... — задумчиво произнес Эриадор и, замолчав, снова прикрыл глаза.

Возникла пауза. Я не знала как себя вести и что сказать. Пауза явно затянулась.

— А что у нас с завтраком? — прервав молчание, спросил Эриадор, открывая глаза,— помнится, ты обещала меня кормить.

— Ой, совсем забыла! Сейчас! — и бросив еще один взгляд на серое облако над маминой кроватью, я поспешила на кухню.

Быстро почистив картошки, я поставила кастрюльку на огонь и полезла в холодильник за сосисками.

Хватит или нет? — думала я, обдирая с них пленку, — мне бы хватило дня на два, а вот ему.... Он же князь... Будет ли он вообще есть сосиски?

А больше у меня ничего нет! — я на всякий случай заглянула в холодильник, хотя прекрасно знала, что там шаром покати. Мама последние два месяца почти ничего уже не ела, и я как-то тоже перешла на куски.

Чай еще есть... С вареньем... Готово!— определила я, тыкая кипящую картошку ножом.

Я быстро слила воду из кастрюльки, положила в тарелку картошку и сосиски, и повернулась к двери, что бы позвать гостя.

Эриадор стоял в дверях кухни и с интересом смотрел на меня.

— Ой, — вздрогнула от неожиданности, — вот, все готово!

— Садитесь, пожалуйста! — сделала я приглашающий жест рукой.

— Спасибо, — кивнул головой Эриадор, окидывая взглядом кухню и останавливаясь им на дымящейся паром тарелке, одиноко стоящей на столе.

Я почувствовала, как у меня загораются от стыда щеки, так бедно и одиноко выглядела эта тарелка со стороны.

Эриадор, разглядывая тарелку, задумчиво наклонил голову на правое плечо, потом переложил ее на левое...

Я закусила губу и не знала, куда деть глаза, чувствуя, что все мое лицо похоже пылает как рябина на снегу.

— В еде яд, — неожиданно спокойно сказал Эриадор и, повернув голову ко мне, вопрошающе приподнял брови, — ммм?

— Яд? — растерялась я.

Сосиски по дате были свежие, неужели мне опять что-то подсунули? Я покупала продукты в одном из сетевых магазинов рядом с домом. Так получалось дешевле, но зевать, там не стоило. Можно было запросто прикупить тухлятинки по не тухлой цене.

— Во всей еде яд, — сказал Эриадор.

— И в картошке? Да не может такого быть! Откуда ему в картошке взяться? — не поверила я.

Эриадор несколько секунд пристально смотрел мне в глаза.

— Консер...ванты, — неожиданно сказал он, — у вас это едят... Я вспомнил.

— Консерванты? — удивленно переспросила я, — да, их в сосиски добавляют... Это вредно, но это не яд. Это можно есть.

— Можно есть? — усмехнулся Эриадор, — нет уж, ЭТО есть, я не намерен!

— А что же тогда... вы будете? — растерялась я, — у меня больше ничего нет...

— У нас договор. Я свою часть выполняю. Ты не можешь выполнять свою?

— Нет, почему же... могу! Просто я не знала, что вы едите.... — растеряно ответила я.

— Учти, что твоей матери такое есть, тоже не стоит. Не для того я её сейчас "чищу", чтобы ты снова кормила ее этой гадостью. Ты понимаешь? — спросил Эриадор.

— Да, конечно, понимаю, — кивнула я, — только...

— Что, только?

— Нет, ничего, — помотала я головой, — я все поняла!

Понять-то я поняла... Только вот где мне взять "чистые" продукты? И существуют ли они вообще, в природе, эти "чистые" продукты? В деревнях сейчас тоже почем зря, дрянью всякой поливают. Москва большая, все сожрет!

Деревня, — неожиданно пришла в голову мысль, — рынок! Нужно на рынок сбегать! Может там есть эти, "чистые", продукты?

— Хорошо, — сказала я князю, — я сейчас схожу на рынок и куплю там все что нужно.

— Я пойду с тобой, — сказал Эриадор.

— Э... а мама? — растерялась я.

— Сейчас мое присутствие не требуется — ответил он, — я могу спокойно отлучиться.

— Да? Ну, хорошо... — ответила я, — сейчас.

Я быстро убрала "тарелку позора" со стола, переложив из неё картошку и сосиски в кастрюльку, кастрюльку сунула на окно, остывать, и побежала одеваться, заглянув перед этим к маме. Мама уже снова лежала на кровати, но вокруг нее по-прежнему клубилось серое облако. Вздохнув, я пошла одеваться.

— Я готова, — выходя в коридор, сказала я.

— Я тоже, — ответил Эриадор.

Я глянула него и впала в легкий ступор: как же мы с ним пойдем по улице? На него же все оглядываться будут! Для каких-нибудь там дворцов или торжественных приемов — наверняка вполне подходящая, княжеская одежда, но в таком виде, на нашу улицу? Да еще эти серьги и перстни! Хоть они на женские почти не похожи, но у нас мужчины не носят серьги в обоих ушах! Точнее на ушах...

— Что — не так? — спросил Эриадор, видно увидев, как я на него смотрю.

— Ваша одежда... — растеряно сказала я, — понимаете, у нас так не ходят.... И потом, вам, наверное, будет холодно. У нас уже осень.

— Не беспокойся, — слегка улыбнулся он, — вопрос с одеждой я решу. И еще. Чтобы не выделятся, зови меня Эри и обращайся ко мне на — ты. Поняла?

— Поняла, — кивнула я.

— Тогда пошли!

— Пошли, — ответила я, автоматом заглядывая к себе сумку и проверяя, ничего ли я не забыла?

Паспорт, ключи, кошелек... Деньги! — ахнула я, — у меня же денег только на проезд... И до стипендии дотянуть... Как же я на рынок?

— Светлая, что там опять случилось? — откуда-то издалека, сквозь пульсацию крови в висках, донесся до меня недовольный голос Эриадора.

...ам ...пять ...лучилось...? — болезненно отозвались вибрации его голоса у меня под черепом. "Требуются девушки..." — внезапно всплыло перед внутренним взором объявление, виденное как-то мною в газете, — "оплата высокая... требуются де..."

— Все, успокойся! — резкий голос князя ворвался в мое сознание, возвращая меня в действительность,— все! Ну!

Несколько раз моргнув, и помотав головой, я открыла глаза и наткнулась ими на властный темный взгляд.

— Что это с тобой было?

— У меня... денег нет...— с трудом сглотнув, прошептала я пересохшим горлом.

— Что, вообще нет, что ли? — с некоторым удивлением в голосе спросил князь.

— Я найду, найду! Честно!

Эриадор сжал губы, шумно и глубоко вздохнул и, скептически поджав губы, задумчиво уставился на меня.

— Правда — правда. Я сейчас пойду и ....

— Успокойся, — жестко сказал князь, видно приняв решение, — никуда ты не пойдешь. Обойдемся без жертв, "ромашка". Скажи, у вас где-нибудь можно поменять на ваши деньги вот это?

Он протянул ко мне раскрытую ладонь.

— А... что это? — недоуменно глядя на темно-желтый кругляш, лежащий в ней, спросила я.

— Монета. Золотая.

— Золотая? Ну... Сегодня сбербанк закрыт... Но можно пойти в ломбард! Он всегда работает. Я знаю, я там была.

— Хорошо, — кивнул князь.

— Ну-ка, глянь на меня, — приказал он, чуть пригибаясь и заглядывая мне в глаза.

— Ммм...— только смогла помычать я, когда мой взгляд потонул в его черных глазах.

Внезапно весь мир куда-то делся и потерялся в разверзшейся перед моим взором тишине и темноте.

— Все. Пойдем,— произнес Эриадор.

Фух! А что это было? — спросила я себя, ощущая, как колотившая меня внутренняя дрожь куда-то уходит и в душе разливается покой и теплота, — как он на меня посмотрел! Он, что — гипнотизер?

Мы вышли из квартиры и, спустившись на лифте, вышли на улицу. Погода была мерзостная. Серое хмурое небо с низкими тучами, которые казалось еще чуть — чуть и начнут цепляться за верхушки домов, порывы холодного ветра и какая-то мелкая водяная пыль в воздухе. Бррр-ррр! Холодрыга! Я обернулась на князя.

В своей шитой серебром одежде, расстегнутым белоснежным воротом рубахи и тускло отсвечивающими камнями в украшениях, на фоне крашенной грязно-синей краской и обляпанной объявлениями подъездной двери он смотрелся... неуместно. Да, именно так — неуместно!

Эриадор коротко глянул на небо, огляделся по сторонам, и, обращаясь ко мне приказал: Веди!

— Пойдемте, — сказала я и пошла вперед, размышляя как бы его так провести, чтобы его никто не заметил. Но, как я не перебирала в голове возможные маршруты, безлюдных среди них не находилось.

Первая встреча произошла в арке, которую никак было не миновать. Парень в черной кожаной куртке и синих джинсах попался нам навстречу, едва мы только вошли в тоннель между домами. Он был из нашего дома, я и раньше встречала его в нашем дворе. Я внутренне напряглась, ожидая реакцию на своего спутника, но как оказалось, совершенно напрасно. Парень прошел мимо, равнодушно мазнув по мне взглядом, словно я шла совершенно одна.

Он что, слепой, что ли? Он его не заметили? — я оглянулась на князя.

— Ой!

Князя рядом не было! Рядом стоял незнакомец, одетый в такую же кожаную куртку и синие джинсы как на прошедшем мимо. Только на ногах у него что-то... толи клубилось, то ли мерцало... Какой-то тёмный туман... Раз! Темнота исчезла, и я увидела обычные кроссовки.

— Эээ...аааа.. — потрясенно произнесла я, поднимая глаза от его ног на его лицо.

Эриадор! Он же волшебник! Он... он одежду свою превратил!

— Ну как? — поинтересовался мой спутник, — сойдет?

— Э... что?

— Как тебе моя одежда? Похоже?

— Э... да! Хорошо, похоже... похоже, — закивала головой я, во все глаза, разглядывая князя.

— А если, похоже, то пойдем, тут дует, — сказал Эриадор, имея в виду сквозняк в проходе, — и начинай мне рассказывать, что тут и как.

— Что рассказывать?

— Какая это улица. Что это за дома. Что за люди попадаются нам на встречу. Чем они занимаются. Как живут. Все рассказывай!

— Да? Ну, хорошо...

И я принялась рассказывать. Вообще-то было не о чем, но я честно старалась.

Лучше у меня получалось про дома. Про встречных прохожих — не очень. Кто они такие, что они делают и как живут, я не знала. Потом, говоря про людей, приходилось понижать голос, чтобы не привлекать внимания и вообще получалось как-то скомкано и невнятно.

— Леди, позвольте вам предложить свою руку! — неожиданно сказал князь.

— Эээ...? — не врубилась я.

Эри молча глядя на меня, отставил левый локоть, предлагая зацепится за него.

— Эээ... Зачем? — растерялась я, немного подавшись назад и непонимающе смотря на князя.

— Тогда ты сможешь наклоняться ко мне и говорить на ухо. Мне уже надоело прислушиваться и ловить слова, уносимые ветром!

— Ой, извините, но громко про людей говорить не удобно... У нас так не принято...

— Раз не принято, то цепляйся и обращайся ко мне на — ты! Не забывай.

— Хорошо.

Я послушно взяла Эри под руку, ощущая, как внезапно быстрее заколотилось сердце.

Под руку я ходила до этого только с Сергеем. Был у меня в школе парень. Гуляли несколько раз вместе. В кино ходили. Целовались. Два раза. Но потом я стала готовиться поступать в институт, и времени совсем не стало. Серёжка несколько раз пытался меня пригласить в кино, или погулять, но у меня как-то все не получалось. Он обиделся и перестал звонить. А потом я его увидела гуляющим с другой девчонкой. Я тогда проплакала весь вечер... Но потом учеба.... Мама... Все это стало вспоминаться, словно было где-то далеко-далеко, в какой-то другой жизни...

— А это где мы? — поинтересовался Эри, перебивая мои воспоминания.

— Это улица Блюхера. Сейчас нужно будет немножко по ней пройти, потом перейти дорогу, а там уже будет ломбард.

Мы завернули за угол, и пошли вдоль улицы к пешеходному переходу. Внезапно я увидела мчащийся на встречу по дороге ярко-красный автомобиль и огромную лужу рядом с нами.

— Лужа! — закричала я, поняв, что произойдет в следующее мгновение. Водитель скорости сбавлять не собирался.

— Джжжшш! — поднятый машиной вал грязной воды обрушился на нас.

— Ай! — вскрикнула я, дергая князя за руку, в жалкой попытке оттащить его в сторону.

— Пшшш... — схлынула вниз вода, словно натолкнувшись на невидимую стену. На нас ни капли не попало.

Эри резко повернул голову в сторону удаляющейся легковушки.

— Вииии...!!! Бум! Хррр...! Грррр!

Автомобиль внезапно клюнул носом, перевернулся вокруг передних колес, и с громким звуком грохнулся на крышу. Под звуки скребущего асфальт металла, с искрами, заскользил на ней вперед.

— ДУМ!

Машина воткнулась багажником в содрогнувшийся и изогнувшийся вперёд от удара металлический столб и остановилась.

Крутящиеся колёса машины и её обляпанное грязью днище, с извивами каких-то грязных, дымящихся трубок смотрелось жутко.

— Хм, — насмешливо хмыкнул Эри.

— Авария.... — растерянно сказала я, глядя на опрокинувшуюся машину.

— Да, — подтвердил Эри.

— Да....? Ой! Пойдемте отсюда! — потянула я его вперед по дороге, — тут лужа! Вдруг кто-нибудь еще приедет!

Так ему и надо, этому придурку! — подумала я, имея в виду водителя авто, — носятся, никого не замечая. Чуть грязью не окатил... Понакупят прав, а ездить — не умеют! Может — пьяный?

Мы быстро перешли дорогу. На той стороне я остановилась и оглянулась на перевернутую машину. Может, — нужно помочь? Водитель не пытается вылезти...

— Живая она, — спокойно сказал Эри, видно увидев, куда я смотрю, — без сознания.

— Кто?

— Водительница.

— Откуда вы знаете? — повернулась я к нему.

— Птичка чирикнуа, — усмехнулся в ответ он и добавил, — и не вы, а ты. Не забывай.

— А... ну да, — кивнула я.

В этот момент неожиданно на дороге показалась скорая помощь. Снизив скорость, она остановилась у пострадавшей машины. Из её передних дверей вылезли водитель и врач в спецодежде. Они не спеша пошли к машине, лежавшей вверх колёсами. Врач, неся за ручку, покачивал своим синим ящиком с лекарствами и инструментами.

Как быстро приехали, — подумала я про скорую помощь, — хотя, скорее всего, они просто случайно ехали по этой улице... Медпомощь, у нас быстро не приезжает...

Тут, за скорой, остановилась ещё одна машина. Из неё тоже вылезли двое мужчин и тоже пошли к месту аварии.

Ладно, там есть, кому помогать, — решила я и повела князя дальше. Оставшийся путь до ломбарда мы прошли без приключений. Спустились по узкой серой лестнице в подвал, где он находился, и сразу прошли к оценщику, поскольку в ломбарде, из посетителей, — больше никого не было. Оценщик — обрюзгший лысый мужчина с брезгливым выражением на лице, глянул на нас из-за грязного и пыльного стекла, за которым сидел.

— Что у вас? — достаточно невежливо спросил он.

В голосе его были слышны нотки снисхождения и превосходства. Я повернула голову и вопросительно глянула на Эри. Тот, в этот момент, не спеша, я бы даже сказала — задумчиво, доставал из бокового кармана монету. При этом он, чуть прищурив глаза, смотрел на оценщика. И лицо у него было... Такое... Такое.... Ну не знаю, как описать это выражение! Княжеское лицо было, — вот! Когда благородные смотрят на своих крестьян или каторжников... Наверное так.

Увидев, как на него смотрит Эри, оценщик сначала удивлённо вскинул брови, а потом, после нескольких секунд попыток его "пересмотреть", начал багроветь. Я растерянно стояла рядом с окошком, не зная как себя вести в этой ситуации. Наверное, не стоило бы так... смотреть. Он же будет оценивать...

— Золотая монета, — разрывая зрительный контакт, лаконично сказал Эри, с лёгким стуком кладя её в окошко перед оценщиком.

— Золотая? — окрысился тот, тоже переводя взгляд на монету и небрежно-брезгливым жестом беря её в руки — ну-ну, посмотрим....

— Что это за монета? — пару секунд спустя с удивлением спросил он, оглядев её в лупу со всех сторон, и поднимая взор на Эри.

— Золотая, — всё так же кратко пояснил князь.

— Какой страны, я спрашиваю?

— Далёкой.

— Ах, далёкой, говоришь. Умный, значит? А документ у тебя на неё есть?

— Какой?

— Что ты её нигде не украл! Что это не нумизматическая редкость, из сельского музея и имеющая всенародную ценность?

— Это моя монета. Без всяких документов.

— Ха! На ней это не написано. Придётся тебе, умник, подождать приезда милиции. Вот ей и расскажешь, про далёкую страну! А пока она полежит у меня...

Глаза оценщика светились торжеством. Он горделиво выпрямился за своей стойкой, видно стараясь выглядеть более важно и грозно. Похоже, он решил показать, кто тут главный и нашёл для этого способ.

Милиция? Ой, мама! — испугалась я, — у Эриадора же нет никаких документов! Его же заберут! И монету заберут! А может, оценщик, просто хочет присвоить её себе? Зачем мы сюда только пришли?!

— Ты что, решил меня обокрасть?

Голос Эри был полон искреннего недоумения. Так, словно он увидел нечто невероятное, чего просто не может быть в жизни.

— Ты кого вором назвал, щенок?! — заорал в ответ оценщик. Лицо его налилось кровью, а глаза выпучились из орбит, — да я тебя! Кх-кх-кх...

Внезапно, буквально в одно мгновение, кровь схлынула с его лица, и оно стало белым, как мел, исказившись гримасой неподдельного ужаса.

— Скажи, — спокойно глядя на него, спросил Эри, чуть наклонив голову вбок — когда ты в последний раз думал о смерти?

Мужчина не ответил. Выпучив глаза и навалившись грудью на стол, стараясь не дышать, он с ужасом прислушивался к чему-то внутри себя.

— У тебя слабое сердце, — словно констатируя скучный факт, произнёс Эри, — и если я его сожму ещё чуть сильнее, оно остановится совсем... Ты понимаешь меня?

— Кивни! — не дождавшись ответа, приказал он оценщику. Тот мелко затряс головою в ответ.

— Замечательно, — хмыкнул Эри, — так, сколько она стоит?

Монета, волшебным образом выскользнула из-под руки мужчины и повисла перед его глазами, неспешно поворачиваясь в воздухе.

— Б...бб, — тёмно-синими губами пошлёпал в ответ тот, таращась на неё.

— Дыши, — спокойно приказал Эри.

— Ес... ес...если как лом — то тыс... тысячи три... Ес... если кол... коллекционеру... то тысяч тридцать можно... никогда такой не видел... — задыхаясь и хватая ртом воздух, с трудом ответил оценщик.

— Значит... значит, ты мне должен — сто тысяч! — на мгновение вскинув глаза вверх, и вновь опуская их на оценщика, произнёс Эриадор.

— А..а..а — разевая рот словно рыба, изгибаясь, пополз по столу вбок работник ломбарда.

— Нажмёшь на кнопку — умрёшь, — качнув головой, предупредил Эри, — вообще, за подобные выходки со мной расплачиваются жизнью. Но сегодня я беру деньгами. У тебя — удачный день!

Эри чуть приподнял уголки губ, обозначая улыбку. Однако глаза его совсем не смеялись. Они были... ледяными и страшными!

— Нет... нет у меня...ст... столько... — натужный сип из-за стекла.

— У ломбарда есть. Оценивай, — Эри сделал небрежный жест рукою.

— Уб... убьююют...меня...

— Твои проблемы. Но подумай — у меня, ты умрёшь прямо сейчас, а убивать тебя в ломбарде будут — потом. Так что до "потом", у тебя есть шанс исчезнуть и остаться в живых... Давай, соображай быстрее! Мне уже надоела эта вонючая конура!

Несколько мгновений оценщик смотрел в лицо князя, затем, с искажённой гримасой боли лицом, скорчившись, потащил к себе рукою стопку бланков с края стола.

— Я сейчас пойду за деньгами, — некоторое время спустя произнёс Эри, беря с трудом просунутую дрожащей рукой в окошко квитанцию с синей печатью и подписью-закорючкой, — и предупреждаю. Если ты внезапно передумаешь, — я рядом. А твоя смерть — в моём рукаве. Соображаешь?

Эриадор вопросительно приподнял брови и посмотрел оценщика.

— Да... да... — с ужасом глядя на князя просипел тот.

— Отлично. Я рад, что ты такой сообразительный. А монетку я заберу. Вижу, что она вызывает много ненужных вопросов...

Золотая монета, неподвижно висевшая до этого момента в воздухе, рыбкой нырнула в окошечко и, тускло блеснув жёлтым, в свете ламп дневного света, послушно легла в подставленную ладонь князя.

— Пошли, — сказал он мне, мотнув головою в сторону двери и пряча монету в карман.

Только сейчас до меня дошло, что всё это время я не дышала, смотря на разыгравшуюся передо мной картину.

— А..ам... — растеряно промычала я.

— Пошли, — повторил ещё раз князь, в этот раз уже стоя в дверях.

Я, как корова, идущая на бойню, с трудом передвигая ноги, пошла за ним, глянув со страхом на лежащего грудью на столе и судорожно дышащего оценщика.

В кассе, при получении денег, возникли проблемы. Кассирша, — толстая тётка с ярко-красными накрашенными губами, сначала заявила — "столько у меня нет"! Потом звонила по телефону Юрику — "что ты там понавыписывал? Совсем что ли? Где я тебе возьму? Что ты сипишь? Ну и что, что — редкая? ", затем, бросив трубку назад на аппарат, недовольно зазвенела связкой ключей, выискивая нужный, чтобы открыть маленький серый сейф.

Всё это время я была как в тумане. Словно всё это происходит не со мною, а с кем-то другим. А я смотрю на это откуда-то со стороны.

— Паспорт! — потребовала кассирша, падая назад в кресло и плюхая рядом с собою на стол две толстые пачки денег, перетянутых зелёными резинками.

Эри повернул голову и вопросительно посмотрел на меня.

Плавно-плавно, словно во сне, я полезла в сумочку и достала свой паспорт.

— Распишись, — пихнули мне в окошко бумагу.

Я послушно расписалась.

— Считайте, — буркнула кассирша и сунула деньги в окно.

Эри, иронично глянув на тётку, молча взял обе пачки.

— Пошли, — сказал он мне, вновь мотнув головою, в сторону выхода, — где там твой рынок? Я есть хочу.

— — ХХХ

— Берите-берите, молодой человек! — уговаривала нас полненькая продавщица в большом белом фартуке, — отличнейшее мясо! Сегодняшнее. Парное.

Мда..? — я скептически посмотрел на лежащие, на белом мраморном прилавке, куски. С виду — да, красивое. Но если взглянуть "по-иному"... Пфии... Зачем мне это всё есть? Но другого тут нет. Мы со Светланой обошли весь рынок — у всех одно и то же. И похоже, того, чего я хочу, я не найду во всём городе. Как... это? Биотехнологии, удобрения, пестициды... Да, на Земле всё так. Раньше, в первый раз, мне было плевать, ибо тело другое было, но сейчас, мне уже — "не всё равно". И что делать?

Я на хмурился и глянул на Светлану, "мышкой" стоящую рядом со мною. Светик, вообще, после того как мы вышли из ломбарда, имела весьма "ошалевший вид". Похоже, подобный метод решения спорных ситуаций, находится далеко за гранью её реальности. Возможно, не стоило, может, так резко, поскольку я первый день тут и не знаю нюансов местной жизни. Но всё равно, как не крути, этот оценщик, — обнаглел! Вот так, запросто, взять и попытаться ограбить незнакомца! Ни кто он, ни что он? Вдруг он маг или князь? Ничего ведь про него не знает! А вот, поди ты, — кинулся! Интересно, — почему? Так уверен в тех, на кого работает? Уверен, что — защитят? Но тогда он бы всех подряд грабил и в ломбард, в конце-концов, просто перестали бы ходить... Вряд ли ему дано от хозяев такое позволение. Но ко мне он прицепился... И какова же причина выделения Бассо из толпы, хочется мне знать? Хм... Может, я одет как-то не так? ... Бедно? Скорее всего. Нужно будет разобраться — кто тут, в чём ходит...

Прервав мысли, уведшие меня в сторону, я вновь глянул на смотревшую на меня, с терпеливым выжиданием, продавщицу.

Мда-а... ...Перефразируя одну известную фразу — "попадёшь сюда, научишься всякую дрянь жрать!". Похоже — придётся научиться. Ладно. Внесу изменения в тело. Адаптирую его на переработку местных ядов и буду есть всё подряд. Другого выхода не вижу...

— Бери! — отдал я команду Светлане, разрешающе качнув головой в сторону прилавка.

— Дорого.... — растерянно произнесла она, расширяя глаза.

— Девушка! Ну как дорого, как дорого? — засуетилась продавщица, — такое мясо дешевле стоить не может! Вырезка, лучшие куски! Дешевле — не найдёте! Вот хоть весь рынок обойдите...

— У тебя что, денег нет? — удивился я, обращаясь к Светлане.

Тогда, едва выйдя из ломбарда, я отделил примерно половину от одной пачки банкнот и, не считая, дал ей: Держи!

Она попыталась было отнекиваться, но я сказал: Будешь моим казначеем! Будешь рассчитываться за меня, когда я скажу. Смотреть, что бы со сдачей не обманули. Пока я не разберусь с местными деньгами...

Взяла. И вот теперь — дорого!

— Нет... есть, — тихо ответила Светик.

— А если есть — тогда плати! — сказал я и, повернувшись к продавщице, скомандовал, ткнув пальцем в глянувшиеся мне куски — этот и этот!

Та подобрала, немного было отвисшую от моего диалога со Светой, челюсть, и сноровисто взялась упаковывать. Главное — продать, а какие чудаки-покупатели ходят по рынку и какие у них отношения между собой, — неважно. Лишь бы покупали.

— Пошли, — скомандовал я, когда Светлана рассчиталась и забрала пакет с мясом, — пойдём, купим ещё творога, сыра и мёда. И посмотрим, что тут за колбасу продают...

Мы сделали с ней ещё один круг по рынку, покупая то, что было наиболее безопасным (на мой взгляд), и на что у меня лёг "глаз". А глаз "ложился" на многое. Я банально оголодал, шляясь без завтрака по холодному воздуху и мерзкой погоде. К концу второго круга, Светлана, "хорошо" увесилась пакетиками и таскалась за мной, поддавая их коленями и шелестя, словно осеннее дерево сухой листвой так, что побудила одну тётку-продавщицу (которой видно больше всех надо) вмешаться.

— А что это вы, молодой человек, — полулёжа на широком каменном прилавке, обратилась она ко мне, когда мы проходили мимо, — девушке своей не поможете? Смотрите, как ей тяжело, бедняжке!

Я чуть притормозил, глянув через плечо на вдруг порозовевшую Светлану, и ответил, повернув голову к сердобольной: Она меня не кормит. Так что, — пусть таскает! Всё польза...

После моего заявления, цвет лица Светланы перешёл из розового в красный, а продавщица выпучила глаза.

Мда, а пакетики, действительно, можно и прибрать, дабы не мешались... Что я и сделал, в тамбуре, между двумя дверями, выходя на улицу. Забрал их у Светы и когда выходили — положил себе в "кармашек". Покупателей на рынке было немного, стёкла в дверях — матовые, тамбур — пустой, положить — секундное дело. В общем, на улице я был уже с пустыми руками и никто ничего не заметил. Ну, кроме Светланы.

— Слушай, — спросил я её, пока она стояла с открытым ртом, переваривая исчезновение пакетов, — а перекусить тут, случаем, — нигде нельзя? А то, чувствую, до еды ещё далеко....

— А где все... пакеты?

— Вернёмся к тебе — отдам. А пока.... Есть тут трактир, или ещё что подобное?

— Ну...мм... здесь чебуреки рядом делают... Пончики... Но вы такое, наверное, не будете...

Тут я, озирающий в данный момент окрестности, наткнулся взглядом на вывеску на крыше дома — "Ресторан — Старая таверна".

Ресторан... Ресторан... — всплыло в памяти значение слова.

— О! Туда пойдём — сказал я, и указал рукой, — в таверну!

— Куда? В ресторан? — ужаснулась Светлана.

А в ресторане, а в ресторане

Администратор зала ресторана "Старая таверна", Милена Юрьевна, сидела за своим маленьким столиком под декоративной пальмой и неспешно заполняла дежурные бумаги. В ресторане были те редкие часы, которые она так любила, — посетителей ещё нет, зал пуст, с кухни долетает вялое погромыхивание посуды и тянет жаренным лучком (повара делают что-то себе на поздний завтрак). Раскачка перед длинным трудовым днём и вечером. Через час, с небольшим, настанет время обеда, появятся первые посетители, и благостная сонная тишина в зале исчезнет. Хотя, впрочем, посетители уже появились. Молодые, лет двадцати, очень просто одетые, парень с девушкой, заняли столик, отгороженный от зала псевдо-живой изгородью. Это вообще-то места бизнес-класса. Таких всего пять и расположены они сбоку, на возвышении, куда можно попасть по небольшим лестницам. Это конечно, нарушение, эти места для состоятельных клиентов, но пусть молодые посидят... В зале всё равно никого нет, а с деньгами парочки явно — не густо. Девушка так смущалась... Видно, не часто водят по ресторанам... Пусть её парень "пофуфырится". Вот как раз, Вика, официантка несет на подносе их заказ... Уу-у... А много набрали! Интересно, денег у них-то хватит? Не хотелось бы начинать день со скандала...

Милена Юрьевна проводила взглядом Вику, поднимающуюся по лестнице и держащую у плеча поднос и вновь склонилась над своей писаниной: Так, что у меня тут ещё осталось?

— Бах! Трах! Дзинн-нь!!

Звон бьющейся посуды, грохот подноса, испуганный женский визг. По лесенке, кубарем скатывается Вика и растягивается на полу. Приподнявшись на локтях, она пытается, отталкиваясь ими, ползти на спине, смотря при этом в сторону столика, где сидят парень с девушкой.

— Вика, что случилось!? — справившись с секундным замешательством, подскочила к ней Милена Юрьевна, — ты ушиблась? Что с тобою?

— Аа-а!

Встав на карачки, Вика торопливо поползла прочь, подвывая от страха.

— Вика! Да что с тобой? Помоги! — хватая её за талию, крикнула Милена Сергею, официанту, выглянувшего на шум из коридора. Вдвоём с ним, с официантками и поварами, тоже прибежавшими на грохот, общими усилиями, они усадили пытавшуюся бежать Вику на стул, и принялись приводить в чувство.

— Что? Что? Рассказывай! Что случилось? Пей! — суя официантке, стакан с водой, спрашивала Милена.

— Он... он... — цокая зубами о стекло стакана и расплёскивая воду, частила Вика указывая рукой в сторону парочки.

— Что, — он? Он ударил тебя?

— Нет. Он... посмотрел!

— Что значит — посмотрел?

— Ну... посмотрел! Я туда больше не пойдуу-у! Ии-и...

— А ну не вой! Расскажи по порядку! Ну!

— Я принесла заказ... Поставила... А он посмотрел и говорит — тухлое! Я ему сказала — у нас всё свежее! А он... Посмотрел на меня! Иии-и....

— Тихо! Что они заказали?

— Ос... оссерину, мясо в гор... горшочке, пудинг, два зелёных салата... два чая, два ки.. ккевских пирожных... ещё...

— Всё. Остановись. Пётр, ты, что им дал? — прервав официантку, обратилась администратор к дежурному повару, молодому парню.

— Ну, что заказывали, всё то и дал... — протянул тот, почесавшись при этом где-то в районе зада.

— Рыба? Что, опять — "второй свежести"?

— Ну, Милен Юрьевна, ну вы и вопросы задаёте! — развёл руками повар, — Когда она у нас — другая-то была? Да и мясо... в общем-то... тоже.

— Вот придёт твой шеф! Я ему доложу!

— А чё я? Что в холодильниках есть, то и кладём. Будто не знаете...

Милена Юрьевна поджала губы. Всё она прекрасно знала.

— Нужно разобраться, — густо сказал за её спиной охранник Олег, — это нападение на сотрудника ресторана.

— Он тебя ударил? — не ответив вышибале, спросила Милена Юрьевна наклонившись к Вике.

— Нет! — испуганно ответила та, — только сказал, что тухлое и посмотрел!

— Что значит — посмотрел?

— Ну... посмотрел! Страшно...

— Гипнотизёр, что ли? — пробасил сзади Олег.

— Так! Всё! Тихо! — скомандовала Милена, — все идут на свои рабочие места. Заберите Вику. Нечего в зале рыдать. Валерьянки дайте. Я пойду разбираться. Олег, пойдёшь со мною!

— Угу, — мыгыкнул вышибала.

Поднявшись по лестнице, администратор, сопровождаемая охранником, подошла к столику и внимательно оглядела сидящих за ним. Всякое бывает в ресторане... Но обычно, случаи случаются ближе к ночи, когда посетители уже успевают "хорошо принять". А сейчас считай, ещё утро... Тем более странно.

Так. Девушка напугана, с бледным лицом, сидит вся, вытянувшись, а вот парень нет... На пьяного не похож... и вроде не под наркотой... Олег на входе смотрел, не должен был пропустить...

— Добрый день, молодые люди, — обратилась к ним Милена Юрьевна, начиная разговор, — я администратор зала, Милена Юрьевна. Хочу узнать, что у вас тут произошло?

— В вашем трактире посетителям подают тухлятину, — неспешно оглядев ее, спокойно ответил парень.

И как-то неуютно стало Юрьевне под взглядом его тёмных глаз.

— Думаю, что это какое-то недоразумение. В нашем ресторане используются только самые свежие и качественные продукты. Может, вам просто попала какая-то необычная приправа? Наши повара используют редкие специи.

— Это была обычная тухлятина. И ничего больше. Я жду извинений от владельца, повтора заказа — но уже из свежих продуктов и денежную компенсацию, в десятикратном размере его стоимости!

