Иллюзия Свободы

Почему Верховный чародей Визенгамота не добился, если не расследования, то хотя бы суда?! Альбус Дамблдор, уважаемый многими, как сильнейший маг своего времени и единственный, дуэли с которым боялся Волдеморт, не смог добиться слушания для Сириуса Блэка — члена Ордена Феникса, представителя древнего рода и, наконец, известного и уважаемого в кругу светлых волшебников, хорошего человека и друга семьи Поттеров!

И сейчас ситуация не изменилась. Весь прошлый год Дамблдор постоянно скрывал очень важную информацию, касающуюся моей жизни. Как я буду бороться без особых знаний, не имея дополнительных навыков?! А директор пытается утаить от меня всё, что только может. Если он самый сильный волшебник современности, то почему не хочет обучать меня хоть чему-нибудь полезному, что могло бы помочь в борьбе с Волдемортом?"

Хорошо, что Гермиона Грейнджер придумала обучаться самостоятельно, подыскивая в библиотеке подходящую литературу и практиковаться по ней в Выручай-комнате. Вместе с Гарри они занялись изучением и практикой волшебных методов самозащиты, направленных на сопротивление пожирателям. Конечно, они продвигались медленно и не могли выучить сразу много полезных заклинаний, но за целый год все же многому научились. Гермиона особенно преуспела в зельях и чарах, а Гарри в защите от тёмных искусств и боевой магии. Но насколько бы быстрее и лучше студенты осваивали обучение, если бы у них был наставник уже владеющий данными навыками. А без него приходилось продираться через все сложности способом проб и ошибок, каждый раз начиная изучать новое заклинание с азов.

Попутно вспомнив дуэль Дамблдора и Волдеморта, происходящую на его глазах в атриуме Министерства, Гарри подумал о том, что за этот год ему ещё предстоит многому, очень многому научиться. За этой дуэлью было тяжело наблюдать и успевать следить за движением палочек и поворотом событий, а как повторить хоть что-то из применённых чар парень не знал до сих пор, даже освоив столько новых заклинаний высшей магии. Что же он будет делать, когда опять столкнётся со своим врагом? Ведь если верить пророчеству, эта встреча произойдет обязательно. И Гарри чувствовал, что ждать этого момента придется недолго.

"Неужели Дамблдор полагает, что я одолею своего врага неведомой силой любви? — размышлял он. — Силой, которая мне и самому не ведома! Наверное, я должен сознаться красноглазому монстру в любви, а он, услышав мои слова, помрёт от шока!"

Гарри Поттеру не хватало обилия полноценной и полезной информации. Все данные, которые удалось раздобыть "надежде магического мира", были получены из газет или из обрывков разговоров учеников. Даже Ремус и Уизли, из-за приказов директора, перестали сообщать ему что-либо важное. Например, только из газет Поттер узнал о выпадах пожирателей Смерти, в результате которых страдали магглы, и даже погибли несколько членов Ордена — Майкл Фенвик, Эммелин Вэнс...

Конечно же, Гарри, имея чистое честное сердце, даже не допускал мыслей о том, что директор мог делать что-либо специально, но Поттер не мог объяснить себе смысл поступков директора, как следствие — разум и сердце отказывались принять всё, как есть. Именно поэтому его мысли с такой легкостью начали завладевать его сознанием и никак не хотели покидать его, возвращаясь всё снова и снова, а сомнения и укоры совести за неблагодарность к Дамблдору терзали его душу. Будучи неглупым парнем, он чувствовал, что что-то не так, но что именно, никак не мог понять. Как будто он почти дотягивался, почти мог ухватиться за эту важную деталь, но она опять ускользала от него, как мимолётный порыв летнего ветерка.

Но всё же Гарри смог сделать один единственный и разумный, на свой взгляд, вывод:

"Дамблдор — человек со своими слабостями и ошибками, поэтому бездумно слушать его во всем я больше не буду".

