Вопрос слегка ошарашил: она-то решила, что попала в мир прошлых веков — ну, примерно, семнадцатый-девятнадцатый, судя по интерьеру помещения, по одежде Кристал и её старшего брата, по цокоту копыт, припомнившегося ей из того болезненного состояния до сна. А тут — штаны для женщины?.. Это что — особая частичка мира, в котором есть магия?

— Ну, если можно, штаны, — нерешительно сказала она.

— Хорошо. Так будет теплей, хотя твоя температура и прошла, а на улице наконец закончились дожди, — энергично кивнула Кристал. — Сейчас оденешься, я принесу тебе мясной бульон, а мальчики выведут тебя в сад.

— Какие мальчики? — ошеломлённо спросила Аня.

— Наши с тобой братья, — улыбнулась Кристал. — Ты и это забыла?

— Но как же... Лисса? — только и сумела выговорить Аня, одевшись полностью. Она, если честно, поразилась: если детей пятеро, то почему мальчик не один, а двое?

Девочка поморгала на неё озадаченно, а потом снова расплылась в улыбке.

— Ты даже забыла, что нашла Лиссу на улице?

Аня открыла рот... и закрыла. Ну, предположим...

Кристал встала и убежала из комнаты, а Аня выдохнула: кажется, все в этом доме уверены, что она потеряла память из-за... Она хмыкнула: странно даже выговаривать — из-за колдовской отравы. Но... Если отрава, то кто ей дал её? Кто-то настолько близкий, что она могла принять что-то съедобное из его рук?

Впрочем, всё это подождёт. Есть дела поважней. Например, как побыстрей прийти в себя и не быть обузой в семье, которая и так испытывает лишения.

Итак, здесь есть старший брат, девочка-малышка, девочка-подросток и ещё два брата-подростка, которых она не видела, но Кристал легко назвала их "мальчиками". Интересно, а они какого возраста?.. Но, что называется, к актуальным вопросам примешивались вопросы другие. Всё, что Аня о себе помнила: она ложилась спать. Она замужем? А... её семья? Есть ли у неё дети? Что-то такое вспоминалось, что она вечно куда-то бегала, что-то постоянно делала и кому-то помогала... Она морщилась, напрягала мозги — впустую. Прошлое словно отрезали от неё и выбросили...

Вздохнув, Аня ладонями огладила "свою" одежду: плотная рубашка, короткий жилет с шикарной вышивкой, чуть свободные штаны — эта Агни похудела здорово. Одежда лёгкая и мягкая. Кажется, из довольно дорогих тканей, хоть и потрёпана давним ношением. И кожаные тапочки. Здесь в таких ходят — или именно ей такую обувку принесла Кристал, ну, для больной?

В дверь стукнули. Сначала вошла Кристал, чему Аня очень удивилась: ей-то зачем стучаться? Но следом появились два подростка чуть старше Кристал — четырнадцать им или пятнадцать? Один — тёмно-русый и невысокий, коренастый; второй — почти чёрненький, высокий и худощавый. Если тёмно-русый выглядел крепким и сильным, то второй казался очень хрупким. Хотя первое впечатление обманчиво: чёрненький отошёл вглубь комнаты и принёс к кровати небольшой стол — явно из тяжёлых пород дерева.

— Привет, Агни, — тем временем поздоровался с ней тёмно-русый. — Кристал сказала, что ты поправляешься, но ничего не помнишь...

— Я... Ну, я кое-что... — беспомощно залепетала Аня.

— Да ладно, не горюй, — вмешался чёрненький. — Меня зовут Греди, а это — Кеган. Ты хотя бы помнишь, что мы двойняшки?

— Двойняшки? — прошептала Аня.

А мальчики рассмеялись и быстро накрыли стол: постелили скатёрочку, при виде которой Аня всполошённо подумала: "А есть ли здесь моющие средства и как тут у них с гигиеной?!", потом поставили корзинку с ломтями чёрного хлеба, которую и принесла Кристал, прежде чем снова убежать из комнаты.