Сзади, за спиной Милены, чуть слышно хмыкнул Олег.

Ничего себе, мальчик, даёт! — подумала по себя Милена, — и вид такой, будто уверен, что всё будет выполнено. Хм... А он не от фсбшников ли часом, или, может, мажор? Вряд ли. Для первых — слишком молод, для второго — слишком бедно одет. Может, с головой, немножко — не того? "Перегрелся" от присутствия девушки?

— Вы знаете, молодой человек, — начала она беседу, — вы говорите какие-то странные вещи. Уверяю, что ваш заказ был приготовлен из свежих продуктов профессиональным поваром. А вы — побили посуду, испугали официантку...

— Она же жива? — задал вопрос, перебивая её парень, — так какие у вас ко мне претензии?

— Это хулиганство! — быстро произнесла Милена Юрьевна, — вы должны оплатить заказ, разбитую посуду и извиниться за поведение!

— Вот как? — удивился парень, наклоняя голову.

— Да! — твердо произнесла администратор, внимательно следя за его руками и прикидывая в какую сторону, она отскочит, если он в неё чем-то кинет. Всякое бывает в ресторане, всякое...

— А у меня есть другое мнение...

— Хорошо, тогда мы сейчас вызовем милицию и составим протокол. Будем разбираться вместе с ней, коль вы так не хотите!

Услышав про милицию, девушка, которая до этого времени безмолвно сидела вытянувшись струной и закусив губу, дёрнулась. Наклонившись к парню, она что-то быстро зашептала ему на ухо. Тот, выслушал, нахмурился и скептически искривил рот.

— Ладно, — после некоторого раздумья произнёс он, — заплачу. По полной. Несите счёт. А пока — оставьте нас! Я намерен выпить хоть чаю в этой богадельне. Благо его не уронили, а я за него заплатил... Идите!

Парень величественно махнул рукой, отпуская.

— Хорошо, — кивнула Милена, заигравшемуся, и, в общем-то, не ожидав от него столь быстрой сдачи, — сейчас всё сделают. Приятного аппетита!

За столом громко хмыкнули.

Милена спустилась вниз, где самолично занялась калькуляцией заказа с включением в сумму стоимости разбитой посуды и поэтому никак не могла видеть, как парень достал из воздуха маленький прозрачный камушек и положил его перед собою на стол. Некоторое время он неподвижно сидел над ним, закрыв глаза и уперев локти в столешницу. Затем, очнувшись, парень проводил взглядом, как тот взлетает к потолку и исчезает в щели между декоративными панелями.

— "Сиреневый ужас", — усмехнулся он, глянув на испуганно сжавшуюся девушку, тоже наблюдавшую за полётом камешка, — думаю, тухлятину тут больше таскать не будут.Некому простобудет...

— —

У дверей ресторана "Старая таверна" администратор и охранник провожают посетителей — молодую пару, юношу и девушку.

— А что, в городе... есть ещё рестораны? — неожиданно обращается парень к администратору.

— Да, — вежливо отвечает ему женщина, качнув головою, — в городе много ресторанов, где вы можете покушать, если вам не понравилось у нас...

— Добрый совет, — говорит ей парень, — попробуйте устроиться к ним на работу... Эта богадельня скоро закроется...

Усмехнувшись, парень идёт на вход. Девушка семенит за ним. Охранник и администратор с удивлением смотрят вслед.

— Что за ерунда! — громко, вслух, возмущается парень, выйдя на улицу, — ресторанов в городе — полно, а пожрать — негде!

Эри

Прошла уже неделя как я в этом мире. И за неё у меня накопилось много вопросов, на которые пока нет ответов. Первый — магия. Помню, когда я впервые попал на Землю, она показалась мне пустым, затхлым миром, в котором нет ни грамма силы. Теперь же я чувствую, буквально пронзающие всё вокруг, магические потоки. Почему так? В чём причина? Ммм... Тут возможны два варианта. Либо всё дело во мне, в моём теле, либо... либо, дело в мире! Если с собой я ещё могу это как-то обосновать, произнеся умные слова про резонанс, другие частоты, иную степень абсорбции, которых не было у моего изначального тела, но имевшиеся у другого, того, в которое я попал на Далоре, то про мир... Он не совсем похож на ту Землю, которую я запомнил! Не было там такого президента — Дорогин! Ни за тридцать лет до экспедиции из Эсферато, ни в её время. А сейчас есть. И премьером у него — Лосев. Тоже такого не помню... Всё очень похоже, но детали не совпадают. Сижу уже безвылазно неделю, смотрю телевизор и читаю газеты, пытаясь понять — там я, или не там? Вот, например — интернета тут нет. Не в том смысле, что вообще нет. Нет, компьютеры тут есть. Нет городской сети. Когда я заговорил со Светланой о покупке компьютера и "подключении", она меня просто не поняла. Просмотрел пачку рекламных газет, скопившихся у неё в прихожей. Однако нашёл всего лишь два заинтересовавших меня предложения, и те — в Москве. А Светлана живёт в Химках. Тут ничего подобного вообще не предлагают. Всё — только начинается? При разнице в двадцать с лишним лет — вполне возможно.... И, таких мелочей, отличающих "тогда" от "сейчас" накопилось уже довольно много... Но что особенно подозрительно — не слышу знакомых песен и музыки! Который день смотрю телевизор — ну нет у меня такого в памяти! А что есть — того нет в телевизоре! Это очень и очень подозрительно... И если эти подозрения подтвердятся, то тогда... тогда я попал в чужой мир и ждать экспедиции из Эсферато — бессмысленно... Вот это будет номер! И что я тут, спрашивается, буду делать? В Далоре у меня княжество, статус, в Эсферато — дом и тоже статус. Но здесь-то, что я тогда забыл? Не... такого мне не надо! Мне надо либо в Эсферато, либо назад, в Далор...

— Премьер-министр Лосев посетил вчера страусинную ферму, расположенную прямо в подмосковье... — улыбнувшись, сообщила симпатичная диктор с экрана, — смотрите наш специальный репортаж...

Других проблем в стране, что ли, у премьера нет? Только на страусов смотреть, — подумал я, вставая с кресла и направляясь к телевизору, чтобы переключить канал. Их у него было всего четыре и пульта у телика не было. Приходилось периодически вскакивать и бежать к агрегату, чтобы переключиться. Жуткое дело, — телевизор без пульта...

Громко клацнув ручкой из чёрной пластмассы, я переключил телевизор на другую программу.

— Спит девчонка одна... — сообщила мне лохматая девица с экрана, нервно стуча медиатором по струнам белой электрогитары.

О! Музыка! Какая-то девчачья данс-группа! Это другое дело! Посмотрим!

— И ей снится... что быть хочет, — продолжила вокалистка, — быть ему лишь верна... вот что снится... ей этой ночью!

Голоса нет... — констатировал я, — а чего снится-то, только? В реале, — у девчонки что, верной быть — никак не получается, что ли?

— Она, она! Как-то получилось! Она, она! Она в него влюбилась!

Камера отъехала назад, показывая ещё одни вокалистку с гитарой и подпевающую им драмершу, усиленно стучащую по барабанам.

Безголосые и страшненькие... — вынес я им вердикт, — и кто же их так — "замакияжил"? Что, красили — "не глядя"? А в чём они вышли на сцену? Сихот мой, какая вульгарщина...

Картинка на экране между тем сменилась. Показывали беснующийся в такт ритму гитары зал.

Нн...да? А эти-то чего — "колотятся"? Так нравится, что ли? Или зал снимали "потом и в другом месте"? Вполне вероятно. Ладно, посмотрим, что там дальше... будет.

Я принялся смотреть концерт, отмечая все огрехи и недостатки выступающих. Не очень тут с исполнителями... Особенно с российскими. Европа, Америка — эти ещё что-то представляют в плане зрелищности и качества музыки. Местные же, на их фоне смотрятся просто как самодеятельность. Впрочем, так было и в прошлый раз. Значит, я попал "на ту" Землю? Или нет?

Я задумался, глядя в телевизор. Тут с кухни потянуло запахом печёного.

О, как пахнет! Пирожки? Абсолютно — за!

Мама Светланы, Ольга Николаевна, уже два дня как вставала. И сразу же, попыталась взять на себя какие-то хозяйственные хлопоты. Дочь смотрела на неё круглыми глазами и выхватывала из её рук всё, за что та хваталась, пытаясь загнать обратно в постель. Чудачка! Не понимает, что для мамы, делать что-то, что она делала раньше, — это своеобразный символ возвращения... Возвращения к жизни. Но сегодня Светлана уехала на учёбу (первый день после закончившихся праздников) и похоже, мама, пользуясь моментом, захватила кухню.... Лично я, — не возражаю! Её состояние вполне позволяет повозиться с часок у плиты. Ничего страшно-сложного у неё не было. По сравнению с тёмными проклятиями — это так, ерунда сущая... Запущенно всё было просто, донельзя. Вот, кстати, подходящее для меня занятие — заняться целительством. Думаю, что с клиентурой проблем у меня не будет. Проблемы будут другие, и иного плана. Не сомневаюсь, что мои способности очень быстро привлекут ко мне внимание власть имущих. Кто откажется от великого эльфийского целителя, да ещё одарённого самой богиней? Вряд ли найдутся подобные... Такой "организм" — пригодится в хозяйстве любому. И вот тут-то начнётся за мной охота... И покой мне будет только снится... Но, с другой стороны, — должен же я как-то развлекаться, все эти двадцать семь лет? Если сидеть тихо, ничего не делать, — я же облезу от скуки! А так, — будет весело! Вообще, если экстраполировать возможные результаты моего развлечения, то — раз, раз, раз и взлечу на самый "верх". Начну лечить сначала простых людей, потом поизвестнее и побогаче, потом ещё известнее и ещё богаче... Так и пойдёт. Слухами, как говорится, земля полнится. Лет пять — десять и "вуалля"! Я получаю доступ к телам и головам правительства! Ну, уж, а там... Там, как говорится — "мне и карты в руки"! Можно будет банально стать — "самым главным". Команда только понадобится. Один я, такую махину, как Россия, — не потяну. Но если подобрать нормальных исполнителей, то, думаю — вполне себе реализуемое мероприятие... Вопрос решаемый, опыт есть. А там, — будут новые "развлекухи"! Только уже на международном уровне... Хе-хе... Какая интересная мысль... Побороться за мировое господство... Наши появятся, а я — властелин мира! Представляю выражение их физиономий! Хе-хе... А что, вполне себе... идейка. Солидное предприятие, за которое не будет ни перед кем стыдно. Если наши маги смогут стабилизировать переход межу Эсферато и Землёй (прошлый раз у них что-то не получилось) — заявлю Землю как домен Дома Изменчивых! Вот это в Эсферато точно будет — "бомба"! И вроде никаких особых препятствий к этому нет. На "верх" мне выходы искать не нужно. Сами пригласят и сами всё предложат. Схватить и посадить меня под замок — не получится. Не только лечением пробавлялся по жизни... Седая чёлка в моей шевелюре, полученная от Хель, — тому подтверждение. Хоть богиня смерти и наградила меня ею, как говорится, — "по-пьяни", но "из песни слов не выкинешь"! Награды богов — это не просто красивые "цацки". К ним ещё довеском идёт часть их силы и могущества. Потому-то они и не разбрасываются наградами... Так что, для агрессоров, я буду весьма и весьма неприятным сюрпризом. Что же касаемо команды и предательства, которое обязательно будет, то "клятва крови", приносимая лично мне, каждым её членом, легко решит эту проблему. Перебежчиков у меня не будет! Ха-ха! Уже забавно. И начать реализацию этого плана можно легко и просто. Помнится, Светик говорила, что подрабатывает санитаркой в больнице. Первое время вполне можно её использовать для поиска желающих излечиться... Выбирать случаи, в которых местная медицина бессильна — и проблем с деньгами не будет. А деньги... Деньги ессстественно скоро понадобятся. На то, что я "заработал" в ломбарде — долго не проживёшь. Если так, экстраполировать расходы, взяв за единицу — "один раз сходить на рынок", то это выходит походов эдак, на двадцать пять — тридцать... Ну, с полгода можно протянуть, если не шиковать. Но ведь будут ещё потраты! Документы придётся делать. Думаю, с их оформлением, — "в три копейки", я не уложусь. Я, ведь, вообще тут — "нулёвый". Никакого прошлого не имею. Вполне возможно, что придётся их делать криминальным способом. Не очень-то это хорошо, в свете моего будущего, особенно в тот момент, когда я начну входить в дома "сильных мира сего"... Там будут проверять от и до.... Но думаю, желание хозяев — пожить ещё, решит и эту проблему. Прикажут — охрана пропустит. Конечно, я всегда могу "отвести глаза", и можно ходить, в общем — то и без документов. Но, наверняка, возникнут ситуации, когда придётся "предъявить паспорт". Билеты те же приобрести... на самолёт или поезд. Или машину купить... Да и жильё придётся менять. Не жить же мне в этой квартире? Мне нужно что-то покомфортнее. Нет! Документы нужно сделать. Так мне будет проще. Тем более, что у Светланы вроде есть к кому обратиться. Эту неделю мы с ней активно гуляли. Ходили по городу, я глазел по сторонам, она рассказывала и показывала, как могла и что могла. Сходили в кино. Посидели в кафешках. Я вспомнил, что я тут не князь, вспомнил, как обстояло дело с общепитом, в моё первое попадание сюда, и больше скандалов не устраивал. Впрочем, и откровенной тухлятины, вроде той, что пытались подсунуть в "Таверне", тоже не попадалось. Бедная "Таверна"! Тогда, разозлившись, я вложил в один из имеющихся у меня "таши" заклинание "сиреневого ужаса" и засунул его в подвернувшуюся щель на потолке. Заклинание я изменил так, что бы оно не "выплескивалось" разом, а создавало в неком радиусе, обстановку подспудного гнетущего ужаса и страха. Дабы у посетителей ресторана возникало только одно желание — как можно быстрее убраться из него. Думаю, что посещаемость в "Старой таверне" за последнюю неделю, значительно упала... Хе-хе...

Так вот, насчёт паспорта. Как-то три дня назад, возвращаясь со Светланой из города, уже возле её дома, мы случайно встретились с её знакомым. Парень, года на три её старше. В тёмно — синей форме и чёрном бронежилете. Светлоглазый и светловолосый, с интеллектом на добродушном лице.

— Ой, Коля, здравствуй! — обрадовалась было поначалу Света, а потом растерялась. Глянул я на неё в ментале, на него и понял, что Коля ей нравится. И ему, она тоже — симпатична. А она — с парнем! Мда, не хорошо. Осмотрели мы с Николаем друг друга (здоровый он такой, "шкаф"). Я "зацепился" глазами за его плечи, он — за мои перстни и серьги. Хоть свои артефакты я и уменьшил, изменив им форму и вид, но всё равно они видны. Невидимыми я сделать их не могу. Не понравился я Коле. Весьма. Но виду он не подал. Светлана представила меня как, — "знакомого". Тот протянул руку — здороваться. Ну, поздоровались... Хотел он мне, как понимаю, ладонь "поплющить", но, увы, не вышло. Только покраснел зря. В принципе, раздавить ему ладонь я мог бы и так, без применения маги. Тело-то я своё давно уже "улучшил". Едва только приобрёл необходимые для этого знания, так и занялся. Но ломать кости я ему не стал, и расстались мы спокойно. Он — удивленный, мне — наплевать. Как оказалось, мой курс на миролюбие был правильным. Пока мы шли оставшийся путь до её квартиры, Светлана рассказала, что Николай работает где-то в милиции. Правда не знает точно, где и кем, но точно — в милиции.

Вот и первый вариант сделать документы! Конечно, вряд ли Коля прям так и кинется делать документы вероятному сопернику, но... посмотрим, как говорится. Какой я там соперник и что у них там за отношения... Главное, — есть вариант. Хуже когда нет ничего...

— Премьер-министр Лосев посетил вчера страусинную ферму расположенную прямо в подмосковье...

Так! Музыка закончилась, началось время страусов... Пойти, что ли, "щёлкнуть" на другой канал? Может, там что, — "идёт"? А насчёт идеи — стать президентом.... Нужно подумать. Дело большое, не простое... торопиться с таким не стоит... Подумаем...

— —

Звук открывающейся двери. О! Светлана вернулась! Неплохо. Можно будет пойти пройтись. А то я чего-то сегодня даже на улицу не вышел. Не нужно, было так на пирожки налегать... Что-то тихо в прихожей. Чего она там затаилась? Хм... а в ментале? В ментале — обида, злость и растерянность. И чего там у неё?

— What happened? — интересуюсь я, выглядывая в полутёмный коридор.

Светлана сидит в одёжном шкафу. Он у них без дверей, открытый. А внизу, такая широкая полка, на которой можно сидеть. Удобно, когда обуваешься. Так вот, Светлана, не раздеваясь и не снимая обувь, в плаще и сапогах, сидит на этой полке и молчит. Рядом с ней — её сумка, с которой она уходила.

— Что случилось? — повторяю я вопрос, не дождавшись ответа.

— Крыса меня до сдачи не допускает... — после паузы, голосом полным слёз, произносит Светлана и, шмыгнув носом, резко откидывает голову назад, громко стукаясь затылком о шкаф.

— Большая крыса? — интересуюсь я, — а сколько там сдачи?

— Крыса — это преподаватель. Гольцман Ирина Юрьевна. Она у меня практику ведёт... У меня пропуски... А она не хочет принимать пересдачу... И зачёт ставить. А без зачёта по практике, к экзамену не допускают...

Светлана с шумом втянула воздух сквозь стиснутые зубы.

— Откуда у тебя пропуски?

— Я к врачам тогда ходила... когда практика была. Маме нужно было... Анализы отнести, лекарства выписать...

— А она, что, не знает о твоей ситуации?

— Знает. Но она — Крыса! Её все так за глаза зовут! Она всех валит! Всех! Специально!

— А другие преподы? Ректор, например...

— У нас много "платников", — не совсем понятно объяснила Светлана, и, видя моё непонимание, разъяснила, — Тех, кто учится за деньги. А я, на "бесплатный" поступила. За меня государство деньги платит. Я ходила в деканат. Там сказали — решай вопросы с преподавателем.... А как с ней решать?! Она даже говорить со мною не хочет! Крыса проклятая!!

— А ты хорошо учишься?

— У меня все "пятёрки"! Я не разгибаюсь, как проклятая сижу! Даже когда в больнице дежурю!

У Светланы, похоже, начиналась истерика.

Мда, действительно, — подумал я, припоминая, — она постоянно с книжкой или тетрадкой. Как время есть, так за них и хватается...

— Разве институту отличница не нужна?

— Место моё нужно... — глухо ответила Светлана, — видно кому-то из знакомых хотят отдать... Чтобы им за учёбу не платить...

— А сколько стоит учеба в твоём институте?

— Сто семьдесят... тысяч... в год.

— Хм... А что, эта твоя крыса — в лапку не берёт?

— А если она... для своих знакомых это делает? Или кому-то из деканата? Предложишь — только повод дашь.... За взятку сразу выгонят! Она знает, что у меня денег нет... Она все наши анкеты изучала...

— Мда, даже вот так? Скажи, а ты завтра... поедешь в институт?

— Да, а что?

— Возьмёшь меня с собой.

— Зачем? Ой, не надо...

— Да я ничего и не собираюсь делать. Просто хочу столицу посмотреть, ну и на твой институт глянуть. Надоело уже на одном месте сидеть.

— Да-а? (сильное недоверие в голосе)

— Ага. Дай-ка мне свои глазки. Не дёргайся.

Я подошёл к Светлане и аккуратно, взяв её за подбородок, заглянул в её полные слёз глаза.

— Ну, вот и всё. Всё тихо и спокойно... Там твоя мама пирожков напекла. Я свои уже съел. Твои остались... А потом, сходим, погуляем. Воздухом подышим....

Двое из-за Мкада

— А сейчас мы придём на станцию и сядем на электричку... Электричка, это такой вид транспорта, для перевозки людей... Она ездит по железным рельсам и сильно шумит. Но ничего страшного в ней нет.... Главное — не упасть между вагоном и платформой...

Эри недоумённо покосился на меня. В его взгляде ясно читался вопрос: — Ты за идиота меня держишь?

Увидев, как он на меня смотрит, я осеклась и замолчала. Не, ну а как? Он же её раньше не видел! Вдруг — испугается? Пока буду ему объяснять, и успокаивать — электричка уйдёт. Жди, потом, следующую... Итак, опаздываем!

На платформе мы появились почти в последний момент, когда тёмно-зелёная гусеница состава, погромыхивая железом, уже подползала к ней. Толпа людей дружно качнулась вперёд, к краю, готовясь к штурму.

— Нам нужно залезть внутрь! — торопливо говорила я Эри, таща его за рукав за собой, и не думая уже ни о каких политесах, — главное, чтобы не выпихнули! А там, — как-нибудь доедем!

Электричка остановилась и, зашипев воздухом, открыла двери. Народ ломанулся вперёд, запихивая пытавшихся выйти людей назад, в тамбур. Нас с Эри подхватило потоком и потащило в сторону дверей.

— Ай! Ой! Ёп! Да куда ж вы прёте! — раздавались вокруг вскрики и негодующие голоса. Но нам пока везло. Нас несло прямо в распахнутые двери. И хоть вокруг была сплошная толпа — никто меня не давил. Странно, но даже было чем дышать.

— Ай! — вскрикнула рядом какая-то толстая женщина и отлетела вправо.

— Б...ть! — возмутился широкоплечий парень в чёрной кожаной куртке, уходя куда-то влево.

Раз! Мы с Эри с разгона влетели внутрь, распихивая всех вокруг себя в разные стороны. В следующее мгновение электричка зарокотала, раздалось шипение, и двери попытались закрыться. Но не тут-то было! Десятки рук вцепились в них снаружи, не давая им этого сделать. Началась обычная борьба машиниста с пассажирами за право закрыть двери. Плотность людей в тамбуре, из-за лезущих снаружи, всё возрастала. Шум, вопли, мат. Кто-то кричал: Серый, дёрни стоп-кран! Кран дёрни, Серый!

Меня притиснуло спиной к Эри, выдавив весь воздух из груди.

— Не бойся, — негромко сказал он мне в ухо, чуть сжимая ладонями мою талию, — сейчас полегчает....

Действительно, внезапно стало свободнее, а вокруг вновь раздались негодующие крики и мат.

— Да кто там б...ть так толкается! Я ща кому-то так, б...ть, толкану, шо б...ть зубов своих, сука не соберёшь! — злобно проорал кто-то от наконец-то закрывшихся дверей.

— Следующая станция — Левобережье! — прогнусавил динамик и электричка, дёрнувшись, тронулась.

-Ух, — выдохнула я, — влезли!

Люди стали потихоньку просачиваться из тамбура в вагон. Я попробовала пролезть за ними, потянув Эри за собой. На следующей остановке в тамбуре будет опять убийство. Нам всё равно до конечной ехать... Лучше уж в вагоне...

Вагон встретил нас запотевшими окнами, душным влажным воздухом, запахом перегара, вонючих духов, табака и ещё кучей всяких ароматов, которые всегда присутствуют при большом скоплении народа. Мы пробрались в середину вагона и встали, приткнувшись сбоку у скамеек.

— Расстегнись, — сказала я ему, подавая пример, — вспотеешь!

На лице князя была гримаса лёгкого отвращения.

— Всегда так? — спросил он меня, мотнув головой куда-то назад и имея в виду количество людей в вагоне.

— Почти, — ответила я, расстегивая плащ.

— Хмм...

Внезапно что-то изменилось. Разговоры в вагоне смолкли и вдруг стало тихо. Я, непонимающе, огляделась по сторонам. Все люди вокруг сидели с напряжёнными лицами, словно к чему-то прислушиваясь. Посмотрев на них, я тоже прислушалась — что там? Ничего! Ничего не слышу.

Внезапно, рядом с нами, со скамьи встали двое мужчин и торопливо стали пробираться к выходу. Я спешно плюхнулась на освободившееся место и прижала его рукой справа, занимая его для Эри.

— Садись! — обернулась я на него. Он не ответил, продолжая стоять с отрешённым видом, задумчиво разглядывая потолок.

В этот миг встали люди, сидевшие напротив меня. Разом. Все трое. И ещё поднялась женщина на моей стороне, сидевшая у окна. Все они, четверо, торопливо пошли к выходу.

Вот повезло! — подумала я, резко сдвигаясь к окну.

— Садись, — снова повернулась я к Эри, — а то сейчас сядут!

Но никто не спешил занять освободившиеся места. По всему вагону началось какое-то странное движение. Люди вставали со своих мест, брали вещи и торопливо уходили. При этом они выглядели так, словно, чего-то опасались. Через пять минут в вагоне никого не осталось. Я, с отвисшей челюстью, смотрела на опустевшие сиденья.

— Ну вот, — удовлетворённо произнёс Эриадор, усаживаясь рядом, — теперь можно и ехать... А окна в этой душегубке — открываются?

Окна не открывались. Как я не дёргала обеими руками за рукоятку — ни с места! Эри мне не помогал. Сидел, вытянув ноги, засунув руки в карманы, и спокойно смотрел, как я мучаюсь. Наконец, поняв, что ничего у меня не выйдет, я плюхнулась обратно.

— На ключ, наверно, закрыли, — пояснила я свою неудачу.

— Бум! — грохнула, вываливаясь вовнутрь, фрамуга за три сидения впереди нас.

— Бум! — спустя секунду грохнуло уже по левому ряду.

— Растрясло, — пояснил Эри, глядя в мои изумлённые глаза, — вот они и открылись...

Так мы с ним дальше и поехали. Вдвоём, в пустом вагоне, с открытыми окнами. Красота! Правда, периодически, в вагон забегали восторженные от такого количества свободных мест люди, но долго они у нас не задерживались. Поёрзав на сидениях две-три минуты, подхватывали свои вещи и устремлялись на выход. Я, конечно, поняла, что тут всё дело в Эри, но ничего ему не стала говорить. Прокатиться в пустом вагоне электрички, да в час пик? Это же моя несбыточная мечта! Однако доехать в пустом вагоне до самой Москвы не получилось. Внезапно, под потолком, заскрипепел-зашуршал динамик и усталый мужской голос произнёс: Внимание! Говорит машинист! В третьем вагоне человеку стало плохо. Просьба. Если есть медики — подойти и оказать помощь. Повторяю! В третьем вагоне, от головы состава, плохо человеку. Медиков просят оказать помощь.

Щелканув микрофоном, говоривший отключился, а я стала соображать, в каком мы вагоне. Вроде... в пятом.

— Пошли! — скомандовала я Эри.

— Куда? — не понял тот, — выходим?

— Нет. Слышал — кому-то плохо? Нужно помочь!

— Ты — можешь помочь? — удивился он.

— Ну... я почти врач. Могу делать непрямой массаж сердца... Искусственное дыхание... Этого может оказаться достаточно, чтобы человек дожил до приезда скорой помощи. Пойдём!

— Ладно. Пойдём... — индифферентно пожал он плечом.

Я встала и пошла к переходу между вагонами. Эри двинулся за мною. В тамбуре было пусто, но вот в следующем вагоне людей было... Битком!

— Пропустите врача! Врача пропустите! — принялась громко кричать я, начав протискиваться сквозь толпу, — пропустите врача! Человеку плохо! Пропустите!

— А ты врач, что ли? — поинтересовался, глядя на меня сверху вниз, толстый мужчина в чёрной кожаной куртке. Он всеми силами пытался втянуть в себя свой живот, чтобы дать мне протиснуться мимо него, но получалось это у него плохо. Живот почти не втягивался.

— Будущий. Вто...рой кур...с меди...цинского! — ответила я, с трудом пролезая между ним и торцом сидений.

— Ясно, — кивнул тот и встал на носочки, дабы облегчить мне путь.

Кое-как, с трудом продравшись сквозь народ, мы с Эри миновали тамбур, и попали в третий вагон. Людей в нём было тоже — битком.

— Я врач! — громко закричала я сразу, как вошла, — кому нужна помощь?

— Во-он! — подсказали мне, — вон она!

Да я уже сама увидела. На крайнем, у выхода, сиденье, лежит, с сумкой под головой, молодая женщина в сером демисезонном пальто и чёрных осенних сапожках. Лицо бледное. Рядом с нею стоит сухонький, малость сгорбленный старичок. С большой седой бородой в форме "лопаты" и кустистыми, мохнатыми бровями. В правой руке у него зажат белый пластмассовый пузырёк.

— Что даёте? — сразу обратилась я к нему.

— Валидол, — ответил тот, окинув меня взглядом.

— А с чего вы решили, что у неё плохо с сердцем?

— Я всё-таки врач... Пусть и в прошлом...

— Да? Какой? — отозвалась я, повернувшись к нему спиной и поочерёдно поднимая веки лежащей без сознания женщины, проверяя реакцию её зрачков на свет.

— Ортопед... — конфузливо ответил дедушка, — но всё равно, общее медицинское образование — имею! А вот кто вы такая, молодая леди?

— Студентка. Второй курс меда, — коротко ответила я, расстегивая на лежащей женщине пальто и пуговицы на вороте белой рубахи.

— Откройте окна! — закричала я, отдавая команду в вагон, — пострадавшей нужен воздух! Откройте окна!

Пассажиры завозились, заговорили, застукали опускаемыми окнами. По вагону пронёсся поток свежего воздуха.

Я же, наклонившись к своей пациентке, начала проводить процедуру оказания первой медицинской помощи, вспоминая, чему учили нас на первом курсе.

Так, — подумала я, — по порядку: признаки жизни — присутствуют, сознание — отсутствует, дыхание — есть, дыхательные пути — свободны, пульс — есть, наполнение — вялое, признаки кровотечения... отсутствуют! Зрачок на свет реагирует... И что же с ней такое? Отравление? Сердце? Какая-то хроническая болезнь? Что мне делать дальше?

Я задумалась, не зная, что мне предпринять. Окружающие меня люди, наблюдавшие за моими манипуляциями, ожидающе смотрели на меня.

— Нужно положить ей таблетку под язык, — предложил дедушка-ортопед, сзади протягивая мне пузырёк.

— А если у неё на неё аллергия? — повернулась я к нему.

— На валидол аллергии не бывает, — осуждающе глянул на меня дедушка и через мгновение, призадумавшись, добавил, — почти. Почти не бывает...

— Вот именно — почти! — ответила я, — ей сейчас только отека Квинке не хватает!

Дедушка с уважением посмотрел на меня. Но бутылёк свой не убрал.

— У неё действительно — сердце, — внезапно раздался сбоку голос Эри, о котором я как-то позабыла, — позволь...

Он отодвинул меня в сторону и присел рядом с лежащей женщиной, уместившись на самом краешке сиденья. Секунду он, чуть улыбаясь, смотрел ей в лицо, затем протянул правую руку и, скользнув пальцами по шее, запустил их в волосы, куда-то за голову, пониже затылка. Секунда — и женщина открыла глаза!

— А... что? — вскинулась было она, увидев склоненные над ней лица.

— Шшшш... — прошипел Эри удержав её другой рукою на месте, — не так быстро... Вам стало плохо. Вам нужно ещё пару минут полежать, чтобы прийти в себя.

— А что...что со мною случилось? — испугано спросила она, растеряно переводя свой взгляд с одного лица на другое.

— Гм... похоже, у вас стало плохо с сердцем, — прочистив горло, солидно произнёс дедушка-ортопед.

— Сердце? — удивилась женщина, — но у меня никогда не было проблем с сердцем...

— Всё дело просто в том, — спокойно пояснил ей Эри, — что раньше у вас оно было одно. А теперь их у вас — три.

— Три? Как, — три? Как это может быть?

— Так, — улыбнулся Эри, — два новых начали биться два дня назад. У вас будут две хорошенькие девочки — близняшки. Со светло-русыми волосами и серыми глазами. Поздравляю!

Женщина, распахнув глаза и приоткрыв рот, не веря, смотрела на Эри.

— Так будет, — в неожиданно наступившей тишине, веско произнёс тот в ответ на её взгляд, — и берегите себя. Ваше здоровье не настолько хорошо, чтобы отнестись к предстоящему с легкомыслием....

Женщина неожиданно покраснела, и из её глаз хлынули слёзы. Люди вокруг нас разом заговорили, произнося что-то одобрительное и поздравительное.

— Москва-Казанская. Конечная, — перекрывая гомон, объявил в динамик машинист.

Электричка встала и, громко затарахтев, открыла двери.

— Приехали, — сказала я Эри, и кивнула в сторону пошедших на выход людей, — пошли!

И глядя, как с лица женщины уходит бледность и на него возвращается розовый цвет, сказала ей: В вагоне было очень душно. Поэтому, вам и стало плохо. Ничего страшного, так бывает. Но вам нужно обратиться к врачу. Обследоваться. Вы понимаете?

— Погодите! — воскликнула женщина, садясь и хватая Эри за руку, — но откуда вы об этом знаете?

— О чём?

— О том, что я... в положении?

— В институте научили, — спокойно ответил Эри, после секундной паузы, — новая методика — диагностика по глазам!

— А..аа... — растеряно протянула в ответ та, но как-то не было видно, что она поверила.

— До свидания, — ответил Эри, прощаясь, — берегите себя...

— А ты энергичная, — сказал он мне, когда мы вышли из вагона.

— В смысле — энергичная? — не поняла я.

— В вагоне всех распихала и командовала, прямо как командир на поле боя...

— Человеку нужна была помощь, — нахмурилась я, — в таких случаях нельзя тянуть.

— Согласен, — кивнул Эри.

— А она... действительно беременна?

— Да, — ответил он, — это была не шутка. И здоровье у неё слабое.

— Значит, ты можешь и такое определить...

— Никаких проблем. Я как-то серьёзно столкнулся с вопросом народовоспроизводства... Пришлось вникнуть в подробности.

— Как интересно! А ты мне можешь рассказать об этом?

— Как-нибудь...

— Понятно. Ладно. Пойдём дальше...

Следующим видом транспорта, которым я добиралась до института, было метро. Помня взгляд, которым одарил меня князь, когда я рассказывала ему про электричку, я заколебалась было — давать ему инструкции или нет? Но вспомнила детский фильм, в котором Хоттабыч мчался вверх по идущему вниз эскалатору, убегая от поезда, я решила, что пусть он лучше на меня ещё раз посмотрит, чем в подземке что-то случится. Но Эри не стал на меня смотреть.

