Когда молчат кузнечики

Лейду остро захотелось убить его. Вместо этого он выпустил меч из рук, давая принцу возможность рассмотреть своё оружие. Откуда этот напомаженный хмырь может знать, что для асина оружие — это часть души, и нет более ужасной вещи, чем позволить обнажить лезвие просто так. Всё равно, что заглянуть в душу. Сила покинет клинок, а этот ублюдок даже понятия не будет иметь, какое оскорбление и унижение нанесёт ему.

Но, отобрав его меч, принц даже не взглянул в его сторону. Он смотрел в глаза Лейду, находясь так близко, что невозмутимый асин мог ощущать лёгкое дыхание.

От принца исходил странный, обволакивающий аромат, рождающий видение звенящей золотой струны, по какой — то ошибке натянутой на тетиву лука. Она вибрировала от напряжения и, в то же время, была неподвижна, ведь не существовало стрелы, которая бы заставила её зазвучать так, чтобы родилась музыка.

— Ты, кажется, не понимаешь, асин, — мягко промурлыкал принц. — На время выполнения своего задания — ты моя вещь!

Он сказал это ласково, словно комплимент, и внутри сердца Лейда образовался замороженный булыжник.

В соседней комнате стремительно заиграла флейта — на одной резкой, пронзительной ноте.

Принц отбросил катану на пол, словно это была дешёвая базарная безделушка и улыбнулся загадочной, кукольной улыбкой, которая выражала всё и, одновременно, ничего, тщательно сокрытая слоем многочисленной краски и белил.

Искусственная красота Риому была невероятной. Но она ни в какое сравнение не шла с мерзостью его характера. Кира улыбался, растянув тонкие губы, и было абсолютно невозможно понять, о чём думает это хрупкое, похожее на безликую куклу, существо. Кажется, пока асин принимал ванну, смущаясь под его пристальным и внимательным взглядом, Риому успел ознакомиться с содержимым бумаги.

А там было написано, что он, Лейд, поступает в его полное распоряжение. И что на время выполнения задания он является личным рабом его высочества принца Гайтетсу, и что он, действительно, его вещь. Оружие, которое обязано защитить священную жизнь девятого дракона. Именно об этом сказал ему кайсё, перед тем, как Лейд получил разрешение покинуть клан Саи и приступить к выполнению своего опасного задания.

Но если бы Лейду было разрешено думать, он бы добавил, что этот приказ явно не включал в себя фрагмента того, что благородный девятый дракон окажется такой распоследний мерзкой сволочью.

Непокорство духа цирикию

Не сломить окриком.

Топай ногами, шуми :

Усмехнётся кузнечик и, выждав недолго,

Снова станет петь

О глупости смертных.

— Интересно, это правда, что асины ничего не чувствуют?

Ногти Киры были выкрашены чёрным лаком. Длинные, как и положено всем знатным особам, аккуратные, покрытые странным золотистым узором. Риому, болезненно надавливая, провёл ими по груди неподвижно стоявшего перед ним наёмника, чувствительно ущипнув его за сосок.

— Нас учат терпеть боль, — проговорил Лейд, искренне надеясь, что этому уроду не придёт в голову, эксперимента ради, помучить его. Например, прижечь кожу раскалённым светильником.

Бровь Киры приподнялась вверх, и в глазах мелькнула искорка веселья.

— Только боль? — иронично поинтересовался он.

Лейд промолчал, не зная, что ответить на этот вопрос, а затем едва не потерял своей внешней невозмутимости, когда ладонь Киры неожиданно переместилась на его пах, без усилий захватывая в плен и сжимая равнодушно молчащую плоть.

— А если я сделаю так?

Лейд напрягся, готовясь к пытке, но вместо этого один из аккуратных, ухоженных пальчиков принца неожиданно принялся ласкать его. Медленно, удивительно чувственно. Лейд искренне надеялся, что на его лице ничего не отразилось, но, видимо, зря.

— Ты покраснел. И ты не только покраснел, — многозначительно прибавил принц и довольно расхохотался, словно сделал что — то забавное. Лейду захотелось дёрнуться назад, вырваться, ударить его, провалиться сквозь землю, потому что этот ублюдок стремительно выбивал у него из — под ног почву и все привычные законы равновесия. Но, вместо этого, он не сделал ничего, оставшись стоять гордой безразличной статуей. И только пылающий взгляд яростных тёмных глаз выдавал его истинное состояние.

— Я всегда говорил, что слухи о вас чрезмерно преувеличены, — всё ещё хихикая, проговорил принц и, выпустив его из унизительного плена, хлопнул в ладоши, призывая служанок.

Когда несущие одежду девушки неслышно возникли в комнате для того, чтобы помочь Лейду одеться, асину на секунду захотелось стать досками пола. Стоять посреди комнаты с торчащим от прилившей крови членом — в осознании ядовитой насмешки чужих глаз — не самое приятное занятие.