— Ты вовремя начала выздоравливать, — звонко сказал тёмно-русый Кеган. — У нас пока ещё есть мясо. А с него ты поправишься быстро.

— Греди! — раздался приглушённый дверью крик Кристал. — Откройте мне! У меня руки заняты! Быстрей!

Аня ожидала, что девочка появится с кастрюлей в руках, но Кристал принесла какую-то плошку, в которой дымилось невнятное варево, а в нём покачивалась ложка.

Они накормили её супом, состоящим из мяса и бульона, на дне обнаружилась крупа. Кроме соли, специй Аня не прочувствовала. Кристал принесла ещё одну тарелку, плоскую — для мяса, которое надо было накрошить. Мальчики к этому времени ушли, так что Аня разделила кусок на три части — себе, Кристал, которая даже из вежливости не стала отнекиваться, и Лиссе, ворвавшейся в комнату и сразу протянувшей ладошки:

— Дай!

Отрезая по кусочку, Аня опять слегка испуганно размышляла, приучила ли их та Агни к кусочничеству (или попрошайничеству?), едят ли дети вообще мясо? И кто варил этот суп? Мясо разварилось достаточно хорошо.

Лисса, одетая в то же мятое платьице, в котором была, когда спала под бочком Ани, съела свою порцию первой и, ожидаемо для Ани, немедленно осмотрелась, справились ли едоки со своими кусками. Сморщилась от досады: опоздала! И схватила последний ломоть хлеба. Кристал спокойно восприняла жадность девочки, и Аня решила помалкивать, но потом обязательно разобраться, почему Лисса так себя ведёт и почему ей так себя вести позволяют.

Почти одновременно пришли мальчики. Кристал унесла посуду. А Кеган накинул на плечи Ани то ли покрывало, то ли плед и помог подняться. И вся компания сопроводила Аню в сад. Аня, вообще-то, поначалу ожидала, что её просто оставят среди яблонь на какой-нибудь скамеечке. Однако, когда вышли из комнаты, она, бережно ведомая под руки, сообразила, что и речи нет об обыкновенном деревенском или дачном саде, представшем в воображении при одном только слове "сад".

Оказалось, что "её" комната находится на втором этаже. И если в комнате сейчас, когда Кристал раздёрнула шторы на окне, купалась в солнечном свете, то в коридоре было довольно темно... Сквозь болтовню ребятишек Аня слушала, как поскрипывают деревянные полы, отмечала, что под ногами не обычные половицы, а деревянные интарсии, складывающиеся в причудливый геометрический рисунок.

Спустилась она с помощью "братьев" и "сестры" и в сопровождении радостно подпрыгивающей Лиссы в полутёмный холл, похожий на крестьянскую избу летом, когда на улице солнце, но в помещение не попадают. Мгновенное удивление, когда осознала сравнение с деревенской избой: "Я была... деревенская?" Машинально взглянула на руки. Необычно длинные пальцы и чуть ли не аристократические тонкие запястья привели в чувство, заставив грустно улыбнуться: "Хочешь узнать, кто ты, по чужому телу?"

— Ты уже хорошо стоишь на ногах, — одобрительно сказал разговорчивый Греди. — Как ты хочешь выйти — через парадный вход или из задней двери?

— А можно... — робко начала Аня. — Можно через парадный вход, а потом обойти дом и посмотреть на заднюю дверь?

Мальчики переглянулись, а потом уставились на Кристал. Вновь удивлённая, Аня тоже взглянула на девочку. Почему они смотрят на сестру? А Кристал явно над чем-то размышляла, после чего кивнула братьям и сказала:

— Я сумею её поддержать. Бегите. Никас ждёт вас.

Глядя со всех ног удирающим куда-то мальчикам, Аня не удержалась:

— Куда они?

— Никас работает, а братья помогают ему, — спокойно ответил Кристал, словно решила не обращать внимания на то, что вопросы Ани слишком... наивны для человека, который всего лишь забыл кое-что из прошлого. Или для девочки-подростка человек, задающий такие вопросы, и в самом деле — это нормально? Придётся ещё немного выждать — решила Аня, чтобы разобраться во всём.

