Понимать из говоримого снаружи я ничего не понимаю. Иногда даже разделить речь на отдельные слова не получается, поскольку говорят бегло и иногда, как всякие люди глотая окончания.
Но, я не задумываюсь над этим, предпочитая просто плыть по течению, ожидая, когда моё вынужденное заключение закончится. Ещё поскольку свободного времени избыток, а свободы движения минимум, вспомнив статью из тырнета читанную мною в прошлой жизни. Да, надо признать я принял случившееся, поскольку 'бритва Оккама' не оставляла иного восприятия произошедших событий. Я умер и оказался в новой жизни, только вот, почему-то сохранил память о прошлой и осознал себя прямо в утробе матери. Так вот, про статью...
В ней говорилось, как людям с различными травмами, сохранять мышечный тонус в периоды вынужденной неподвижности. Нужно просто в определённой последовательности напрягать группы мышц. Вот я и напрягаю, то руки то ноги, то живот спину, получается правда, так себе. Но, делать-то совершенно нечего, поскольку даже уши не погреешь, так как ничего не понимаешь.
Ещё некоторое время спустя.
— Что меня разбудило? — Думаю я, вися в темноте. За 'стенкой' тихо и мерное дыхание и стук сердца подсказывают мне, что мать спит.
Но, что-то словно мешает, закрываю глаза и пытаюсь понять оставшимися чувствами, что не так. Сколько промедитировал так и не понял, но в определённый момент обнаружил. Что у меня, оказывается, есть ещё что-то похожее на чувство. Словно бы рядом со мною, буквально руку протяни, течёт словно бы поток. Он протекает сквозь меня, рождая странное, тёплое чувство. Вместе с потоком, идут и ощущения, ощущения окружающего пространства. Увлёкшись, тянусь к этому и, оно словно бы тянется в ответ. Я вылетаю наружу, всё видится странно, словно бы на рентгене. Полупрозрачное, размытое... Вижу большую комнату, заставленную мебелью. Узнаю стол, вокруг которого стоят стулья. Несколько шкафов, облетаю помещение и возвращаюсь к себе, причём точно знаю, где я сам. Вижу большую кровать, а на ней спят двое. Ну, меня внутри одного не считаем, да я и не сплю. Пытаюсь посмотреть на лица спящих, но всё гаснет и меня уносит в объятья сна.
Верховный маг княжества Атоон, Дитмарр Сатон (Атоон-Ридаг, княжеский дворец, башня мага, 20 день лета год 3670 от Великой тьмы.)
Мужчина, закутанный в странного вида алую мантию, сидел в глубоком мягком кресле и смотрел на горящий в камине огонь. Правая ладонь его, сжимала вычурный кубок из серебристого металла со вставленными по верхней кромке камнями. Чьи грани, отбрасывали разноцветные блики на погружённые во тьму стены.
Мужчина сидел и застывшим взором смотрел в огонь.
Шорох одежд и чуть слышный скрип дверей позади сидящего, но он не реагирует на это. В неровный круг света от камина, входит женщина. Её тонкая, худощавая фигура, затянута в ослепительно белые одежды. Но, по которым идёт замысловатый узор из чёрных линий. Волосы её, частично собранные в высокую причёску, а частично просто лежащие на плечах, были белы словно снег на вершинах гор.
Женщина встала рядом с креслом и откуда-то из тьмы помещения прямо к ней за спину подлетело похожее. Женщина подхватила подол и грациозно опустилась в него.
Мужчина оторвался от созерцания огня и перевёл взгляд на сидящую. В ответ с чуть загорелого, чуть худощавого, но аккуратного и от этого кажущегося невозможно красивым лица, смотрели белые бельма глаз без радужки, в центре которых, были чёрные провалы зрачков.
— Зачем ты пришла, Преподобная? — Спросил мужчина мягким, низким голосом.
Женщина улыбнулась: — А что? Ты не рад меня видеть, кудесник? — Ответила она, и её голос был под стать внешности, немного низкий с чуть слышимой хрипотцой.
— Рад? — Он на миг задумался. — Наверное, всё-таки рад. Но, за твоим визитом стоит что-то ещё. Не желание видеть меня. Что, Саиталь?
