Одинокий демон. Кавайи, кавайкунай?

Так вот, насчёт паспорта. Как-то три дня назад, возвращаясь со Светланой из города, уже возле её дома, мы случайно встретились с её знакомым. Парень, года на три её старше. В тёмно — синей форме и чёрном бронежилете. Светлоглазый и светловолосый, с интеллектом на добродушном лице.

— Ой, Коля, здравствуй! — обрадовалась было поначалу Света, а потом растерялась. Глянул я на неё в ментале, на него и понял, что Коля ей нравится. И ему, она тоже — симпатична. А она — с парнем! Мда, не хорошо. Осмотрели мы с Николаем друг друга (здоровый он такой, "шкаф"). Я "зацепился" глазами за его плечи, он — за мои перстни и серьги. Хоть свои артефакты я и уменьшил, изменив им форму и вид, но всё равно они видны. Невидимыми я сделать их не могу. Не понравился я Коле. Весьма. Но виду он не подал. Светлана представила меня как, — "знакомого". Тот протянул руку — здороваться. Ну, поздоровались... Хотел он мне, как понимаю, ладонь "поплющить", но, увы, не вышло. Только покраснел зря. В принципе, раздавить ему ладонь я мог бы и так, без применения маги. Тело-то я своё давно уже "улучшил". Едва только приобрёл необходимые для этого знания, так и занялся. Но ломать кости я ему не стал, и расстались мы спокойно. Он — удивленный, мне — наплевать. Как оказалось, мой курс на миролюбие был правильным. Пока мы шли оставшийся путь до её квартиры, Светлана рассказала, что Николай работает где-то в милиции. Правда не знает точно, где и кем, но точно — в милиции.

Вот и первый вариант сделать документы! Конечно, вряд ли Коля прям так и кинется делать документы вероятному сопернику, но... посмотрим, как говорится. Какой я там соперник и что у них там за отношения... Главное, — есть вариант. Хуже когда нет ничего...

— Премьер-министр Лосев посетил вчера страусинную ферму расположенную прямо в подмосковье...

Так! Музыка закончилась, началось время страусов... Пойти, что ли, "щёлкнуть" на другой канал? Может, там что, — "идёт"? А насчёт идеи — стать президентом.... Нужно подумать. Дело большое, не простое... торопиться с таким не стоит... Подумаем...

— —

Звук открывающейся двери. О! Светлана вернулась! Неплохо. Можно будет пойти пройтись. А то я чего-то сегодня даже на улицу не вышел. Не нужно, было так на пирожки налегать... Что-то тихо в прихожей. Чего она там затаилась? Хм... а в ментале? В ментале — обида, злость и растерянность. И чего там у неё?

— What happened? — интересуюсь я, выглядывая в полутёмный коридор.

Светлана сидит в одёжном шкафу. Он у них без дверей, открытый. А внизу, такая широкая полка, на которой можно сидеть. Удобно, когда обуваешься. Так вот, Светлана, не раздеваясь и не снимая обувь, в плаще и сапогах, сидит на этой полке и молчит. Рядом с ней — её сумка, с которой она уходила.

— Что случилось? — повторяю я вопрос, не дождавшись ответа.

— Крыса меня до сдачи не допускает... — после паузы, голосом полным слёз, произносит Светлана и, шмыгнув носом, резко откидывает голову назад, громко стукаясь затылком о шкаф.

— Большая крыса? — интересуюсь я, — а сколько там сдачи?

— Крыса — это преподаватель. Гольцман Ирина Юрьевна. Она у меня практику ведёт... У меня пропуски... А она не хочет принимать пересдачу... И зачёт ставить. А без зачёта по практике, к экзамену не допускают...

Светлана с шумом втянула воздух сквозь стиснутые зубы.

— Откуда у тебя пропуски?

— Я к врачам тогда ходила... когда практика была. Маме нужно было... Анализы отнести, лекарства выписать...

— А она, что, не знает о твоей ситуации?

— Знает. Но она — Крыса! Её все так за глаза зовут! Она всех валит! Всех! Специально!

— А другие преподы? Ректор, например...