Неизвестность рождает страх.

Лишь глупые кузнечики не думают о будущем.

Стрекочут пронзительно.

В какой — то миг Лейд начал понимать замысел кайсё. Возможно, его наставник знал, с чем ему предстоит столкнуться и, может быть, именно поэтому он выбрал Лейда — как самого уязвимого из всех. Всего лишь несколько минут общения с принцем не вызывали у воина никакого сомнения в том, что это задание изрядно закалит его выдержку или заставит покончить жизнь самоубийством.

И, возможно, поэтому, когда на них напали, Лейд посчитал это почти благословением.

Уже одетый и оставивший свою попытку достучаться до этого разряженного кукольного болвана, он покорной тенью следовал за Риомой, у которого, видимо, сохранились остатки рассудка, раз он приказал Лейду сопровождать себя на празднике вместо того, чтобы попросту взять и отослать асина за ненадобностью.

Они вошли в комнату для гостей и, встреченные всеобщим одобрительным гомоном, присели на почётное место на возвышении. Принц на подушках, Лейд по правую руку от него. Риому не приказал подать ему угощение. Зачем кормить слугу? Для этого есть кухня. Вместо этого он отослал прислуживающих ему девушек и протянул асину чашу, приказывая налить себе вина. Лейд, не переставая держать комнату в поле зрения, покорно взял кувшин.

Пронзительно звучала музыка.

Пять наряженных в алые шелка девушек, под непрекращающиеся звуки флейт и барабанов, исполняли сложный танец хризантем. Разлетались в воздухе длинные шарфы, мелькали в руках багровые букеты, качаясь вверх и вниз, взлетая и рассыпаясь, чтобы снова оказаться пойманными уверенными руками. Танцовщицы кружились по комнате, исполняя сложные фигуры, то — превращаясь в длинную тягучую вереницу, бегущую друг за другом, то — распадаясь на отдельные фрагменты.

От этого обилия мельтешащих разноцветных фигур у Лейда рябило в глазах.

В доме Риомы не было ни одного спокойного плавного уголка. Всё было ярким, вызывающим, кричащим.

Стены, обитые золотистым шёлком, расписанные парящими драконами, яркие наряды гостей, драгоценные украшения, цветы и удушливый дым благовонных курильниц.

Но Лейд не зря был воином и тренировался всё это время.

Поступки Риомы, и даже это празднование, устроенное им в день покушения, казались удивительно нелогичными. Кайсё не раз предупреждал принца. Риому должен был знать но, тем не менее, отнёсся к этому легкомысленно и небрежно.

И, лишь отточенная годами реакция асина, спасла девятого дракона от смерти в ту секунду, когда одна из танцовщиц, взметая волны стелящегося алого шёлка, внезапно оказалась слишком близко и выплюнула в принца зеленоватый дым. А после полетели отравленные иглы.

Лейд успел отреагировать за мгновение до этого действия. Толкнул сидящего на подушках Риому в сторону, выхватив белоснежный веер из безвольной руки. Отмахнул воздух назад, делая одновременное движение по касательной. Ударом ноги отшвырнул красавицу в стену и поймал летящую смерть тонкими полупрозрачными пластинками, в скользящем танце веерного листа.

Пронзительный визг стонущей свирели в бесконечном скольжении разлетающегося во все стороны алого шёлка.

Пять призраков, раскинув струящиеся водопады прозрачной ткани, кружась, взмыли в воздух, расшвыривая десятки опасных жалящих иголок, один укус которых сулил мгновенную смерть.

Надрываясь, закричала флейта и оборвалась, подавившись собственным звуком. Музыкант начал медленно заваливаться назад.

Лейд выхватил золотой поднос, блокируя ядовитый стальной дождь. Быстро. Очень быстро. Метнул поднос вперёд, опрокидывая стол, подхватил принца за шиворот, бросая под прикрытие одного из столбов. И, не прекращая движения распахнувшегося веера, взмыл вверх, уходя из — под атаки струящейся вереницы длинных шелковистых шарфов, которыми девушки попытались связать асина, бросившись на него одновременно с разных сторон.

Ожившие мифические птицы, разматывающие алое оперение, в стремительном кружении которого невозможно было предугадать ни единой атаки.

Лейд выхватил вакидзаси, рубанув стремящуюся обвиться вокруг него ткань. Двинул запястьем, пойманным в алую ловушку, дёргая шарф на себя. Парировал атаку веером, крутанулся, ловя иглы дорожкой натянутого шёлка, ударяя ногами с разворота. Два шарфа запутались в атаке. Взмах клинка, веер. Одна из птиц, рассыпавшись волной кармина, упала вниз, нелепо разбросав воздушные крылья. Мёртвый цветок, срезанная хризантема.