Лисса, носившаяся вокруг них, помчалась вперёд — к двери, за которой пропали братья. Она с трудом потянула на себя эту высокую и явно тяжёлую дверь за резную ручку. И через пару минут Аня, невольно подавшаяся вперёд (тёплые солнечные лучи мягко легли на лицо), под руку с Кристал вышла на крыльцо с четырьмя небольшими колоннами, а затем осторожно сошла по лестнице в несколько ступеней. И, пройдя ещё несколько шагов, чуть потянула за локоть Кристал, чтобы та остановилась. Девочка послушно встала на месте, а Аня обернулась и от неожиданности открыла рот.

Дом вздымался перед ней в два этажа, сверху словно нахлобучив шляпу — крышу крутоголовой и продолговатой мансарды. Впереди же — Аня снова развернулась — простиралась (другого слова не нашла) дорога между когда-то красиво подстриженных кустов, сейчас разросшихся. Дорога заканчивалась воротами из выкованных больших дубовых листьев. Этих листьев было так много и все они так гармонично соединялись между собой, что Аня невольно застряла взглядом на воротах, пытаясь проследить за игрой соединения.

И, только услышав рядом смешок, очнулась.

— Ты опять попалась! — весело сказала Кристал. — Вечно одно и то же!

— Почему — попалась? — спросила Аня.

— Ворота заговорённые с обеих сторон, и ты всегда останавливалась, чтобы смотреть на них долго-долго!

— А на что заговорённые?

— От чего, — поправила Кристал. — От враждебного глаза.

— А от сестры моего мужа, значит, это не спасло, — задумчиво сказала Аня.

— Ну, твой муж не думал, что она будет настолько жадной, — спокойно сказала девочка. — Лисса, не уходи далеко!

Малышка вернулась с букетиком розовых цветов и, взяв Аню за руку, пошла рядом, болтая о других цветочках. Уже втроём они обогнули дом по каменным плиткам дорожки, и Аня вновь вздохнула от полноты впечатлений: позади здание было украшено пристроем, больше похожим на архитектурный памятник, чем на открытую террасу, в глубине которой пряталось нечто похожее, если судить деревенскими терминами, на крыльцо. Навес террасы поражал изысканной лепниной — Ане ещё показалось, что слишком тяжёлой. А вокруг столько всяких небольших декоративных столбов, поддерживающих крышу пристроя, и вазонов — с цветами! Но больше всего терраса показалась памятником не столько из-за своих форм, сколько из-за того что её обросли настоящие кустарниковые заросли. Приблизившись, Аня сообразила, что в основном это плющ, хотя о нём знала лишь понаслышке да на фотографиях видела.

Кристал подвела её к солидной скамье под круглой крышей (портик, что ли?) — из какого-то камня, и помогла сесть. Рядом сначала примостилась Лисса. Но её кипучая натура не выдержала долгого сиденья на одном месте, и малышка сбежала куда-то в высокие кусты. Аня даже заволновалась: не заблудится ли в них девочка? И успокоилась, когда та снова выскочила к скамье.

А когда Аня посмотрела от террасы дальше, оцепенела: громадный сад (даже отсюда видно) постепенно переходил то ли в лес, то ли в парк, одновременно делясь надвое громадной чашей воды! Что это? Пруд? Озеро?

— Это... — Она запнулась, потому что горло перехватило от полноты впечатлений. — Это всё наше?

— Нет. Там, где высокие деревья склонились к воде, отсюда не видны решётки, отделяющие нашу часть озера от соседних поместий. Жаль, ты не умеешь плавать, — вздохнула Кристал. — Никас успел починить купальную беседку — через два-три солнечных дня могли бы и искупаться все вместе.

"Как это не умею плавать! — про себя возмутилась Аня, вовремя спохватившись и закрыв рот, потому как едва не выдала себя. — Очень даже умею!"

— Ну вот, — продолжила Кристал. — Вот это всё твоё...

А Лисса с писком поскакала по дорожке к садовым деревьям — кажется, к яблоням.