— У нас много "платников", — не совсем понятно объяснила Светлана, и, видя моё непонимание, разъяснила, — Тех, кто учится за деньги. А я, на "бесплатный" поступила. За меня государство деньги платит. Я ходила в деканат. Там сказали — решай вопросы с преподавателем.... А как с ней решать?! Она даже говорить со мною не хочет! Крыса проклятая!!

— А ты хорошо учишься?

— У меня все "пятёрки"! Я не разгибаюсь, как проклятая сижу! Даже когда в больнице дежурю!

У Светланы, похоже, начиналась истерика.

Мда, действительно, — подумал я, припоминая, — она постоянно с книжкой или тетрадкой. Как время есть, так за них и хватается...

— Разве институту отличница не нужна?

— Место моё нужно... — глухо ответила Светлана, — видно кому-то из знакомых хотят отдать... Чтобы им за учёбу не платить...

— А сколько стоит учеба в твоём институте?

— Сто семьдесят... тысяч... в год.

— Хм... А что, эта твоя крыса — в лапку не берёт?

— А если она... для своих знакомых это делает? Или кому-то из деканата? Предложишь — только повод дашь.... За взятку сразу выгонят! Она знает, что у меня денег нет... Она все наши анкеты изучала...

— Мда, даже вот так? Скажи, а ты завтра... поедешь в институт?

— Да, а что?

— Возьмёшь меня с собой.

— Зачем? Ой, не надо...

— Да я ничего и не собираюсь делать. Просто хочу столицу посмотреть, ну и на твой институт глянуть. Надоело уже на одном месте сидеть.

— Да-а? (сильное недоверие в голосе)

— Ага. Дай-ка мне свои глазки. Не дёргайся.

Я подошёл к Светлане и аккуратно, взяв её за подбородок, заглянул в её полные слёз глаза.

— Ну, вот и всё. Всё тихо и спокойно... Там твоя мама пирожков напекла. Я свои уже съел. Твои остались... А потом, сходим, погуляем. Воздухом подышим....

Двое из-за Мкада

— А сейчас мы придём на станцию и сядем на электричку... Электричка, это такой вид транспорта, для перевозки людей... Она ездит по железным рельсам и сильно шумит. Но ничего страшного в ней нет.... Главное — не упасть между вагоном и платформой...

Эри недоумённо покосился на меня. В его взгляде ясно читался вопрос: — Ты за идиота меня держишь?

Увидев, как он на меня смотрит, я осеклась и замолчала. Не, ну а как? Он же её раньше не видел! Вдруг — испугается? Пока буду ему объяснять, и успокаивать — электричка уйдёт. Жди, потом, следующую... Итак, опаздываем!

На платформе мы появились почти в последний момент, когда тёмно-зелёная гусеница состава, погромыхивая железом, уже подползала к ней. Толпа людей дружно качнулась вперёд, к краю, готовясь к штурму.

— Нам нужно залезть внутрь! — торопливо говорила я Эри, таща его за рукав за собой, и не думая уже ни о каких политесах, — главное, чтобы не выпихнули! А там, — как-нибудь доедем!

Электричка остановилась и, зашипев воздухом, открыла двери. Народ ломанулся вперёд, запихивая пытавшихся выйти людей назад, в тамбур. Нас с Эри подхватило потоком и потащило в сторону дверей.

— Ай! Ой! Ёп! Да куда ж вы прёте! — раздавались вокруг вскрики и негодующие голоса. Но нам пока везло. Нас несло прямо в распахнутые двери. И хоть вокруг была сплошная толпа — никто меня не давил. Странно, но даже было чем дышать.

— Ай! — вскрикнула рядом какая-то толстая женщина и отлетела вправо.

— Б...ть! — возмутился широкоплечий парень в чёрной кожаной куртке, уходя куда-то влево.

Раз! Мы с Эри с разгона влетели внутрь, распихивая всех вокруг себя в разные стороны. В следующее мгновение электричка зарокотала, раздалось шипение, и двери попытались закрыться. Но не тут-то было! Десятки рук вцепились в них снаружи, не давая им этого сделать. Началась обычная борьба машиниста с пассажирами за право закрыть двери. Плотность людей в тамбуре, из-за лезущих снаружи, всё возрастала. Шум, вопли, мат. Кто-то кричал: Серый, дёрни стоп-кран! Кран дёрни, Серый!

