С феями шутки плохи...

-Крестной я быть никак не могу, — ответила старуха из-под капюшона. — А фея у тебя уже есть, не так ли?

Я вспомнила свою куклу и невольно кивнула.

-Береги ее, как берегла до сих пор. И никогда не бросай!

Нищенка откинула капюшон, и я невольно отшатнулась.

Вместо сморщенной старухи на меня смотрела поразительной красоты женщина средних лет, только вот красота эта одновременно завораживала и пугала.

Это была Фея Ночи.

-Раз уж вы тут, — сказала я, взяв себя в руки, — а хозяев нет, думаю, можно свернуть шею цыпленку и свалить это на соседского кота. Не желаете отведать свежей курятины?

-Да нет, пожалуй, не стоит... — протянула она, поднявшись на ноги. Я встала — и оказалась на голову ниже. — Не рискуй зазря.

-А разве это было бы зря?

-Вижу, девочка, ты удалась не в отца, — улыбнулась она. — Он никогда не видел выгоды у себя под носом...

-Зачем я вам? — спросила я прямо.

-Иди сюда... — Фея поманила меня обратно на ступеньку крыльца и села, окутав нас обеих облаком черного тумана, мягкого, как шелк, с просверками звезд где-то там, вдалеке. — Я не крестная тебе, Маргрит, и не помощница. Я не могу подарить тебе волшебную силу, красоту или хотя бы превратить твое платье в бальное. Но... — Она помолчала. — У меня есть к тебе просьба, и если ты выполнишь ее, я не останусь в долгу. За долги я привыкла расплачиваться сполна.

-Что же вам угодно, сударыня? — спросила я. — И что я получу взамен?

-В том-то и дело, Магрит! Я не знаю, что именно от тебя потребуется, еще не вижу, все в полной темноте... Одно лишь могу сказать точно — где-то поблизости живет девушка. В чем-то вы схожи, но в чем-то — совершенно различны. И вот у нее-то как раз имеется фея-крестная...

-Думаю, я знаю, о ком вы говорите, — подумав, сказала я. — Но что мне делать?

-Это ты поймешь сама. Извини, таковы условия, — пожала плечами Фея Ночи, и звезды сверкнули в ее волосах. — Ты понимаешь, что такое равновесие?

-Конечно.

-И ты считаешь — это справедливо, когда одним достается всё лишь за красивое личико да еще благодаря помощи феи-крестной, а другим — ничего, хотя они того заслуживают?

-О нет... — протянула я. — Кажется, я поняла вас, сударыня. Однако...

-Ты прекрасно смотришься в темном, девочка. И я знаю, у тебя найдется, что надеть к бальному платью. Подумай об этом, время еще есть, — она встала, взметнув подолом целую россыпь звезд.

-Я соглашусь, как только узнаю, что вы потребуете взамен, — ответила я.

-Мне нужно равновесие, я же сказала, — обернулась Фея Ночи. — Пора... Уже светает, скоро вернутся твои домочадцы. Захочешь узнать что-то действительно важное, спроси у своей куклы, только не делай этого слишком часто!

-Да, сударыня... — проговорила я, глядя, как растворяется сгусток темноты, только что бывший старой нищенкой.

Чашка стукнула о ступени, и я поспешила подобрать ее. Хорошо, не разбилась, а то был бы мне нагоняй...

*

Тетушка с кузиной спали чуть не до обеда, так что и я успела немного вздремнуть. Ну а потом вновь отправилась к колодцу.

Приснилось мне или нет? Вот бы знать...

Я с трудом крутила ворот, вытаскивая ведро, как вдруг почувствовала — он пошел будто сам собою. Скосив глаза, я увидела рядом со своими руками мужскую ладонь в кожаной перчатке.

-Можешь отпустить, — сказал незнакомец. Он управлялся с воротом одной рукой. Потом перехватил ведро, перелил в мое и снова сбросил в колодец.

-Благодарю, сударь, — вежливо ответила я, — но я управилась бы и сама.

-Я понимаю, — ответил он. — Считай это проявлением уважения. Ты знаешь такие слова?

-Сударь, вы не поверите, я даже умею читать и могу написать свое имя.