Музыкант коснулся пола.

И только после этого раздался запоздалый крик.

Всё происходило слишком стремительно для пьяной реакции собравшихся в комнате гостей. Многие из них оказались мертвы до того, как сумели понять, что происходящее не является частью представления. Ведь это представление было так прекрасно.

Громкий звук лопнувшей струны като послужил сигналом, приводя в действие сорванную пружину взорвавшейся паники. Сорвавшись с мест, люди ринулись бежать. Некоторые до сих пор не понимали что происходит, и почему вдруг один за другим начали заваливаться сидящие гости, под истошный визг нескольких сообразительных проституток, большинство из которых были гораздо трезвее, чем казались на первый взгляд.

Танцовщицы, превратив комнату в алое безумство ожившей ткани, закружились снова. Им не было никакого дела до гостей, но сейчас они не оставляли ни единого шанса на спасение, безжалостно уничтожая всех, кто — случайно или нет — попадал под действие атаки.

Меньше людей, больше пространства для действий.

Для того, чтобы выжить, нужно было спрятаться, затаиться, не двигаться, упасть на пол и молиться, что разлетающиеся во все стороны смертельные плевки минуют твоё тело. Убийцам был нужен лишь принц. Но только Лейд был единственным, кто понимал это, и поэтому, защищая жизнь начавшего орать от страха Риому, он не сделал ни единой попытки, чтобы помочь этим сорвавшимся с места людям, которые падали, не успевая добежать до дверей.

Падали — и давали ему шанс, отвлекая внимание шиноби на себя.

Всего за несколько секунд безобидная гостиная превратилась в прекрасный ад, полный бесконечного струящегося шёлка, что в единое мгновение, став ожившей бурей, заволок всю комнату. Словно прозрачная алая паутина, где каждый находил свою смерть, по собственной глупости становясь жертвой бесконечных жалящих атак, которые, внезапно рассыпавшись, сосредоточились на одном человеке. Юном асине, в чернильном одеянии бога смерти, чей белоснежный веер порхал животрепещущей бабочкой, раз за разом разрушая слаженные движения нападающих. И непонятно было: где — руки, а где — ноги. Всё превратилось в странный безумный хоровод боя призраков, находясь в эпицентре которого, Лейд не позволял нападающим дотянуться до принца.

Пять духов ками,

Распахнув карминные зонтики одеяний,

Закружились по комнате птицами смерти.

Осыпаются белые лица

Дождём из лилий.

Краска и кровь мешаются в чёрных волосах,

Распахнутые клювы источают яд.

Красиво, красиво.

Остановить невозможно танец, смертельный танец.

Страшно оказаться рядом.

Я бы смотрел издалека.

Но разве кто-нибудь спросит моего желания?

Часть гостей, крича, сумела добраться до выхода, ломая расписные перегородки, стремясь оказаться как можно дальше.

В своём стремлении спастись, этим людям было плевать друг на друга, и судьба хозяина дома была им тем более безразлична.

Драгоценное дерево больше не имело смысла.

Что касается Риому, то, накрыв голову фигурным столиком, он орал не переставая, умудряясь швырять в нападающих фруктами, тарелками и подушками. Это было почти смешно. Почти.

Одна из бестолковых чашек угодила в спину асина, и Лейд едва не свалился под атаку воспользовавшейся моментом танцовщицы. Выхватив стилеты — заколки из роскошных волос, шиноби пошли на прямое столкновение, нападая разом с боков, сверху, по прямой. Лейд застыл на долю секунды, сосредотачиваясь перед тем, как взорваться чёрным цветком белого веера и укороченной стали.

Откуда — то появилась запоздавшая охрана, в неразберихе принявшаяся резать гостей. Полетели разбитые мечами драгоценные ширмы, безжалостно вспарывались лезвиями шёлковые перегородки. В этом тесном пространстве применение длинного меча было равносильно самоубийству, и поэтому Лейд дрался укороченным вакидзаси, который был заточен с двух сторон и давал ему возможность для манёвров. Но разве пьяные стражники смогут понять эти тонкости?

Со стороны улицы раздался массовый вой и треск пожара. Потянуло дымом.

У асина не было времени отвлекаться. Алые птицы не давали ему ни единого мгновения, чтобы утратить бдительность.

Он метнул нож во взмывшую в воздух шиноби, перехватил вторую за струящийся в воздухе шёлк, швырнул на подругу. Встретил третью несколькими ударами веера, блокировал четвёртую ногами. Время замедлилось. Девушка уклонилась от летящего ножа, Лейд атаковал снова, перехватывая оружие до того, как оно коснётся стены, вновь оказываясь между нападающими и принцем. Раз за разом отбрасывая алых птиц назад.