Меня притиснуло спиной к Эри, выдавив весь воздух из груди.

— Не бойся, — негромко сказал он мне в ухо, чуть сжимая ладонями мою талию, — сейчас полегчает....

Действительно, внезапно стало свободнее, а вокруг вновь раздались негодующие крики и мат.

— Да кто там б...ть так толкается! Я ща кому-то так, б...ть, толкану, шо б...ть зубов своих, сука не соберёшь! — злобно проорал кто-то от наконец-то закрывшихся дверей.

— Следующая станция — Левобережье! — прогнусавил динамик и электричка, дёрнувшись, тронулась.

-Ух, — выдохнула я, — влезли!

Люди стали потихоньку просачиваться из тамбура в вагон. Я попробовала пролезть за ними, потянув Эри за собой. На следующей остановке в тамбуре будет опять убийство. Нам всё равно до конечной ехать... Лучше уж в вагоне...

Вагон встретил нас запотевшими окнами, душным влажным воздухом, запахом перегара, вонючих духов, табака и ещё кучей всяких ароматов, которые всегда присутствуют при большом скоплении народа. Мы пробрались в середину вагона и встали, приткнувшись сбоку у скамеек.

— Расстегнись, — сказала я ему, подавая пример, — вспотеешь!

На лице князя была гримаса лёгкого отвращения.

— Всегда так? — спросил он меня, мотнув головой куда-то назад и имея в виду количество людей в вагоне.

— Почти, — ответила я, расстегивая плащ.

— Хмм...

Внезапно что-то изменилось. Разговоры в вагоне смолкли и вдруг стало тихо. Я, непонимающе, огляделась по сторонам. Все люди вокруг сидели с напряжёнными лицами, словно к чему-то прислушиваясь. Посмотрев на них, я тоже прислушалась — что там? Ничего! Ничего не слышу.

Внезапно, рядом с нами, со скамьи встали двое мужчин и торопливо стали пробираться к выходу. Я спешно плюхнулась на освободившееся место и прижала его рукой справа, занимая его для Эри.

— Садись! — обернулась я на него. Он не ответил, продолжая стоять с отрешённым видом, задумчиво разглядывая потолок.

В этот миг встали люди, сидевшие напротив меня. Разом. Все трое. И ещё поднялась женщина на моей стороне, сидевшая у окна. Все они, четверо, торопливо пошли к выходу.

Вот повезло! — подумала я, резко сдвигаясь к окну.

— Садись, — снова повернулась я к Эри, — а то сейчас сядут!

Но никто не спешил занять освободившиеся места. По всему вагону началось какое-то странное движение. Люди вставали со своих мест, брали вещи и торопливо уходили. При этом они выглядели так, словно, чего-то опасались. Через пять минут в вагоне никого не осталось. Я, с отвисшей челюстью, смотрела на опустевшие сиденья.

— Ну вот, — удовлетворённо произнёс Эриадор, усаживаясь рядом, — теперь можно и ехать... А окна в этой душегубке — открываются?

Окна не открывались. Как я не дёргала обеими руками за рукоятку — ни с места! Эри мне не помогал. Сидел, вытянув ноги, засунув руки в карманы, и спокойно смотрел, как я мучаюсь. Наконец, поняв, что ничего у меня не выйдет, я плюхнулась обратно.

— На ключ, наверно, закрыли, — пояснила я свою неудачу.

— Бум! — грохнула, вываливаясь вовнутрь, фрамуга за три сидения впереди нас.

— Бум! — спустя секунду грохнуло уже по левому ряду.

— Растрясло, — пояснил Эри, глядя в мои изумлённые глаза, — вот они и открылись...

Так мы с ним дальше и поехали. Вдвоём, в пустом вагоне, с открытыми окнами. Красота! Правда, периодически, в вагон забегали восторженные от такого количества свободных мест люди, но долго они у нас не задерживались. Поёрзав на сидениях две-три минуты, подхватывали свои вещи и устремлялись на выход. Я, конечно, поняла, что тут всё дело в Эри, но ничего ему не стала говорить. Прокатиться в пустом вагоне электрички, да в час пик? Это же моя несбыточная мечта! Однако доехать в пустом вагоне до самой Москвы не получилось. Внезапно, под потолком, заскрипепел-зашуршал динамик и усталый мужской голос произнёс: Внимание! Говорит машинист! В третьем вагоне человеку стало плохо. Просьба. Если есть медики — подойти и оказать помощь. Повторяю! В третьем вагоне, от головы состава, плохо человеку. Медиков просят оказать помощь.

Щелканув микрофоном, говоривший отключился, а я стала соображать, в каком мы вагоне. Вроде... в пятом.

— Пошли! — скомандовала я Эри.

— Куда? — не понял тот, — выходим?

— Нет. Слышал — кому-то плохо? Нужно помочь!

— Ты — можешь помочь? — удивился он.

— Ну... я почти врач. Могу делать непрямой массаж сердца... Искусственное дыхание... Этого может оказаться достаточно, чтобы человек дожил до приезда скорой помощи. Пойдём!

— Ладно. Пойдём... — индифферентно пожал он плечом.

Я встала и пошла к переходу между вагонами. Эри двинулся за мною. В тамбуре было пусто, но вот в следующем вагоне людей было... Битком!

— Пропустите врача! Врача пропустите! — принялась громко кричать я, начав протискиваться сквозь толпу, — пропустите врача! Человеку плохо! Пропустите!

— А ты врач, что ли? — поинтересовался, глядя на меня сверху вниз, толстый мужчина в чёрной кожаной куртке. Он всеми силами пытался втянуть в себя свой живот, чтобы дать мне протиснуться мимо него, но получалось это у него плохо. Живот почти не втягивался.

— Будущий. Вто...рой кур...с меди...цинского! — ответила я, с трудом пролезая между ним и торцом сидений.

— Ясно, — кивнул тот и встал на носочки, дабы облегчить мне путь.

Кое-как, с трудом продравшись сквозь народ, мы с Эри миновали тамбур, и попали в третий вагон. Людей в нём было тоже — битком.

— Я врач! — громко закричала я сразу, как вошла, — кому нужна помощь?

— Во-он! — подсказали мне, — вон она!

Да я уже сама увидела. На крайнем, у выхода, сиденье, лежит, с сумкой под головой, молодая женщина в сером демисезонном пальто и чёрных осенних сапожках. Лицо бледное. Рядом с нею стоит сухонький, малость сгорбленный старичок. С большой седой бородой в форме "лопаты" и кустистыми, мохнатыми бровями. В правой руке у него зажат белый пластмассовый пузырёк.

— Что даёте? — сразу обратилась я к нему.

— Валидол, — ответил тот, окинув меня взглядом.

— А с чего вы решили, что у неё плохо с сердцем?

— Я всё-таки врач... Пусть и в прошлом...

— Да? Какой? — отозвалась я, повернувшись к нему спиной и поочерёдно поднимая веки лежащей без сознания женщины, проверяя реакцию её зрачков на свет.

— Ортопед... — конфузливо ответил дедушка, — но всё равно, общее медицинское образование — имею! А вот кто вы такая, молодая леди?

— Студентка. Второй курс меда, — коротко ответила я, расстегивая на лежащей женщине пальто и пуговицы на вороте белой рубахи.

— Откройте окна! — закричала я, отдавая команду в вагон, — пострадавшей нужен воздух! Откройте окна!

Пассажиры завозились, заговорили, застукали опускаемыми окнами. По вагону пронёсся поток свежего воздуха.

Я же, наклонившись к своей пациентке, начала проводить процедуру оказания первой медицинской помощи, вспоминая, чему учили нас на первом курсе.

Так, — подумала я, — по порядку: признаки жизни — присутствуют, сознание — отсутствует, дыхание — есть, дыхательные пути — свободны, пульс — есть, наполнение — вялое, признаки кровотечения... отсутствуют! Зрачок на свет реагирует... И что же с ней такое? Отравление? Сердце? Какая-то хроническая болезнь? Что мне делать дальше?

Я задумалась, не зная, что мне предпринять. Окружающие меня люди, наблюдавшие за моими манипуляциями, ожидающе смотрели на меня.

— Нужно положить ей таблетку под язык, — предложил дедушка-ортопед, сзади протягивая мне пузырёк.