— Я знаю, — просто ответил он, — не беспокойся.

Откуда? — подумала я, — он что, раньше был тут? Похоже на то... Нужно будет его расспросить...

Поездка в метро прошла без происшествий. Если не считать того, что ехали мы с Эри опять в одной (пустой) половине вагона, а все остальные пассажиры (испуганно сбившись), в другой его половине. И на первой же остановке они все вылезали...

Любимая ученица

Один из холлов старого московского института. Затёртый, уже без всяких следов лака, зияющий чёрными щелями серый паркет. Высокие окна с давным-давно не мытыми стёклами и рассохшимися деревянными рамами. Малость облупленная, крашенная зёлёной краской стена, с обклеенными плёнкой, "под дерево", дверями аудиторий. У одной из дверей, ярким, диссонирующим пятном на окружающем фоне, стоят три девушки. Дорогие кожаные сумки, короткие юбки, ноги в тонких колготках, полусапожки на высоких каблуках. Сложные причёски, много косметики на лицах, длинные ногти, золотые серьги, цепочки и колечки. Всё яркое, крикливое и сразу видно — стоящие немалых денег. Девушки весело смеются и разговаривают.

— А я ему говорю: Та-ак, говорю, — я не поняла!? Ты меня на свидание в парк приглашаешь, что ли? — смеющимся голосом говорит одна.

— А он? — спрашивает другая.

— А он говорит, — погуляем, пообщаемся... Нет, ты представляешь?

— Наверное, у него просто денег нет. Или жмот... — предположила третья.

— Ну, я так и подумала, — ответила ей первая, — девушку и в кафе не повести! И машины у него нет. Нищеброд какой-то. Пуст дуру ищет, которая с ним по парку, за так, -гулять будет. Ха-ха-ха!

— Ха-ха! Ну и что ты ему сказала?

— Сказала ему, холодным голосом английской королевы, что на такие свидания, я — не хожу! Вот ещё, позорится. Больно надо...

— Ну, где же эта Светка? — похихикав над окончанием рассказа, спросила, не обращаясь ни к кому конкретно, третья девушка, — мне методичка нужн-н-на!

Чуть присев на согнутых ногах она немного потряслась, изображая, насколько ей нужна, эта методичка.

— Придёт! — убеждённо откликнулась первая, — она всегда приходит. Иногда опаздывает только.

— А правда, что Крыса ей зачёт ставить не хочет? — понизив голос и глянув в сторону двери в аудиторию, спросила подруг вторая девушка.

— Угу, — печально выпятив губы, ответила первая, — попалась наша "мышка" "крыське"...

— Жаль будет, если Светку выгонят... У неё списать можно...

— Ага. Может, Крыса ждет, когда она ей, — "занесёт"?

— Нечего ей заносить. Нет у неё. Всегда в одном и том же ходит. Смотреть уже не могу на её серый джемпер! Ой, девчонки, я вчера такой джемпер себе присмотрела! Из ангоры! Мягкая, как пух! Мне так идёт. Сегодня пойду, ещё раз померяю и, наверное, возьму. Пойдёте со мной?

— Это куда?

— На Третьяковскую. Там бутик итальянский.

— Уу-у... Третьяковская.... Далеко!

— Ничё и не далеко. В Шоколадницу зайдём потом!

— Ты угощаешь?

— Тссс... Вон, Светка идёт! А кто это... с ней?

Девушки с изумлением уставились на приближающуюся Светлану и сопровождающего её молодого человека. И если девушка, в серой юбке и сером джемпере, прижимающая к животу обхваченную обеими руками сумку, действительно выглядела — "серой мышкой", то её спутник был разительно ей контрастен: отлично сидящий костюм-тройка из дорогой тёмной ткани с "искоркой"; блестящие кожаные туфли под безупречно отглаженными, без складочки, брюками; золотая цепочка в расстёгнутом вороте белой рубахи; золотой перстень с камнем на большом пальце; странной формы, поднимающиеся от мочки вверх по ушам серьги и белозубая улыбка голливудского актёра. И ещё... Этот неуловимый, но так легко осязаемый запах роскоши, исходящий от него...

Светлана, с парнем, подошла и остановилась рядом с подругами. Видно было, что она растеряна и чувствует себя "не в своей тарелке". Она молчала, закусив губу. Девушки тоже молчали, разглядывая улыбающегося им парня.

— Привет, Свет! — наконец произнесла одна из подруг, однако, при этом, продолжая смотреть на её спутника, — что не здороваешься? Прям как не родная совсем...

— Привет... — тихо произнесла Света.

— Ну, ты — здравствуй! А кто это с тобой? Может, познакомишь, а? А то неудобно так стоять...

— Знакомитесь, — так же тихо говоря, послушно ответила Светлана, оборачиваясь к спутнику, — это Эрик. Он... он...

— Нет, нет! — протестующее вскинул вверх руки Эрик, блеснув золотыми запонками, — я говОрИть сам!

Фраза прозвучала с сильным иностранным акцентом.

— Я, есть distant... э... далеко... родственник, Свет-ла-на!

Парень улыбнулся ослепительно-идиотической улыбкой, которой обычно улыбаются иностранцы.

— Distant? — насторожилась первая девушка, — родственник? From which country are you from?

— I'm from America! — на чистом английском произнёс Эрик и замахал руками — no, no, no! Я говорить... только рюсски... по-рюсски! Рюсский — the language of my great-grandfather... ДедУшка. Пра-виль-но?

Произнеся последнее слово по слогам, он вновь радостно улыбнулся.

— Так вы... американец? — ошарашено спросила вторая девушка, "допетрив".

— Ес! Амэрэканээц!

— Как вы сюда попали?

— Попадать... Россия? О! Это биг стори! Май grandfather — белЬий офицАрь. Царрь. Кол-Чак! Ле-Нин! ДедУшка.. emigrated to America. ПонимаЙ-те?

— Ага! — в один голос протянули девушки, умудрившись ещё одновременно и кивнуть.

— ДедУшка много work! Работа. He founded the firm — Simonoff. ПонимаЙ-те?

— Ага!

— ДедУшка... left the firm... его сан...сын! Он мой ДедУшка. А мой ДедУшка... оставлять — мой отец. ПонимаЙ-те?

— Ок! — ответила за всех первая девушка.

— Ок! ДедУшка мой ДедУшка... left a will... завещать... married... рюсский невеста! I also need a Russian girl. I came to Russia, to find a bride for himself and fulfill his will.

— Офигеть...! — только и смогла произнести первая, видно лучше всех знающая английский язык, и обернулась к подругам, — он за невестой приехал!

— А что у него за фирма? Симонофф... Не слышала про такую... Что они делают? Спроси! — толкнула её локтём в бок подруга.

— Which firm ...with your... parents?

— Ноу-ноу-ноу! — вновь замахал Эри руками, — Я говорить только рюсски! Практик...а! Ок?

— Ок!

— Работать на ... война! Pentagon. ПонимаЙ-те?

— Угу. На Пентагон фирма работает. Наверное, какие-нибудь военные заказы... — перевела первая своим подругам.

— Ого! — с восхищением окидывая парня взглядом, воскликнула третья, — на военных заказах, говорят, такие деньги делают! Ууу...

— А вы, — уже нашли невесту? — кокетливо похлопав глазками, спросила вторая девушка у "американца", преданно заглядывая ему в лицо.

— Найтить? О, ее-с! Вот! — Эри повернулся к Светлане, стоящей с обалделым выражением лица, и указал на неё рукой, — Свет-ла-на, она — думать!

Девушки разом повернулись к Свете и уставились на неё с таким выражением, словно это не Светка, которую они хорошо знают, а статуя Свободы, самолично, вместе с факелом, пришедшая к ним в гости.

— Так она ведь ваша родственница... — робко возразила одна из девушек.

— Родственник? Пустяк! Седьмой кузина! No problem! — ответил Эри, почему-то прекрасно поняв вопрос, — я прийтить говорить с любимый учитель Свет-ла-на, — И-ри-на Юр-ьеевниа! Где она?

— Ирина Юрьевна? — удивилась одна из девушек, и махнула рукой в сторону соседей двери, — там!

— Я говорить! — сказал Эри, разворачивая плечи и выпячивая грудь, — де-вУ-шк-и, не скучать!

Американец лучезарно улыбнулся, решительным шагом подошёл к двери, открыл её и, зайдя, закрыл за собой.

— Ну, ты Светка, блин, даёшь! — после некоторой паузы сказала первая девушка, проводив его взглядом и поворачиваясь к Светлане, — ты же никогда не говорила, что у тебя есть родственники в Америке!

— Да я сама его первый раз, — неделю назад увидела, — несколько рассеяно ответила Светлана, напряжённо прислушиваясь к закрывшейся двери.

— Я не поняла, чего он тут про русскую невесту талдычил?

— Правило видно такое прадед установил. Наследник фирмы должен жениться на русской. Я так поняла.

— А зачем?

— Откуда я знаю? Ты же слышала — он был белым офицером при царе. А у них заморочек — род, кровь, благородство — полно! Это сейчас все за кого угодно замуж выходят. Даже за негров.

— А что, негры — тоже люди! Будут у него деньги, можно и за негра выйти...

— Так Светка ему родственница! На родственниках ведь не женятся!

— Сама слышала — седьмая кузина!

— А что это значит?

— Откуда я знаю? Наверное, какая-нибудь внучатая племянница пятиюродного брата троюродной сестры. На таких жениться можно!

— Светка, чего ты думаешь? Соглашайся! Где ты ещё такого найдёшь — молодого, красивого и с деньгами! И относится он к тебе хорошо... Видишь, к Крысе пришёл договариваться. Сейчас забашляет ей — считай зачёт в кармане!

— Свет, а он тебе кольцо подарил? С брюликом? Как в кино? А, Свет?

— Ничего он мне не дарил! — коротко отрезала Светлана, продолжая прислушиваться к двери.

— Как не подарил?! Он что — жмот?

— А иностранцы все такие. Ничего на чужую бабу тратить не будут. Всё на халяву норовят проехать, козлы! Ты, Свет, смотри. Жми из него, пока есть возможность! Усвищет потом в свою Америку — ищи его! Пусть тебя хоть приоденет, а то я на твой джемпер уже смотреть не могу....

— Свет, а ты с ним уже переспала, а? Ну скажи...

Светлана ответить не успела. В этот миг дверь распахнулась и на порог шагнула Ирина Юрьевна. Её узкое лицо с торчащими вперёд парадантозными зубами, за которые она собственно и получила свою кличку, было бело как мел. Обведя замерших девушек глазами, с расширенными зрачками, она остановила свой взгляд на Светлане.

— Светочка, деточка, — заплетающимся, как от страха языком, проговорила она, — где твоя зачётка?

Ирина Юрьевна сделала два шага вперёд, выходя в коридор. В проёме двери, за её спиной, возник жизнерадостно улыбающийся Эрик.

— Что? — растерявшись, спросила Светлана, никак не ожидавшая от Крысы такого обращения.

— Ирина Юрьевна говорит, — что ты её любимая ученица, — на совершенно чистом русском языке произнёс Эрик, смеясь прищуренными глазами, — дай ей свою зачётку.

— Да, зачётку! — подтвердила Юрьевна, кивнув и протягивая руку.

Светлана судорожно выдрала просимое из сумки и протянула преподавателю: Вот, возьмите!

Та схватила, раскрыла в нужном месте и поднесла ручку...

— Расписаться, — секунду спустя растеряно сказала она, — на чём? Что-то твёрдое... нужно.

Первой сообразила третья девушка.

— Вот, сказала она, поворачиваясь и подставляя спину, — пишите!

Ирина Юрьевна приложила книжечку к её спине и быстро поставила свою подпись.

— Пожалуйста, возьми, — сказала она возвращая зачётку Светлане, и заговорила, — Света, деточка, у нас с тобой были разногласия... Но это же не со зла. Я просто хотела, что бы ты всё знала. Лучше всех. Я всегда тебя любила... Правда...

Девушка в ответ испуганно сжалась, не зная, что на это ответить.

— Sorry, but we have little time! — произнёс Эрик, выходя вперёд, и загораживая её от Ирины Юрьевны — we still have much to do. Goodbye!

— Goodbye... — автоматом прошептала преподаватель.

— Goodbye ladies! — сделал небольшой поклон в сторону девушек, — и помните — KGB does not sleep!

— Come on, my little cousin... — сказал он, повернувшись к Светлане и взяв её под локоть, повёл по коридору, уводя.

Все, молча, смотрели им вслед, пока они не скрылись за поворотом.

— А причём тут КГБ? — непонимающе пожала плечами первая девушка, оборачиваясь к подругам, — КГБ у нас давно уже нет....

Светлана

— Тик-так, тик-так...

Старый будильник в белом пластмассовом корпусе громко тикает, отсчитывая секунды. Говорят, что он в отделении ещё со времён СССР. Всё никак не сломается. Стоит на столе дежурного и так же неизменен, наверное, как сами стены больницы...

— Тик-так, тик-так...

Полтретьего ночи. Тишина... В моём "глазном" отделении все давно спят. Тут хорошо. Гораздо лучше, чем в "полостной хирургии". Нет ран, которые не дают оперированным спать, даже под обезболивающими и снотворным. Нет ночных вскриков и бормочущего бреда полусна-полуяви. А ещё — в "глазном" чище. Нет такого "тяжёлого духа", нет муторных перевязок, когда течёт кровь и вонючее содержимое кишок и только усилием воли сдерживаешь позывы к рвоте. В глазном проще. Перевязки небольшие и все больные — ходячие. Это огромный плюс, когда больные могут ходить. Хорошо, что мне удалось сюда перевестись... Не знаю, сколько бы я ещё в "хирургии" выдержала... Хотя меня, как будущего врача, такое недолжно волновать, но вот как-то не получается у меня пока. Порою тянет рвать, просто хоть караул кричи!

— Тик-так, тик-так...

Все спят. Можно и мне пойти подремать на топчане в ординаторской, но что-то не спится. Как-то... беспокойно. Беспокойно и волнительно. Эри попросил меня найти больного, который может заплатить за лечение. Как у него всё просто делается! Раз — и нашёл! Раз — и изменил одежду! Раз — и вылечил неизлечимую болезнь! Такое ощущение, что никаких границ для него не существует. А если они есть, то находятся так далеко, что их и не видно. Вчера взял и, — имя себе поменял! Просто вот взял и поменял!

— Знаешь, — сказал он мне, — мне тут в газете попалась статья, — "Значенья имён". И имя Эри, я там не нашёл. Эрик есть, а Эри — нет. Поэтому, зови меня теперь — Эрик!

— Почему? — растерялась от неожиданности я.

— Лишние вопросы, — пояснил он, пожав плечами, — если нет такого имени, все будут по три раза переспрашивать. Зачем мне это?

— А... а как же ваше имя?

— А что?

— Ну... вам его не жалко?

— Хм! Оно всё равно не настоящее. Так что, привыкнем ещё раз. Ноу проблем, как говорится. Эрик — тоже неплохое имя. Если то, что пишут в газете — правда, то по первой версии, имя Эрик, — произошло от скандинавского имени Eirikr, состоящего из двух частей "вечный" и "король, правитель", поэтому имя Эрик часто переводят как "вечный правитель". Это имя носило несколько королей Дании, Швеции и Норвегии.

— А по второй версии, — имя Эрик, имеет германские корни и образовано от германского имени Euric, тоже состоящим из двух частей "ewa, ewe" ("вечность; обычай, закон") и "rihhi, riki" ("богатый, могущественный; вождь, правитель"). Оба варианта перевода мне нравятся. Так что называй меня теперь — Эрик! И не забывая обращаться ко мне на — ты! Что ты всё выкаешь? Я что, так старо выгляжу?

— Э... нет, — вновь растерялась я, — просто... Просто я ко всем незнакомым людям обращаюсь на вы. Пока не узнаю человека получше... Не привыкну.

— Нда? — иронично подняв бровь, произнес новоявленный Эрик, — при нашей первой встрече, помнится, ты очень даже запросто орала на меня, тыкая. На незнакомого.

— Ну, тогда я просто... испугалась! И волновалась... за маму! Ампулы раздавились...

— Ладно, я понял. Привыкай... дальше.

Вот так, легко и просто он стал Эриком, "вечным правителем"... А позавчера вечером он прогнал бандитов. Мы вышли из дома, "пройтись", как он говорит, но не успели мы отойти от подъезда, как к нам подошли два каких — то типа. Чёрные куртки, низкие лбы, накаченные шеи с толстыми золотыми цепями. И лица такие.... уголовно-уголовные!

— Ольская Светлана Александровна? — спросил видимо главный из них, подойдя ко мне.

— Да, — испугалась я.

— Вы сдавали монету в ломбард "Золотник"?

Глаза его смотрели на меня как на жертву. Вот тут-то совсем испугалась! В животе стало холодно-холодно. А сердце провалилось куда-то в пятки.

— Да... — сглотнув вдруг ставшей вязкой слюну, прошептала я, втягивая голову в плечи.

— Деньги, — вернула! — коротко рыкнул он, глядя на меня со зверской физиономией на лице.

— А... а... я....

— С какой-такой радости? — поинтересовался громко и насмешливо стоящий рядом со мною Эрик, которого бандиты "в упор не замечали".

— Чё? — не понял старшой, — чё сказал?

— С какой говорю радости — деньги вернула?

— Чё сказал? — повторил бандит и прищурился, глядя на Эри так, словно прицеливался куда ударить, — ты вооще кто, в натуре?

— Кто? Лучше право тебе не знать. Говорю для ясности — монету продавал я и деньги взял я. Так что, продавец — я. Поэтому, я готов вас выслушать. Слушаю.

— Да ты чё фраер, берега... — сунулся было вперёд второй бандит.

— Цить, — обернувшись цикнул на него старшой, — я здесь базарю!

Вновь обернувшись к Эри, он ещё раз внимательно обежал его глазами сверху вниз, оценивая.

— Бабки верни, — приказал он, закончив осмотр.

— Основания? — спокойно поинтересовался Эри.

— Палыч сказал — это обман. Не может какая-то сраная монетка столько стоить!

— Монету! — протянул Эри правую руку ладонью вверх.

— Э... — несколько озадачился бандит.

— Монету! — ещё раз потребовал Эри.

— Нету у меня её!

— Я не понял? Я продал вам редчайшую вещь, можно сказать — буквально за копейки, а вы теперь деньги пришли отбирать? И проданное возвращать не хотите? Мило.

— Палыч сказал, что она его вместе с оценщиком кинула. Деньги она брала, значит, спрос с неё. Того поймают — с него спросят отдельно. А пока — ты за бабу свою отвечаешь! Усёк?

— Если Палыча кинул его работник, это проблемы Палыча, а не мои. Я вещь продал, — деньги получил. Совершенно не понимаю, причём тут я?

— Объяснить? — ласково спросил главный, и запустил руку в карман куртки, вынимая из него кастет.

— Или, может, сам догадаешься? — поинтересовался он, демонстративно одевая его на руку и несколько раз сжимая и разжимая пальцы, пробуя как тот на них "сел".

— Уже догадался, — хмыкнул Эри, — это банальный грабёж... Какая скука....

-Хак! — внезапно выдохнули разом оба бандита, одновременно выпучивая глаза и открывая рты. Их напряжённо замершие и изогнувшие вперёд тела, выгладили так, словно внутри них, внезапно, появилось что-то очень болезненное и опасное.

— Как зовут? — спокойно глядя на главного, спросил Эри.

Тот, замерев и с испугом прислушиваясь к чему-то у себя внутри, не ответил.

— Я задал вопрос!

Голос князя был жёсток.

— Сер.. сер Сергеем.... — отозвался бандит. Лицо его резко побледнело и покрылось крупными каплями пота.

— Слушай меня внимательно, Серёжа. Расчёт с ломбардом произведён мною полностью и обжалованию не подлежит. Так и передай тому, кто вас послал. Претензии не принимаются. Будут претензии, — у Палыча будут проблемы несовместимые с жизнью. Это передай тоже. А это, чтобы у вас даже мыслей не возникло...

С этими словами, у Эри, непонятно откуда, в руках появился маленький, блестящий серебром ножичек.

— Дай левую ладонь! — приказал он, обращаясь к первому бандиту. Тот послушно исполнил, подняв левую руку ладонью вверх.

— Ших! — черканул ножичком ему по ладони Эри. Секунда, и кровь обильно, большими каплями, закапала с руки.

У Эри, опять, непонятно откуда, но на этот раз уже в другой руке, возник лист бумаги, который он на несколько секунд подставил под её капли. Раз! — и лист исчез. Ту же самую операцию он проделал со вторым бандитом, тоже спросив, как его зовут.

— Так вот, братаны, — закончив, произнёс Эри, обращаясь к ним обоим, — вздумаете чего сотворить — найду, где бы вы ни были бы. И, во второй раз, вы уже так просто не отделаетесь. С живых кож...

Эри оборвал себя на полуслове, покосившись на меня.

— В виду того, что тут есть слабо подготовленные к реалиям жизни люди, — продолжил он, — подробности опущу. Но поверьте, лучше вам их не испытывать на себе... Смерть, порою, — огромное благо! Не стоит доводить до того, чтобы о ней молить. Подумайте о моих словах... А теперь — исчезли!

Бандиты словно только и ждали этого приказа. Развернувшись, они кинулись бежать. Через несколько мгновений они свернули за угол, и пропали, как будто их и не бывало.

— Не трясись, — глядя на меня, спокойно сказал Эриадор, — думаю, ума у них хватит больше тут не появиться. А если не хватит — значит, он им вовсе не за надобностью.

Я шумно перевела дыхание, чувствуя, как бешено, колотится сердце в моей груди.

— И знаешь, что... — задумчиво протянул между тем он, о чём-то думая, — дай-ка мне твою ручку!

В правой его руке вновь появился маленький блестящий ножичек.

— З...ззачем? — трясущимися губами пролепетала я.

— Не бойся. Я только пальчик. Больно не будет.

Видя, что я не шевелюсь, он взял меня за кисть руки и поднял её вверх. Блеснул металл. Эри коротко ткнул меня остриём в подушечку указательного пальца.

— Ой!

— Чё ойкаешь? Ведь не больно же!

Действительно, не больно! Я ойкнула со страху. Ничего не чувствую! Между тем, на пальце выступила капелька крови. Эри достал бумажку и промокнул каплю. Раз! И бумажка исчезла. Двумя руками Эриадор поднёс мои пальцы к свои губам и тихо подул.

— Вот и всё, — тремя секундами спустя произнёс он, выпуская мою руку, — можно идти гулять дальше.

Я поднесла палец к глазам. Абсолютно целая кожа! Никаких следов ранки! С ума сойти!

— Пошли — пошли, — улыбнулся, смотря на меня Эри...

....

— Тик-так, тик-так... — продолжал отсчитывать секунды будильник, а мои мысли перепрыгнули с воспоминаний на мысли об Эри.

Какой он уверенный в себе и красивый! Когда мы с ним гуляем по городу или перекусываем где-то в кафе, я постоянно замечаю взгляды, которые бросают на него девушки и женщины. Такие, я бы сказала, очень заинтересованные взгляды. Смотрят на него, а потом на меня. С недоумением. Порою с насмешкой. Ну да, да! Я понимаю, что не соответствую... Всё у меня простенькое, старенькое. С таким парнем и в таком виде... Эх, где бы денег взять!? Хоть с долгами бы рассчитаться. С одеждой — ладно, переживу, а вот долги нужно отдать. Неудобно. Люди ведь давали, не рассчитывая, что верну. Один папин брат сколько помог! А ведь до этого мы с ним почти не общались. Хороший человек. Обязательно всем всё верну! Вот Эри как раз предлагает заработать.

— С каждого больного — пятая часть твоя, — сказал он, объясняя принципы нашего сотрудничества, — так что "суетись". И людям поможешь и денег заработаешь. Не "зевай", светлая!

Да, "зевать" не стоит. Вряд ли ещё выпадет когда такая возможность, поработать вместе с настоящим целителем. Как он маму поставил на ноги! Буквально за какую-то неделю. Ну, пусть за две... Всё равно — это чудо. Приходившая недавно с дежурным обходом врач из поликлиники так и сказала — чудо! Она знала, что мама уже на наркотиках. А тут — она сама ей дверь открыла! Она прямо растерялась. Всё расспрашивала — чем лечились, да что пили? Эри..к (вот как-то не выговаривается его новое имя!) правда до этого сказал, что бы мы никому ничего не говорили, объяснив, что это может — "создать не нужный в данный момент ажиотаж". Поэтому мама ничего врачу не сказала, объяснив, что своим исцелением она обязана господу богу, которому много и искренне молилась. Что, впрочем, истинная, правда. И вполне возможно, что Эри попал в наш мир по его воле... Впрочем, что-то я расфантазировалась. Вряд ли мама такой человек, ради которого сам Бог будет что-то делать... Ладно. Оставлю это. Так вот, тогда Эри..к говорил, что бы мы молчали, а теперь хочет заняться лечением в открытую. Похоже, что что-то изменилось в его планах... Мне он ничего не объяснил. Может, деньги понадобились? Судя по его поведению, жить он привык "на широкую ногу". Впрочем, раз он князь, то это неудивительно. Когда мы гуляем вдвоём, за всё платит он. Для меня это так странно... Странно и приятно. За меня никто никогда ничего не платил. Я имею в виду мужчин. Да и по кафе я до этого не ходила. И в кино — только с подругами. А так, получается, что у меня появился — парень! Хотя это совсем не так, — но всё равно! Никто ведь не знает? Как девчонки на меня в институте смотрели! Так им и надо! А то я неслышала, как они "мышью" меня за глаза зовут... Понятно, что Эрик там про невесту пошутил, но вот интересно.... у него кто-то есть? Как бы узнать... Да наверняка, — есть! Что бы у такого парня и девушки не было? Княжна какая-нибудь, или графиня... Не мне чета... Меня он всерьёз не воспринимает. Всё с улыбкой смотрит. Как на ребёнка... Ладно! Хватит думать о глупостях! Нужно делом заниматься!

Вздохнув я вновь склонилась над лежащим на столе листе бумаги и вновь пробежала глазами по написанному на нём: "Выписка из истории болезни. Ф.И.О — Петровский Михаил Юрьевич; Возраст — сорок пять лет. Женат. Двое детей; Диагноз — дистрофия центральной сетчатки. Атрофия глазного нерва; Показания к лечению — терапевтическая поддержка; Рекомендация врача — направить документы на присвоение инвалидности первой группы."

Человек ослеп буквально за неделю. Попал в аварию. Ничего серьёзного, с ним не случилось, сработали подушки безопасности. В травмпункте констатировали — ушиб. Даже лёгкого сотрясения мозга не поставили. А через неделю он почувствовал, что теряет зрение. Пока собирался к врачу, пока наконец дошёл... За это время практически ослеп. Отслоение сетчатки в центре глаза. Так бывает при резких ударах. Особенно если до этого был процесс отслоения на периферии. Он может протекать совершенно незаметно. А потом, спровоцированный резким воздействием — ударом, подъёмом тяжести, принять лавинообразный процесс. А макулярная зона в центре глаза, отвечающая за зрение, маленькая, — всего пять миллиметров в диаметре. И если в ней происходит отслоение — зрение теряется сразу и безвозвратно. И ничего уже тут не сделаешь... Интересно, Эрик — сможет такое вылечить? Я ему показывала по анатомическому атласу, объясняла, но у него какие-то другие термины и другие понятия о лечении. У него один ответ: нужно посмотреть! А как я буду к человеку подходить? Обещать ему, что его вылечат? Вылечат то, что не лечится!? Он ведь знает, что неизлечим. А тут — такие обещания! Если поверит, а у Эри ничего не выйдет? Это ведь будет ещё одним ударом для него. А с другой стороны, если получится — будет снова видеть... Конечно — лучше дать человеку шанс, а там как повезёт! Тут даже говорить не о чем! Но всё равно, странно и волнительно. Я такого никогда не делала....

— —

Темнота, темнота, темнота... Темнота и звуки. И запахи. За последнюю неделю я стал гораздо лучше чувствовать и слышать. Оказывается, это целый, огромный мир, который мы не замечаем, потому что у нас есть глаза. Но теперь я слеп, и вынужден жить в нём, принимая его правила. Если прислушаться, то можно услышать очень много. Говорят, что по звуку дыхания можно научиться различать до подробностей, — что за человек перед тобой? Сколько ему лет, высокий или низкий, толстый или худой. Не знаю, сколько в этом правды, я пока не так не могу. Вот сейчас чувствую, что кто-то подошёл и встал рядом — и всё. Движение воздуха у моего лица. Кто-то, похоже, наклонился ко мне. Шорох ткани. Так "звучат" халаты медсестёр, это я уже знаю. Лёгкий цветочный запах духов, смешанный с запахом лекарства.

— Михаил Юрьевич...

Молодой, тихий голос у самого моего уха, чуть щекочущий выдыхаемым воздухом. Девушка. Со мною рядом — молодая девушка.

— Я знаю ваш диагноз. И то, что это... не лечится. Но у меня есть знакомый... Он очень сильный целитель. Он вылечил мою маму от рака. Он может помочь и вам. Только это будет дорого...

Дорого? Глаза — и дорого? Ха! Что ты знаешь о цене, глупая? Да за возможность видеть — можно отдать все богатства мира!

— Сколько? — шепчу я, понимая, что собеседница не хочет привлекать к нам внимание.

— Сто тысяч...

Всего-то? Я думал — миллион будет. Интересно, кто она? Обманщица, наживающаяся на людских несчастья? На пару с каким-то шарлатаном?

— Оплата потом, когда выздоровеете...

Даже так? Очень интересно. В чём тогда развод? Наверно сейчас тысяч пять вперёд попросит. Эх... зачем ты так девочка, зачем? Да я бы тебе их и так бы дал... Попросила бы только. За то, что больше не увижу ваших красивых лиц... ну зачем так опускаться, обманывая слепых? Это же подло...

— Предоплата? — спрашиваю я.

— Нет, — по движению воздуха чувствую, как она отрицательно качает головой, — ничего не ненужно. Вас сегодня в обед выписывают. Вечером мы к вам придём. Меня зовут Светлана, я работаю здесь младшей сестрой на полставки.

— Угу, — кивнул я, — я вас узнал. Вы делали мне компресс на глаза.

— Да. Делала. Врача зовут Эрик. Ждите нас двоих вечером.

— Вечером? А в чём будет состоять лечение?

— Не знаю. Все вопросы к нему. Я буду только сопровождать.

— А как долго нужно будет лечить?

— Не знаю. Может, завтра уже будете видеть. Эрик вам всё скажет.

— Завтра?!!

— Я не знаю. Он скажет.

— Он кто? Бог?

— ... Ммм. Он Эрик. Просто — Эрик. Целитель.

Звук и движение воздуха подсказали мне, что девушка выпрямилась и развернулась, что бы уйти.

— А адрес?! Вам нужен мой адрес?

— Я взяла его из истории болезни. Вы ведь там же живёте?

— Да, там же. А во сколько? Когда придёте?

— После шести. Ждите. Извините, но мне нужно идти.

— Да, хорошо, я буду ждать, — кивнул я.

Девушка ушла. Я вслушивался в её удаляющиеся шаги и шорох одежды, а у самого в груди бешено стучало сердце от внезапной, шальной надежды.

Может, это то самое чудо, которое бывает лишь раз в жизни? А я, тот самый — чёртов везунчик!!?

— —

— Твои двадцать, — сказал Эрик, протягивая мне тонкую пачку купюр.

— Спасибо, — растеряно поблагодарила я, принимая их из его рук.

Двадцать тысяч! Сразу! Так много! Вот бы их потратить! Нет. Сначала — долги. Одежда потом. Зря я волновалась. Михаила Юрьевича Эри вылечил за три дня. Три часа посидел рядом с ним, закрыв глаза, и — всё! В понедельник мы съездили к Петровскому домой, а в пятницу он уже начал видеть. Расплатился он сразу, как договаривались. Деньги отдал Эрику, а мне вручил красивый букет алых роз на длинных стеблях с тёмно-зелёными листьями и большую коробку дорогих шоколадных конфет. Долго благодарил, называл Эри спасителем, меня — ангелом, посланным небом. Я смущалась, но было очень приятно. Как здорово — помогать людям и видеть, что они тебе благодарны! В работе врача много неприятного, много тяжёлого труда, но ради таких моментов — стоит быть врачом! Я и раньше была в этом уверена, а теперь — тем более! Эх, научиться бы ещё так лечить, как Эрик! Вот бы было здорово!

— Будем ещё кого-нибудь лечить? — деловито поинтересовалась я, открывая коробку конфет.

Разговор происходил на кухне. Мы только что вернулись от Михаила Юрьевича. Я поставила чай, крикнула маме, чтобы шла пить чай и собирала на стол.

— Аппетит приходит во время еды? — иронично подняв бровь, поинтересовался Эрик.

Сначала я не поняла, что он имеет в виду, но потом до меня "дошло" и я обиделась.

— Я не из-за денег, — опустив голову, тихо сказала я, — зачем ты так? Мне и в правду нравится помогать людям...

Этик, чуть прищурившись, внимательно смотрел на меня.

— Правда, — сказала я, поднимая голову и встречаясь взглядом с его глазами.

— Да, я вижу. Ты такая же "ромашка" как и Стефи.

— Стефи? А кто она? Она... твоя девушка?

— Девушка? Госпожа "Чёрная смерть", вдовствующая императрица Стефания Хайме, мать единственного наследника престола? Ммм... сложный вопрос... Я так, себе, до конца и не прояснил, кто она мне такая ....

— "Чёрная смерть"? Какое... пугающее прозвище! Почему её так называют?

— Это с тех пор, когда мы с ней, на пару, "укатали" идущий на столицу корпус наёмников. Восемь тысяч человек. И так ещё, "по — мелочи"... Всех тех, кто там с ними рядом болтался. Хотя, если по правде... то "главной скрипкой" там был я, — но наградили её. Официальный титул. Чтобы — враги боялись! Моя идея. Сказала — никогда не простит!

Эрик широко улыбнулся.

— Восемь тысяч... — потрясённо прошептала я, силясь разом представить себе такое количество людей.

— Война, — коротко пояснил князь, видно поняв моё душевное состояние, — либо ты, либо тебя. Против второго варианта я был — категорически против!

— Но как можно... убить восемь тысяч человек? Вдвоём?