— Тебя не проведёшь, дворец моего внучатого племянника, быстро учит видеть скрытое, ну, как и любой дворец властителей этого мира. — Тихо ответила собеседница и, повернув голову, посмотрела в огонь. — Я видела сон, Дитмарр...
— Сон?! — удивился он. — Ты пришла рассказать мне про сон?!
— Я видела Хайрала — Хранителя врат. Слуга Богини, показал мне светящуюся, призрачную фигуру, падающую в наш мир с небес.
— Что-о-о-о! — Воскликнул маг.
— Он снова привёл к нам посланника её, верховный. Пророчество Ладмарра Великого, может исполниться ещё при нашей жизни. — Сказала женщина, снова устремив на мужчину взгляд своих странных глаз.
— Он приводил посланников уже одиннадцать раз и, ничего не изменилось, почему должно измениться сейчас? — Тихо спросил мужчина.
— Мы не должны терять веру, кудесник! — Возвысила голос она. — Потеряем её и, Пустошь пожрёт наш мир.
— Она и так его пожирает, с каждым столетием она всё больше и больше. — Сказал маг.
— Мы найдём способ победить проклятие, может быть, посланник Её, поможет нам в этом. Ведь зачем-то она присылает нам их. Видимо, чтобы помочь...
— Государю доложим? — Спросил мужчина.
— Нет. — Отрезала женщина. — Ещё рано...
— Как скажешь. Храму виднее...
— Хорошо, что ты это понимаешь. — Сказала она. — Налей мне вина, друг мой. Что-то в последнее время, мне всё чаще и чаще, становится холодно во дворце.
Мужчина прикрыл глаза и к нему из темноты подлетели ещё один серебристый кубок и высокогорлый кувшин. Сосуд наклонился и в чашу полился багрово-красный в свете огня напиток.
После чего, чаша отправилась в ладонь женщины, а кувшин улетел обратно во тьму.
Сидящие отпили из сосудов и молча стали смотреть в огонь.
Я останусь у тебя этой ночью. — Сказала женщина. — Надеюсь, ты согреешь меня во сне?
— Всё что в моих силах, Саиталь. — Ответил он. — Я еще не стар...
Женщина рассмеялась, ласково глядя на мужчину. — Я проверю, это утверждение.
Алексей Крюков (примерно два месяца спустя)
По моим, скорее всего неверным ощущениям, прошло около двух месяцев, как я здесь, внутри. В последнее время, мне откровенно тесно. Тесно так, что даже толком не пошевелишься. Пару раз попытался чутка размяться, так мамуля аж заорала. Больно видать сделал...
Больше я не вытягивался, и да, я, слава богу, в мужском теле. Как-то проснулся, и меня пробило, а мужик ли я? А то любят в книжках, высшие силы пихать попаданцев в тела противоположного пола. Сунул руку и убедился, что свисток на своём месте. Да уж, облегчение было и смех и грех.
Ещё я приноровился с помощью этой странной субстанции подглядывать за внешним миром. Пусть всё видится довольно размыто, но всё равно интересно. Ею кстати пользуются все. Ну, те, кто появляется рядом с матерью. Мужской голос, оказался рослым худощавым дядькой, видимо это мой здешний отец. А второй голос, всё-таки женщиной, только какой-то странной. Невысокая, худощавая, но... В чём странность, я пока ответить не могу, но и фигура её и движения, какие-то не совсем человеческие. Ну, окажусь снаружи, посмотрю. Только вот, она уже недели две не появляется, может, уехала куда-то?..
Так вот, наблюдал я как-то за внешним миром, и как раз пришёл откуда-то отец. Поговорил о чём-то с матерью. Понимать я один фиг, ничего не понимаю. Потом сложил, видимо полешки во что-то очень похожее на камин. Отошел, я ясно увидел, как эта странная субстанция, завихрилась вокруг него, он вытянул в сторону камина руку. И с пальцев его, сорвалась сияющая искра и ударила в дрова. А в камине, прям заклубилось всё, видимо так в этом состоянии выглядит огонь.
Мамуля, тоже периодически, что-то такое делает. Я чувствую, как по её телу, словно сполохи проходят и оно после них, некоторое время чуть светится. Ну, похоже, в этом мире есть магия, ничем иным, я видимое объяснить не могу.