Глядя ей вслед, Аня вдруг прочувствовала, как холодная волна прошла по позвоночнику. "Вот это всё твоё..." И память будто прорвало. Она вспомнила.

Глава вторая

В своей семье она всегда была изгоем. Почему? Не знала до последнего....

Как только ей исполнилось семь лет, её к себе, в деревню, забрала бабушка со стороны матери. Дед на внучку внимания не обращал, смотрел мимо — так, как будто и нет её в избе, а бабушка, устроив Аню в деревенскую школу, то и дело ворчала на её родителей: "Совсем уж девчонку забросили! Уж не могли как-то иначе..." И тут же замолкала, не объясняя, что она имеет в виду под словом "иначе".

Но Ане в деревне понравилось. Можно бегать в школу с подружками и друзьями, потом возвращаться домой, где никто на тебя не прикрикнет только потому, что бросила школьную сумку в сенях и убежала гулять. Правда, работать тоже пришлось — и много, но она не удивлялась и не отнекивалась: деревня же! И подружки так же много работают!.. И даже новости о том, что у мамы родился братик, а потом и сестричка, как-то не слишком её впечатлили. Это было... где-то далеко. Тем более в город девочку не возили ни разу за несколько лет. Вскоре Аня выросла настоящей деревенской жительницей: она не просто помогала деду и бабушке по дому, но работала в огороде, в саду, научилась прясть овечью нить, которую покупала бабушка, по мелочи шить и вязать...

Но пришло время — и родители вновь перевели её в городскую школу. Сначала Аня удивлялась и тосковала по деревенской вольнице. А потом начала понимать: её перевезли в город, чтобы она нянчилась с младшими и хозяйствовала по дому. Все домашние дела легли на её плечи, причём благодарности к ней никто не испытывал. Только покрикивали да ругали за малейшую провинность. Единственным просветом стали школа и книги. Читала много и запоем, едва выдавалась свободная минутка, хотя... Чего уж. Свободного времени было ой как мало...

Когда приезжала бабушка, Аня втихаря умоляла вновь взять её к себе, а та лишь вздыхала. Потом девочка закончила школу и только было заикнулась о поступлении в вуз (оценки хорошие — почему бы не попытаться?), как на неё наорали так, обозвав неблагодарной и обвинив во всех грехах, что она почувствовала себя и впрямь виноватой, а потому смирилась и продолжила ухаживать за младшими братом и сестрой. Те, к слову, глядя на родителей, тоже взяли в привычку командовать ею.

По сути, она превратилась в прислугу, которая ещё и деньги зарабатывает: мать устроила Аню на полставки техничкой в ближайший продуктовый магазин. Правда, ежедневная работа не стала аргументом для "отлынивания" от работы домашней, как это называл отец, всегда очень суровый к старшей дочери.

Как-то незаметно вырос брат, начал учиться в вузе, куда поступил на платной основе. Мать тут же перевела старшую дочь на другую работу: соседка по дому ездила в составе большой бригады на стройки в крупный город, работала вахтой, а теперь с собой ещё и прихватывала Аню. И родители, снова задурив старшей дочери голову и снова заставив прочувствовать себя обязанной всем членам семьи, заставили девушку не приезжать домой на две недели вахтового отпуска, работать беспрерывно: нужны были деньги и для оплаты обучения брата, и для будущего поступления младшей сестры...

Потом она работала, отдавая деньги для капитального ремонта в доме, который она уже не могла назвать своим родным и куда её почти не пускали, требуя работать и работать только для семьи. Пара неудачных знакомств в строительной бригаде подсказала, что лучше не иметь никаких отношений с мужчинами и не надеяться на бегство из семьи хотя бы по такой вроде как уважительной причине — с помощью замужества. Едва только родители замечали, что со старшей дочерью происходит нечто, что для них невыгодно, они немедленно собирали "семейный совет", на котором устраивали скандал с обвинениями в дочерней неблагодарности, давя на совесть. А совесть, как выяснилось, у Ани была весьма ранимой...