— Просто нужно быть магом. И всё.

Эрик пожал плечами с видом — мол, какая право ерунда!

— А почему наградили только её, а вас — нет?

— Политика, — вновь пожал плечам князь, — смешались эльфы, орки, люди... Нельзя было меня в тот момент награждать. "Отвертелся" я.

Он вновь улыбнулся.

— А... понятно, — покивав, сказала я, хотя было не особо-то и понятно.

В этот момент закипел чайник. Я подошла к плите, выключила и залила кипятком уже насыпанную в заварник заварку, накрыв его крышкой. У самой же в это время в голове крутились всякие картинки. Наступающие, по полю и с копьями наперевес отряды в сверкающих железных латах, а перед ними — две одинокие фигуры в развевающихся чёрных плащах. Императрица Стефания в сверкающей алмазами короне. Эльфы, гномы и орки в большом зале, в котором стоит её трон... Вот бы это всё увидеть!

— А сложно стать магом? — повернулась я от плиты к столу.

— Нужно иметь дар, — с лёгкой насмешкой произнёс Эрик, с интересом смотря на меня.

— А как узнать, — есть он или нет? Вот я, например, — могу стать магом?

— Хочешь узнать? — в голосе Эрика слышалась ирония.

— А... можно?

— Почему бы и нет? Только это будет страшно.

— Страшно? В смысле — страшный обряд?

— Нет. Я тебе просто посмотрю в глаза. Но люди при этом кричат. Почему-то...

Сказав это, Эрик снова усмехнулся, как какой-то шутке, понятной только ему.

— Я не буду кричать.

— Будешь. Но не волнуйся. Я создам "круг тишины" и тебя никто не услышит.

— "Круг тишины"? А что это?

— Нас просто с тобой никто не будет слышать, — коротко пояснил он и продолжил, — но учти. Если у тебя окажутся способности — тебе понадобится учитель. Пока я тут магов не видел. Станешь просить у меня ученичества?

— Да, — ответила я, — если можно, конечно...

— Я потребую с тебя клятву крови, — глядя мне в глаза, сообщил князь, — и после её принесения я смогу делать с тобой всё, что сочту необходимым для твоего обучения.

— Всё, — ещё раз произнёс он, делая акцент на слове, — так что ты подумай, вначале...

— А... всё, — это что? — зябко поведя плечами, спросила я.

— Всё — это всё! — жёстко пояснил князь, — единственно — спать со мной не нужно. С зависимыми от меня я не сплю. И ещё. Я обязуюсь сберечь твою жизнь. Но это все мои обязательства. Та что — думай!

Князь вновь улыбнулся, но глаза его были холодны.

Страшно как-то, — глядя на него, подумала я, — клятва крови... может делать со мною всё что хочет... Впрочем, со мною и так, любой, может сделать всё что хочет! Из института выгнать, например... Или убить на улице... Какая разница!

— А душа моя, — останется у меня? — поинтересовалась я.

— А она у тебя есть? — хмыкнул Эрик.

— Конечно! — не поняв странного вопроса, уверенно ответила я.

— Ты её видела? — вкрадчиво поинтересовался князь, с прищуром, насмешливо смотря на меня.

— Нет... но она у меня есть! И я её — не продаю!

— Это я уже понял, — махнул в ответ рукой он, — успокойся, твоя душа меня не интересует. Мне интересно другое. Вот скажи, — а для чего тебе, собственно, становиться магом?

— Как зачем? Людей лечить! — совершенно искренне ответила я.

— Ну как есть — "ромашка"! Хорошо, давай попробуем. Иди ко мне! — поманил он меня к себе пальцами.

Нервно переплетя пальцы, я подошла к вставшему со стула Эриадору. А вдруг у меня никаких способностей нет? И что я тогда буду делать? Это как показали сказку, но пустить в неё, не пустили....

— Я сейчас положу тебе ладони на виски и посмотрю в твои глаза... Не дёргайся, пожалуйста. Больно не будет...

Эрик взял меня за голову и внимательно вглядываясь мне в глаза стал приближать своё лицо к моему.

Может, он меня, — поцеловать хочет? — пришла, совершенно не к месту, в голову дурацкая мысль. Но тут чёрные глаза Эриадора превратились в непроглядную бездну, в которую я ухнула, не имея сил даже на взох...

...В этот миг в кухню заглянула мама Светланы, воспользовавшаяся перерывом на рекламу в сериале, чтобы получить себе чашку чаю. Увидев представшую пред её глазами картину, она резко втянула голову в плечи, развернулась и тихо-тихо, на цыпочках, отправилась назад, к телевизору.

Не буду мешать молодым... пусть целуются, — подумала она, — я там лишняя... Что ж, я не против. Эри парень хороший. Хоть странный, но врач — от бога! Такой без денег не останется. Дай бог, если поладят... Душа будет за неё спокойна...

Эрик

Идея взять Светлану в ученицы, была довольно спонтанной. Но при подробном рассмотрении имела в себе несомненные плюсы. Во-первых, девчонка она не глупая — разбирается в здешней медицине. Можно использовать её для "трактовки" историй болезней. Совершенно не имею никакого желания изучать всякие термины и названия. Оно мне надо? Я и без этого прекрасно живу. Но если я собираюсь иметь "широкую практику", то "толмач" от медицины, конечно, понадобится. Не сейчас, так завтра. Это раз. Во-вторых — если я собрался собирать команду, можно на Светлане процесс и попробовать отработать — как оно будет проистекать в действительности? Какие способности у людей этого мира, как они станут развиваться? Всё нужно смотреть и пробовать. И, в-третьих, — с помощником удобнее! Всегда найдётся рутинная работа, которую нужно делать. Я, — личность творческая. Мне такое не интересно. Для такого есть ученики и помощники.

То, что это "не та Земля", — это уже почти стопроцентно. Не сходится. Очень много не сходится. Вроде — примерно всё тоже, но "детали" не совпадают. Так что, похоже, о портале из Эсферато можно забыть... Поэтому, в текущем контексте событий, наличие команды становится весьма актуальным...

К моему удивлению, способности у Светланы — оказались. Средние, весьма, но и то — хорошо! Интересно, они тут есть у всех, или мне просто повезло? В магическом университете, помнится, они были у одного, из четырехсот... Нужно будет местных ещё попроверять на их наличие.... Вот, — ещё одна задача!

Мама и дочь

— Какой автостоп?! Мама, ты что, с ума сошла?!

— Дочь, пойми. Не могу я больше в четырёх стенах сидеть! Давят они... как в могиле!

— Ну, так ходи, гуляй! Ты же теперь это можешь! Ты выздоровела.

— Светочка, это не то... тут город, асфальт. А там — лес, трава, небо! Горы! Ты знаешь, как красиво в горах?

— Не знаю. Но это сумасшествие — отправится автостопом в Шамбалу! Даже не думай! Никуда я тебя не отпущу! Ты только на ноги встала!

— Послушай меня, дочка. Послушай. Когда я лежала, тут, понимая, что умираю, знаешь, о чём жалела? Жалела, что просидела всю жизнь на одном месте и так ничего за неё не увидела! Дом — работа, работа — дом! А ведь я, когда молодая была — в походы ходила! В горы. Знаешь, как там красиво? А воздух! Не надышишься! Но только на Кавказе ипобывала. Океан, — так и не увидела... И айсбергов, — не увидела... И китов не увидела. Я вообще — ничего не увидела! А жизнь прошла. И вот, когда я умирала, я мечтала — вот встать бы и пойти туда, куда хотелось всю жизнь! И я Господа Бога нашего, просила, чтобы он простил меня за бестолковую жизнь мою. Чтобы дал мне шанс исправить. Пожить хоть немножко так, как я хотела, а не так, как было — "нужно"! Господь сжалился и дал мне ещё один шанс! Как я могу теперь отказаться от него? Как?

— ... Всё равно, путешествовать автостопом за границей, в твоём возрасте... Это безумие!

— В моём возрасте? Да я в сорок лет так себя прекрасно не чувствовала! Твой парень — просто волшебник!

— Мой... парень?

— Да. Твой Эрик.

— С чего ты взяла что он — мой парень?

— Я видела, как он тебя целовал на кухне. Случайно...

— Целовал? На кухне? Мама, ты подглядывала?! Это не то, что ты думаешь!

— Света, ты уже взрослая девушка и тебе пора подумать о семье. Эрик — хорошая партия. Я буду рада, если он сделает тебе предложение. И не возражай! Я сейчас еду продавать мамин дом, потом рассчитаемся с долгами и я — поеду!

— Мамочка, ну ты всё не так поняла... Совсем не так! И ездить автостопом — это опасно!

— Ну, путешествуют же как-то миссионеры! Даже к каннибалам ездят. Значит, и я смогу!

— Ты поедешь к каннибалам!!?

— Нет. Туда я не поеду. Я хочу увидеть Тибет, а потом великую Китайскую стену. Для начала.

— Так ты что, вообще больше не вернёшься?!

— Ну, почему? Как же я тебя брошу? Буду заезжать на внуков посмотреть. Квартиру оставлю тебе. А сейчас — я еду в деревню! Дом продавать.

— Как сейчас? Ведь скоро Новый Год?! Ты что, уедешь на Новый Год? Я его буду без тебя встречать?

— Вместе с Эриком встретите. А я — не буду вам мешать...

— Мама... Ты с ума сошла...

Сюрприз

Кофе начинает шипеть у стенок железной турки, собираясь закипать. Я внимательно слежу за его намерениями, но мысли у самой далеко. За прошедшую неделю столько всего произошло! Самое главное событие — у меня есть дар, и я могу стать целителем! Это самое главное. Пусть и не таким сильным как Эриадор, — но всё равно! Он меня учит и у меня получается! Я уже могу видеть энергетические потоки! Это просто невероятно!

Тогда, он вывел меня в кафе, чтобы — "показать, как это работает". Так он выразился. И выход " в люди" потребовался для того, чтобы провести первый урок. Мама, собравшись, как на пожар, уехала, и мы остались с Эри в квартире одни. Когда я высказала вслух своё недоумение такой скоростью отъезда, тот лишь усмехнулся в ответ.

— Торопится жить, — чуть пожав плечом, словно видел подобное множество раз, ответил он, — люди, заглянувшие за грань и вернувшиеся — совсем по-другому начинают относиться ко времени...

— Пойдём, найдём где-нибудь тебе "жертву"! — предложил он.

— "Жертву"? — растерялась я.

— Я просто образно выразился, не волнуйся. Убить ты, пока что, никого не сможешь. Все останутся живы и здоровы... Ну... уж если совсем точно, — на том уровне здоровья, на котором были...

— А это — обязательно, на ком-то... показывать?

— Ну не на себе же я должен тебе демонстрировать? — удивился в ответ Эрик, — и потом... Мне кажется, ученица , что ты слишком много говоришь. Раз я сказал — делать так, значит — ты делаешь так, а не иначе! Вопросы?

— Ээ... просто я подумала... Вдруг кто-то, — заметит? Я же ничего не умею... А?

Эрик пару секунд смотрел на меня своими тёмными глазами.

— Слово — извинения, тебе знакомо? — наконец спросил он после паузы.

— Ммм... Прости... Я не хотела...

— Простите, учитель! — произнёс он, с прищуром глядя на меня.

— Ммм... Простите учитель! — сориентировавшись, послушно повторила я.

— В голосе — больше раскаянья. На лице — тоже. Руки — по швам и делаешь небольшой поклон вперёд. Как японцы кланяются — видела?

— Видела...

— Тогда — повтори!

— Простите, учитель! — чуть помедлив, снова повторила я фразу, сделав над собою усилие и указанный полупоклон.

— Хорошо, — кивнул в ответ Эри и, подойдя ко мне, близко заглянул в мои глаза.

— Ещё раз повторю, — произнёс он, — ты — моя ученица, я — тебя учу. Условия договора были озвучены, ты под ним — подписалась. Поэтому — ты делаешь всё, что я скажу. Без долгого раздумывания и обсуждения вслух. Думать можно только в одном направлении — как лучше выполнить задание. Это, — ясно?

— Да! — немного испуганно кивнула я, чуть отодвигаясь от него.

— Я понимаю, что ты — из другого мира, ты — воспитана иначе и делаю на это скидку. Но! Если это не касается вопросов учёбы. В них, я, от своих представлений о том, как нужно учить, отступать не намерен...

В тишине комнаты возникла неприятная пауза. Я не знала, что сказать, он — молчал.

— Ты слышала, про "блуждающий нерв", идущий от седалищных мышц — прямиком в мозг? — неожиданно спросил он.

— Нет, — отрицательно покачала я головой, постаравшись припомнить анатомию человека, — нет такого нерва...

— Так вот... Он — есть! И как показывает практика — воздействие на него, резко повышает активность мозга, с ускоренных усвоением, последним, новых идей и мыслей... Ты — трудолюбивая девушка и я, уверен, — лениться ты не станешь. Но, кроме трудолюбия, ты ещё — упрямая и гордая. Всё это как бы ничего, но в твоей голове крутятся идеи человеколюбия. Вот это уже плохо. Я сейчас начну давать тебе знания. Боюсь, что при первом же подвернувшемся случае, ты, не задумываясь, применишь их — "во благо", ничего толком не зная и не умея. Но в магии целителей есть один нюанс... Новички, почти никогда не замечают того момента, когда заканчивается их магический резерв и начинают расходоваться их жизненные силы. Это заканчивается очень и очень плохо. Обычно, смертью. Я видел такое. С твоим же характером, ты можешь пойти в лечении"до конца", даже зная, чем тебе это может грозить. Но мне не нужна мёртвая ученица. Не для того я тратил своё время и силы, чтобы созерцать хладный труп. Поэтому! Я тебе категорически запрещаю использовать полученные знания без моего разрешения и моего присутствия! Поняла?

— И если замечу, что ты пытаешься творить подобное — выпорю! Без всякой злости и садизма. С чувством целителя, дающего больному — горькое, но нужное тому лекарство.Это тебе ясно, ученица?

Я, моргнув, ошарашено кивнула, внезапно почувствовав, что кровь прилила к щекам.

— Так же, если я решу, что ты просто упрямишься, следуя своим понятиям о "правильности", я, тебя, тоже, — выпорю! Сожалею, но твой тип характера более восприимчив к грубому физическому воздействию на нижнюю часть тела, чем к воздействию через твои уши на мозг. Знаю, ибо уже учил таких. Но если ты окажешься гораздо более упрямее, чем мне кажется сейчас и я решу, что мне надоело, и тебя — не переупрямить, то, мы — расстанемся в тот же миг! Не так уж я много профита получил по нашему первому договору, чтобы о чём-то сожалеть. Будешь недоучкой болтаться, пока сама не сгинешь... Вопросы есть?

Я, чувствуя, как горит лицо от прилившей крови, изумлённо смотрела на него. Он, что, — серьёзно? Меня... пороть?

Эрик с интересом смотрел на меня, ожидая реакции.

— А вас... тоже... пороли? — задала я вопрос, глядя в его насмешливые глаза.

— Гордячка... — близко-близко наклонившись к моему лицу, прошипел с насмешкой в голосе он, — наглая гордячка, не умеющая держать язык за зубами... Знала, ведь, что лучшепромолчать — но, нет! Обиделась! Спросила! Вылезла! Вот за такое неуважение к учителю и нужно драть ученичков! Беспощадно и без жалости! Чтобы сидеть потом не могли.Но ладно, у меня сегодня хорошее настроение. Не будем омрачать начало твоей учёбы слезами. Хотя — стоило бы... А насчёт спрошенного... Мне, однажды, уже задавали такойвопрос. Тоже, одна очень гордая особа с очень большим самомнением... Весьма много о себе думала... Ладно! Будем считать, что воспитательная беседа с тобою — проведена и у тебя есть информация для размышления. А сейчас — одевайся! Пойдем, посмотрим, так ли ты талантлива, как горда?

Пребывая от услышанного в состоянии ошеломления, я оделась и вышла с ним на улицу.

Как такое может быть? Это просто невозможно представить! Меня и ...? Да, я со стыда под землю провалюсь! Нет, не может такого быть! Наверное, это просто психологический приём такой... Для учеников. Чтобы не ленились. И боялись... И учились! Да, точно! Иного — быть просто не может!

Найдя объяснение услышанному, я немного успокоилась, подумав о том, что Эрик плохо разбирается в людях. Меня можно было не запугивать... Совсем я, — не упрямая! Если мне всё нормально объяснить....

В этот момент мы пришли к выбранному Эриком кафе, и зашли внутрь. Сев за дальний столик, у окна, он заказал подошедшей официантке два кофе и по пирожному, непоинтересовавшись моим мнением. Девушка ушла выполнять заказ. Проводив её взглядом, Эри принялся оглядывать помещение. Народу, за столиками, было немного.Взрослая девушка, перед раскрытым ноутбуком и юная парочка, в самом углу зала. Эрик поочерёдно посмотрел на девушку, на парочку, затем перевёл взгляд на молодого, черноволосого бармена, который в этот момент, за стойкой, делал нам кофе в большой кофемашине.

— Бармен, — негромко сказал мне Эри, сделав выбор, — он на ногах. Тебе будет проще...

— "Смотри",— сказал он мне, переходя на мыслеречь.

Я внезапно увидела фигуру бармена целиком. Так, как будто межу нами не было деревянной стойки и так, словно смотрю на него со стороны.

Это так, как его сейчас видит Эри! — поняла я.

— "Энергетические оболочки..." "Первая..."

Вокруг тела бармена возникла, светясь жёлтым светом, аура.

"Вторая... третья....... девятая!"

Сменяя друг друга, сияя разными цветами, пред моим потрясённым "внутренним" взором пробежали все цвета радуги.

"Общая оболочка..." — произнёс Эри.

Фигура парня превратилась в мешанину разноцветных пятен, где-то светящихся чистым цветом, а где-то, темнеющих мазками грязно-коричневого цвета.

"Энергетические потоки первой оболочки...."

Вокруг парня появилась что-то похожее на решётку, из тонких, дрожащих прутьев, жёлтого цвета. Изгибаясь вокруг его тела, они уходили куда-то ему за спину.

"Энергетические потоки второй оболочки.... Третьей... Четвёртой..."

Опять разноцветное мелькание.

"Девятой... Точка сборки..."

Яркое белое пятно, сияющее среди сходящихся цветных линий.

"Кости..."

Всё исчезло, остался лишь двигающий скелет. От неожиданности я вздрогнула.

"Подробности..."

Скелет неожиданно помчался навстречу. Раззз! И в поле зрения лишь большая берцовая кость. Поперёк кости отчётливо видна, выделяющаяся цветом полоска.

"Заживший перелом на правой ноге..." — звучит в моей голове голос Эри, — "изменение энергетики потоков вокруг перелома..."

Вокруг белой кости поочерёдно появляются разноцветные линии. Чётко видно, что некоторые из них — приближаются к кости, другие — отдаляются. Какие-то темнеют, какие-то светлеют, теряя насыщенность цвета.

"Мышцы..."

Кость исчезла. Фигура — отдалилась и её, вновь, стало можно видеть целиком. Только теперь она была покрыта мышцами.

"Подробности..."

Правая нога вновь "поехала" навстречу взору, укрупняясь.

"Мышцы слоями... мышцы и кость... кость, слоями... костный мозг... дальше мельчить не буду, хватит с тебя и этого... нервная система, целиком... головной мозг,целиком... головной мозг — подробности... кровяная система... артерии... вены... сердце... Лимфатическая система... лёгкие... печень... почки... Я вижу, ты уже обалдела..."

И всё исчезло! Вновь — почти пустой зал кафе, серый свет снаружи из большого окна... И внимательные тёмные глаза Эри напротив.

— Что-то уловила? — поинтересовался он.

— Ддда... — сглотнув слюну, и кивнув, дакнула я, — кажется...

— Сейчас проверим, — многообещающе улыбнувшись, сказал Эрик.

Но в этот момент принесли заказанное кофе и пирожные.

Эрик глянул на мою парящую чашку, на меня и сказал: Пей. Потом меня поразишь. Пей кофе и ешь пирожное! К тому моменту, как закончишь, возможно, глаза твои станут нормальной формы... А то, сейчас, — они квадратные...

Поразить его, увы, мне не удалось. Три раза показав, как он это делает, Эри потребовал повторить. Со второго раза у меня получилось увидеть первую энергетическуюоболочку. Я, в восторге от того, что у меня получилось, в восхищении уставилась на сияющую жёлтыми переливами ауру бармена.

— "Следующую..." — скучно приказал Эри.

Я сумела дойти до пятой. Шестую, увидеть, никак не получалось. А потом мне стало плохо. Всё вдруг как-то неприятно закачалось, закружилось, вызывая чувство тошноты и я, потерявшись в расплывающемся сиреневом цвете пятой оболочки, "выпала" в обычный мир.

— Ты куда? — раздался у меня над самым ухом насмешливый голос Эри.

Он ловко подхватил меня, поехавшую по спинке стула, за бок, и произнёс: Секундочку...

От него, на меня, словно свежий ветер подул. Головокружение и тошнота исчезли, мир перестал крениться, и всё встало на свои места.

Близко-близко я увидела внимательные, тёмные глаза.

— Чай, кофе? — поинтересовался их владелец, — или, может.... Потанцуем?

— Чай, — ответила я, выпрямляясь и отдвигаясь от него.

— Официант! Два чая! — обернувшись, громко воскликнул Эри, подняв вверх правую руку.

Увидев, что бармен за стойкой, кивнув, принял заказ и, взяв с полки большой белый заварник, направился к кофемашине, он повернулся ко мне.

— Плохо, Светлая, — сказал он мне, чуть прищурясь, — гордится тебе нечем. Слабая. Не сумела увидеть все оболочки. Ты даже не середнячок.

— И что? — страшно испугавшись, подскочила я на стуле, — вы... вы не будете меня учить?

Тот, в ответ, несколько секунд молча, смотрел мне в глаза.

— Не кричи, — негромко ответил он мне, — на нас смотрят. И говори мне — ты. Не забывай. Учить — буду. Я взял за тебя ответственность, и отказываться, при первых жетрудностях, не собираюсь. Будешь "пахать" у меня. Поживёшь, с месяцок, в обнимку с унитазом... Потом легче станет.

Я уставилась на него в недоумении, не зная как реагировать на услышанное.

— Как маг, ты — слабая, — пояснил он, видно видя на моём лице непонимание, — но это не финал. Как правило, уровень силы и способностей у таких слабачков, — потом возрастает. Но чтобы это произошло, нужно упорно заниматься... Примерно в течение года. Только убирать негативные последствия занятий, как сейчас это сделал я — нельзя. Не будет эффекта от упражнений. Головокружение и рвота — обычное дело в таких случаях... Но, через месяц, обычно, всё устаканивается... Не пугайся. Ничего страшного. Зато, можно похудеть за это время... Если вдруг ты собиралась худеть...

— Я буду заниматься! — клятвенно пообещала я, прижав руки к груди,— только, пожалуйста, не прогоняйте меня!

— Понравилось? — понимающе глянув на меня, усмехнулся Эри.

Понравилось!? Да это де настоящее чудо, вот так, запросто, не вставая с места, заглянуть внутрь человека! Понимаю теперь, как он маму вылечил. Конечно, если видеть, где, что, не так... Это же как томограф! В институте нам показывали фильм, про этот чудо-прибор. Говорят, они есть в "кремлёвке"... И в "первой клинической"...

Кофе закипело, шипя, поднимаясь по железным стенкам. Я подняла турку вверх, держа её за ручку над огнём и, чуть покачивая, ждала, пока спадёт пена.

Вообще, Эриадор — весьма странный, нужно сказать. После того, как он пообещал мне порку... Я почувствовала.... Или поняла... Что красивый парень — это только его внешняя сторона... А вот внутри... Внутри, он, — непонятно какой! Я стала неловко чувствовать себя в его присутствии, а он, наоборот, обо мне, — заботиться вдруг начал! Раньше ему было всё равно, что на мне одето, а тут, я, вернулась как-то домой, а на улице был дождь такой! Лужи, ветер! Ноги насквозь промокли. Прибежала, сапоги стянула и ванну — носки на батарею положить и ноги вытереть. А Эрик вышел, глянул на мокрые следы на полу и спрашивает: А что это ты в дырявых сапогах бегаешь?

— Денег нет, — говорю.

— Я же тебе их давал. И на еду, и за нашего слепого? — говорит.

— На еду — это ваши, говорю, я их только на продукты трачу. А двадцать тысяч я отдала. Часть долга вернула.

— И сколько у тебя долгов? — интересуется.

— Было сто двадцать семь тысяч, теперь сто семь тысяч осталось, — отвечаю.

— И что, пока не отдашь, будешь в дырявых сапогах бегать? — спрашивает.

— Это просто дождь сильный такой. А когда дождя нет, они нормальные, — отвечаю.

— Понятно, — говорит. Сейчас я дам тебе денег и пойдёшь, купишь себе нормальную обувь. И одежду тоже.

— Не надо, — отказываюсь я, — я заработаю и сама себе всё куплю!

— А до этого времени ученица великого целителя будет в рванине ходить? Да? Шутишь, что ли? — спрашивает.

— Пойдёшь и купишь! — говорит. Хотя, давай-ка вместе сходим! А то я не уверен в том, что ты выберешь то, что нужно.

И он повёл меня в магазин за одеждой. Поехали в Москву, в центр. Я там отродясь ничего не покупала. В Гум с Цумом, как в музей ходила.... Столько красивых и хороших вещей купили! Настоящая Германия и Италия!

И никаких — "толстых" вещей! Какие, обычно, мне мама покупала. Сапоги с толстым мехом, или штаны... с начёсом! Нет, как будущий врач, я понимаю, что нужно тепло одеваться... Но, сапоги с мехом — такие толстые! Так уродливо на ноге смотрятся! А вот осенние сапожки... с каблучком... так классно сидят! Но — подошва тонкая... И мех в них — "рыбий". Пятка — "голая"... Замерзну, я в них, в морозы... А зимние сапоги у меня — старые. Менять давно уже нужно...

Эри, видно понял, мои метания, подошёл, молча, посмотрел, с минуту, как я, вспотевшая, разрываюсь между — "правильным" и "красивым" и сказал скучным голосом: Купи те, что нравятся. Заболеешь — вылечу. А если совсем просто — возьми обе пары. Чтоб не мучиться...

Я, аж, растерялась от простоты такого решения. Обе? Но ведь... это же дорого?!

Эри посмотрел на растерявшуюся меня и чуть вздохнув, добавил: Привыкай к новой жизни. Не жмись. А осенние — тебе хорошо. Ножки стройные — отлично смотрятся...

Своим комплиментом он вогнал меня в совершеннейшую краску. А ещё, в ЦУМе, как специально кто подгадал, наткнулись на моих однокурсниц. Двоих из тех, что Эриадора в институте видели. Такие лица у них были, когда меня с пакетами увидели! Так вам и надо! Не только вы в бутиках покупать можете... Эрик их тоже заметил, но виду не подал, и здороваться с ними не стал. Только минут пять спустя, после встречи неожиданно произнёс: Нужно купить тебе ещё одну вещичку....

И направился прямиком в ювелирный отдел. Я совсем растерялась. В отделе, Эрик пробежал глазами по сияющим витринам, выбирая.

— Вот это! — указал он продавщице на тонкое золотое колечко с небольшим прозрачным камушком, — должно подойти...

Подошло. Идеально село на мой левый безымянный палец, словно всегда там было. Продавщица разве, что не смеялась, глядя на меня. Наверное, вид у меня в тот момент был донельзя смешной и растерянный.

— Это... мне? — только и пролепетала я, неверяще глядя на это чудо на своём пальце.

— Тебе, — усмехнулся Эрик, — у тебя же есть "американский жених"? А во всякой легенде должны быть подробности. Иначе она превращается в пустую сказку...

Такое красивое колечко! Я его ношу, не снимая. В институте сразу же заметили. Заметили и сделали выводы. Жаль, конечно, что всё это неправда и никакого жениха у меня нет. Но всё равно, хоть немножко, но за предыдущие унижения я отыгралась. Это оказалось очень приятно. Я такая довольная, помню, пришла! Но вот что думать, обо всём об этом, я — не знаю! Он что, считает меня маленькой девочкой? Или, забавляется так, делая противоречивые вещи, а потом смотрит, — как я реагирую? Ничего не понимаю!

Эри собрался открыть "практику", как он сказал. После расспросов, я поняла, что он имеет в виду — снять помещение и начать лечить людей.

— Это будет сложно, — покачала я головой, поняв, что он хочет сделать, — чтобы лечить людей, нужно образование и документы, подтверждающие, что ты — врач. Иначе приедет милиция, и тебя могут привлечь за незаконную медицинскую деятельность...

— Насколько — привлечь? — спросил Эрик.

— Не знаю, — пожала я плечами, — но если даже не намного, то репутация твоя пострадает. Все будут знать, что ты шарлатан, и никто к тебе лечиться больше не пойдёт...

— Хорошо, не буду врачом, — согласился он, — буду, — экстрасенсом!

— Кее-ем?

— Экстрасенсом. Их в Москве — как грязи, — мотнул Эрик в сторону кипы бесплатных газет, лежащих на журнальном столике.

Я тогда подумала, что он шутит. Но Эри серьёзно взялся за поиск подходящего помещения. Интересно, что из этого выйдет?

— Пшш... — зашипело, повторно вскипая кофе.

Я быстро выключила комфорку.

Так! Всё! Завтрак готов, кофе заварено! А Эрик всё не встаёт! Что-то разоспался он сегодня. Обычно он рано...

А может, — пришла в голову внезапная мысль, — принести ему кофе... в постель?

Да ну, — отмахнулась я от неё, — кофе в постель носят те, у кого есть близкие отношения! А у нас никаких отношений с ним нет. Ещё подумает, что это — намёк. Стыдно будет... Пойду, разбужу его. Мама уехала, теперь я за хозяйку... А он — капризный в плане комфорта. Молчит, но я вижу, как он нос иногда морщит... Ну, а что делать? У меня тут не заграничный отель. Стараюсь, как могу... Ладно, пойду будить!

Я прошла к комнате Эриадора и, негромко постучав в дверь, и сказала: Завтрак готов! Эрик, ты будешь вставать?

Нет ответа!

Я ещё раз постучала и позвала. Опять — тишина в ответ. Испугавшись, что что-то случилось, я осторожно приоткрыла дверь и заглянула. И тут мне словно в глаза ударило! Вместо Эриадора, в кровати спала девушка с потрясающими золотыми волосами, широким веером, рассыпавшимся по подушке.

— Ой! — громко и испуганно вскрикнула я, разбудив незнакомку.

Она открыла ярко-зелёного цвета глаза, и с сонным недоумением посмотрела на меня.

— Вы... кто? И где... Эрик? — растерянно спросила я её.

Девушка неспешно-сонным движением поднесла к лицу свою кисть с тонкими пальцами, несколько секунд рассматривала, а потом рывком села в постели.

— Шарама! — повелительно произнесла она, сделав резкий жест правою рукою в сторону стены.

— Дзинь-динь!

Там, куда она махнула рукой, в воздухе, от потолка до пола, повисло огромное зеркало в широкой оправе серебряного цвета. Девушка легко вскочила на ноги и, сделав два шага, подошла к нему, разглядывая своё отражение. Из одежды на ней были лишь узкий белый топик и белые трусики-шортики.

— Вы кто? — снова спросила я.

Незнакомка обернулась и лукаво улыбнулась. Пах-х! — с хлопающим звуком раскрылись за её спиной огромные белые крылья, занимая собой почти всю комнату.

— Ангел... — прошептала я и провалилась в беспамятство.

Златовласка посмотрела на упавшую в обморок Светлану и снова повернулась к зеркалу.

— Как не вовремя, Сихот меня побери! — произнесла она, вглядываясь в отражение. Я же теперь на улицу выйти не смогу!

Эрика

Подняв с пола Свету и усадив её в кресло, я снова вернулся к зеркалу. Люблю я полюбоваться собой! Особенно, когда есть к этому основания. А основания есть. Ещё какие! Правда, вот только как быть? Об меня же все глаза сломают! И иллюзию не наложить, потому что на златовласке иллюзии — не держатся...

Сзади, в кресле, завозилась пришедшая в себя Света. Я оглянулся через плечо и с интересом взглянул на неё — ну, что она скажет?

— Вы... вы ангел? — растеряно смотря на меня круглыми глазами, пролепетала она, — я... умерла? Вы прилетели... за моей душой?

— Ты думаешь, что заслужила небо? — с иронией в голосе поинтересовался я.

— Нет... я знаю, что недостойна...

— Почему?

— Я... я не верю... в бога.

— А почему не веришь?

— Он мне... никогда не помогал, — тихо произнесла Светлана, опустив глаза в пол, — я просила...

Девушка замолчала, не поднимая глаз.

— То есть, ты — грубая материалистка? Ты должна вначале что-то получить, чтобы поверить?

— Не только, — помотала опущенной головой Света, — не только поэтому! Кругом столько всякого... творится! Если бы бог был, то, он бы, такого, — не допустил бы! Никогда! Если он есть... почему он не вмешивается?

Подняв голову, Светлана требовательно уставилась на меня, ожидая ответа.

— Может, — ты у него и спросишь? — ответил я, убирая крылья, и добавил — когда к нему попадёшь. Я не он и даже не ангел. Я твой учитель — Эриадор Аальст.

— Каа-ак... Эриадор?

У Светланы самым настоящим образом отвисла челюсть.

— Так, — пожал я плечами.

От моей шеи, вокруг тела, потекла вниз тонкая дымка. Топик и шортики, на её глазах, превращались в домашний брючный костюм из уютной розовой фланели.

— Эээ.. аа... — издала звуки Света, наблюдая за процессом.

Я вновь обернулся к зеркалу, чтобы посмотреть — идёт ли мне, то, что я "напревращал"?

— Но ведь он же... парень? А вы — девушка! — наконец придя в себя, указала она мне на несоответствие.

— Я бываю разным, — ответил я, убирая зеркало и оборачиваясь, — сейчас я буду посланницей богини Алатари, принцессой всех эльфийских лесов — светозарной лейрой Эриэллой, единственной и неповторимой! Надеюсь, — ты не против?

— Я? Не... а я.. нет! Не против!

Светлана отрицательно помотала головой, глядя на меня вытаращенными глазами.

— Рада слышать. Зови меня тогда... Эрика! Эриэлла это слишком... Слишком внезапно для этого мира! Ты поняла?