Да и слух у меня, обострился сильно. Так что периодически, меня будит даже бульканье в кишечнике у матери. Хотя, родители устроили мне как-то раз побудку, век помнить буду! Да и, они сексом занимались, а я всё это наблюдал, так сказать изнутри. Вот уж, это было что-то с чем-то.
Стоны, всё вокруг качается, звук такой, своеобразный, когда одно в другом двигается. Благо, продлилось недолго. Мамуля финишировала, и от этого меня так внутри сжало, что уж грешным делом подумал, вылечу сейчас со свистом наружу. Но нет, обошлось... Ладно, что-то опять спать потянуло, спа-а-ать.
Вот и снова утро, разбудил меня разговор родителей. О чём говорят непонятно, но голоса взволнованные, а ещё что-то мне совсем тесно стало. Попробовал чуть плечами пошевелить, ан нет. Моё вместилище стало тугим, потолкал в стенку рукой. Тоже мало эффекта, будто в тугой пресс ткнул. Оп, прямо под ладонью всё расслабилось и мне стало покомфортнее. Только приготовился помедитировать и посмотреть, что в комнате происходит, а может, повезёт и мамуля, как вчера на прогулку пойдёт, но нет. Опять стиснуло со всех сторон, да так, что в глазах пятнышки замелькали.
Голоса матери и отца стали откровенно испуганными. И тут, меня словно по голове тюкнуло. Читал в своё время, когда безуспешно пытались и Иркой, женой моей, детей делать. Про беременность и роды, что происходит, как происходит, какие ощущения у женщин при этом ну, и всё такое. Так вот, судя по всему, пришло моё время покинуть уютный мирок внутри моей новой мамули и увидеть, наконец, окружающий мир своими глазами.
Вот опять отпустило и тут, меня охватил приступ паники. — А где, мать вашу пуповина?! — Подумалось мне. Помнится, Наташка, жена Рустама по этому поводу переживала сильно. Боясь, что её мелкий обмотался. Вот и сейчас, пока вокруг мягко. Ощупываю шею и остальное тело, на предмет обвития.
Чёрт! Руки мои крюки, слушаются плохо, да и тесно тут так, что кое-куда они и не пройдут. — Фу-у-у! — Мысленно выдохни, Лёха. — Вроде всё чисто и этот живой шланг, весь где-то поверх задницы.
Протянул руку над головой, пощупать, как там 'выход' и тут опять всё сжалось. — Уй-й-й! — Даже заорать захотелось, так руку зажало. Кое-как вытащил обратно и прижал к груди. Ну нахрен, ещё поврежу себе что-нибудь в порыве любопытства. И сколько это всё продлится интересно?..
Некоторое время спустя.
— Божечки, спаси меня и помилуй! — Скребётся мысль в голове. — Сил же больше нет, это всё терпеть!
Жидкость, бывшая вокруг меня, уже давненько ушла. Моя голова буквально вдавилась в какое-то кольцо и давит это кольцо так, что мне кажется, что мой череп вот-вот треснет. Под зад, тоже толкает не кисло, мать орёт так, что у меня уже голова болит от её криков. Вокруг как минимум ещё несколько человек. Гомон периодически стоит, словно на базаре.
Вот опять давануло и тут, я чувствую, что меня буквально проталкивает. — Уй! Как сдавило-то, аж искры из глаз!
Крик матери превратился в хрип.
Хлюпающий звук и тут!
Холод! Мать вашу! Как же тут холодно то!
Меня хватанули за ноги и подняли вверх. В глазах муть, вокруг полумрак и прямо передо мной, размытое лицо.
Как мне по заду прижгло, как огнём.
— Ах ты, сука! — Думаю я. — Ща я скажу тебе, какой ты урод!
Открываю рот и делаю вдох.
— Бля, как огня вдохнул. — Внутри всё полыхнуло и: — И-я-я-я-а-а-а! — Из моего горла вырывается тоненький писк. — Ай-я-а-а-а!