-Тем лучше... — он вылил воду во второе ведро, поднял оба и спросил: — Где ты живешь?

Я указала, и он двинулся в ту сторону. Обученный конь шел за хозяином, как собака.

-Ты не спросишь, как мое имя?

-А разве не мужчина должен назваться первым?

-Должен, девушка, но пока я не могу, — ответил он. — Не имею права.

-Что ж, я в таком случае называться просто не хочу. Зачем вам мое имя? Скажите просто, что вам угодно, да и разойдемся...

Он помолчал.

-Мой господин вчера забавы ради заговорил с тобою у колодца.

-Я поняла и не обиделась. Да и кто я такая, чтобы обижаться на вельможные забавы? — усмехнулась я.

-В самом деле, кто ты такая, чтобы господин посылал меня узнать, не обиделась ли ты? — ответил он. — Дело не в этом. Ты говорила с ним дерзко, но достойно, а следом подошла еще одна девица, которая очаровала его, как он выражается, раз и навсегда...

-Но причем тут я?

-Господин попросил меня разузнать, что это за девица, но от меня она стремглав убежала. Должно быть, я ее напугал... И я подумал, что ты можешь знать ее имя, и ты вряд ли бросишься бежать.

Я обернулась. Он внимательно смотрел на меня. Лет ему было... наверно, около тридцати, а может, и больше. Лицо породистое — такой профиль только на монетах чеканить! — а одет не хуже того вельможи, очень дорого, только дороговизна эта не была выставлена напоказ. Никакой негнущейся златотканой парчи и ожерелий в три ряда, наряд темный, со скудной вышивкой, сбруя у лошади тоже серебром не сияет, однако сразу видно — не простого это полета птица.

-А что сделает с ней ваш господин? — спросила я. — Неужто возьмет во дворец полы мести?

-Это ему решать, — был ответ.

-Сколько? — спросила я.

-В каком смысле?

-Сколько вы заплатите за то, чтобы я назвала ее имя и, возможно, даже показала, где она живет?

-Золотого тебе хватит? — прищурился мужчина.

-Боюсь, нет, сударь, — ответила я. — Прошу простить, у меня работы по горло. Отдайте ведра, да я пойду, не то меня накажут... А про ту девушку спросите кого-нибудь другого.

Он поставил ведра наземь и молча смотрел, как я цепляю их на коромысло.

-Десять золотых, — сказал он вдруг, и я чуть не расплескала воду. — И ответ еще на один вопрос. Не о той девушке.

-Ну что ж... Это достойная плата. Обождите здесь, сударь, мне нужно отнести домой воду и подать завтрак. Потом пойду в лавку, по дороге расскажу вам, что знаю.

-Хорошо, — кивнул он, — жду тебя на этом месте.

Никогда еще я так не радовалась, что дорога к дому идет под горку! Зимой, конечно, карабкаться наверх несладко, да и обратно с полными ведрами идти тяжело, знай, не оскользнись, зато сейчас я слетела вниз птицей.

Десять золотых! Для меня это целое состояние! Нужно было поторговаться еще, господин этот явно оказался из тех, кто не знает счета деньгам...

Я быстро собрала на стол — тетушка с кузиной только изволили спуститься к завтраку, — выгребла из расходного горшка мелочь и сказала, что иду в лавку за солью, потому как у нас ее почти не осталось.

-Нужно следить за припасами, — заворчала тетушка. — Какая из тебя хозяйка, если ты не знаешь, что соли нет? А если бы ты уже суп на огонь поставила? Бегом бы побежала? Живо иди!

Я кивнула, бегом поднялась в свою комнату, якобы за шалью, а сама достала из тайника куклу. Конечно, она вовсе не походила на вчерашнюю гостью, но...

-Рассказать этому вельможе об Элле? — спросила я, и мне показалось, будто голова куклы немного повернулась. — Не нужно? Или не говорить всей правды?

Теперь мне померещилось, будто она подмигнула нарисованными глазами. И понимай, как знаешь... Я вздохнула, положила ее на место и выбежала из дома.

-Ты не торопилась, — встретил меня незнакомый вельможа. Конь его пасся поодаль, но подошел на свист.