— Да... поняла.

— Замечательно. Я слышу запах кофе. У тебя там — завтрак?

— Да...

— Отлично! Пойдём завтракать. Я проголодалась. После превращений — всегда хочется есть. А потом, пойдём, очки солнечные мне покупать...

Светлана

Это безумие какое-то! Нет, я знала, конечно, что он маг и из другого мира... Знала! Но всё же?! Знать внутри, в голове, и видеть глазами, — это оказывается совершенно разные вещи! А её, или его, крылья?! Просто невероятно! А какая она красивая! Или, он, — красивый? Как правильно теперь говорить — он, или, — она? Ум за разум заходит, когда думаешь о том, что парень за ночь может превратиться в девушку! И его это совершенно не волнует. Вначале, я думала, что Эриэлла меня разыгрывает. Но потом, видно видя моё неверие, она рассказала мне пару моментов из жизни, о которых, кроме нас, с Эриком, никто не мог знать. И ещё, — она "разговаривает" со мною, как и он, — "умственно"! Причём, никакой разницы я не замечаю. Если глаза закрыть, и не видеть Эрику, — Эрик и Эрик в голове "говорит"! Приходится признать, что действительно, Эрика — это Эрик! С ума просто сойти!

— Пойдём, солнечные очки мне купим! — сказала она, когда мы покончили с завтраком.

Я в этот момент мыла посуду и пока мыла, как-то старалась привести свои скачущие галопом мысли в порядок.

— Зачем? — не поняла я, — сейчас уже почти зима, солнца мало...

— Как я выгляжу? — вместо ответа спросила она.

— Эээ... потрясающе! Я никогда не видела таких красивых девушек, — совершенно искренне призналась я, обернувшись на Эрику.

— Вот, — подняла она вверх тонкий указательный пальчик, — в этом-то и проблема! На улице я буду постоянно обращать на себя внимание. А у меня, порой, бывает плохое настроение... Поэтому, исключительно из гуманных соображений, — мне, лучше — "не отсвечивать". Народ тут простой, понятия о сословиях — не имеет. Если, в империи, ко мне, какой-нибудь пекарь или солдат, — подойти бы не рискнул, то тут...

Эрика, сделала паузу, развела руками и продолжила:

-... то тут будут лезть, знакомится все подряд. У кого смелости хватит, тот и полезет! И нет никаких гарантий, что в этот миг я буду в хорошем расположении духа. Ну, ты поняла?

— Ага, — кивнула я, — но вы же превращаете свою одежду? Почему вам тогда не превратить что-то в очки?

— Моя одежда — это артефакты, на изготовление которых ушло очень много особых камней, — ответила Эрика, выделив интонацией слово — особых, — Это только с виду она — простая одежда. На самом деле, — это доспехи. Магические доспехи с рядом весьма полезных и облегчающих жизнь свойств. Я их делал самолично и угробил на них кучу сил и времени. Но раньше, необходимости прятать лицо у меня не возникало, да защита от солнца мне не нужна. Поэтому — очки я не создал. Затеваться, делать их сейчас, — смысла особого не вижу. Лаборатории и материалов у меня здесь нет, инструмента, — тоже. Проще купить готовые. Понятно?

— Понятно, — кивнула я, с уважением посмотрев на розовую пижамку Эрики с элегантными белым воротничком и манжетами. Вот, как, оказывается, выглядят магические доспехи!

А по поводу того, что внимание ей будет обеспеченно, Эрика оказалась права. Причём, её правота, подтвердилась буквально сразу же, едва мы вышли из дома. Перед выходом, она превратила пижаму в светлый, расклешённый плащ, длиною до колен и большими карманами, в которые она, тут же, с удовольствием засунула руки. У плаща был ещё с широкий пояс с чёрной пряжкой и большой капюшон, в который спрятались изумительные волосы Эрики. (Эх, мне бы такие!). Еще на ней появились светлые, прямые брючки и чёрные полусапожки на невысоком каблучке. Достаточно неброско. Хотя, светлая одежда на наших улицах, уже сама по себе привлекает взгляд, но не настолько, чтобы уж совсем, все пялились. Но вот драгоценности... Серьги Эрики, перстни на её руках, браслет, кулон... Я раньше думала, что все самые красивые украшения хранятся в алмазном фонде. Так вот, уверенна, там такого — и близко нет! У Эрики всё какое-то серебристо-воздушно-закрученное, с камнями невероятной насыщенности, пучками разбрасывающих вокруг себя весёлые цветные лучики.

— В этом на улицу идти нельзя! — сразу сказала я, увидев, что она не сняла украшения перед выходом, — такое у нас — вместе с пальцами оторвут!

— Мда...? — задумалась Эрика, отставив в сторону правую руку с растопыренными пальцами и смотря на кольца, переливающиеся искрами даже в тусклом свете сороковатной лампочки.

— Я вам правду говорю! За три рубля убивают! А тут — такое!

— Ладно, будем гуманистами и не станем никому отрывать руки... — вздохнула Эрика, и принялась снимать кольца. По лицу было видно, что она недовольна.

— Может, вы можете их тоже "превратить", как одежду? В простые колечки? — предложила я.

— Эльфийские украшения, с камнями из сокровищницы гномов, — в простые колечки? — иронично хмыкнула в ответ она, стягивая с пальца очередное сверкающее чудо.

— Во-первых, это было бы просто кощунственно, по отношению к ним, и к тем, кто их сделал, а во-вторых — Эрика девушка у нас своенравная, и не всё на ней можно превратить в то, что хочется, как на Эри...

— Короче, — пояснила она, — это тоже артефакты, и они, на Эриэлле, внешний вид — не меняют! Ну, вот такая она и такие они. Понятно?

— Ага, — ответила я, хотя не совсем-то было и понятно.

Снятые кольца исчезли с её ладони, но я заметила — всё равно, она всё не сняла, оставив на каждой руке по кольцу. И серьги оставила.

— А! — махнула она рукой, на мой взгляд, направленный на её уши, — под капюшоном — не видно, а в магазине — с ушей рвать не должны.

— А если... следом пойдут? — возразила я.

— Их проблема, — хмыкнула Эрика, — сунутся — значит лишаться рук! Всё, пошли!

Но едва лишь мы вышли на улицу, как наткнулись на то самое внимание, о котором она говорила. И ладно бы, кто посторонний! Так нет, на Николая наткнулись! Увидев меня, он подошёл поздороваться и просто онемел, заглянув под капюшон Эрике.

Конечно, эльфийская принцесса, — это вам не Светка, из соседнего подъезда! — подумала я, ощутив укол ревности, — интересно, если бы я сказала, что ещё только вчера она была парнем, — чтобы он сказал? Небось, сказал бы, — что я просто ревную и выдумываю всякие глупости. Вот и верь после этого мужчинам...

Эриэлла, между тем откинула капюшон, милостиво улыбнулась Николаю и заговорила с ним. Только в этот момент я обратила внимание на её голос. Звонкий, жизнерадостный и какой-то... светлый, что ли? Наверное да, — светлый. Хоть голос и не может быть "светлым", но это слово наиболее полно передавало моё ощущения от него.

Эрика между тем продолжала говорить с покрасневшим и невпопад мычащим Николаем, рассказывая о том, что она приехала погостить и "совершенно случайно" потеряла документы и ей нужен новый паспорт. Тот, понимающе кивал, и в конце-концов заговорил, сумев побороть свою немоту, пообещав, что всё сделает в самое ближайшее время. И даже попытался робко заикнуться о свидании! Вот, гад такой! Я же рядом стою!

Эрика сказала что-то вроде — будет паспорт, тогда и посмотрим. Николай заверил, что всё будет — тип-топ и побежал, как он сказал, "поговорить, к одному человеку". Даже не попрощался! Как есть — придурок! Я была о нём гораздо лучшего мнения.

— Я немножко попользуюсь твоим парнем... — глянув на меня, сказала Эрика, когда он убежал, и мы с ней пошли дальше, — но не волнуйся. Кроме документов, мне, от него, — ничего не нужно.

— Да он собственно... не мой парень, — вздохнула я.

— Тогда — тем более, — улыбнулась она, — значит, — никаких проблем!

Гангстеры

— Санычь, гля, какую я тебе девку срисовал!

Широкоплечий мужчина, с бритой головой и "накаченным" затылком, сел, вальяжно развалившись в стоящем у стола кресле и небрежным жестом бросил конверт на стол.

Человек, которого назвали Санычем, и сидящий за столом, взял его в руки и вытряс на стол несколько фотографий. Через секунду он восхищённо присвистнул.

— Да, умеешь же, ты Сливка, товар находить! И где ты такую откопал?

— Да представь себе, тут, в торговом центре, на площади! Очки себе покупала!

— Ничего се, какие тут ещё оказывается крали ходят! А мне — так всё какие-то страшилы попадаются.

— Уметь надо, — самодовольно ответил Сливка, — у меня глаз намётанный! Такую, и шейху не зазорно в гареме иметь. У тебя выход на Эмираты — есть?

— Надо будет — найду. А кто она, что она? Узнал?

— Узнаю. До подъезда проследил, квартиру знаю. Подружке своей в ментовку звякнул, — завтра по базе пробьёт, всё будет чики-чики!

— Хорошо... Шикарная девка. Только вот серьги у неё... больно богатые... — задумчиво сказал Саныч, разглядывая фото, — как бы у неё папика, серьёзного не оказалось...

— Серёжки? Да фигня, — махнул рукой Сливка, — стекляшки! Толька полная лохушка будет на себя настоящие брюлики, в магазин, в Химках, цеплять!

— Да? А выглядят они.... Ладно, давай узнавай! Только аккуратно и тщательно, чтобы не влететь.

— Не вопрос! Ты ведь меня знаешь! Саныч, к обычной сумме — ещё стока же накинь, а?

— С чего это?

— Да ты глянь, — какой товар! Кто тебе ещё такое предложит?

— Пока ещё товара нет. Вот соберёшь сведенья, тогда и поговорим.

— Ну Саныч...

— Я всё сказал! — жёстко ответил Саныч, хлопнув ладонью по столу, — будет всё чики-чики, — не обижу!

Со стола, с цветной фотографии, смотрела чуть улыбающаяся Эрика.

Погуляли. Светлана.

Сегодня, была замечательная погода. Один из тех дней поздней осени, которые редко, но случаются в Москве. Голубое безоблачное небо, солнце, пусть не греющее, но ярко освещающее всё своим светом, терпкий запах опавших листьев и коры деревьев, блестящая корочка льда в промёрзших мелких лужах, облачка пара изо рта... Снега ещё нет, но чувствуется, что он, вместе с зимой, где-то уже совсем рядом. Я, вместе с Эрикой, неспешно прогуливаемся по дорожкам парка. Погулять "среди деревьев" было её идеей.

— Отвыкла я от таких больших городов, — пояснила она мне своё желание сходить в парк, — хоть я и сторонница урбанизации, но так, "резко", — нельзя. Всё стоит делать постепенно. Это я, как целитель, тебе говорю. Внезапные "рывки" создают совершенное ненужные напряжения. Как в теле, так и в душе...

Конечно же, я согласилась. Как я могла отказаться? Да я и сама, люблю в парк ходить. Хоть деревья уже все и облетели, но и в осеннем лесу есть своя прелесть.

Эрика, сотворила себе светло-серый расклешенный плащ, длинною выше колен, с поясом и большим капюшоном. Ещё в плаще были большие карманы, в которые она с удовольствием засунула руки и, подставив лицо солнцу, неспешно брела вдоль аллеи, думая о чём-то, о своём. Я пристроилась сбоку и молча, шла рядом, не отвлекая её от её мыслей. Солнечные лучи освещали непокрытую голову Эрики, и казалась, что вся она, буквально — светится. Да, очень уж у неё яркая внешность! Стоит где только появиться, все взгляды и внимание — ей! Когда она была мужчиной, было проще. Эри, конечно, тоже был красив, но у него не было таких потрясающих золотых волос, которые сразу приковывают к себе взгляд. Эрика весьма недовольна пристальным вниманием окружающих. Настолько, что изменила свои планы. Если раньше она хотела снять большой офис, где бы можно было заниматься "экстросенсорикой", как она говорила, то теперь она спокойно и просто, как само собой разумеющееся сказала: Мне нужен дом.

— Дом? — растерялась я, — целый дом?

— Да. А лучше — особняк или поместье за забором и с охраной. Чтобы не лазили и не глазели.

— Так это сколько стоит... Купить особняк с землёй... В Москве... Это, наверное, — миллион долларов нужен!

— Нужен? Будет, — совершенно спокойно ответила Эрика, поднимая голову с закрытыми глазами к солнцу и подставляя лицо под его лучи.

— Но это же много! Очень много! — возразила я.

— Не больше, чем кажется, — усмехнулась она, — нужно дать объявления в газету. Рекламу. О том, что есть целитель. Люди узнают, пойдут, а там можно будет поднять цену или заниматься только самыми дорогими больными. Думаю, в полгода можно уложиться. Хотя, если реально... Скорее в год.

— Вы будете лечить только богатых?

— Тебе это не нравится? — повернувшись и внимательно посмотрев на меня, спросила Эрика.

— Ну... я не знаю...

— Говори, что ты хотела сказать. Я слушаю.

— Мне кажется... мне кажется, что лечить только богатых, — это не правильно. Люди, у которых нет денег, тоже имеют право на жизнь и здоровье.

— Право-то они имеют, — усмехнулась Эрика, — только есть один небольшой нюанс. Они все, всё равно — умрут. И богатые, и бедные. Моё вмешательство — всего лишь отсрочка. Богиня смерти дождётся всех. Так стоит ли тратить своё время на тех, у кого нет денег, зная, что они умрут так же, как те, у кого они есть?

— Но всё равно, — принялась защищать я свою позицию, — они ведь тоже — люди! И могут сделать за свою жизнь много доброго и полезного. Вот, например, сейчас учёные получают мало денег и не могут позволить себе хорошее лечение. А ведь если спасти какого-нибудь талантливого человека, то он, потом, может изобрести что-то гениальное. Что пойдёт на пользу всем людям! Или, вот, врачи. Тоже мало получают. Но если вылечить хорошего хирурга, сколько он жизней сможет потом спасти?

— Но ты всё равно предлагаешь делить людей. Только я делю на богатых и бедных, а ты — на достойных и недостойных. В чём разница?

— Разница? Разница, мне кажется, в том, что так будет справедливее... Справедливее и правильнее!

— Мне кажется, что твой вариант ещё хуже, чем мой. А ты подумай — почему? Не знаешь? Потому, что ты собираешься оценивать каждого, решая, — достоин ли он быть -спасённым? Или, следующий за ним по очереди, достоин этого больше? Ромашка, ты что, хочешь взвалить себе на плечи бремя вашего Иисуса, — судить? А ты потянешь? Тебя на это хватит?

Мм... — задумалась я, — а ведь действительно! Тогда придётся определять, кто достоин жить, а кто нет? А кто я такая, чтобы судить?

— Я не собираюсь играть в такие игры, — продолжила между тем Эриэлла, попинывая своим изящным сапожком, лежащий на дороге ярко-красный лист клёна, — мне мой внутренний комфорт гораздо важнее всех этих заморочек. Пусть всё определяет богиня судьбы. Есть деньги — значит да. Нет? Нет, ну значит, — нет! А если совсем тебя мораль заедать будет, — будешь устраивать благотворительные лечения. Впрочем, как показывает практика, целители достаточно быстро прекращают заниматься благотворительностью...

— Почему? — удивилась я.

— Почему? Потому, что их труд — тяжёлый труд. Ты пока этого до конца ещё не ощутила, но со временем, прочувствуешь и поймёшь. И вот тогда, перед тобой и встанет выбор — провести всю свою жизнь, навсегда прикованной к больным людям, либо увидеть в ней что-то ещё. Тем более, что как бы ты там не старалась, количество тех, кому нужна помощь — не убудет. Я ведь уже научила тебя "смотреть" людей? Много ли среди них — здоровых?

Да, научила, — кивнула я и подумала про себя, — действительно, всех, кого я "посмотрела " на улице, в электричке, на лекциях, — почти всех их нужно было лечить. Да это и так было понятно, без магии. Сколько людей постоянно сидят в очередях на приём к врачу? Не с хорошей же жизни?

— Давай, закроем эту тему, — сказала тогда Эрика, увидев, что я задумалась, — вот станешь целителем, будешь делать что хочешь. Сейчас, — бессмысленно это обсуждать. Разный возраст — разное виденье проблемы. А пока, — я тут главная! Как там, в рекламе? Моя жизнь, мои правила! А ты, — моя ученица. Возражения есть?

— Нет, — отрицательно помотала я головой.

Какие могут быть возражения? Кто я и кто она? Она может поступать, как считает нужным. Она маг....

Пока я об этом думала, мы с Эрикой вышли на край парка, и остановились на краю неширокой автомобильной дороги. Дорога была пустынной. Когда мы вышли — мимо проехала машина. И всё. Больше никаких авто на дороге не было. Как впрочем, и людей.

Наверное, пользуясь погожим днём, все рванули на дачи, — подумала я, — хоть конечно, сейчас не лето, но не настолько холодно, чтобы не посидеть на выходных, в домике с отоплением, или на улице, рядом с мангалом...

Я глянула влево. Там, метрах в пятидесяти, через дорогу, рядом с пустой автобусной остановкой стоял киоск — "Мороженное".

— Хочешь, мороженного? — спросила Эрика.

— Не знаю, — неуверенно ответила я, — холодно, наверное, сейчас его есть...

— А я хочу. Сходи, возьми мне "Лакомку".

— Хорошо, — сказала я.

Я, оставив стоять стоящую у края дороги Эрику, пошла к киоску. Тот, вопреки моему ожиданию работал. И "Лакомка" была. Я взяла её ей, подумав, себе — эскимо, но расплатится, не успела. Внезапно мой слух резанул резкий визг тормозов. Оборачиваюсь. Большой чёрный фургон стоит, загораживая собой Эрику. Мгновение, и взревев мотором, он срывается с места. Но Эрики нет! Исчезла! Не понимая, что произошло, я, растеряно смотрю ему вслед, машинально отмечая про себя, что номеров на машине,тоже, почему-то нет. Неожиданно, из удаляющегося авто, раздаются совершенно дикие, я бы сказала — безумные вопли, полные неподдельного ужаса. Фургон, вильнув влево, вправо, вновь взревел мотором и резко ускорясь, не тормозя, с грохотом врезался в фонарный столб у дороги. Заглох. Тишина...

— Эрика!

Бросив "эскимо" и "лакомку", я со всех ног кинулась к машине, замирая от страха. Я подбежала к ней в тот момент, когда её, сдвигающаяся вбок дверь, содрогнулась от страшного удара изнутри.

— Дум!

Дверь, выгнувшуюся наружу пузырём, вырвало из креплений, и она отлетела в сторону, а изнутри, из машины, наружу, широким потоком по наклонённому полу, потекла густая, красная кровь. То, что это именно она, а не краска, я поняла сразу. Знаю я, как кровь выглядит и пахнет. Насмотрелась и нанюхалась в больнице.

— Шакуры!

Из проёма двери вылетела человеческая голова и, разбрызгивая за собой красные капли, с влажным "чмяк" покатилась, упав на землю. Следом, в темноте дверного проёма показалась Эрика, в окровавленном плаще и измазанным кровью лицом.

От увиденного меня вырвало.

— Шакуры! — ещё раз громко повторила Эрика. Разогнувшись, я подняла на неё взгляд.

Красные пятна на её плаще стремительно бледнели, истаивая, а лицо и волосы были уже совершенно чистыми. Эриэлла держала перед собой руки ладонями вверх с растопыренными пальцами. Над каждым из них, был какой-то прозрачный кристалл — не кристалл, стекло — не стекло? Что-то вроде сужающегося прямоугольного брусочка, идущего сверху вдоль пальца, и выступающего за его конец, сантиметров на десять. Только вот, на выступающих концах, эти брусочки были уже не квадратными, а заканчивались, похоже, весьма острыми когтями. Брусочки бледнели, исчезая, так же, как и пятна крови на её плаще.

— Кису, видите ли, они украсть решили! — иронично хмыкнула Эрика, сжимая и разжимая освободившиеся от когтей пальцы.

— Какую — "кису"? — не поняла я.

— "Не дёргайся, киса!" — пренебрежительно передразнила кого-то Эрика и добавила, — ума вот только не хватило подумать, что у кис есть когти...

— Пошли отсюда! — спустя мгновение приказала она, — не стоит нам тут "отсвечивать". Что-то я, разозлилась...

— —

— Пщшш... пщшш... — шипела периодически помехами рация.

— Васильев, ну что там у тебя? — раздался вместо очередного шипения из динамика недовольный, искажённый голос, — я что, каждый раз должен побуждать тебя к докладу?

Проглотив стоящий в горле ком, молодой лейтенант ППС-ник, бледный, как белая простыня, поднёс губам микрофон.

— Товарищ капитан, — борясь с приступами рвоты, произнёс он, — тут пять трупов...

— Пять? — неприятно поразился невидимый капитан, — где?

— Пять трупов в машине. Микрофургон. Рядом с Октябрьским парком. Улица Берёзовая.

— Чёрт! — ругнулся капитан, — что там случилось? Ну, давай, давай, докладывай, докладывай! Что я из тебя каждое слово должен клещами тянуть?

— Докладываю. Обнаружен микрофургон чёрного цвета. В нём — пять трупов с признаками насильственной смерти.

— Чьи трупы?

— В смысле?

— Васильев, я тебя русским языком спрашиваю, трупы — чьи? Мужчины, женщины, дети?

— А-а, понял товарищ капитан! Все — мужчины. Похоже, чьи-то "быки". На двоих цепочки золотые, на шее...

— Что значит — "чьи-то быки"? Васильев, за три месяца, что ты тут служишь, ты уже должен всех в лицо знать! Каждого и поимённо! А ты мне — "чьи-то быки"! Из чего их расстреляли?

— В смысле?

— В смысле — пиф-паф! Из автомата или пистолета? Ты автоматные пулевые отверстия от пистолетных способен отличить?

— Ну...у... Я не знаю...

— Только не говори мне, что их гранатомёта шмальнули. Моя изношенная психика этого не переживёт! Мне на районе ещё только гранатомётчиков не хватало!

— Да никто их не стрелял, товарищ капитан!

— Не стрелял? От чего они тогда померли? От испуга?

— Машина врезалась в столб...

— Васильев!! Ты что, — идиот?! — диким голосом заорала рация, — Если это авария, какого хрена ты в группу быстрого реагирования звонишь? Вызывай дорожников и пусть они мудохаются с этими жмурами!

— Товарищ капитан, на них раны! Как от больших когтей. У одного — голова оторвана. И в машине дверь изнутри выбита. Как будто какой-то зверь вырвался. Порвал всех когтями, дверь вынес и убежал...

— Пщшш... пщшш... пщшш... пщшш...

Рация задумчиво шипела секунд пятнадцать.

— Васильев, ты точно, сегодня — не пил?

— Никак нет! На работе — не употребляю!

— Пщшш... пщшш... пщшш... — ещё пошипела рация.

— Первый раз слышу чтобы "быки" возили кошек, — произнес, наконец, раздумывая, голос из неё, — Что, кто-то взялся торговать редким зверьём? Звучит бредово, однако, с наших дебилов станется... Всего можно ожидать. Но если это действительно какая-нибудь пума или тигр... Там же парк! Хорошо, Васильев — жди, выезжаем. Кинолога прихвачу. И гляди, поосторожней там! Смотри, чтобы вас не сожрали, пока мы едем!

— Так точно, товарищ капитан!

— —

— А где моя "Лакомка"? — поинтересовалась Эрика.

— Эээ... Аа.. — беспомощно развела руками Светлана, — я её там оставила. Я так испугалась! И... неужели вы сейчас сможете есть?

— Почему не смогу? — удивилась Эриэлла, — А... Поняла! Ты имеешь в виду этих пятерых неудачников?

— Ну, в общем-то да...

— Забудь! — легко махнула рукой Эрика.

— Но вы же их... убили! — расширив глаза, выпалила Светлана.

— Да Сихот с ними! Не стали бы меня хватать руками — жили бы себе дальше. Конечно, неплохо было бы узнать — кому я так вдруг понадобилась? Нужно было оставить одного в живых. Или "поднять", да расспросить... Но ваша милиция... В фильмах они быстро приезжают...

— "Поднять"? — ужаснулась Светлана, — вы хотите сказать... зомби?

— Слушай, хватит трястись и вскрикивать. Раздражает. Я хочу мороженого. "Лакомку"! С таким жжжирным слоем глазури и завёрнутую в тооолстую фольгу! Пошли, киоск поищем!

Эрика пихнула плечом Светлану и лучезарно улыбнулась.

— —

— Кусна-а!

Эрика, жмурясь от удовольствия, приканчивала наконец добытую "Лакомку". Светлана во все глаза смотрела на сидящую на краю сцены летнего театра золотоволосую девушку, болтающую ногами и кушающую мороженное. У неё никак не укладывалось в голове, что это хрупкое и изящное создание, не более чем полчаса назад, убило пять человек. Убила голыми руками. И хоть бы хны! Сидит, кушает. Себе, поесть, Светлана ничего не купила. Мысль о том, чтобы что-то взять в рот ставила желудок, что говорится "на дыбы".

Внезапно, совсем недалеко, раздался громкий собачий лай и откуда-то сбоку, из кустов выскочила большущая овчарка, волоча за собою на натянутом поводке человека в милицейской форме. Громко лая, овчарка рванула к нам. Я испуганно отпрянула назад, Эрика же даже позы не изменила. Лишь удивлённо приподняв брови, искоса глянула на собаку. Мгновение и овчарка, с пастью как у крокодила, завизжала, словно испуганная дворняга и, развернувшись, со всех лап кинулась назад, сбив с ног своего хозяина.

— Барс! Фу! Стой! Фу! Стоять, Барс! — отчаянно кричал тот, пока она его тащила на поводке, пузом по земле.

— Фу! Фу! Стоять!

Мужик, застряв в кустах, остался торчать сапогами наружу, а Барс, сорвавшись с привязи, понёсся куда-то вперёд. Испуганные собачьи визги, стихли где-то вдали, в глубине парка.

— От дурная собака, — прокомментировала Эрика лизнув языком фольгу, от сведенной "лакомки", — не знает, на кого можно лаять, а на кого — нет! Молодая, наверное, ещё...

Не бесите тёмных магов

— Всё же жаль, что они не мои подданные, — задумчиво произнесла Эрика.

Глубоко засунув руки в карманы своего светлого плаща, она неспешно шла рядом со мною по улице. Вечерело. Закат тёмно-малинового солнца красным цветом освещал верхнюю часть домов, мимо которых мы проходи. Внизу, на уровне первого этажа, было уже почти темно. Я и Эрика недавно вышли из риэлтерской конторы. Ходили по поводу аренды помещения. Я была тут две недели назад, сделала заявку, заплатила деньги. Подходящее помещение нашлось быстро. Офис, на самом верхнем этаже торгового центра. Три смежных кабинета. В одном — большое панорамное окно. Эрика походила по кабинетам, посмотрела в окно, позаглядывала в углы. В тоге — одобрила. Больше всего ей, похоже, понравилось, что этаж, на котором они находились — был практически пустым. Лифта почему-то на него не было, и подниматься сюда нужно было по лестнице с длинными пролётами. Понимая, что проходимость тут будет невысокой, все, кто торговал, арендовали помещения ниже, там, где был лифт и эскалаторы между этажами. А здесь была тишь, благодать и пустота. Один лишь офис журнала для дачников. И всё. Тогда же, в тот же день, когда Эрика одобрила, я внесла залог и подписала договор о намереньях. У Эрики до сих пор не было паспорта, поэтому, все бумаги подписывала я. А сегодня я зашла в контору — окончательно рассчитаться и подписать основной договор, но мне сказали, что возникли некоторые обстоятельства и, к большому сожалению, помещение будет отдано другому нанимателю.

— Как же так? — растерялась я, — я же ведь уже залог внесла... Сорок процентов... И предварительный договор мы с вами подписали...

Девушка за столом, которая оформляла мои документы, коротко извинилась и принялась длинно и энергично говорить, объясняя ситуацию. Что, к большому сожалению, её руководство нашло клиента, который решил арендовать это же помещение за более высокую цену. Оно, руководство, не знало, что у нас уже есть предварительная договоренность, на него же. Бизнес есть бизнес, всем нужно на что-то жить, поэтому приходится так поступать... Но опять же, бизнес есть бизнес и если вы согласитесь на аренду за цену, которую готов платить клиент, найденный директором, и чуть добавите, то мы с удовольствием заключим контракт с вами...

Я растерялась, не зная, как мне поступить. Сумма получалась почти вдвое больше, чем была изначально. А деньги-то Эрики, не мои! Она же их зарабатывает, не я. Нужно её спросить!

— Подождите секунду, — остановила я непрерывно говорящую девушку, — я спрошу свою компаньонку.

Я быстро вскочила со стула, сделав два шага, подошла к двери, открыла и выглянула в коридор. Эрика, по обыкновению, засунув руки в карманы, скучала, разглядывая образцы документов, вывешенные на стенде. Трое мужчин, сидя на стульях у стены, во все глаза таращились на неё, пользуясь тем, что она стоит к ним спиной.

— Эрика, можно ва... тебя? Тут вопрос... возник.

Когда мы вместе вошли с ней в кабинет, ждущая меня девушка, похоже, была неприятно поражена. Пробежав взглядом по Эри сверху вниз, она как-то стушевалась и втянула голову в плечи.

— Вы... компаньон Светланы Александровны? — спросила она, пробежав глазами по одежде Эриэллы и приклеившись глазами к её серёжкам.

Эрика прошла вперёд и села на стул, где только что сидела я, небрежно забросив ногу на ногу.

— Да, — с самым независимым видом произнесла она, качнув носком чёрного полусапожка из тонкой кожи, — компаньон!

— Ээ... В документах об этом ничего не сказано....

Взгляд девушки остановился на кольцах на пальцах Эрики.

— У нас со Светланой есть устная договоренности, — ответила ей Эрика, — финансирование и руководство — осуществляю я. Светлана занимается воплощением моих идей в жизнь.

— Ага, понятно, — кивнула в ответ ей та, — видите ли, тут такое дело...

Эриэлла с полминуты слушала на этот раз какие-то сбивчивые и невнятные объяснения, потом ей это надоело.

— Договор подписан, — прищурившись, жёстко произнесла она, — залог внесён! Ваши объяснения — смешны! В договоре нет ни слова о такой ситуации!

В кабинете как-то посмурнело.

— Там есть пункт о расторжении... — тихо возразила девушка, — мы можем расторгнуть контракт и вернуть вам ваши деньги....

— В двойном размере! — потребовала Эрика.

— П.. почему? За что?

— Упущенная выгода! Пока я найду другое помещение... За это время я могу заработать кучу денег!

Девушка несколько секунд смотрела в глаза Эрики, потом сдалась.

— Я не могу решать такие вопросы. Это не в моей компетенции...

— Кто может решить этот вопрос?

— Директор... но его сейчас, к сожалению, нет... Он будет завтра....

— Вы что, действительно думаете, что я буду бегать за вашим директором и своими деньгами? — нехорошо усмехнулась Эрика, — вопрос будет решён здесь и сейчас! Немедленно!

Я заметила, что вокруг ещё более потемнело и через мгновение до меня дошло, что это проявление её чувств. Если я не хочу неприятностей, то мне нужно что-то срочно делать! Хватит мне тех трупов в машине! Неделю тряслась, всё ожидала — придут, заберут! В тюрьму. Но никто не пришёл... Если она сейчас что-нибудь учинит, убежать, как в парке не получится. Слишком много свидетелей.

Я влезла в разговор и принялась убеждать Эриэллу, что ничего страшного не случилось, что деньги нам вернут, как она хочет, в двойном размере, что завтра я схожу к директору и обо всём договорюсь...

— У тебя же завтра институт, — напомнила мне Эрика, отвлекшись на меня.

— Найду время, — пообещала я.

Эрика перевела взгляд с меня на девушку и несколько секунд, прищурясь, пристально её рассматривала. Та, под её взглядом сжалась и втянула голову в плечи.

— Передайте своему директору, — неспешно сказала Эриэлла, — что если я ещё раз сюда приду, то он заплатит не двойную сумму задатка, а тройную сумму всего договора. И вообще, очень и очень пожалеет, что решил дополнительно на нас подзаработать. Понятно?

— Да... да... — ответила девушка, стараясь раствориться в своём кресле.

— Пошли! — скомандовала мне Эрика, резко поднявшись на ноги.

— Всё забываю, — сказала она, когда мы вышли на улицу, — что тут другой мир.

— Может, лучше — дом купить? — робко предложила я, — как вы хотели? Если с арендой так сложно...

— Да ничего с ней не сложно, — ответила Эрика, — сама же видела, на этаже пусто. Просто решили на нас руки нагреть. Видно подумали, что коль деньги внесли, значит — нам горит. Хочется быстрее открыться. Не захотят снова что-то искать. Заплатят, да и всё...

— А я подумала, что они хотят задаток присвоить....

— Вряд ли. Сумма за годовую аренду больше выходит. Хотя, может, дело обстоит так, как ты говоришь. Посмотрели на тебя и решили, что такую "ромашку" обмануть можно запросто... Вешать их тут некому...

— Вешать? А вы, что... вешали?

— Уку... — помотала головой Эрика, — это расточительство. Можно гораздо выгоднее пристроить заблудшие души...

— Как?

— Много будешь знать, скоро состаришься, — усмехнулась Эрика, — это моя маленькая тайна....

— А... Понятно! — кивнула я.

— А если понятно — тогда не спрашивай. Идём!

И вот мы неспешно идём по улице, направляясь к дому. Внезапно, откуда-то сзади, обгоняя нас, быстро мелькнула тёмная фигура, и вечер пронзил дикий вопль. От неожиданности я подпрыгнула на месте и дёрнулась в сторону, наткнувшись на спину Эрику.

— Что?! — воскликнула я.

— Уймись, — коротко бросила она мне через плечо и, отвернувшись, к кому-то обратилась, насмешливо спросив, — Ну и как, заработал?

Я выглянула из-за неё. Перед Эрикой, лёжа у края тротуара, кто-то, корчась, стонет. Из правой руки Эриэллы внезапно бьёт яркий свет, освещая тело.

Откуда у неё фонарик? — думаю я про неё, разглядывая незнакомца.

Парень, с худым лицом, в чёрной куртке с поднятым воротником и натянутой почти на самые глаза вязаной лыжной шапочке. Лет двадцать на вид. Скрючившись на земле, он левой рукой нянчит правую, подхватив её за локоть.

— Рука, рука, рука... — гундосит он, раскачиваясь.

Похоже, он в шоке. Его правая кисть, в ярком свете фонарика, выглядит страшно. На глазах распухает, наливаясь багровой синевой.

— Что с ним? — растерянно спрашиваю я Эрику.

— Руки жить спокойно не дают, — с лёгкой насмешкой отвечает та, — серёжку с меня сорвать решил. Понравилась, видать, своими эстетическими качествами. Но, похоже, больше его руки беспокоить не будут. Правая — уж точно!

— За мной! — скомандовала Эрика, выключая фонарик, — нечего тут сиять, звёздами в ночи.

Подхватив, растерянную меня под руку, она потянула меня вперёд.

— А... аа... Что с ним... такое было? — спросила я, когда мы с ней удалились на значительное расстояние от места происшествия, сразу заворачивая за все попадающиеся углы.

— "Костоломка", — коротко ответила Эрика, — протянул руку, куда не стоит её протягивать, ну и получил!

— Что такое — "костоломка"?

— "Костоломка", это лёгкое и изящное заклинание, наложенное на мои чудные серьги и ожерелье. И на кольца. Если к ним кто-то протягивает свои загребущие руки, оно активируется и дробит кости в наглой конечности на кусочки, длиною в два сантиметра.... Каждый.

— Ой, — ужаснулась я, представив, — это же... Это же... У него считай — теперь руки нет! По два сантиметра.... Ни в одной травматологии не смогут "собрать" такую раздробленную руку! А если даже и сумеют... то... то, скорее всего, она срастётся неправильно! И не будет двигаться!

— Нечего куда попало руки совать, — равнодушно пожала правым плечом Эрика

— Но это же... жестоко!

— Да? Ну, надо же, как интересно! А живьём рвать серёжки из ушей — это тебе как? Нормально?

— Ну... нет. Тоже не нормально! Но ухо и рука — вещи несопоставимые!

— Полностью с тобою согласна. Мо1ё ухо стоет сотен тысяч подобных рук. Мне, чужих рук, — совершенно не жалко. Особенно, когда они пытаются причинить мне вред.

Я не нашлась с ответом. Эрика — такая агрессивная!

— Не бери в голову, — произнесла она, бросив на меня взгляд, — как говорится — радуйся жизни, пока несведущ во многих вещах.... Вот "пожуёт" она тебя немножко — по-другому мыслить станешь...

Я задумалась. В принципе, я ведь про Эрику почти ничего не знаю. Может, там, где она живёт — очень опасный мир? Поэтому она — такая? Если вокруг все жестокие, то ты сам невольно становишься таким же. Я, вот, не считаю себя жестокой, но порою, когда видишь, что творится, хочется просто подойти и дать по мозгам. С размаху. Без всяких слов и увещеваний...

Тут мне пришла в голову ещё одна мысль.

— А что, — спросила я, — если я прикоснусь к вашим серёжкам.... Мне тоже — руку сломает?

— Может — да, может — нет, — неопределённо ответила Эрика, — заклинание определяет уровень агрессии прикасающегося. Если оно сочтёт его достаточным, оно сработает. Поэтому, если ты ничего "такого" не намерена делать, можешь спокойно протягивать ко мне руки. Но лучше вначале спрашивай, не рискуй. Я не люблю, когда в меня тычут конечностями...

Я ошарашено переваривала полученную информацию. Ну, надо же! А я даже и не подозревала, что эти серьги — как змеи. В любой момент могут укусить...

... Я его, в общем-то, сразу "почувствовала", — продолжала между тем говорить Эрика, — как только вышли на улицу.

— "Почувствовала"?

— Да. Я могу "слышать" как настроен человек, по отношению ко мне или окружающим. Ещё, я "слышу" направленное на меня внимание. Тоже магия. Научу, если"подрастёшь" в умениях.

— А почему вы тогда сразу... ничего не сделали?

— Почему? — улыбнулась Эрика, — потому, что захотелось посмотреть — что ему от меня нужно? Интересно было.

— Интересно?

— Ага. Как и сейчас интересно — что понадобилось пяти подозрительным типам от двух хрупких девушек в этом сгущающемся сумраке?

— Каким типам? — испугалась я — где?

— Трое — впереди, двое — сзади,— ответила Эрика, — Какой у нас сегодня, право, насыщенный вечер!

Я замерла и закрутила головой во все стороны, пытаясь увидеть тех, о ком предупредила Эрика. В этот момент мы как раз проходили мимо большого чёрного джипа, припаркованного у входа в арку. Место пустынное, тёмное, проход между домами. Окон в стенах нет. Жутко и так, а тут ещё какие-то типы!

— Пошли, пошли, — подхватила меня под локоть Эрика, увидев, что я остановилась, — не порть людям сюрприз! Ждали ведь, похоже. Готовились!

Едва мы обогнули машину и сделали пару шагов в сторону прохода, как из его темноты, нам навстречу появились три плечистые мужские фигуры. Налысо бритые, как я их про себя называю — "жлобы", в кожаных куртках, с золотыми цепями на толстых шеях. С наглыми улыбками превосходства на сытых рожах. Сзади раздались шаги. Похоже, подходили те, двое.

— Сюда! — скомандовала Эрика, — оттаскивая меня в сторону, к стене дома, — стой за мной, не визжи и никуда не бегай.

В это время, похоже, главный, неторопливо, вальяжной походкой приближался к нам. Двое его дружков шли рядом с ним по бокам, отстав на полшага. Сзади, из-за машины, вышло ещё двое. Тоже чёрные куртки, голые черепа и золотые цепи. Пять ухмыляющихся бандитов, образовав полукольцо, зажали нас в закутке у стены.

— Уу-у, какие киски тут гуляют! — сделав зверскую физиономию, потянул главарь, — гуляют и не боятся! Как бы не случилось чего с ними, нехорошего... Думаю, нужно взять их под охрану Братва, как, возьмём?

— Возьмём, возьмём, возьмём! — раздалось со всех сторон.

— Девочки, мы окажем вам эксклюзивную услугу! — радостно сообщил главарь, — Возьмем вас под охрану! А вы, за это, тоже окажете нам услугу...

В его руках возник нож, тускло отсвечивающий сталью широкого лезвия.

Бандит показушно поковырял его кончиком под ногтём правого большого пальца, вроде бы выковыривая грязь.

... — Пустяковою услугу. А скорее всего, даже не одну....— закончил он начатую ранее мысль и поднял глаза от ножа на нас, чтобы посмотреть на реакцию.

— Левша, что ли? — совершенно спокойным голосом поинтересовалась Эрика, глядя как тот держит в руке нож, — или задержки в развитии?

— Чё-ё? Чё ты сказала? — набычился в ответ главарь, которому видно её реакция не понравилась — чё ты такое сейчас, в натуре сказанула, соска?

— Не левша, — вздохнула Эрика, — задержка. Плохо понимаешь, что тебе говорят... Лечиться нужно, лысик!

— Лечиться будешь ты! — оскалясь, зловеще пообещал её собеседник, — я тебе, потом, всё табло ножом порежу! Сдеру с него кожу и на ж@опу натяну! А ну, пошли в машину, шалавы!

Приказ был подтверждён резким движением ножа в сторону джипа.

— Разве кожу снимают с головы? — удивилась Эрика, поднимая брови, — ты ничего в этом не понимаешь! Кожу правильно снимают вот так...

С этими словами она подняла правую руку с пальцами, сложенными щепотью и резко выпрямила их в сторону бандюка.

От раздавшегося дикого вопля я чуть не оглохла и умерла от страха. Никогда не слышала, чтобы люди так кричали! Что-то слабо светящееся, похожее на облако серого тумана, окутало главаря. Из него суматошно мелькали руки, ноги... И крик. Как он кричал, как кричал! У меня просто зубы заломило от ужаса.

Внезапно стало тихо.

— Вот как правильно снимается кожа! — раздался в тишине удовлетворённый голос Эрики.

Открываю секунду назад зажмуренные глаза. Лучше бы я их не открывала!

В воздухе неподвижно весит растянутая за руки и ноги белая человеческая кожа, а перед Эрикой, на земле, лежит гора окровавленного мяса. Я не сразу поняла, что это человеческое тело, так это было ужасно и страшно. Всё оно трепетало и мелко подрагивало красными мышцами, кое-где затянутыми плёнками.

Висящая в воздухе кожа туда-сюда повернулась, разбрасывая в стороны капельки крови и показывая себя с обеих сторон.

— Нормально, — констатировала задравшая голову Эрика, производя осмотр, — заклинания Абассо и тут работают прекрасно...

— Держите! — крикнула она, — она ему больше не пригодиться!

Кожа метнулась сверху вниз, накрыв голову бандита справа. Тот издал дикий вопль ужаса, сдёрнув её с себя и отшвырнув в сторону. Затем рывком выхватил откуда-то у себя из-за спины пистолет и направил его на Эрику. Глаза его, на белом-белом лице, были совершенно безумны.

— Бах! Бах! Бах!... Бах! — прозвучало подряд шесть выстрелов.

Я вздрагивала, при каждом этом — Бах! Замерев от страха, не в силах закрыть глаза и оторвать взгляд от чёрного кружка на конце ствола, из которого ослепительно вспыхивал огонь. Я видела пули! Они внезапно появлялись в воздухе, рядом с Эрикой, высвечивая вокруг себя кусок какой-то тонкой плёнки, в которую они втыкались, несколько мгновений висели в воздухе, а затем падали вниз, на землю

— Щёлк, щёлк, щёлк... — бессильно защёлкал вхолостую пистолет.

— Шагесара-а шара-аа ша-аааааа.... — шипяще пропела Эрика, вокруг которой, сжимаясь, стремительно кружились полупрозрачные тёмные полосы, — что, патроны кончились? А вот у меня — всё только начинается!

— Скажи мне, стрелок, — после паузы, словно раздумывая, произнесла она, — ты когда-нибудь думал... об асфальте? Какой он... ноздрястый, шершшшавый.....

Последнее слово было произнесено ею с какой-то особо, странной шипящей интонацией.

— ... Нет? Я так и знала. Но ничего, сейчас у тебя будет время подумать о нём!

Какая-то сила сбила бандита с ног и проволокла спиной по асфальту метра на два в сторону. Туда, где была свободная площадка. Бандит, пока его тащило, дико вопил, размахивая руками и ногами. Но зажатый в руке пистолет он так и не выпустил.

— Шека! — бросила в пространство Эрика короткое слово.

Тело стрелка с задранными вверх руками и ногами и плотно прижатой к асфальту спиной, резко крутанулось, сделав оборот в триста шестьдесят градусов. Бандит издал вопль. Тело крутанулось ещё раз. Потом ещё. Ещё, ещё и ещё! Быстрей, быстрей и быстрей! Через пару мгновений оно уже непрерывно крутилось, разбрызгивая во все стороны какие-то брызги и ошмётки. Несчастный орал ужасным голосом.

— Куда?! Я ещё не закончила!

Перевожу взгляд с крутящегося тела на Эрику. Три тёмных жгута, начинающиеся у неё откуда-то с уровня колен, тянут, обвив, к ней трёх попытавшихся убежать бандитов

— Достаточно, — произносит Эрика, и вращение кружащегося на земле останавливается. Тот уже не орёт, а только воет на одной ноте.

— И что тут у нас?

Тело вдёргивает с земли и разворачивает к нам жутким кровавым кошмаром, который раньше был спиной. Спины нет! Все рёбра, вместе с позвоночником стёрты об асфальт! Внутренние органы полустёртого тела начинают вываливаться и с влажными шлепками падать вниз. Вид открыто бьющегося сердца — ужасен. А кишки, кроваво — сизыми лентами неторопливо, за что-то цепляясь, ползущие вниз по ногам — отвратительны! Мой желудок устремляется вверх, исторгая наружу всё, что в нём есть.

Тело некоторое время стоит, качаясь, затем падает, став горою конечностей, мяса и торчащих белых рёбер. Поразительно, но человек всё ещё жив! На бледном лице живут глаза, шевелятся брови, открывается и закрывается рот, издавая мучительный сип.

— Да, трудно стоять без позвоночника, — сочувствует ему Эрика, — и орать без лёгких. Я понимаю. Полежи пока. Потом тебя отпущу. О смерти подумай. А я с людьми поговорю.

— Уу.. уу. Мггууу... — мычит, внезапно начинает шевелиться тот, с которого содрали кожу.

— О! Очнулся? Ты тоже пока не умирай. Поживи. Это же так забавно — жить без кожи, не так ли? — вопрошает его Эрика.

В ответ тот вскакивает на ноги и громко крича, начинает хватать себя руками. Крики его переполнены ужасом и болью.

— Не шуми! — говорит Эрика, и из его рта внезапно бьёт фонтан крови. Вырванный язык, оставляя за собой в полёте россыпь красных капель, летит, и с противным влажным звуком шлёпается в остатки тела человека со стертой спиной. Следом за ним, туда же, отправляется и его владелец. Упав сверху на кучу мяса, он начинает слабо возиться, пытаясь встать на ноги, скользя руками и коленями в луже крови и слизи. Окровавленный, без кожи, жуткий и страшный он никак не может подняться на ноги. Я чувствую, как от этого ужаса, волосы на моей голове становятся буквально дыбом.

— Перейдём к информационной части беседы, — спокойно между тем произносит Эрика, подтаскивая к себе трёх бьющихся в чёрных верёвках мужчин. Нет, двух. Один, висит неподвижной, безжизненной куклой.

— Когда ж ты копыта-то отбросить успел? — искренне удивляется Эрика, глядя на труп, — Кровоизлияние в мозг? Шустро, шустро, везунчик! Обманул меня, значит? Ладно, не буду тебя возвращать. У меня ещё есть с кем так пообщаться.

— Итак, продолжаем разговор! — произносит она, небрежно швырнув мёртвое тело к тем двум, лежащим на земле, — кто вы такие? Что вам было нужно?

Ответа нет. Двое, с ужасом таращатся на неё, видно, не в силах произнести ни слова. Эрика внимательно оглядывает их. Сначала одного, потом другого.

— Ты! — вытягивает она руку с выставленным указательным пальцем в сторону одного из них, — ты же не такой как они? Я же вижу. Ты — воин. Зачем ты с ними? Говори!

— Должен был, — просипел тот, пересохшим ртом, — пришлось....

— Вот как? — Эрика подошла почти вплотную к нему, пристально глядя в глаза, — насиловать девочек по подворотням? Интересный способ отдачи долгов, воин... Не находишь?

— Никто вас не собирался насиловать! — запротестовал тот в ответ, — вас нужно было отвезти... Это просто Санёк немножко попугать решил.

— Пугальщик, — хмыкнула Эрика, — И куда же это нужно нас было отвезти?

— За город. К одному... тут.

— Хм... Значит, кто-то нас "заказал"? Хм... — задумалась на секунду Эрика, — слушай, воин, жить хочешь?

— Хочу, — просто ответил тот.

— Тогда, — предлагаю сделку! Везёшь меня и её, — кивнула Эрика головой в мою сторону, — куда должны были, а я оставляю тебе жизнь! Согласен?

— И всё? — неверяще уточнил он.

— И всё, — подтвердила Эрика, — я не такая кровожадная, как может показаться...

Разговаривающий с ней мужчина бросил быстрый взгляд на кучу из трёх копошащихся тел.

— В принципе... не кровожадная — посмотрев туда же, куда и он, произнесла Эрика без тени раскаянья в голосе, — итак, ты согласен?

— Да!

— Тогда — вытяни вперёд правую руку ладонью вверх!

В руке Эрики появился знакомый уже мне маленький серебряный ножичек, которым она ткнула в подставленную ладонь.

— Договор заключён, — произнесла она, промокнув кровь листком исчезнувшей затем бумаги, — это на тот случай, если ты вдруг внезапно передумаешь. Везде теперь найду. Ну, ты меня понял?

— Угу, — закусив губы, кивнул тот головой.

— Замечательно. Как тебя зовут?

— Сс.. Сергей!

— Итак, Сергей, едем! Машина эта, — ваша? — Эрика качнула головой в сторону джипа.

— Да.

— А ключи?

— У меня. Я за рулём.

— Отлично. Просто отлично! Сейчас я тут приберусь и поедем!

Бандит, всё это время стоявший рядом с Сергеем, бездыханными повалился на землю. Тёмные жгуты, идущие к ним, двоим от Эрики, — исчезли.

— Встань слева, рядом со мною! Сбоку! — приказала она Сергею. Тот, на плохо гнущихся ногах выполнил приказание.

— Хасси-ии, — произнесла Эрика, выставив вперед руки с растопыренными пальцами.

Внезапно, на расстоянии полуметра перед ней, появилось облако густого, какого-то ядовито-зелёного тумана. Не поднимаясь вверх, оно поползло по земле в стороны,словно живое. Эдакой неопрятной, клубящейся кляксой. Эрика, наклонив голову к плечу, задумчиво смотрела, как туман накрыл, спрятав под собою мёртвых и всё ещё живых.

— Чё-ка! — звонко вскрикнула Эрика, несколько секунд спустя, убирая руки. Туман исчез. В том месте, где только что, в луже крови, было четыре тела, ничего не было! Вообще ничего! Ни тел, ни крови. Лишь пистолет валялся.

— Подбери, — показала Сергею Эрика, качнув головой в его направлении, — и поехали! Страсть как хочется посмотреть, — кому это я понадобилась? Неужели это ломбард до сих пор так от жадности плющит?

Двигаясь на негнущихся ногах, как кукла, Сергей подошёл к джипу, занял место водителя и завёл двигатель.

— Давай, — мотнула мне головой внутрь машины Эрика, открыв заднюю дверь.

— Может, я... лучше домой? — шёпотом предложила я.

— Домой? — удивилась она, — чтобы ты там, в одиночестве, с ума сошла? Нет уж, со мною поедешь! А ну-ка, дайка мне свои глазки!

— В... смысле? — не поняла я.

— Посмотри мне в глаза! — потребовала она. Я подчинилась. Несколько секунд, Эрика, чуть прищурясь, смотрела мне в глаза, и я чувствовала, как звенящее во мне перетянутой струной напряжение, куда-то уходит, сменяясь на ощущение покоя и защищённости....

— Всё, — сказала Эрика, разрывая зрительный контакт, — полезай!

Я залезла в джип. Захлопнув за мною дверь, Эрика сама села вперёд, рядом с водителем.

— Поехали! — бодро скомандовала ему Эрика, и машина тронулась с места.

...Ехали мы минут двадцать. Я никогда до этого не ездила в таких машинах и поэтому, сидя на удобном и мягком сиденье с интересом осматривала её изнутри, краем уха прислушиваясь к разговору Эриэллы с Сергеем. Эрика поинтересовалась у него, чем тот занимался до того, как стал бандитствовать.

— Служил, — коротко ответил он.

— Где? — уточнила Эрика.

— В точках всяких... горячих, — неохотно пояснил Сергей.

— Чего с этими связался?

— Сестра, — вздохнул он, — любовь у неё.... Рожать собралась. Выкидыш... потом осложнение. В больницу попала. А хахаль ёё — сье... смылся! Решил, скотина, что трудности ему не нужны. Убил бы, гада! Деньги, все что были, — кончились. А сестре врачи сказали, что если сейчас не лечить — детей больше не будет. Вот я занял и.... связался.

В голосе Сергея была горечь.

— А сколько лет сестре? — полюбопытствовала Эрика.

— Восемнадцать.

— Феерия... — прокомментировала златовласка.

Нда-а, — подумала я, — действительно, феерия. Восемнадцать лет... И вроде, даже получается, что Сергей, не такой уж плохой человек. О сестре заботится... Только вот, чтобы ей было хорошо, он делает плохо другим... Оправдывает ли это его? Вот я, к примеру. Если бы это нужно было для моей мамы? Смогла бы я поступить — как он? Ограбить, кого-нибудь? Или, даже... убить?

Я задумалась, пытаясь дать себе ответ на этот вопрос. После того, как Эрика посмотрела мне в глаза, на душе было спокойно и как-то... отстранённо. Всё, произошедшее на моих глазах, казалось случившимся не со мной, а с кем-то другим... Или, как будто я увидела это в кино. В фильме, режиссер которого пытался снять ужастик, а вышло что-то непонятное и странное...

Не знаю, — наконец ответила я самой себе на свой же вопрос, — может быть, и смогла бы... наверное... Или, не смогла бы?

В этот момент машина остановилась. В ярком сете фар были видны какие-то большие ворота, крашеные голубой краской. Сергей, нажав на руль, несколько раз бибикнул. После паузы в несколько секунд, ворота дёрнулись и поползли в сторону, открывая проезд. Машина, качнувшись на выбоине, проехала вперёд. За воротами оказался большой асфальтированный двор, освещённый яркими фонарями, установленными на стенах двух двухэтажных каменных домов. Рядом с одной из стен лежала стопка бумажных мешков с цементом, накрытая прозрачной плёнкой.

Остановив машину, Сергей заглушил мотор. В наступившей тишине стало слышно, как, громыхая железом и воя электродвигателем, ползут назад, зарываясь, ворота. Тревога, которая была где-то далеко, внезапно вновь вернулась ко мне. Стало страшно.

Зачем я согласилась сюда поехать? — огромным вопросом пришла в голову запоздалая мысль, — Мало мне было? Эрика, опять, сейчас... как начнёт!

В доме открылась дверь. Ярко освещённая фигура бородатого мужчины в камуфляжной форме шагнула через порог и остановилась, смотря на машину и меланхолично почесывая грудь. На плече у мужчины, стволом вниз, висел короткий чёрный автомат.

— Что делать? — спросил Сергей Эриэллу.

— Выходи, — приказала ему та.

Чуть слышно вздохнув, он открыл дверь и вылез, оставив её открытой.

— Чё, привезли? — громко, через двор спросил бородач.

— Ага, — кивнув, ответил Сергей.

— Без проблем?

— Без проблем.

— Ок. Босс щас спустится. Он уже с обеда ждёт.

— Лады, — ответил Сергей.

— Ты чё, один что ли? — внезапно насторожился, по-видимому охранник, — остальные где?

Я увидела, как его рука скользнула вниз, подхватывая автомат. Сергей замялся с ответом, видно не зная, что сказать. В этот момент, в другом доме тоже открылась дверь. Сначала из неё вышли двое. Тоже в пятнистой камуфляжной форме и с автоматами. За ними следом вышел мужчина в тёмном костюме. Невысокий. С короткой стрижкой и цепким взглядом. Увидев, что первый охранник направил автомат на Сергея, троица резко остановилась.

— За мной! — скомандовала мне Эрика, — не отставай!

Щелкунов замком, она открыла дверь и спустила ноги на асфальт. Затем, небрежным движением захлопнула дверь джипа и развернулась к тем, троим, засунув руки в карманы плаща. Вздохнув, я полезла из машины следом за ней. Вспомнила, как пули не долетали до Эрики, останавливаясь прямо в воздухе. Если начнут стрелять из автоматов — машина не защитит. Ещё и взорвётся. Лучше уж рядом с Эриэллой быть... Я вылезла, тоже хлопнув дверью, и, сделав два шага вперёд, встала за её спиной. Всё это время, во дворе, продолжалась немая сцена. Сначала изумлённые бандиты пялились на Эрику, потом на меня. Эрика же, немного наклонив голову к плечу, разглядывала их.

— Серый, что происходит? — обратился, наконец, к Сергею незнакомец в костюме, — Почему ты один? И почему эти разгуливают так... Свободно?

— Ээ-э.... — блеет Сергей, видно не зная, что сказать.

— Он один, потому, что остальных я убила, — спокойно говорит Эрика, продолжая неподвижно разглядывать врагов.

— Как... убила? — удивляясь, не понимает костюм.

— Вот так, — не меняя интонации, говорит Эрика.

Слева раздаётся лязг металла об асфальт и звук падения. Оборачиваюсь на звук. Вышедший к нам первым охранник — лежит на асфальте. Рядом с ним валяется коротенький, без приклада, автоматик.

— Снайпер! — кричит один из охранников, вышедший вместе с мужчиной.

Охранники резко вскидывают автоматы, и двор наполняется грохотом и яркими вспышками выстрелов. Зажмурив глаза и закрыв уши ладонями, я в ужасе приседаю, спрятавшись за Эрикой. Внезапно становится тихо. Я открываю глаза и убираю руки. Автоматчики, вместе со своими автоматами, валяются рядом с дверью. "Костюм", повернувшись к нам спиной, пытается заскочить в дом, но что-то его держит. Он дрыгает руками и ногами, и со стороны это выглядит даже смешно. Ещё раз, оглядев двор, я замечаю лежащего на спине Сергея.

Убили! — думаю я и пытаюсь "почувствовать" его, так, как учила меня Эрика.

Нет, живой! Он ранен!

— Э! Не так быстро! — громко говорит Эриэлла, обращаясь к бьющейся в дверном проёме фигуре, — я ещё не услышала твои ответы на мои вопросы! Дымчатые ленты вокруг неё в этот миг свились в плотный кокон и замерли. Эриэлла стоит, словно в полупрозрачном скафандре.

— Бах!! .... Бах!!

Внезапно из-за угла выскакивает ещё один, в камуфляже, и стреляет в Эрику из ружья. Передёргивает затвор и снова стреляет.

— Бах!!

Неожиданно ствол ружья резко задирается вверх, и третий выстрел приходится нападающему в его же подбородок. Из затылка горемыки к небу ударяет взрыв кровавых ошмётков. Мгновенно умершее тело без звука рушится на асфальт, заливая его кровью, фонтаном хлещущей из того, что раньше было головою. Я чувствую, что меня вновь сейчас вырвет.

— "Займись нашим шофёром", — раздаётся у меня в голове голос Эрики.

— "Как?" — растеряно спрашиваю я, — "он ранен. Нужно перевязать... А у меня — нечем."

-"Ранение в голову..."— констатирует Эрика, даже не оглядываясь, — "пуля скользнула по черепу. Счастливчик. Значит — не судьба ему умирать. Добавь ему сил, как я тебя учила и пусть лежит, в себя приходит. Ты поняла? А я, пока, поговорю..."

— Да! — кивнула я и сосредоточилась, пытаясь выполнить поставленную задачу и заодно не упустить того, о чём будет говорить Эрика.

— У меня есть к тебе вопросы, — произнесла Эриэлла, когда что-то невидимое приволокло по земле к её ногам мужчину в костюме.

— Да пошла ты @@@&#@! — ответил тот, пытаясь подняться на ноги.

Спустя мгновение он дико орал, упираясь затылком и пятками, дугой выгибаясь на земле.

— Почечные колики.... Страшная в своей банальности вещь, — спустя некоторое время негромко произнесла Эрика замершему в неудобной позе, тяжело дышащему мужчине, — если не хочешь повторения сих чудных ощущений — будь вежлив и предупредителен. Итак, кто ты такой и что тебе было от меня нужно?

— Кто ты? — вопросом на вопрос, снизу, с асфальта, ответил костюм.

Дальше он снова орал. На этот раз дольше.

— В следующий раз — всё будет ещё длиннее и фееричнее, — пообещала Эрика, — попробуем ещё раз. Итак, — как тебя зовут? Фамилия, имя, отчество!

— Ледянский Петр Петрович, — на этот быстро ответил человек в костюме. Его бледное лицо было залито потом.

— Кто ты такой?

— Я депутат Химкинского муниципального округа.

— Ага, — сказала Эрика, — замечательно! Зачем ты приказал своим людям меня похитить?

— Это не мои люди!

— Мда... да, похоже, в этом ты не врёшь... Задам тогда вопрос иначе... Зачем они хотели меня похитить и привезти сюда?

— Я не знаю! Не знаю ни о каком похищении! Я вообще — этих людей не знаю! Первый раз вижу! — истерично прокричал Петр Петрович.

После этого он снова катался по земле и орал так, что даже пена на губах выступила.

— Я могу чувствовать ложь, — сказала Эрика прекратив пытку, — поэтому, — не нужно врать. Давай, ты будешь говорить правду... Будешь?

Обессилено распростершийся на асфальте Петр Петрович закивал головой.

— Ну, раз будешь, тогда давай — рассказывай всё сам! А я послушаю.

Кое-как справившись со спазмом горла, ежесекундно кривясь. Пётр принялся рассказывать. Криминалом он начал заниматься давно. Ещё в самом начале перестройки. Дела у него поначалу шли хорошо. Потом, когда в городе начались бандитские войны за передел сфер влияния, стало сложнее. Народ тогда выносили пачками и Пётр, смекнув, что если он не хочет безвестно сгинуть в очередной бандюковской разборке, решил податься в политику, поближе к закромам родины и под её защиту. Податься — удалось. Правда, не настолько хорошо, как хотелось бы. Место, где ему удалось приткнуться — оказалось не очень денежным. Взяток предлагали мало. Поэтому, покрутившись в политике, Пётр попробовал вернуться к старому занятию. Благо опыт и связи остались, да и разгул малость поутих. Однако, опять возникли трудности. Все доходные направления уже оказались "плотно прихваченными". Влезть можно было только туда, где доходы были "не очень" и возни много. Да и то, даже там, пришлось бы попотеть. Возиться и потеть Петр Петрович не любил. Как и рисковать. Прикинув варианты, он решил вновь заняться карьерой и перебраться на более "тёплое" место. Но тут его кинули. На деньги. Чтобы расплатиться с долгами, он вновь вернулся к прошлому. Занявшись похищением и торговлей молодыми женщинами, он рассчитался с долгами, ну а дальше... дальше получилось так, что у него появилась "ниша" в преступном мире, в которой он и остался... Ну, вот так получилось...

— Санёк и его люди были не в "теме"...

Я "отключилась" от Сергея, добавив тому сил, и принялась слушать дальше, что там рассказывает с асфальта Пётр Петрович.

— Я их первый раз задействовал. Просто мои ребята на похороны уехали. Земелю их в Иркутске на сходняке убили, а тут такую фотку привезли. Грех было упускать... Сказал им, что дочку банкира нужно прихватить, чтобы тот сговорчивее был. Ну, они и повелись...

— Кто привёз фотографию? — поинтересовалась Эрика.

— Сливка привёз. Сказал, что сам сейчас не может. Продал мне ваши фотки и адрес за штуку баксов.

— Ну-ну, — сказала Эрика, — давай дальше. Про этого фрукта мне потом, отдельно расскажешь.

— А так, до этого, — мы всё делали сами, — послушно продолжил рассказ Пётр, — находили подходящую фактуру. Наводили справки — кто, что? Будут ли искать? Если всё было нормально — привозили сюда, растрахивали....

— Чего делали? — не поняла Эрика.

— Ну... — смешался Пётр Петрович, поняв, что увлекшись рассказом, он сказанул лишнего, — в общем... секс любить приучали...

— Это как? — заинтересовалась Эрика, — ну-ка, расскажи!

— Ну... — совсем потух "пиджак", — в общем, даёшь лёгкий наркотик, а потом... того. Ну, они и привыкают... таких дороже можно продать...

— Угу, — кивнула Эрика, — процесс понятен. А что, разве девственницы спросом больше не пользуются?

— Девственницы? Сегодня она девственница, завтра — как все. И ничего не умеет и боится. А клиентам нравится, когда сексом с ними занимаются с удовольствием...

— Разве — там, "приучить к сексу" нельзя? Именно здесь это нужно делать?

— За границей с наркотиками строго. Враз можно в тюрьму сесть. Не хотят связываться...

— Понятно, — сказала Эрика, — и что, никто пропавших не ищет?

— Почему, ищут, — ответил Пётр Петрович, — только Москва — город большой и приезжих тут — тьма. Если кто кого и начинает искать — то лишь через несколько месяцев, когда уже и следов никаких не осталось... Опять же, нужно правильно выбирать, кого брать...

— Тоже ясно, — кивнула Эрика, — и сколько времени ты уже этим занимаешься?

— Ну... шесть, нет — семь! Семь лет.

Я слушала эти откровения, и меня просто переполняло чувство гадливости к этому человеку. Как? Как таким можно быть!? Сколько горя и несчастья принёс он людям за эти сем лет!

— Прилично, — кивнула Эрика, услышав цифру, и спросила — А скажи, Пётр, — зачем тебе деньги? Куда ты их тратишь?

— Ну как? — не понял тот вопроса, — деньги — они всегда нужны! Сначала с долгами рассчитаться, дом построить, потом, у меня же семья! Тоже нужно.

— У тебя семья? — заинтересовалась Эрика, — и большая?

— Жена, две дочки, в школу ходят, родители, на пенсии уже...

— Мило, — прокомментировала Эрика, — крепкий семьянин! А что за дом ты строишь?

— Вот, — кивнул головой в сторону открытой двери Пётр, и с гордостью пояснил, — недавно приватизировал! Бывшее имение князя Новиченкова. Четыре с половиной гектара земли, пруд, церковь, дворовые постройки! Двадцать минут от МКАД. Только всё разрушено. Хочу создать родовое поместье. Два дома отремонтировал, третий делаю,церковь реставрирую... Денег, вот только не хватает...

Пётр сокрушённо покачал головой. Я смотрела на него во все глаза, понимая, что — ничего не понимаю! Какая церковь? Да ему в аду гореть за такие дела положено! А он — церковь реставрирует! Он что, ненормальный?

— Богоугодные дела — это хорошо, — кивнула Эрика, — значит, это твоё будущее родовое гнездо?

— Да, — подтвердил Пётр и в голосе его вновь проскользнули нотки гордости.

— А кто ещё тут есть? — поинтересовалась Эриэлла.

— Ну...

Приподнявшись на локте, Пётр обежал глазами заваленный трупами двор и на секунду задумался, подняв глаза к небу.

— Азаят, где-то в доме, — сообщил он через секунду, — и ещё — три узбечки. Они готовят и убирают тут.

— И всё? — наклонив голову к плечу, уточнила Эрика — точно?

— Ну... девчонка одна... — нехотя признался он, — на продажу...

— Кто такой Азаят?

— Ммм... ну, он короче, смотрит... за ними...

— "Приучатель"?

— Ну... да...