Ору я, а вокруг смех и радостные голоса. Вот куда-то несут. У живота дёрнуло и шланг пуповины, лежавший на мне, куда-то исчез. А затем, тёплое, мокрое. Затыкаюсь и лежу в этом тёплом, пока меня трут чем-то мягким. Вода, а это была она, попадает в глаза и их промывают. Зажмуриваюсь и пытаюсь отмахнуться, но только бестолково размахиваю руками. Делаю, это молча, что вызывает удивление у окружающих.
Меня достали из воды и положили на что-то мягкое, которым и обмотали. Снова подняли и вынесли куда-то на свет.
Перевожу взгляд, после помывки, видеть стал лучше. Ну, только перед собой правда, по сторонам всё так же всё размыто. Меня, держа под спину и голову, приподнимают, и я вижу лицо.
— Тиквэ, найста и дорн. Ди наттре — Адэрр. — Говорит лицо знакомым мужским голосом, а я, разглядывая его тихо охреневаю.
Это точно не человек. Лицо, правда, почти человеческое, бороды и похожей растительности нет. Кожа, смуглая, красноватого оттенка. Волосы на голове платиново-белые, как и брови и ресницы. Но, дело не в этом, уши и я видел это отчётливо, были удлинённые заостряющиеся кверху и самое главное глаза, большие, раскосые, миндалевидной формы, светло-голубые. С ВЕРТИКАЛЬНЫМ, как у кошки зрачком!
— Куда я попал?!
Глава 2. Чужой монастырь.
Алексей Крюков (Две недели после рождения)
— Нас утро встречает прохладой! — Мысленно напеваю я, дрыгая в воздухе ногами. Это пока единственный вид физкультуры, который мне доступен. Ну, можно ещё до кучи, помахать руками или потягать ими же, мячик на резинке, подвешенный над моей кроваткой. Я пока сыт и доволен жизнью, хотя сытости надолго не хватит. Аппетит просто зверский периодически, а в мамулиной груди запаса молока маловато. Я опустошаю обе за два присеста и самое смешное, никаких неприятных ощущений. Молоко и молоко, на вкус чуть сладковатое и всё.
Дрыгая в воздухе ногами, поглядываю на мать, она что-то задумчивая сегодня. Утром, пока я насыщался, её отец даже успокаивал. Понимать я в их речах больше не стал, но общий тон разговора говорил лучше всяких слов.
Делая своеобразную гимнастику, чувствую, что припёрло. Начинаю гукать и кряхтеть, мать встрепенулась, подошла ко мне.
— Адэрр, ну тье? — Спросила она. — Тайто си?
— Молчать! — Думаю я, улыбаясь и молча глядя в ответ. — Не хватало ещё чего-нибудь ляпнуть на великом и могучем! — Протягиваю руки и тут же оказываюсь на её руках. Меня относят в угол и задницу вывешивают над стоящим там ведром. За несколько прошедших дней я приучил своих новых родителей, что категорически не желаю гадить в койку. Это вызвало некоторое удивление, но они это как-то спокойно съели и сейчас меня периодически таскают к ведру. Похоже, они это так спокойно восприняли, потому что я первенец и мои предки пока не имели опыта общения с младенцами. Больше пока, вокруг меня никого не наблюдалось. Пару раз появлялась какая-то девушка, но её действия ограничивались выносом ведёрка с моими какашками. Родители же, ходят по таким делам куда-то за перегородку в другом углу спальни. Звуки, которые оттуда доносятся, похожи на обыкновенный унитаз.
Вообще же, этот мир меня поражал с каждым днём всё сильнее и сильнее. Дом, в котором я находился, был деревянным, причём из цилиндрованного бревна! В стенах спальни было три окна, застеклённых большим листовым стеклом. По ночам, комната, как и несколько других комнат, которые я видел, когда меня носили, освещались беспроводными матового стекла шарами на подставках. Причём светили они, ярко и ровно. Двери были обыкновенными, распашными. Из спальни, выход был на длинную застеклённую галерею чьи окна выходили на широкий двор со множеством построек, покрытых ярко красной черепицей. Судя по высоте окон галереи, спальня и другие комнаты, занимаемые моей семьёй, были на третьем этаже. То есть в пределах моей видимости, были вещи, выдающие откровенную архаику, как например меч у отца на поясе. И развитую цивилизацию в виде светильников и оконных стёкол. В общем, странно это всё...