Так мысли парня плавно перетекали из одной области в другую, поглощая его настолько, что он уже не замечал течения времени и забывал, что он делает и где находится. Этой новой приобретённой способности Гарри был обязан Дамблдору и членам Ордена Феникса, которые решением "дать Поттеру время побыть одному после последних событий" поспособствовали "благоприятной" обстановке для размышлений. Что могло ещё сильнее посодействовать депрессивному состоянию, чем долгое нахождение в нелюдимом доме на Гриммо, который давил своей темной энергетикой, пропитывал унынием и подталкивал к отчаянию. Гарри не представлял, как Сириус, ненавидевший этот дом, смог столько продержаться и находиться здесь один. И вот уже ему самому дней пять только одиночество было верным спутником, проводившим его по "протоптанным дорожкам" его сознания. И хотя он начинал чувствовать что его "пути" замкнулись в кольцо, и он мысленно "ходит по кругу", хозяин дома не особо сопротивлялся своему поводырю, безропотно растрачивая свои силы и время.

Вернее, у него не осталось на сопротивление никаких сил. Со смерти крёстного прошел год, и боль утраты немного притупилась, но новые вопросы, появившиеся во время длительного пребывания в одиночестве, не давали успокоиться, не давали смириться. Гарри злился на себя только за то, что зациклился на этом, что из-за этих постоянных размышлений он скоро превратится в подобие живого человека, но ничего не мог поделать, сомнения не только не исчезали, а усиливались, находя всё новые доводы, пуская корни в его сознании.

Он чувствовал настолько сильную усталость от своих мыслей, что ему казалось счастьем умение забыться и перестать думать вообще. Но не в его характере было прятаться от проблем или отступать, поэтому он понимал, что никогда не сможет постичь эту науку, даже если сильно того пожелает и со своим, часто безрассудным, но отчаянным упрямством, пытался пробиться через дебри отчаяния и сомнений.

Грустные страшные мысли о смерти близких ему людей и сомнения стали невыносимой пыткой для души Гарри. Они просто разъедали изнутри, проникая в сознание и обживаясь, поглощали его полностью, тушили свет в его "тоннеле", заставляя забыть об окружающем мире, о том, что в жизни есть не только боль. Он почти дошел до края пропасти: когда страдания и душевные муки становятся частью тебя. И ты уже не ищешь способов избавиться от этих надоедливых "грызунов", упиваясь болью, которую они тебе приносят. Как зверь, прячась от других и предпочитая "зализывать" раны в одиночестве, не подпускаешь к себе никого близко, чтобы никто не смог разрушить эту идиллию страданий.

Впасть в отчаяние и замкнуться в себе полностью Гарри, ходящему по лезвию ножа, не давали помощь друзей и новые яркие чувства к подруге. Осознание того, что ему есть за кого бороться, выдергивало его из трясины мук и заставляло, если не идти, то ползти к заветной цели — спокойной и счастливой жизни для дорогих его сердцу людей.

Естественно, что такое состояние не проходит бесследно для человека. Он стал плохо спать, причиной чего, для разнообразия, стали не мучительные видения, посылаемые Волдемортом, а банальное переутомление. Заваленный тяжелыми мыслями Гарри не мог уснуть допоздна, а когда всё же удавалось отключиться, снилась всякая чушь, не дающая возможности получить за ночь необходимые освежение и отдых.

Вот и сегодня ему снился Темный Лорд, гоняющийся за ним по квиддичному полю. С горящими, как фонарики, красными глазами и летающий на своей драгоценной змеюке Нагайне, вместо метлы, он орал Гарри вдогонку: "Поттер, я первым поймаю снитч!". Этот полный бред явно приснился от последствий усталости, мрачных мыслей и недосыпа.