— Ладно, — сказала Эрика, — пойду, гляну, а ты подожди меня тут.

Пётр внезапно растянулся и неподвижно замер на асфальте. От неожиданности я вскрикнула.

— Не пугай меня своими воплями, — спокойно сказала, обернувшись ко мне через плечо Эриэлла, — всего лишь временный паралич. Если даже ничего с этим не делать — сам пройдёт к утру.

— Пошли, — скомандовала она, мотнув головой в сторону открытой двери, из которой лился яркий свет, — посмотрим, что тут за гнёздышко такое...

Вздохнув, я пошла за Эрикой, опасливо преступив через лежащего у входа Пётра Петровича. За порогом, сразу был холл. Большое пустое пространство с ярко-жёлтым паркетным полом, огромной сверкающей хрусталём люстрой, под высоченным потолком и широкой каменной лестницей, ведущей на второй этаж. У меня возникло чувство, что я зашла в какой-то музей. Пахло недавно сделанным ремонтом.

— Хм, — одобрительно хмыкнула Эрика, оглядевшись по сторонам.

— Пойдём, пару слов скажем этому деятелю — Азаяту, чтобы не убежал, а затем, пройдёмся по дому...

— А куда пойдём? Вы что, знаете — где он?

— Конечно. Я "слышу" всех, кто тут есть. Узбечки сбежали, как закончилась стрельба. Я "слышала". Ну, да и бог с ними. Сбежали, да сбежали. А этот где-то внизу прячется, недалеко. Нужно найти проход вниз. Живых и мёртвых я "чувствую". А вот лестницы — нет!

Лестницу вниз мы нашли довольно быстро, немного побродив по первому этажу.

— Иди за мной и вперёд не рвись, — приказала Эрика, первой начав спускаться по тёмной лестнице.

Да я и не рвусь, — подумала я, направляясь следом, — темно, страшно...

Лестница, через площадку, привела в коридор, в котором тускло горело несколько лампочек. В отличие от первого этажа, с ремонтом здесь было похуже. Серые, штукатуреные стены. Линолеум, просто так, кусками, брошенный на пол. Потолок из кирпича...

Внезапно, откуда-то сбоку, кто-то выскочил и, завизжав, махнул огромным ножом, нанося удар в Эрику. Через мгновение он валялся на полу и, выпучив глаза и оскалив торчащие вперёд зубы, надсадно орал от боли.

Татарин какой-то, что ли? — подумала я, рассмотрев нападающего. Глаза узкие и зубы торчат...

— Я ему всё переломала, — с удовольствием в голосе произнесла Эрика, обращаясь ко мне, — и руки и ноги. Обойдётся без паралича. Пусть так валяется. Щас я его ещё подзаткну, а то уж больно горласт...

Крик превратился в задушенный сип.

— Ну вот, — удовлетворённо сказала Эрика, — так гораздо тише. Пойдём, глянем, что там?

Переступив через ёрзающее на полу тело, она пошла вперёд. Я пошла следом, торопливо перепрыгнув через ерзающего по полу Азаята. Немного пройдя по коридору, мы обнаружили железную дверь. Закрытую.

— Закрыто, — констатировала Эрика, подёргав за ручку, — и где ключи?

— Может, у этого, Азаята?

— Сходишь, обыщешь его? — предложила Эрика.

— Ну... — растерялась я, — я не умею — обыскивать...

— Учиться надо! — назидательно сказала Эрика — в жизни всё может пригодиться. Ладно. Дольше простою под дверью, ожидая пока ты с ним возиться будешь. Сделаем так...

Эрика поднесла руку с раскрытыми пальцами к двери. В то место, где должен был быть замок.

— Щёлк, щёлк, щёлк! — раздались щелчки. Звуки были точь-в-точь такие, как будто в замке поворачивался ключ.

— Щёлк!

После очередного щелчка дверь отошла от косяка, открывшись.

— Явно не гномы делали, — удовлетворённо хмыкнула Эрика, — с ихними поделками я бы дольше повозилась...

За дверью оказался ещё коридор, на одной стене которого было четыре двери. Тоже железных и тоже закрытых. Эриэлла подошла к крайней из них и через полминуты отрыла её. За дверью оказалась небольшая комната, в которой, на широкой кровати, укрытая красным одеялом, лежала девушка. На наше появление она никак не отреагировала. Она либо крепко спала, либо была без сознания.

— Ну, — сказала Эрика, пропуская меня вперёд, — действуйте, госпожа целительница!

— Как, действуйте? — не поняла я.

— Осмотр, обнаружение повреждений, выводы. Предложение по лечению. Как я тебя учила. Ты уже достаточно знаешь. Уж на осмотр тебя точно должно хватить! Давай, а я посмотрю, чему ты научилась.

Эрика создала себе облако и сев в него как в кресло, приготовилась смотреть.

— Эээ-а, — растерянно проблеяла я, никак не ожидав такого, — может, сейчас не самое подходящее время... для учёбы?

— Чем тебе не нравится текущее время?

— Ну... как-то неожиданно. Чужое место... И здесь опасно!

— Место и опасность не имеет значения для лечения. У тебя есть пациент, которому нужна помощь. И в зависимости от того как ты окажешь эту помощь, порою будет зависеть — останется он жить или нет. Приступай!

Да, она конечно права. Чем раньше будет оказана помощь, тем выше шансы на благополучный исход.... Но вот так вот, сразу? После стольких трупов и стрельбы? Я не смогу! Мне нужно успокоиться, сосредоточиться...

— Представь, что меня тут нет, — сказала Эрика, смотря на мои колебания, — только ты и она. Ей нужна помощь. Она умирает. Помочь можешь только ты. Вперёд!

— Она, что, действительно — умирает? — испугалась я.

— Прекрати болтать не по делу! Вперёд, я сказала!

Да! Вперёд! Нужно взять себя в руки! — подумала я, подходя к кровати, — я не трусиха. Я справлюсь. Я сейчас сосредоточусь и справлюсь. Представлю, что я хирург, у которого на столе срочник после ДТП... Нужно сосредоточится и работать... Сосредоточиться и работать....

Я присела на край кровати рядом с девушкой и просмотрела ей в лицо. Красивая. Короткая стрижка, чёрные волосы, длинные ресницы. Искусанные, с засохшей кровавой коркой, губы. На щеках — высохшие дорожки от слёз. На левой скуле — небольшой синяк. Я вздохнула и откинула с неё одеяло. Под одеялом, одежды на девушки не было. Я приступила к осмотру.

— Ну, — ожила в своём кресле Эрика, когда я накинула одеяло на девушку назад, — жду вашего отчёта, госпожа целительница. Похоже, она дремала, пока я проводила осмотр.

— Остаточная гематома на левой скуле, лёгкое сотрясение мозга, — начала перечислять я, — трещина правого четвёртого ребра, небольшое смещение вниз левой почки, две остаточные гематомы в районе печени, ещё одна, в районе левой почки. Многочисленные микро-разрывы в области влагалища...

— Угу, угу, — кошкой мурлыкала Эрика, закрыв глаза и кивая на каждое моё сообщение, — угу...

— Находится под воздействием какого-то наркотического средства. Зрачок на внешние раздражители... — не реагирует...

Меня переполнял гнев. Если в начале осмотра я как-то тряслась и волновалась, то по мере того, как я натыкалась на всё новые следы насилия, моя тревога улетучилась, уступая место негодованию и злости. Какие сволочи! Как можно так обращаться с человеком? Она же девушка! Слабая! Ну что она может противопоставить этим гориллам? Трусы поганые!

— Неплохо, — промурлыкала Эрика, похоже, довольная моими результатами, и неожиданно спросила — Если бы кто-то поступил с тобой же, как с ней — чтобы ты с ним сделала?

— Убила бы! — категорично отрезала я, не задумавшись даже ни на мгновение.

— Пошли! — сказала Эрика, резко поднимаясь на ноги.

— Куда? — не поняла я.

— Кое-что покажу.

— А как же она? — указала я рукой на девушку.

— Она спокойно проспит до утра. Ничего с ней не случиться. А проснётся утром — будем думать, что с ней делать. Пошли!

Я вышла вслед за Эрикой в коридор. Мы вернулись назад по коридору и остановились у лежащего на полу Азаята.

— Насильник и садист, — сказала Эрика небрежно ткнув его в бок носком своей изящной туфельки, — а ещё и убийца. Он над ней издевался. Убей.

— Что? — растерялась я.

— Ты сказала — "убила бы". Так убей.

Выражение лица, глаз и тон, которым она произнесла слово "убей", показывали, что Эрика говорит серьёзно и это не шутка.

— Как — убей? — испугалась я, — я... Я не могу! Так нельзя... Я не убийца! Нужен суд...

— Три причины, по которым ты должна это сделать, — скучным голосом произнесла Эрика и взялась спрашивать:

— Если ты его сдашь в суд — что будет?

— Что будет? — не поняла я.

— Ну, что будет? С ним, — что будет?

— В тюрьму посадят...

— Ну и что? Ты можешь гарантировать, что когда он из неё выйдет, он не начнёт делать тоже самое?

— Нет... но тюрьма, говорят, исправляет...

— Горбатого — могила исправит! Ваша же, русская поговорка, — ответила Эрика, — ты действительно думаешь, что она его исправит?

— Ну... может быть...

— То есть — ты не уверенна, но ради сохранения своего душевного комфорта готова рискнуть жизнью и здоровьем других людей, хотя способна прекратить это здесь и сейчас?

— Ну... — я не знаю...

— Ответ, недостойный целителя! Если целитель видит, что гангрена сожрала ногу и грозит смертью всему телу — он, должен не колеблясь, отсечь мёртвое, чтобы дать жить живому. Ты меня понимаешь?

— Но это нога... а это целый человек...

— Смотри шире. Представь, что общество это тело, а его конечности — люди. И среди них есть вот такие, — Эрика вновь ткнула ногой в бок Азаята, — гниющие...

— Ну... — опять протянула я не найдя, что возразить. Если так смотреть — то да, похоже. Гниль нужно удалять, иначе будет общее заражение и сепсис. Потом — смерть...

— Кончай нукать, — сказала Эрика, — идём далее. Причина вторая. Слова — "великая", к твоему титулу "целительница", я думаю, тебе не видать, но с твоим упорством, ты можешь достичь определённых высот. Однако, не всё сразу, и на пути к вершине мастерства будут ситуации, когда ты окажешься бессильной. В таких случаях, лучшее, что может сделать целитель — легко и безболезненно отпустить душу, истерзанную болью тела. Как ты собираешься это делать? Будешь пилить горло тупым ножом? Или будешь уходить, бросив больного бессмысленно страдать? Желаешь слышать проклятия в свою спину?

Я совсем растерялась. Эвтаназия? Да, в институте были диспуты на эту тему. Но я как-то для себя ничего тогда не решила. Подумала, что меня это никогда не коснётся. Я же не на хирурга решила учиться!

— И третье, — прищурившись и глядя на меня, жёстко произнесла Эрика, — то, что случилось с этой девушкой, случилось потому, что у неё ничего не было. Ничего — я имею в виду оружие. Будь оно у неё, и не бойся она его применить — всё бы было иначе. Тебе — нужно оружие? Или ты хочешь как она — ждать и надеяться, что, может, тебя кто-то спасёт? Ну?

Сердце бешено стучало у меня в груди, а в голове беспорядочно скакали мысли: Да, она права! Но я не могу! Эвтаназия! А если меня, так же — как эту девушку? А боли действительно могут быть очень сильными... на последних стадиях. А если он потом будет ко мне являться? Духом? А если... мама узнает?

— Я жду! — напомнила мне о себе Эрика.

— Да! — зажмурившись, громко выкрикнула я, — да!

— Что, — да?

— Я хочу быть целителем и хочу иметь оружие!

— "Успокойся и смотри сюда...." - Эрика перешла на мыслеречь, — "ты видишь его "луковицу"?"

— "Да".

— "Что такое "луковица"?"

— "Луковица" — энергетическая структура, описывающая характеристики тела..."

-" Хм.. молодец. Правда я не помню, что говорила такие умные слова, когда объясняла, что это такое... но это не важно. Взгляни сюда. Это святящееся пятнышко — "точка сборки". Все линии сходятся в ней. У неё — множество свойств. Познав их, целитель получит в свои руки огромные возможности. Я же покажу тебе сейчас только одну из них. Видишь, этот бледно-розовый "шнур", обвивающий её? Если его убрать, то "точка" перестанет удерживать все оболочки "луковицы" и та распадётся. Человек при этом — мгновенно умрёт. Розовый "шнур" называется — "шакум". Он просто выдёргивается. Бери его вот тут, у этого узелка... Молодец! Теперь резко тяни на себя. Резко, я сказала!"

Я "дёрнула". Энергетические оболочки, окружающие тело Азаята ярко вспыхнули и полетели в разные стороны, словно семена одуванчика, на который сильно дунули сверху. Мгновение — и их нет. Пустота и мрак. Азаят мёртв.

— Теперь ты можешь постоять за себя, — сказала Эрика, внимательно глядя на меня, — "шакум" есть у каждого человека.... Ну-ка, дай мне свои глазки...

Зелёные глаза Эрики заслонили всё вокруг, прогоняя бьющую меня изнутри мелкую дрожь и отдаляя все переживания за какую-то стенку равнодушия.

— Пойдём, — сказала Эрика, указывая на выход, — у нас ещё Петя остался.

— Вы хотите, чтобы я его... тоже? — испугалась я.

— Вот ещё! — хмыкнула Эрика, — хватит с тебя одного раза. Просто я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

— Предложение? Какое?

— Жизнь, в обмен на это именье.

— Имение?

— Да, мне оно понравилось. Много места. Нет толп народа и этих дурацких проводов. Можно будет спокойно полетать. А ещё — можно построить дом, для приёма больных...

— И что, вы его отпустите просто так? Не накажете, за всё, что он тут творил?

— Его творчество меня особо не волнует, — ответила Эрика, — есть у вас милиция — вот пусть она и занимается. Но он напал на меня. Это, несомненно, стоит наказания. Более того — он хотел лишить меня свободы. Хуже этого преступления — быть не может ничего! Нападение на меня — считаю равносильным объявлению войны. Я воевала, победила и теперь беру с побеждённого врага контрибуцию его имуществом — именье. Но это не значит, что я его простила и оставляю его в живых. Он умрёт. Просто не сразу. Он заболеет. Останется жить, перепишет имение на тебя — и заболеет. Тяжёлой и неизлечимой болезнью. Медленное угасание лет эдак на пять — шесть. Вполне достаточное время, чтобы подумать о своих поступках. Наверняка, к своей кончине он будет нищ и одинок. Я сотню раз такое видела. Невозможно любить и уважать человека, с которого нечего больше взять...

После последней фразы Эрика как-то нехорошо ухмыльнулась.

— Эээ... ааа, — только и нашлась я, что сказать на это.

— Ладно, пошли! — сказала Эрика, — нужно ещё поспать. Со всей этой стрельбой и беготнёй я малость притомилась. Завтра буду учить тебя удалять из организма яд. Весьма муторное и тошнотно-скучное занятие.

— Яд?

— Да. Ну, или наркотик. Тот же яд. Ты же не выкинешь девушку, ту, что внизу, просто так на улицу? Ты же гуманная. Поэтому, завтра, я буду мудохоться с ней, а ты — сидеть рядом и учиться. Поняла?

— Да! — улыбнулась я.

Я согласна быть гуманисткой!

— Пошли, — улыбнулась в ответ Эрика и повернулась ко мне спиной.

Переступая через порог, я оглянулась. На месте тела Азаята клубилось ядовито — зелёное облако....

Светлана (некоторое время спустя)

— Вот здесь, напишите свою имя и фамилию полностью... А тут распишитесь и поставьте свою фамилию с инициалами...

Я аккуратно расписалась в узнанных мне местах и, закончив, положила ручку на стол.

— Светлана Александровна, ваши документы....

Женщина-юрист протянула мне прозрачный "файл" с вложенными в него листками бумаги.

— Надеюсь, что если у вас снова возникнет необходимость в оформлении, вы снова обратитесь в нашу контору...

Женщина внимательно окинула меня взглядом.

— Спасибо. Конечно, — поблагодарив, ответила я, беря из её рук "файл".

Понимаю, почему она меня так смотрит. Я теперь владелица именья — большого участка земли и всех строений на нём. И всё это — рядом с Москвою. В нынешних ценах — что-то около двух с лишним миллионов долларов, как сказали. С ума сойти! Такие деньги! Совсем недавно, не знала, как до стипендии и зарплаты дожить, а теперь — "околодвух с лишним миллионов долларов"... Ужас! Эрика легко и небрежно, словно речь шла о каком-то пустяке, сказала мне оформить документы на себя.

— Ну, во-первых, твой парень до сих пор так и не сделал обещанный мне паспорт, — пожав плечом, сказала она, — а во-вторых... ветер может и измениться...

— Ветер? — не поняла я.

— Да. И я улечу. Наверное, этого фильма ты не видела, и не понимаешь о чём я. Короче, есть вероятность... Небольшая, но есть, в том, что я могу исчезнуть так же внезапно, как и появилась. Поэтому, пусть это лучше принадлежит тебе. Мало ли? А я пока поживу — у тебя.

— А.. ага, — кивнув, произнесла я, — но....

— Надеюсь — ты же не выставишь за дверь бездомную путешественницу между мирами? — улыбнулась мне Эрика.

— Что?! Конечно же, нет! — горячо возмутившись, ответила я.

— Ну и всё. Вопрос закрыт, — подытожила разговор она.

И вот, сегодня, всё "записали" на меня. Я теперь — домовладелица! В голове не укладывается!

— Спасибо, — ещё раз поблагодарила я женщину, вставая с кресла.

— Пожалуйста. Можете всегда на нас рассчитывать. До свидания.

— До свидания.

Крепко прижимая прозрачную пластковую папку к груди, я вышла в коридор. Стоявший у окна Сергей, обернулся на звук открывшийся двери кабинета и, увидев, что это я, подошёл ко мне.

— Всё? — спросил он.

— Да.

— Куда теперь?

— Мне нужно к часу в институт. Лекции забрать... Переписывать давала. А потом — в редакцию... Дать объявления в газету. Хорошо?

— Ок. Нет проблем...

Сергей теперь мой водитель и телохранитель.

— Машину нужно будет тебе купить, — сказала ещё Эрика, когда мы с ней обсуждали документы, — да и мне, тоже. Ты — умеешь на них ездить?

Машину? Мне?

Я в ответ испуганно, отрицательно потрясла головой.

— Так научишься, — успокоила меня она, — пока с Сергеем поездишь. Заодно, он тебя и поохраняет...

Сергея, на следующий день, после ночных кровавых событий, Эрика взяла к себе на службу. Тот сам, неожиданно, попросил её об этом.

— На работу или на службу? — вопросительно приподняв бровь, уточнила у него Эрика.

— А в чём разница? — спросил Сергей.

— На работу я беру — всяких, — ответила Эрика, — а вот на службу — стараюсь брать только тех, кто мне должен... Ты мне — ничего не должен. У нас с тобою был договор — твоя жизнь в обмен на доставку к похитителям. Условия — выполнены, долгов — нет. Твоё ранение... Оно было не смертельным, ты бы и сам встал. И потом, не я тебя лечила, а Светлана. Если хочешь быть обязанным — будь обязанным ей.

— А сестру мою... сможете вылечить?

Эрика несколько мгновений, чуть прищурившись, смотрела на Сергея.

— Смогу, — спокойно сказала она, — но! Обязанный человек — это хорошо, однако, абы кто — мне не нужен. Что ты умеешь делать?

— Я? Я умею водить машину. У меня есть машина. Я бывший спецназовец. Владею холодным и огнестрельным оружием. Владею приёмами рукопашного боя. Умею ставить мины...

Сергей замолчал, смешавшись.

— Ясно, — подводя резюме сказанного им, произнесла Эрика, — одновременно немного и в то же время — много. Кадровый военный, оставшийся не у дел. Я поняла. Но мины меня интересуют мало. Меня интересует в данный момент другое. Москву — знаешь? В любое место отвезти — сможешь?

— Да, я москвич. Знаю. Отвезу.

— Хорошо. С преступным миром знаком? Если к кому обратиться — укажешь?

— Да, — криво усмехнулся Сергей, — последние полгода с ними и общаюсь...

— Отлично. Мне нужно будет охрану тут, в поместье организовать, да людей нанять. На уборку, готовку, ремонт... Возьмешься — организовать? Платить работникам буду хорошо. Но мне нужен будет порядок и отсутствие хлопот.

— Да! — несколько секунд подумав, ответил Сергей, — сделаю!

— Сделаю, — хорошее слово, одобрительно кивнула Эрика, — мне понравилась интонация, с которой оно прозвучала. И последнее. Я потребую с тебя клятву крови. Готов — присягнуть мне?

— На крови? — растерялся Сергей.

— Да, — спокойно произнесла Эрика, — поскольку, кроме войны — ты ничего не умеешь, то я могу взять тебя только воином. Ты будешь — приближенным. Это, в какие-то моменты, может быть критично. Особенно для тех, кто будет рядом со мною. А клятва не позволит тебе меня предать. Попробуешь это сделать — умрёшь в страшных мучениях. Клятва даётся раз в жизни и навсегда. Устраивает тебя такой расклад?

Эриэлла внимательно смотрела на собеседника изумрудного цвета глазами.

— Это значит, что мне придётся делать всё, что вы мне прикажете? — спросил Сергей.

— Детей убивать, насиловать и кого-то там пытать, — тебе не придётся, — ответила Эрика, — не беспокойся. Твоя задача — охрана. Если к кому потребуется нанести визит — я его нанесу сама. Это я могу тебе обещать. Все же остальные мои приказы — обязательны к исполнению. Подробности, будут в договоре. Нарушишь — мы с тобою расстанемся...Нехорошо расстанемся. Согласен?

— Да! — ещё несколько секунд подумав, выпалил Сергей.

— Хорошо, вернёмся к этому вопросу чуть позже. Пока займёмся другими делами... Нужно с Пётром Петровичем к нотариусу попасть... И девчонка в подвале ждёт...

Ту девушку, которую мы нашли с Эрикой в подвале, звали Ира. Приехала поступать в московский институт кинематографии — и не поступила. Домой возвращаться не захотела, поскольку сказала родителям, что поступила. Попыталась "пристроится" тут, как она сказала, чтобы на следующий год попробовать поступить снова, — вот и "пристроилась".

— Наверное, они меня по фотосесиям нашли, — сказала мне Ирина, когда мы с ней разговаривали, — я ведь по всем студиям и модельным агентствам портофолио раздавала и рассылала...

Да. Ирина — красивая девушка.

А освобождать от наркотической зависимости оказалось действительно — очень муторно и скучно. На "луковице" наркотик выглядел как тонкие, ярко-оранжевые нити, опутавшие её сверху донизу. Их нужно было аккуратно "распутывать" и вытаскивать — одну, за другой, одну, за другой...

— Цвет, зависит от типа яда, — комментировала Эрика, показывая мне, как нужно действовать, — сильные яды — имеют более слабые цвета. Смертельные — практически прозрачны. Их ещё нужно умудриться увидеть... Наркотики — яркие. Так что тебе достался лёгкий случай. Всё видно и времени полно — пациент не умирает. Смотри, "цепляешь" воо-от так... и начинаешь потихонечку распутывать и вытягивать...

Мда. У Эрики это получалось быстро. Раззз! И "нитка" улетела. А я... так медленно! Часа три просидела рядом с Ириной, а потом ей вдруг стало плохо. "Луковица" внезапно ярко засветилась и начала как-то неприятно пульсировать. Хаотично. Испугавшись, что я что-то не так сделала, я принялась "звать" на помощь Эриэллу, которая в это время занималась осмотром "хозяйства", по её выражению.

— Долго возишься, — сказала она мне, придя и посмотрев на впавшую в прострацию Ирину, — её мозг хочет ещё яду.

— Да? — растерялась я, — это "ломка", что ли? И что же теперь делать?

— Ну, колоть её, ещё, я думаю, — не стоит, — сказала Эрика с размаха плюхаясь в своё кресло-облачко рядом с кроватью Ирины, — Ибо тогда весь твой труд пойдёт насмарку... Так и знала, что за гуманизм буду снова наказана — я!

— Почему? — спросила я.

— Потому, что ты не справилась и мне придётся просидеть с ней рядом часа три, мудохаясь, и даже не зная — за что?

Эрика была явно недовольна.

— Но... вы же делаете хорошее дело, — постаралась я как-то сгладить её недовольство, — спасаете человека...

— Хм... — хмыкнула Эрика, насмешливо глянув на меня из-под своих густых и длинных, загибающихся на кончиках вверх, ресниц, — ещё неизвестно, что спасённый человек может отчудить в своём будущем. Вполне могут, потом, и проклясть — "за хорошее дело". Так — хоть деньги будут. Чтобы тут всё в порядок привести — нужны средства. Пора объявление в газеты давать. Место, где принимать больных, у нас теперь есть... Сейчас тут разберёмся немного — и займёмся! Поняла?

— Ага, — кивнула я.

Эрика "вычистила" Иру от наркотика за полтора часа. Я бы — день, наверное, ещё сидела. А то и два...

Ирина, долго нас, с Эрикой, благодарила, даже кланялась в пояс. А потом уехала. Домой. Сказала, что не хочет тут больше оставаться, где всё ей напоминает... И в институт — поступать больше не хочет. Хочет к маме и папе.

— Спасибо — на хлеб не намажешь, не так ли? — обернулась ко мне Эрика, от машины Сергея, увозившую Иру на вокзал.

— А мне — не жалко! — ответила я, продолжая провожать глазами с каждым мгновением уменьшающуюся машину.

— Конечно, — пожала плечом Эрика, — тебе-то чего жалеть? Я ведь с ней сидела...

— Ну что, поехали? — предложил Сергей, отвлекая меня от воспоминаний.

— Поехали! — сказала я.

Столько нужно успеть!

(Где-то. Ещё некоторое время спустя)

За столом, в больничном кабинете, в котором крепко пахло какими-то лекарствами, сидит крупный мужчина в одежде хирурга: серо-зелёного цвета штаны, такого же цвета верх, с закатанными до локтей рукавами, в шапочке, съехавшей немного набок. На груди его — марлевая повязка, а на ногах светло-серого цвета туфли для хирургов. Такие, в которых можно долго стоять, оперируя. На столе, небрежно брошенными лежат рентгеновские снимки и пухлая книжка истории болезни, из которой торчат квитки анализов.

Напротив мужчины, за тем же столом, сидит немолодая женщина, полноватая, но с виду выглядящая весьма спортивно. Она, втянув голову в плечи, виновато ипросительно смотрит на мужчину.

— Ну что я вам могу сказать....

Мужчина вздохнул и положил на стол рентгеновский снимок, который он перед этим просматривал на просвет.

— Плохо. Очень плохо. Дотянули — до последнего! Как же вы так?

— Нууу... — неопределённо протянула женщина, с тревогой смотря на врача, — всё как-то некогда было... Занятия... Тренировки...

— Тренировки... — подняв взгляд от стола, и посмотрев ей в глаза, повторил врач, — у вас же там — база. Врачи. Пусть не по профилю — но врачи. Можно было обратиться к ним. Они бы направили к нам...

— Да как-то, особо, и не болело... Да и не хотелось, чтобы слухи ходили...

— Слухи... — сокрушённо покачал головой врач, — какая это сейчас ерунда! Вы понимаете, она уже у вас проросла везде. Её уже — не вырезать. Это — последняя стадия. Сейчас её тронешь, откроешь ей доступ к воздуху — она только быстрее начнёт расти. И метастазы у вас уже есть... Единственно, что можно предложить в такой ситуации — курс химеотерапии...

— С неё же волосы вылезают! — ахнула женщина.

— Волосы — это, право, совсем не то, о чём вам стоит беспокоиться. Речь сейчас идёт вообще — о вашей жизни. Понимаете?

— Да, да... — закивала женщина, — Да. Но, это... поможет?

— Думаю, это сможет продлить вам жизнь...Где-то на полгода.

— Всего на полгода?

— Да. Даже и такой срок — уже много. Если честно, в вашей ситуации — может помочь только чудо. Но, к счастью, господь бог создал наш мир так, что они — случаются. Пустьредко, но — случаются. Знаю по своему опыту.

— Полгода? — покачала головой женщина, — нет, полгода меня не устраивает. Мне нужно минимум — полтора! Самая подготовка начнётся. Девочек моих, мне перед олимпиадой бросать нельзя. Нельзя менять тренера перед соревнованиями. Они так ничего не выиграют. А для многих, это — последний шанс на золото!

— То, что вам есть для чего жить — это очень хорошо. Исход лечения тяжёлых болезней во многом зависит от того, насколько пациент хочет жить, — сказал врач.

— Да, мне очень нужно — жить! Хотя бы... два года! У меня есть — для чего!

— Тогда, я жду вас завтра. Решайте быстро свои дела и приходите. Начнём курс.

— Но, тогда... Тогда я должна буду всё время быть в больнице?

— Да. Химеотерапия, это не витамины проколоть. Могут быть, ммм... нюансы.

— Это меня не устраивает! Мне нужно быть на тренировках.

— Решайте сами, Нина Михайловна, что вам важнее. Тренировки или ваша жизнь. Вы — взрослый человек и вполне отдаёте отчёт своим поступкам. Расклад сейчас у вас такой. Если ничего не делать — я дам вам месяца три-четыре, от силы. Пойдёте на химию — можете ещё год прожить. А там, может, и чудо случиться . Но, если ничего не делать, — чуда не будет. В этом я уверен на сто процентов. Поверьте моему многолетнему опыту практикующего онколога. Решайте!

Врач отложил историю болезни и снимки на край стола, показывая, что приём — окончен.

— Хорошо, — вздохнув, поднялась на ноги женщина, — решу. Спасибо.

— Пожалуйста. Только — не тяните. Вы и так уже затянули — дальше некуда...

— Да. Спасибо. До свидания!

— Всего доброго.

Женщина вышла в коридор, аккуратно прикрыв за собою дверь.

Врач некоторое время смотрел на дверь, а затем, глубоко вздохнув, крикнул: Следующий!

Нина, выйдя из кабинета, спустилась вниз по лестнице и вышла из здания на улицу. Неспешной походкой она направилась через больничный двор, размышляя о сложившейся ситуации. Она шла на стоянку, туда, где стояла её старенькая тёмно-красная "шестёрка".

Чудо, — думала в это время она, — с моим "везением" мне только на чудо и уповать... Никогда, никаких чудес мне не было. Всю свою жизнь, всё, — своим горбом пробивала....

Ослепительно-яркий луч солнца внезапно ударил её прямо в глаза. Вздрогнув от неожиданности и крепко зажмурившись, Нина Михайловна подождала, пока в глазах пропадут "солнечные зайчики", и осторожно их открыла, смотря в землю. Подняв голову, она, сильно прищурясь, посмотрела в ту сторону, откуда её ослепили. Там, в углу двора, она увидела небольшую часовню, с новенькими белыми стенами и золотым крестом над золотым куполом. Похоже, в облаках, плотно в этот день оккупировавших небо, на секунду образовался разрыв и солнечный луч, отразившись, попал ей в глаза.

Помолиться, что ли, пойти? — вдруг пришла ей в голову неожиданная мысль, — но... Я ведь раньше в церковь не ходила... Считала, что бога нет. А теперь, прижало — и побежала? Эх... ладно! Если Бог есть — простит. Ну, а если нет... А если нет, то хуже мне уже не будет!

Часовня встретила её тишиной, пустотой и запахом ладана. Под несколькими тёмными иконами горели одинокие жёлтые свечи. Нина растерялась, не зная как ей быть дальше.

— Я могу вам помочь?

Откуда-то сбоку вышел высокий и седой, лет сорока, мужчина с внимательными серыми глазами. Одет он был в церковные тёмные одежды, а на груди его, на цепочке через шею, висел небольшой серебряный крест.

— Нн.. — вздрогнула от неожиданности женщина, — то есть... да! Я хотела помолиться, но... но не знаю как...

Она смущённо улыбнулась.

— Понимаю, — спокойно сказал мужчина, наклоняя голову к груди, — так или иначе, но все мы, идя своим жизненным путём, рано или поздно, приходим к отцу нашему... О чём вы хотели помолиться?

— Понимаете... мне сказали... помочь может только чудо...

Мужчина вновь понимающе кивнул, но не стал ничего больше спрашивать. Похоже, в часовне при большой больнице, подобное слышать приходилось не редко.

— Возьмите свечу и пойдёмте, — сказал он.

— Святитель Николай, — сказал он, подойдя к одной из икон, и указывая на неё своим взглядом, — умиротворитель враждующих, защитник невинно осуждённых и избавитель от напрасной смерти... Еще на Руси его знают как Николай чудотворец и Николай угодник... Думаю, вам нужно обратить свою молитву к нему.

— А... а как? Я не умею!

— Не всегда обязательно знать слова молитвы, — мягко улыбнулся мужчина, — главное, чтобы она шла от сердца... Тогда вас услышат.

Священник ещё раз улыбнулся, сделал лёгкий полупоклон, перекрестился и, повернувшись спиной, ушёл.

Нина проводила его растерянным взглядом и повернулась к иконе. Святой, непонятным для неё жестом сложив пальцы правой руки, строго смотрел ей в глаза...

...Сколько она простояла у иконы, Нина не заметила. Что-то вдруг случилось с ней. Словно что-то нахлынуло. Вспомнила и родителей своих и деда с бабкой. Сына, вшестнадцать лет, разбившегося на мотоцикле... Мужа, ушедшего к другой женщине... Все свои радости и горести, все свои победы и поражения. Всю свою жизнь, словом... Всех вспомнила, всех простила, всех отпустила...

За себя она не просила. За девчонок своих просила. За сборную. За победу! Пусть победят, даже если она этого не увидит...

...На улице, после полумрака часовни было неожиданно ярко и холодно. Облака разошлись и солнце, с высоты голубого неба, щедро освещало землю своими лучами. Ветер, налетая лёгкими порывами, пытался запустить свои холоднючие пальцы за воротник. На душе было светло и легко.

Словно поплакала, — оглядывая чистый небосвод и жмурясь на свет, подумала Нина, ёжась от проказника-ветра, — зря я раньше в церковь не ходила... Но — откуда я знала?

— Шшшш...

Ветер, играя, обвил её ноги большим серым листом газеты бесплатных объявлений. Единственный, ярко-красный круг на листе, которым было обведено какое-то объявление, привлёк внимание женщины. Не задумываясь — зачем она это делает? — Нина нагнулась и подняла газету. Несколько секунд читала, вникая в смысл, затем замерла, задумавшись. Резко обернулась и посмотрела на часовню, на её ярко сияющий под солнцем золотой крест... Затем вновь посмотрела на газету в своих руках....

— Это... мне? — тихо спросила она, обращаясь к часовне, — Спасибо....

Часто моргая и чувствуя, что в глазах появились слёзы, а в горле — ком, Нина расстегнула куртку и полезла в её внутренний карман. За сотовым...

.....

— Алло, алло! Здравствуйте!

— Добрый день.

— Это целительница Эрика?

— Да. Я вас слушаю (строгий и холодный голос).

— Ммм... Меня зовут Нина Михайловна. Я звоню по объявлению... Вы... сможете мне помочь?

— Смотря в чём...(чуть слышная ирония). Что у вас? (голос вновь холоден и строг).

— ... Мне поставили... онкозаболевание.... Последняя стадия...

— Приезжайте. Посмотрим. (сухо и спокойно)

— А ... а анализы? Может, нужно взять?! И... и снимки!?

— Не нужно. Приезжайте. У вас есть час. После, — я займусь своими делами.

— Э...? Хорошо, я сейчас приеду.

— Жду.

— Биб — биб — бип...— запищали в трубке короткие гудки отбоя.

Отставив трубку в сторону, Нина озадачено смотрела на неё.

...

"Владение 2А" — большими синими буквами гласила надпись на прямоугольном щите, установленном на крыше дома.

Вроде тут... — остановив машину, Нина Михайловна достала газету и ещё раз сверилась с адресом указанным в объявлении, — да, "владение 2А".

Пригнувшись к рулю, она глянула вперёд сквозь лобовое стекло. Прямо по курсу, за высокой каменной оградой виден просторный двор, целиком "закатанный" в серый асфальт. Его, по периметру, окружают три строения стоящие буквой П. По центру — большое трёхэтажное здание со светлыми штукатуреными стенами и крутоскатной железной крышей, крашенной в зелёный цвет. Слева и справа, от главного дома, — здания ниже, в два этажа. Тоже, с зелёными крышами и штукатуреными стенами. В архитектуре ансамбля есть нечто такое, что при взгляде на него возникают мысли вроде — "усадьба" и "флигель". Внутренность двора с дороги была прекрасно видна от того, что в данный момент в ограде отсутствовали ворота. Группа рабочих, в ярких оранжевых безрукавках, одетых на толстые чёрные куртки, как раз завершала их демонтаж. В воздухе, на тросах автокрана, висел здоровенный лист железа, крашенный в синий цвет. Рядом с краном дымил камаз-большегруз. Из кузова у него торчали какие-то железяки.

Наверное, новые ворота привезли, — подумала Нина Михайловна, провожая глазами плывущий в воздухе лист железа, — вот не ожидала, что попаду на стройку... И кудатеперь?

Секунду подумав, женщина достала телефон.

— Эрика, ещё раз — здравствуйте. Это Нина Михайловна, — сказала она, набрав номер, — я подъехала. Куда мне идти? Тут у вас... стройка какая — то!

— Стройка? А-а, да! Я решила заменить овощебазовские ворота на что-то более подходящее, — хмыкнула в трубку Эрика, — назовите номер и марку вашей машины. Я дам указание охране.

— Красные жигули, шестая модель. Номер — 45-38, МЕ.

— Хорошо, к вам сейчас выйдут.

Убрав телефон, Нина Михайловна принялась ждать. Меньше чем через минуту в проёме ворот появился молодой рослый охранник в тёплой зимней форме чёрного цвета. В правой руке он сжимал коробочку рации с коротким хвостиком антенны. Выглянув из ворот наружу, он увидел машину Нины и сделал ей жест рукой, приглашая заезжать. Нина Михайловна отпустила ручной тормоз и потихоньку тронула вперёд, кося левым глазом на продолжающие висеть в воздухе старые ворота. Пересекши границу ограды, она остановила машину рядом с охранником, и опустила стекло.

— Встаньте вот там, справа! — оглядев внимательным взглядом водителя, указал тот на угол двора и пояснил, — автостоянка пока не готова. Щебёнку только завтра привезут. Поэтому — ставьте вон туда, на краешек. Машина у вас не тяжёлая, ничего с асфальтом не случится. Госпожа всё равно собирается его на плитку менять...

— Госпожа? — удивлённо переспросила Нина. Непривычное слово резануло слух.

— Госпожа Эрика, — подтвердил охранник, и насторожился, чуть прищурившись — вы ведь к ней приехали? Она о вас говорила?

— В объявлении было написано — целительница Эрика, — пояснила Нина Михайловна и протянула газету, — вот.

-Да, всё правильно, — сказал охранник, мельком глянув на протянутую ему газету, — ставьте машину и идите в приёмную. В тот дом, что справа. Воо-он то крыльцо! Вас там встретят.

— Хорошо. Спасибо.

Нина поставила свою "старушку" на указанное место и заглушила мотор.

Куда же это я попала? — подумала она, выйдя из машины и направляясь к указанной двери, — госпожа! Ну, надо же! У неё, что, что-то с головой? По телефону — голос молодой... Странно.... Или это, чтобы — "пыль в глаза пустить"?

Поднявшись на указанное крыльцо, Нина вошла внутрь и огляделось. Небольшое квадратное помещение с высоким потолком. Стены, поклеенные светло-серыми, без риунка, обоями. Пол, из серых мраморных плиток с тёмными прожилками. Вдоль стен — тёмно-коричневые деревянные лавки, блестящие толстым слоем прозрачного лака. Между ними стоят большие керамические горшки с высокими зелёными растениями. Тихо. Тепло. Пахнет недавним ремонтом и свежеструганным деревом, лаком. Под звук лёгких шагов по каменному полу в комнату вошла темноволосая девушка в белом медицинском халате.

— Здравствуйте, — сказала она и кивнула головой, приветствуя Нину, — вы — Нина Михайловна?

— Да, — ответила Нина, тоже кивнув головою, окинув при этом взглядом стройную фигуру незнакомки.

— Меня зовут Светлана. Я ученица Эрики. Давайте, я помогу вам раздеться...

— Сюда, — проведя Нину по короткому коридору, пригласила Светлана, открывая нужную дверь.

Нина Михайловна вошла и замерла на пороге. Небольшая комната с узкими прямоугольными окнами под самым потолком, из которых идёт дневной свет. У дальней стены, на возвышении, во вращающемся кресле, обтянутым белой кожей, с высоченной спинкой, на две головы выше его хозяйки, свободно сидит, положив руки на подлокотники из жёлтого дерева, молодая девушка. Тонкие, изящные пальцы рук, унизаны драгоценными кольцами. Её золотые волосы, кажется, светятся сами по себе, наполняя комнату золотым сиянием. Ярко-изумрудного цвета глаза, на безупречно-красивом лице смотрят спокойно и холодно. На девушке одет ослепительно-белый медицинский халат, в расстегнутый ворот которого виден светло-салатовый воротничок блузки.

Каа-акие волосы! — восхитилась Нина, с невольной завистью смотря на девушку, — в жизни таких не видела! А какие у неё украшения! И смотрит как... Точно — госпожа!

— Здравствуйте, — внезапно оробев под этим взглядом, негромко поздоровалась Нина, чуть кивнув головою.

— Добрый день, — кивнула в ответ девушка, — меня зовут Эрика. Просто Эрика. Вы — Нина Михайловна? Садитесь, пожалуйста.

Чуть отставив в сторону указательный и безымянный палец, Эрика сделала лёгкий жест правой кистью, указывая на большое кресло, стоящее внизу, перед нею. Справа, от этого кресла был стол с бумагами, ручками и медицинскими справочниками, лежащими на нём. За него села Светлана зашедшая следом за Ниной в комнату. Ещё один, небольшой стол, из светлого дерева, стоял перед Эрикой, скрывая её ноги. Но, в отличие от стола Светланы, он был девственно чист. На нём не лежало даже авторучки.

— Я хотела... — начала, было, Нина Михайловна, удобно сев в предложенное кресло.

— Подождите! — перебила её Эрика, подняв с подлокотника ладонь пальцами вверх, — сначала я посмотрю. Устройтесь поудобнее и молча, посидите...

Последовав совету, Нина откинулась на спинку и, ожидая, принялась потихоньку разглядывать кабинет и его хозяйку, благо Эрика закрыла глаза и вроде, как бы задремала. Бросив быстрый взгляд вбок, на Светлану, Нина увидела, что та тоже, сидит с закрытыми глазами, откинув голову на спинку кресла.

Так длилось примерно с минуту. Затем Эрика открыла глаза и выпрямилась. Справа, то же движение повторила Светлана. Неспешно повернув голову, целительница внимательно посмотрела на свою ученицу. Та, быстро глянув на Нину, ответила ей испуганным взглядом.

— У вас осталось мало времени, — спокойно произнесла Эрика, переводя взгляд на пациента, — думаю — месяца три. Это при условии — если не вмешиваться. Итак, что вы хотите?

— Э...э... Ну... в общем-то, банального, — неожиданно для себя нервно хихикнула в ответ Нина, — выздороветь!

— Понятно, — неспешно кивнула Эрика, — да, это возможно. Я могу вас вылечить. Но это будет дорого стоить.

— Сколько?

— Три миллиона рублей, — произнесла, чуть прищурившись Эрика. Справа, чуть слышно выдохнула Светлана.

— Три миллиона? — растерялась от размера суммы Нина Михайловна.

— Да. Мне придётся потратить на вас много времени... — спокойно пояснила Эрика и, сверкнув камнями колец, переплела пальцы рук.

Три миллиона! — обалдело подумала Нина, глядя на цветные лучики света в камнях колец, — да, с такими заработками можно покупать такие украшения.... Где мне взять столько денег? Занять? Ха-ха! У кого? Взять кредит? Под квартиру? Хм... Ольга, соседка, двумя этажами ниже, такую же двушку, как у меня, меньше двух миллионов продала. Просила два, но никто, за неё, так столько и не дал. Подмосковье, старый дом... Банк тоже, вряд ли оценит мою дороже...

— У меня нет таких денег, — отрицательно покачала головой Нина Михайловна.

Эрика расцепила пальцы и развела руки в стороны, чуть пожав плечами.

Нет, значит, нет! — сказал её жест.

Увидев это равнодушное движение, Нина внезапно разозлилась.

— Мне нужно прожить два года, — жёстко сказала она, глядя в глаза Эрике, — у меня есть квартира. Я могу её продать за миллион восемьсот. Я знаю. Соседка продала за столько, такую же. Давайте, договоримся так: я вам эти деньги, а вы мне — два года жизни! Устроит такой вариант?

— Два года жизни? — переспросила Эрика, чуть приподняв правую бровь. В её голосе были слышен интерес с лёгкой насмешкой, — и для чего же они вам нужны, эти два года?

— Я — тренер, — пояснила Нина, — у моей команды, через полтора года, — олимпийские игры. Не стану вам объяснять, что они значат для спортсменов. Просто поверьте мне на слово. Это пик карьеры, вершина, к которой они шли всю свою спортивную жизнь. И порою — судьба даёт им лишь единственный шанс выступить и победить! Вы понимаете, о чём я?

— Возможно, — ответила Эрика и, наклонив голову к плечу, поинтересовалась, — И, причём тут вы?

— Осталось мало времени, — со всей возможной искренностью пояснила Нина, прижимая руки к груди, — нельзя менять тренера за такой короткий срок перед соревнованиями! Я знаю своих девочек от макушек до пят! Вполне возможно, что незаменимых людей нет, и новый тренер будет лучше меня. Пусть! Но что бы понять, прочувствовать, на что способна каждая... Я не могу их сейчас бросить...

Нина сокрушённо покачала головой.

— Результата не будет, — сказала она, глядя в глаза Эрики, — слабо выступят. А для многих из них — это последний шанс. Возраст. Потом, могут начаться перестановки и всякие подковёрные игры... Наверняка, новый тренер приведёт с собою своих девочек....

— Ой! А я вас узнала! — неожиданно вмешалась в разговор молчавшая до этого Светлана, — вы главный тренер нашей сборной по художественной гимнастике! Нина Михайловна Романова! Я вас видела! Вы приходили в нашу спортивную школу. Отбирали себе кандидатов для младшей группы!

Нина Михайловна повернулась и с недоумением уставилась на девушку.

— Ты занималась гимнастикой? — удивилась она.

— Да, ещё в школе, — радостно улыбнувшись, кивнула Светлана, — мы и на соревнования ездили! У меня даже медаль есть, за третье место на районных соревнованиях! Я так хотела тогда, чтобы вы меня взяли!

— Извини, но не помню тебя, — покаялась Нина, так и не сумев вспомнить лицо, — давно, наверное, было... А почему бросила заниматься?

— Давно, — кивнув, подтвердила Света, — а бросила, потому что результатов не было. Сказали — не перспективная.

— Да, — вздохнула, поджимая губы, Нина Михайловна, — это сплошь и рядом. Конкуренция — жесточайшая.

— Я понимаю, — ответила ей Светлана, — и не обижаюсь. Ни чуточки не жалею, что занималась! Я до сих пор гимнастику люблю. Всегда стараюсь посмотреть, когда наши выступают...

Нина кивнула ей в ответ и промолчала, не зная, что ещё сказать. В кабинете наступила неловкая тишина.

— Значит, — два года хотите? — наконец, нарушая ее, произнесла Эрика с интересом смотря на Нину Михайловну.

— Да, если можно...

— Увы, я не волшебница и отмерять жизнь порциями не умею. У меня, либо — всё, либо — ничего...

— Мне не найти таких денег, — покачала головою Нина.

— Вы мне нравитесь, — внезапно улыбнулась Эрика, — У вас красивая аура. Много благородных оттенков. Вы похожи на командира, который жертвует собою ради своих солдат. Или на царедворца, принимающего непростое для себя решение во благо страны. Мне импонируют такие люди.

Эрика на секунду задумалась, словно что-то припоминая и продолжила.

— Поэтому, предлагаю вам такой вариант: я вас вылечу, а вы, в оплату этого, только для нас со Светланой, покажете нам выступление вашей сборной. По полной. Без дураков. Так, как оно будет на олимпиаде. Устроит вас такой вариант?

— То есть, денег — вам не нужно? — уточнила Нина.

— Оставьте квартиру себе, — улыбнулась в ответ девушка, — надо же будет где-то потом жить тренеру команды-победительницы олимпийских игр!

Светлана внезапно встала из-за своего стола и, выйдя на середину комнаты, низко поклонилась Эрике.

— Это лишнее, ученица, — спокойно произнесла целительница, с лёгкой усмешкой смотря на неё с высоты своего трона, — лишнее...

Ведьма

— Здоров, Петрович! Чё за дела такие? Вернулись с похорон — ты в больнице, а у тебя, какие-то чужие. На порог не пустили. Сказали, что такого тут нет, а здесь — новый хозяин! Девка какая-то. Пацанов найти не можем. Давно, говорят, уже не видели. Никто ничего не знает. Ну, мы с Толяном и зашли тебя проведать, да и узнать, что случилось. Ты вообще как, Петрович?

Невысокий плотный мужчина в чёрной кожаной куртке, синих джинсах и чёрных кроссовках вопрошающе смотрел на Пётра, чуть разведя в вопрошающем жесте опущенные руки, повёрнутые ладонями вперёд. За его спиной стоял почти такой же, как копия он, мужчина, только повыше.

— Плохо, Лёха, плохо... Здоров, Толян. Так плохо ещё не было...

Пётр Петрович действительно выглядел неважно. Осунувшееся серое лицо цвета дешёвой туалетной бумаги. Тёмные круги вокруг ввалившихся глаз. Худоба, заметная даже под красным спортивным костюмом.

— Всё, Лёха, всё, что было нажито непосильным трудом — прахом пошло... Всё отняли... И бизнес, и усадьбу и здоровье потерял...

— Отняли? — не поверил Лёха, — серьёзно?

Пётр с убитым видом покивал, подтверждая свои слова.

— И кто такой крутой на тебя наехал?

— Не знаю, — развёл руками Пётр Петрович, — какая-та Эрика...

— Баба?

— Ага.

— А кто у неё крыша?

— Так и не узнал, — пожал плечами Пётр, — никто про неё ничего не знает.

— Что, вот так, просто приехала и на тебя наехала? — не поверил Лёха.

— Да.

— Да ну! А ребята, что?

— Нету больше ребят, Алексей, нету.... Своими глазами видел...

Прищурясь, Лёха смотрел на ссутулившегося на краю больничной койки Петровича.

— У неё что, дофига народу? — спросил он, после паузы.

— Нет, — покачал головой Петрович, — вроде одна она...

— Одна? И как она смогла?

— Как? — с неожиданной злостью в голосе переспросил Петрович, — резко подняв голову, — как? А вот так! Ведьма она! Ведьма! Она...

Внезапно Перта скрутило. Схватившись руками за горло, он натужено засипел, не в силах видно больше произнести ни слова. Лицо у него налилось тёмно-синей кровью, а глаза выпучились из орбит. Пётр Петрович рухнул с кровати на пол больничной палаты и забился на нём в припадке, мучительно сипя.

— Ух, бляяя! — высказался Лёха, делая шаг назад и наступая на стоящего сзади него Толика!

— Толян, давай, зови эскулапов! Петрович помирает! — скомандовал он, смотря на бьющееся тело своего бывшего шефа.

...

— Чё будем делать? — некоторое время спустя Толян у Лёхи.

Они уже вышли из больницы и сидели за столиком в кафе, взяв по пиву, чтобы промочить горло.

— Надо подумать, — задумчиво ответил Лёха напарнику, неспешно зажёвывая колечко вяленого кальмара, — странно всё это... Петрован чушь какую-то несёт. Пацанов нигде нет...

— Петрович нам ещё денег должен, — напомнил Толян, — он за два прошлых раза с нами не рассчитался... А я сейчас почти без "копья" сижу...

— Помню, — ответил Лёха, переводя взгляд со своей пивной кружки на него, — но если Петрович умом тронулся... Самый момент забрать всё под себя... За долги...

— Всё? — поразился Толян.

— Всё! — жёстко сказал Лёха, — с процентами! Нужно только всё разузнать... Куда ребята-то делись? Если их действительно — положили, то тогда туда лучше не соваться...Нужно бы на разведку сходить...

— Может, участкового нашего туда послать? Чтобы самим не светиться?

— Толково, — кивнув, одобрил Лёха, — пусть сходит, разузнает, что к чему...

— А если... там крутые фраера? Что делать тогда будем? — поинтересовался Толян.

— Что... Тогда квартиру у Петровича отожмём. Бабу его с детьми выкинем, да и продадим. Петрович, теперь, похоже — никто. А нам он — денег должен!

— Точняк! — согласился Толик, одобрительно кивнув.

ПРОДА_ПРОДА_ПРОДА_ПРОДА_ПРОДА_ПРОДА_ПРОДА_ПРОДА

Светлана

— Вот... Я ещё принесла... куда положить? — переступив через порог комнаты, спросила я, прижимая обеими руками к груди две толстые книги в синих обложках. От книг пахло старой бумагой, клеем и мелкой пылью. Библиотекой, в общем, пахло.

— Нннда? — ответила Эрика, чуть приподняв бровь, — а что именно принесла?

— "История русской государственности", Прохорова и "Государь", Макиавелли...

— Хорошо, дай! — потребовала она, закрыв книгу, которую читала и протянула руку ко мне.

У Эрики было время чтения. Вот уже с полмесяца, как она взяла себе привычку — читать. Минимум — по часу в день. Читает Эрика очень быстро. Если со стороны смотреть — такое впечатление, что она просто переворачивает листы, лишь пробегая по ним взглядом. Но это только кажется. Когда я заикнулась на эту тему, задав вопрос — как можно так быстро читать, она просто взяла со стола прочитанную книгу, открыла, глянула на начало страницы и принялась цитировать текст, сунув мне для проверки в руки книгу. У неё — абсолютная память! Всё, что она прочитала, она — помнит! Как же я ей завидую! Мне бы так! Но, теперь, у меня появилась новая обязанность — снабжать её "чтивом", как она выразилась. Хорошо, что она читает только книги по истории и экономике. А то бы я надорвалась таскать. Учебники, тетради, да плюс её книжки... Сумка — как будто кирпичами набита!

— А зачем? — спросила я, когда она мне сказала, что ей нужно.

— Что, — зачем?

— Вернее — почему только по истории и экономике? А по медицине, — вам не надо?

— "По медицине" — у меня есть ты. Будешь переводить всякие диагнозы, если вдруг понадобится. К чему делать то, без чего можно обойтись? Всё равно я лечу по-другому, чемпринято в вашей медицине. А знание истории и понимание того, как тут "крутятся" деньги, мне нужны...

Деньги — понятно, но зачем ей нужна история, она мне не сочла нужным объяснить. Может, хочет понять исторические предпосылки возникновения существующей экономической системы? Может быть... Кто его знает, что у неё на уме? Странная она. Хорошо, что в институте — большая библиотека, в запасниках которой полно нужных книг. Их там никто не читает, поскольку считается, что всё это уже — старьё, годное лишь на помойку. Но Эрика, против книг, выпущенных во времена СССР, ничего не имеет.

— Ха! — хмыкнула она, когда я обратила её внимание на год издания, — я читала книги возрастом в тысячу лет. А тут — десятилетия не прошло. Считай, что только вчера написаны.

— Но жизнь вокруг меняется очень быстро... — попыталась разъяснить ей я, похоже, недопонятую Эрикой особенность нашего мира.

— Будешь ты мне тут рассказывать... Носи!

Ну, я и ношу.... Кирпичи эти...

— И что же нам тут пишет Никола? — между тем, вслух, поинтересовалась Эрика, обращаясь с вопросом к принесённой мною книжке, — посмотрим...

— Забавненько... — перевернув несколько листов, резюмировала она — можешь пока расчесать мне волосы...

И, не отрываясь от чтения, не глядя, правой рукой, достала из воздуха её любимую расчёску.

Традиция расчёсывать волосы появилась, примерно в то же время, что и желание читать. С самого начала я поражалась, тому, как у неё всегда аккуратно на голове. Волосок к волоску, локон к локону. И причёски разные — то так волосы уложит, то так. И всегда ей к лицу!

— Магия, — коротко пояснила мне Эрика, когда я как-то не удержалась и выразила восхищение её новой причёской, — могу сделать, всё что захочу.

Потом она задумчиво посмотрела на меня и спросила: хочешь расчесать мне волосы?

— Зачем? — не поняла я, — У вас ведь всё идеально!

— Не — вы, а — ты, — напомнила мне она, — А расчёсывать волосы, это не то же самое, что сделать магией причёску. Просто — приятно. Мне — нравится. Расчешешь?

Я не стала отказываться. Волосы у неё — восхитительные! Густая, плотная и текучая, словно с маслом расчёсанная, золотая волна. Как показывают по телевизору в рекламе шампуней. Но на ощупь — никакого жира. Прикасаешься — словно шёлк между пальцев. А ещё — они тяжёлые! Первый раз я взвесила их на руке и поразилась.

Какая тяжесть! — подумала я, — как она их только носит? У меня бы шея, от такого, давно бы оторвалась...

— Периодически они меня достают, — сказала Эрика, заметив мои манипуляции.

Она, вообще, всегда, всё, замечает...

— И... что тогда? — спросила я.

— Тогда у меня портится настроение...

Да, плохое настроение у Эрики... Это чревато... неприятностями. После той истории, когда она убила бандитов и забрала себе поместье, я, дождавшись подходящего случая, спросила её — почему она так жестоко с ними обошлась?

— Жестоко? — искренне не поняла она, приподняв брови, — в смысле?

— Ну... вы могли их просто... убить. Без пыток...

Эрика на мгновение задумалась.

— Я люблю шутки, — улыбнувшись улыбкой небесного ангела, сообщила она после секундного раздумья, — ситуация — "не на того напали", одна из моих любимых. Когда враг внезапно понимает, что то, коричневое, что на нём — это вовсе не шоколад, как он только что думал, а нечто иное, несъедобное... У него в этот миг происходит такой забавный переход в эмоциях! Если бы ты могла их слышать, как я, — ты бы оценила юмор момента.

— Вас это.... забавляет?

— Отчасти... — ответила она, внимательно посмотрев на меня, — Если ты считаешь меня садисткой — не стану тебя разубеждать. Можешь считать. Просто я — правитель. Владею землями и людьми. На чужие земли — всегда найдутся желающие, люди — всегда будут пытаться действовать в разрез тебе, согласно своим разумениям и желаниям. Запомни, или прими к сведенью — миром правит насилие. Оно и только оно! Между его приступами ты можешь быть доброй, щедрой, милой... К близким, друзьям, к собакам, например... К кому хочешь. Но к врагам — нужно быть беспощадной. Без всяких ограничений. До абсолюта! Тогда — жизнь становится сбалансированной. Добро — зло, ненависть — любовь, красота — уродство... Это как целительство, в котором нужна гармония.

— Но... — я просто "потерялась" от такого заявления, — но это же... ужасно! Так нельзя!

— Почему? — с лёгкой иронией в голосе спросила Эрика, — я ведь — делаю? Значит — можно!

— Это — бесчеловечно и жестоко!

— Ничуть, — спокойно ответила она, — они тоже собирались поступить с нами жестоко. Просто я начала первой. Единственно, что жестокости у меня оказалось может чуть побольше... Но это лишь в силу того, что я — тёмный маг!

Она вновь улыбнулась ослепительной улыбкой.

— Но... но...

Я никак не могла подобрать слов, чтобы возразить.

— Закроем тему, — сказала Эрика, посмотрев на меня, — вполне возможно, что можно было и не так "резко"... Но, что сделано, то сделано. Мне уже говорили, что Эриэлла — жестокая девушка, а Эри — добрый. Но, зато, она, в отличие от него, не западает на молоденьких, беспомощных девушек, которые потом платят чёрной неблагодарностью...

На это я вообще не нашлась что сказать...

— Ну, это я всё знаю, — сказала в этот момент Эрика, с хлопком закрывая прочитанную книгу и прерывая мои воспоминания, — другими словами только изложено. Ты мне вот что скажи...

Она обернулась ко мне, переставшей расчёсывать её волосы.

— Говоря языком рекламы — "мы молодая, динамично развивающаяся компания....". Только к нам — никто не ходит! Светик, у нас опять кончаются деньги! Как это так? Куда они деваются?

Тратить всё не нужно! — хотела сказать я, но взглянув в глаза Эрики, и увидев в них смешинку — только челюсти сжала. Всё она прекрасно знает, куда деньги деваются... С её-то памятью! Шутит...

— Нам нужно пересмотреть нашу рекламную и маркетинговую политику, — продолжила между тем изображать из себя менеджера Эриэлла, — По объявлению приходит очень мало людей. Похоже, всё дело в перенасыщении рынка услугами липовых целителей и их недобросовестной рекламой. Поэтому, думаю, что в подобной ситуации следует отправит моего единственного компаньона и сотрудника — в народ! Вновь задействовать прекрасно зарекомендовавший себя механизм прямой рекламы! Что ты на этоскажешь?

Я вздохнула, поняв, что опять мне придётся искать клиентов. Эрика привыкла жить на широкую ногу. Всё, что зарабатывала — тут же тратила, без особых раздумий. Нет, конечно, я с ней согласна, что принимать больных нужно — "в приличном месте", но вот только найти этих больных — это тоже суметь нужно! Действительно, объявлений в газетах, от всяких экстрасенсов, — море! И наше, честное, — ничем особо не выделяется на их лживом фоне. Усадьба находится в неудобном месте — за кольцевой. Общественного транспорта — никакого. Сюда ещё добраться нужно суметь... А начинаешь к людям подходить, говорить, мол, так и так, — смотрят на тебя как на шарлатанку. Как на цыганку, -предлагающую погадать! Очень "приятно", когда на тебя так смотрят! И ещё неизвестно — есть ли у человека деньги, или нет? Эрика такие цены назначает за лечение — глаза на лоб лезут! Нет, я конечно понимаю, что она — не экстрасенс, и всё сделает, так, как нужно... Но откуда у людей — столько? Привыкла, что её, в её мире, все знают, и никак не возьмёт в толк, что тут — это не там! Я уверена, что со временем и здесь к ней, — очередь стоять будет, но до этого момента ещё нужно дожить... а с её расходами...

— Что вздыхаем? — поинтересовалась Эрика, близко наклоняясь ко мне, — трудности?

— Люди мне не верят, — потупившись, хмуро ответила я, — думают, что я их обманываю....

— У тебя слабая способность к убеждению. Немаловажного, кстати, для целителя таланта. Убедить больного, чтобы он согласился дать отпилить ему ногу — это суметь нужно!

Я подняла голову. Глаза Эрики смеялись. У неё сегодня было хорошее настроение.

— Я так не умею, — сказала я, поджимая губы.

— Плохо, очень плохо, — ответила она, покачав головою, — похоже, что придётся самой идти в народ... Всё — сама...

Внезапно она замолчала, закрыла глаза и наклонила голову к плечу, словно прислушиваясь.

— У нас — враждебно настроенные организмы! — через пару секунд произнесла она, резко распахнув веки, — в количестве четырёх бедовых единиц! Пойдём, посмотрим, кого это там принесло? Кому там так неймётся?

Эрика лучезарно улыбнулась. От её улыбки моя спина покрылась мурашками...

— —

— О-от это-о о-оохрана, — растягивая слова, задумчиво произнесла Эрика, возвышаясь над валяющимся без сознания на сером асфальте Сергеем, — Почему он всё время голову подставляет? А? Он что, думает, что она у него самая крепкая часть в теле? Как думаешь?

Я ничего не ответила, поскольку думать мне было тяжело. Я, в этот момент, сидя на коленях рядом с Сергеем, пыталась полностью сконцентрироваться том, чтобы унять кровь. На мысли меня уже просто не хватало. Пуля из травматического пистолета попала ему выше правой брови и ушла в бок, вырвав небольшой кусок кожи. Было очень много крови. Похоже, что хотели попасть в глаз, но промахнулись.

Гады... — отстранённо подумала я, чувствуя себя так, как будто мне на спину приладили мешок и быстро-быстро сыплют в него песок. И это очень и очень большой мешок...

— Мне совсем такое дело не нравится, — между тем продолжила выражать своё недовольство Эрика, — интересно, кто кого и от кого, тут охраняет? Охрана — меня, или я, — её?

— Всё, хватит. "Отцепляйся"! Что-то сделала, а остальное — пусть пластырем залепят!

Это она уже мне. Обидно. "Что-то сделала!" Вот именно. Что-то... Кровь почти как шла, так и идёт. Ну, пожалуй, чуть слабее. Может — сама свернулась. А у меня — сил, на ноги, подняться нет....

— Госпожа, госпожа!

Из-за угла дома выскочил перепуганный охранник с маленькой чёрной рацией в левой руке. В правой у него была резиновая дубинка.

— Нужно вызвать скорую! И милицию!

— Зачем? — удивилась Эрика, непонимающе смотря на него.

— Так раненый ведь! И бандиты!

— Рана — царапина! А бандиты... Бандиты... Ты их — видишь?

— Нет!

— И я не вижу...

— Так ведь были!

— Были... Не спорю, — были. Но уже убежали!

— Убежали?

— Угу...

— А если они — вернуться?

— Не вернуться. Считай, что они — самоликвидировались! Займись лучше своим начальником. Пластырем его залепи... А то сейчас весь двор в крови будет...

— Ну и охрана у меня... — пренебрежительно произнесла Эрика, подхватывая меня под руку и помогая подняться на ноги, — за что только деньги плачу...

В этот момент у неё зазвонил сотовый.

— О! — обрадовано воскликнула Эриэлла, — уверена, что звонит жаждущий исцеления!

Ловким движением она достала из заднего кармана джинсов трубку и приложила её к уху.

— Алло? Да, я...

Пока она говорила я, покачиваясь, стояла рядом, думая о том, как же мне плохо. К её разговору я не прислушивалась, желая, чтобы он лишь быстрее закончился.

— Да. Хорошо. Договорились! — сказала, наконец, Эрика, отключая телефон.

— Романова, твой кумир, внезапно выздоровела, — улыбаясь, сказала она, обращаясь ко мне, — спрашивала, — когда мы сможем приехать, посмотреть выступление? Договорились на эту субботу. Так что, в эту субботу у нас — олимпиада!

— Ага... — ответила я.

— Чёт ты сосиска — сосиской, — неторопливо оглядев меня с головы до ног, сказала Эрика, — смотреть страшно. Тебе явно нужно больше бывать на свежем воздухе. Идти-то хоть сама, — сможешь?

— Ага...

— -

— Зззззвал, тёмный? — пугающе прошипела темная сгорбленная фигура из центра пентаграммы, что сияла яркими и тонкими линиями изумрудного цвета. Рядом с фигурой, на земле подвала, лежит неподвижное тело.

— Звал, — кивнув, легко согласилась золотоволосая девушка из белого облака, в котором она сидела, закинув ногу за ногу.

Пауза. Тёмная фигура, поблёскивая узкими красными глазами внимательно рассматривает собеседника.

— Это компенсация, — небрежно качнула ногой в сторону неподвижного тела девушка, — за твоё беспокойство. Будем сотрудничать... будут ещё. Не нужно пробовать мою пентаграмму на прочность... Я всё прекрасно вижу.

— Шшшшш... — слегка разочарованно прошелестело в ответ, — что хххочешшшшь, молодая богиня? Или... бог? Как правильно к тебе обращщщщаться? Он, или — она?

— Пффф... — издала губами насмешливый звук девушка, — я тут тоже — бог? Забавно.... Обращайся ко мне так, как я в этот момент выгляжу. Всё, закончим с этим. Ты знаешь дорогу в мир — Эсферато?

— Нет.

— Дорогу в мир — Далор?

— Нет.

— Если ты не знаешь, может — знает кто-то другой?

— Может...

— Так узнай! Оплату — гарантирую!

— Сколько?

— Узнай сначала, а после — договоримся...

— Хорошшшшо... Всё?

— Пока да. Как тебя мне потом позвать? Чтобы ты услышал?

-... Позови Дашшшшума...

— Окей. Я позову.

— Приду.

— Замечательно! До встречи!

Продолжение следует...