-Я себе не хозяйка, сударь, — ответила я.

-Ясно... Итак, кто та девушка?

-Пока не увижу денег, ничего не скажу, — сказала я, и на солнце засверкали золотые монеты.

-Имя! — приказал мужчина.

-Элла.

-Кто она? Из какой семьи? Впрочем, по одежде видно, что прислуга, но...

-Что — но, сударь?

-Ты тоже вроде бы прислуга, девушка, но руки у тебя, — он поймал меня за запястье, — хоть и неухожены, но явно принадлежат не крестьянке.

-Еще десять золотых, и я поведаю вам свою историю со всеми подробностями, сударь, — спокойно ответила я, выдернув руку из его пальцев.

-Ты еще эти деньги не отработала. Повторяю, кто такова эта Элла?

-Сирота, — сказала я, тщательно подбирая слова. — Живет она при мачехе, и жизнь у нее похуже моей. Меня хотя бы по имени называют, а не обидным прозвищем...

-Каким? — заинтересовался он, а я вдруг взглянула на него в упор.

Вельможа был темноволос, как и я, с загорелого лица смотрели пронзительно-черные глаза, да и одет он был в темное. Вчерашний юноша, помнится, был куда симпатичнее: синеглазый, с непокорными русыми кудрями, с ясной улыбкой, красивый и веселый...

-Золушка, — сказала я. — Видели, сударь, как она перемазана? Это потому, что вечно возится у очага.

-Ты, думаю, тоже, но что-то я не вижу на тебе сажи, — заметил он.

-Я приучена содержать себя, как и весь дом, в порядке, — ответила я. — Да и вряд ли хозяйке понравится, если на стол ей будет подавать неумытая замарашка в рваном платье.

-И кто же твоя хозяйка?

-Сударь, за ответы на эти вопросы вы не заплатили, — напомнила я. — Кажется, вы интересовались Эллой?

-Ах да... — вельможа взял коня под уздцы. — Значит, она живет с мачехой?

-Да, и с двумя сводными сестрами. Отец ее умер, разорившись — он был торговцем, я слыхала, — так что ей оставалось лишь стать приживалкой, — чуть покривила я душой, а дальше и вовсе солгала: — Мачеха ее женщина добрая, она оставила Эллу при себе, хотя могла бы отослать в монастырь: денег у них не так уж много, и это средства госпожи Тинке, а не отца Эллы. Можно ли обвинить ее в том, что она тратится на родных дочерей, а не на падчерицу?

-Просто образец человеколюбия, — хмыкнул он. — Значит, Элла Тинке — дочь торговца, сирота и бесприданница, приживалка у мачехи. Прекрасно.

-Что же в этом прекрасного, сударь? — не удержалась я. Сама от себя не ожидала такого складного вранья; впрочем, не так уж сильно я прилгнула.

-В том, девушка, что моему господину она очень понравилась, а зная его сумасбродство... — Вельможа покачал головой. — Он вполне может увезти Эллу и даже взять ее в жены, а это недопустимо. Надеюсь, узнав о ее происхождении, он передумает... И ты еще не сказала, где она живет.

-В квартале за ратушей, — ответила я, — и это все, что мне известно. Мы не подруги, просто знакомы, как все, кто встречается у колодца.

-Спасибо и на этом, — вздохнул он и высыпал мне в руки золотые монеты. — Что ж, мне пора.

Вельможа сел верхом.

-У вас был еще какой-то вопрос, сударь, — напомнила я. — Не об Элле.

-В другой раз, — сказал он, — я его приберегу, вдруг да пригодится...

Я кивнула и пошла было своей дорогой, да только он окликнул:

-Девушка! Назови свое имя, чтобы я знал, кого спросить, если вдруг понадобится!

-Маргрит, — ответила я, обернувшись. — Люди называют еще Черной Маргрит.

-Ну надо же, — усмехнулся он, — какое совпадение: у меня такое же прозвище... Прощай!

Он пришпорил своего гнедого, тот взял с места в карьер, и в мгновение ока всадник пропал из виду.

"Такое же прозвище? — подумала я. — Любопытно, кто же он такой? Наверняка знатный человек и не бедный..."

Впрочем, мне-то какое дело? Золотые монеты приятно грели руки, и я спрятала их за корсаж. Подыщу тайник, как вернусь домой... Можно было бы оставить в дупле, вон как раз приметное дерево, но я не хотела рисковать. Зарою лучше в птичнике, туда тетушка с кузиной не войдут, а деньги не пахнут...

2.

Поздно вечером, как обычно, я отправилась запереть птичник и проверить, надежно ли закрыта калитка. Тетушка вязала у камина, а кузина как вцепилась в книгу, так и не смотрела по сторонам. Каюсь, я давно вступила с ней в преступный сговор: Агата выклянчивала у матушки деньги якобы на сладости, ленты и кружева, отдавала их мне, а я носила ей потрепанные книги из лавки старьевщика — о чудесах, прекрасных принцах, волшебниках, феях, драконах и единорогах. Кое-где не хватало страниц, а то и окончания, но это всяко было лучше, чем нравоучительные романы! А сладкое Агате не на пользу, станет есть конфеты и пирожные — сделается, как ее матушка.

Я спрятала деньги, загнала кур и заперла птичник. Можно было умыться и лечь спать, но...

-Очень даже неплохо для первой попытки, — тьма рядом со мною сгустилась. — Весы качнулись в обратную сторону. Не останавливайся на достигнутом, Маргрит. Думаю, мы сумеем уравнять чаши весов.

-А если перевесит наша? — спросила я.

-Тогда я тебя убью, и равновесие восстановится, — улыбнулась Фея Ночи и ласково потрепала меня по щеке. — Иди спать, детка. И подумай, как следует подумай о том, что будешь делать завтра... И нет, я не имею в виду стирку и стряпню.

-Что же еще мне остается?

-Я говорила, что не могу помочь тебе и наколдовать что-нибудь... — она склонилась ко мне и шепнула: — Но рассказать о чем-то могу, это уже не секрет.

Меня пробрал озноб от этого шепота, и я спросила, обхватив себя руками:

-О чем же, сударыня?

-Через месяц в королевском дворце состоится бал, — ответила Фея Ночи. — Кажется, король твердо намерен женить принца, а поскольку тот упорствует, то... ему поставлено условие: или он выберет себе невесту на балу, или подчинится и женится на той, кого укажет король. Надо ли говорить тебе, Маргрит, что присутствовать будут только самые знатные, самые красивые, самые богатые девушки королевства? — Она негромко засмеялась. — Пускай даже в указе говорится "все незамужние девицы любого сословия", но откуда у бедной лавочницы деньги на бальный наряд? Разве свинарка умеет танцевать, как пристало благородной даме? Подумай об этом...

-Вы желаете, чтобы я... — я запнулась, но продолжила, — была там? Вы говорили о крестной Эллы, и...

-Ни слова больше, — прошептала темнота. — Иди домой и поразмысли хорошенько!

Я вернулась в дом, проверила, затушен ли очаг на кухне, тщательно умылась и отправилась спать.

-С кем это ты разговаривала? — бдительно спросила тетушка, считая петли.

-Нищенка попросила милостыню, — ответила я. — А откуда у меня деньги? Да и поесть нечего, самим мало. Я сказала ей пойти к соседям, вдруг у них осталось что-нибудь от ужина? Они ведь собак кормят со своего стола, неужто не найдут корочки хлеба для бедной женщины?

-Да уж, они меры не знают! — согласилась тетушка, яростно орудуя спицами. — А что слыхать в городе?

Сама она теперь нечасто выбиралась из дома, разве только на чай к знакомым, которых было не так уж много, либо по приглашению, как к господину Шилле. Ходить и прицениваться к товарам в лавках глупо и смешно, если нет лишних денег. Такое можно позволить себе хорошо, если раз в месяц, иначе пойдут слухи, начнут смеяться за спиной... Словом, тетушка предпочитала изображать домоседку, хотя страстно тосковала по общению, ну а слухи приносила ей я.

-Поговаривают, какой-то вельможа положил глаз на падчерицу госпожи Тинке, увидел, как она доставала воду из колодца... А теперь разыскивает ее.