Если бы Темный Лорд узнал, в каком состоянии находится Гарри, то мог бы воспользоваться этим для проникновения в разум. Но, судя по тому, что после событий в министерстве, таких проникновений было всего три, и те происходили, когда Волдеморт был очень зол и не мог контролировать себя, это не входило в его планы. Запомнив урок, преподанный ему в атриуме — что значит оказаться в сознании Гарри полностью, и, не желая повторно испытать ужасные муки, Волдеморт не возобновлял попыток осаждать разум Поттера да и открывать свои планы гриффиндорцу явно не собирался.

Неизвестно, сколько бы парень просидел в таких размышлениях, может, он опять бы очнулся только при появлении назойливого домовика, и как часто за последние дни случалось, он бы удивился, что просидел на одном месте ни один час, так и не сделав задуманного. Но от этой участи его спасла белоснежная сова, севшая на стол возле тарелки с так и недоеденной яичницей.

Это была красавица Букля. Правда, ей не сразу удалось привлечь внимание своего любимого хозяина. Но у сов есть очень полезная часть тела — клюв, немного поработав которым, "почтальонка" добилась желаемого результата.

Почувствовав особенно чувствительный щипок, Поттер повернул голову в сторону своей руки и, заметив Буклю, вынырнул из своих мыслей. Обрадованный появлением своей любимицы и ласково гладя её, он увидел, что к её лапке было привязано письмо. Заметив его, он взял Буклю и перенёс на соседний стул.

Поставив рядом с "подругой" блюдце, наполненное её любимым лакомством, Гарри стал поспешно отвязывать послание. Сова, благодарно ухнув, принялась за угощение, абсолютно не волнуясь и не мешая действиям своего владельца.

Письмо оказалось от Рона.

Подумав об Уизли, перед глазами всплыл образ хрупкой, миниатюрной, симпатичной девушки с карими глазами и длинными рыжими волосами. Джинни.... Это имя уже не вызывало тех чувств, что раньше, в душе не было ни волнения до дрожи, ни сладковатых романтичных страданий, а только гнетущее чувство вины. Было время, когда он думал, что она ему нравится как девушка. Но постепенно он понял, что она для него, как сестра, к тому же Рон не был бы счастлив, узнав, что Гарри встречается с его сестрой. Но не время помогло это понять, а чувство ревности, появившееся ближе к концу прошлого учебного года, взорвавшееся внезапно и изменившее его жизнь навсегда. Но не по отношению к Джинни, хотя возле нее вилось много парней, со многими из которых она уже успела повстречаться, а к своей лучшей подруге, когда он случайно увидел, как вокруг Гермионы околачивается, и это ещё мягко сказано, Майкл Корнер.

Рэйвенкловцу своим пытливым умом и способностями Гермиона понравилась ещё с занятий ОД.

"Но с какой радости он заметил в ней привлекательную девушку? — сердито твердило сознание. — Нет, конечно, она красивая девушка, сейчас я уверен в том, что самая красивая! Но почему это заметил и Майкл? Лучше было, когда он этого не видел!"

Гарри, как и любому парню, льстило, что дама его сердца своей красотой привлекала внимание других парней, но когда реакция этих самых парней становилась более активной, он не мог сдержать своё раздражение. В моменты, когда Корнер начинал особо активные поползновения в сторону подруги, Гарри казалось, что он способен на смертоубийство.

Сказать, что ему было не по себе, когда рэйвенкловец всякий раз оказывался возле Гермионы, значит не сказать ничего.... Его раздражал сам вид и голос парня, когда он находился на близком расстоянии от девушки. Когда же Корнер начинал звать "подругу Гарри" погулять, распинался перед ней в комплиментах или показывал какой он крутой и всезнающий, Гарри закипал, а внутри у него разгорался огонь, вернее, огненное чудовище. В такие моменты мозг услужливо переставал работать, оставляя в пустом пространстве головы только одну мысль: каким способом, да поскорее, увести Гермиону из опасной зоны и как сделать так, чтобы эта опасная зона больше к ней не приближалась! Охлаждаться ему помогали передышки, которые давала теперь уже понравившаяся ситуация с ОД; весь прошлый год занятия не проходили, а Гермиона, много времени тратившая на учебу и на совместные занятия с ним, не могла слишком часто видеться с Корнером. Таким обстоятельствам Поттер был безумно доволен.

Когда эти чувства только начали проявляться, Гарри Поттер был к ним не готов и крайне поражен их источником. Не зная как объяснить происходящее, он оправдывался перед собой желанием защитить подругу.

"Ну не достоин Корнер быть с Гермионой. Он уже встречался с Джинни, с Чжоу Чанг, а теперь хочет запудрить мозги моей лучшей подруге, — оправдывался Гарри. — Интересно, это случайность или закономерность, если учесть, что с обеими девушками встречался и я?"

Также Корнер, пусть рэйвенкловец, но, по мнению Гарри, большим умом не отличался. Это мнение разделяли также Джинни и Рон, а это кое-что да значит! К тому же Гарри напоминал себе, что постоянное нытье сокурсника на занятиях ОД также послужило причиной его недовольства по отношению к парню.

Когда же Поттер пытался втолковать это подруге, а именно: Корнер — болван, с которым ей не нужно общаться, чтобы он её не обидел, то не встречал ничего, кроме упрямства и нежелания прислушиваться к его словам. Гермиона настаивала на своём, что Майкл хороший парень и просто друг, и не желала поставить зазнавшегося однокурсника на место. Такие разговоры заканчивались одинаково:

"Гарри, тебе это только кажется, мы с ним только друзья. А почему друзья не могут общаться?! — говорила недовольная Гермиона, наморщив носик. — Он неплохой парень. Не пойму, почему он тебе так не нравится? К тому же Майкл столько всего знает! А недавно он прочитал книгу по нумерологии, где описывается влияние простых чисел на вычисления событий..."

В этот момент Гарри обычно не выдерживал и пытался всеми силами перевести разговор в другое русло. И не потому, что ему надоедало слушать свою подругу, а потому, что это рассказал ей "Майкл — неплохой парень"...

Со временем парень понял, что им двигало нечто большее, чем просто желание защитить. Каждый раз, когда он видел их вместе, его сердце начинал заполнять страх того, что теперь всё не будет, как раньше. Он больше не будет для Гермионы самым близким другом, потому что у неё не останется на него времени. Когда Гарри начинал представлять, что она станет для него чужим человеком, его начинал пробивать холодный пот.

Окончательно же всё изменилось и встало на свои места в тот день, когда Гарри, возвращаясь с тренировки по квиддичу, случайно увидел в пустом коридоре прощавшихся Майкла Корнера и Гермиону. К счастью, его самого "парочка" не заметила и, расставшись, студенты благополучно разошлись в разные стороны. Гарри же, увидев, как именно рэйвенкловец "прощается" со старостой школы, был потрясён до глубины души.

Корнеру хватило наглости обнять и... о, ужас, поцеловать Гермиону! Гарри не заметил, как начал рычать от злости, но потом у него вырвался вздох облегчения — поцелуй был всего лишь в щеку. Конечно, Поттеру это принесло слишком слабое облегчение, и он даже представлять не хотел, что может обнаружить в следующий раз. Увиденная картина глубоко запечатлелась в его сознании вплоть до мелких деталей: румянец на щеках, лукавая улыбка, неосторожная прядь волос Гермионы, выбившаяся из прически, и Корнер, дрожащей рукой возвращающий её на место. Гарри чувствовал себя обескураженным и опустошенным, но, наконец, понял, что за чувство съедало его всё это время — ревность.

И только тогда, когда Поттер сам смог признать, что ревнует лучшую подругу, он смог разобраться в себе, понять и увидеть, что побуждало его совершать те или иные поступки и почему при этом он испытывал такие чувства: