Начальник продолжил описывать, как мы будем использоваться для выполнения задач прямого действия и тайных операций по сбору информации об аргентинских целях, что было встречено одобрительным ропотом. Сбор секретных разведданных, долгие часы работы на скрытых наблюдательных постах, установленных глубоко на вражеской территории, и рейды на важнейшие стратегические объекты в тылу врага, были нашим хлебом с маслом.

Но в этой бочке меда была ложка дегтя. Во-первых, бригадный генерал сказал нам, что ООН уже осудила действия Аргентины, и США предпринимают отчаянные усилия, чтобы избежать конфликта между двумя их союзниками. Он ясно дал понять, что есть все шансы найти политическое решение кризиса. Во-вторых из того, что сказал бригадный генерал, было очевидно, что полк не был официально уведомлен о присоединении к оперативной группе. Это подтвердил командир, когда он встал для выступления, после того как бригадный генерал закончил.

Подполковник Майкл Роуз, на висках которого начали появляться первые признаки седины, был энергичным и очень компетентным оперативником, который первоначально вступил в Колдстримскую гвардию. Он командовал 22-м полком SAS более двух лет и имел репутацию «инициативного человека», что сделало его популярным в войсках. Поскольку он узнал о вторжении аргентинцев до инструктажа, в предыдущую пятницу, Роуз провел выходные, мечась между Херефордом и штабом 3-й бригады коммандос в Плимуте, активно лоббируя наше включение в боевое расписание любых войск, отправляемых в Южную Атлантику. Он сказал нам, что бригада из трех подразделений коммандос была усилена по меньшей мере, одним воздушно-десантным батальоном, и его намерение состояло в том, чтобы к ним присоединились эскадроны «D» и «G».

Командир не сказал, были ли успешны его лоббистские усилия, но несмотря на официальные приказы, он остался верен своей харизматичной манере и сказал нам:

— Собирайте свое снаряжение и будьте готовы отправиться на базу КВВС Бриз-Нортон, где будет организована ваша доставка самолетом из Великобритании на остров Вознесения.

Инструктаж прервался возобновлением оживленной беседы и новым скрипом стульев, и сержанты начали перекрикивать шум. Среди них выделялся сержант-майор эскадрона «D».

Лоуренс Галлахер был сапером, прибывшим из 9-го воздушно-десантного батальона, подразделения, которое гордилось тем, что всегда старалось быть сильнее солдат воздушно-десантного полка, которых они поддерживали. Он выглядел как положено. Галлахер был крупным мужчиной с квадратными чертами лица. Его лицо, со сломанным носом и густыми черными обвислыми усами, говорило о том, что он повидал немало дел в баре, чтобы подкрепить репутацию части, из которой он был родом. Как наш сержант-майор он пользовался огромным уважением, хотя это не имело никакого отношения к его происхождению или физическим данным. Вместо этого оно проистекало из уравновешенного характера и добродушной щедрости духа, которые сделали его популярным как среди офицеров, так и среди рядовых, которым он считал своим долгом служить в равной мере. Галлахер собрал нас вокруг себя.

— Хорошо, парни. Вы слышали, что сказал босс. Отправляйтесь на склады и помогите Грэму и Уолли разобраться с имуществом эскадрона, подготовьте к отправке в Бриз. Я организую автобус, который отвезет вас туда сегодня после полудня. Нужно следить за расписанием, но женатые парни из вас должны быть в состоянии улучить пару часов дома перед предполагаемым временем отправки.

Мне совершенно не нравилась перспектива сказать Лиз, что мы сегодня уедем сразу после полудня.

— Есть вопросы? — спросил Галлахер.

Их не было.

— Хорошо, тогда давайте начнем.

Я направился к складам эскадрона, вместе с Бильбо и Бинси. Джеймс Грей присоединился к нам. Мы все были частью одного отряда, но для случайного наблюдателя мы представляли собой неуместную группу. Бинси был настолько же высок, насколько Бильбо — низкорослым; как и я, они оба были сержантами из регулярных армейских частей. С густой копной темных волос, которые спереди начинали редеть, Бинси был спокойным парнем, который первоначально вступил в армию в «Зеленые куртки». Как и следовало из его прозвища (Binsy — известная торговая марка очков, прим. перев.), ему нужны были очки. То, что он носил незаконные контактные линзы, было плохо скрываемым секретом от полковой иерархии в части, которая требовала, чтобы все ее солдаты имели идеальное зрение. Близорукий или нет, он был отличным стрелком. На Бинси, работающего в бою на ближней дистанции, или со снайперской винтовкой, стоило посмотреть. Когда он не тренировался с подразделением, он проводил все свое свободное время на охоте, и был естественным, когда дело доходило до жизни в полевых условиях и выбивания очков с помощью винтовки или дробовика.

По сравнению с ним Бильбо был приземистым, крепко сложенным и таким же широкоплечим, как и Бинси. При росте в 1 метр 65 см., бывший сапер-коммандос выглядел как хоббит. Он также ненавидел высоту — интересное качество для члена Горного отряда.

Джеймс, а не Джей, и уж точно не Джим, не имел никакого прозвища и был моим лучшим другом. С моложавым лицом и волосами мышиного цвета, Джеймс вступил в полк прямо из университета, сначала отслужив в территориальных частях SAS, а затем пройдя отбор в 22-й полк SAS. Тот факт, что у него была ученая степень, был не единственным, что делало его чем-то странным. Он также не служил в регулярной армии. Следовательно, полк заставил заставил его пройти изнурительный шестимесячный курс подготовки новобранцев для Парашютно-десантного полка, прежде чем они, наконец, приняли его, несмотря на то, что он уже прошел отбор.

Еще одна вещь, которая выделяла Джеймса, заключалась в том, что он мог быть офицером; он говорил как офицер, изначально одевался как офицер, и его отец был офицером. Но был доволен выбранным им путем и мысль о том, что ему придется пройти еще один курс обучения в форме годичного пребывания в Сандхерсте, если он подаст заявление на получение патента, наполняла его ужасом. Это также означало бы, что ему пришлось бы провести несколько лет, служа младшим офицером в обычном армейском подразделении, прежде чем он смог бы подать заявление на попытку отбора в полк.

— Это не имеет смысла, — сказал он. — Британия не вступает в войну с такими странами, как Аргентина, когда реальная угроза исходит от Советов. Это просто не то, чем мы занимаемся.

— Возможно ты прав, профессор, — с усмешкой заметил Бинси. — Но я сомневаюсь, что мы доберемся дальше Бриза. Хотя не без того, что бы сначала нас заставили ссать кипятком, из-за всех этих «поторопись-и-подожди», потом сесть в автобус и выйти из автобуса, прежде чем, наконец, снова дадут отбой.

— Ага, — вмешался Бильбо. — Мы даже не в боевом расписании частей, которым приказано выдвигаться.

— Как вы думаете, действия эскадрона «B» на Принц-Гейт что-нибудь изменят? — возразил я, высказав мысль, которая волновала все наши умы.

Запечатленное на телеэкранах по всей стране, отважное спасение полком заложников, захваченных в иранском посольстве два года назад, привлекло к SAS пристальное благоговейное внимание британской публики.

Бильбо улыбнулся в ответ с озорным блеском в глазах.

— Да, вполне возможно. Но вы видели свитер у бригадного генерала? У него все было не так, как надо. Чертовы Руперты, кто бы в этом поверил? Он проделал весь этот путь сюда, из Лондона, чтобы сообщить нам, что мы, возможно, собираемся на операцию, и даже не смог как следует надеть свой свитер.

Мы расхохотались, сильное чувство нелепости происходящего прорвалось сквозь более важные стратегические государственные дела и перспективу войны, какой бы отдаленной она не была, когда мы прибыли на склад и начали упаковывать снаряжение эскадрона для Бог знает чего.

Глава 2

Роль полка в прекращении осады иранского посольства была столь же драматичной, сколь и короткой. 5 мая 1980 года контртеррористические группы из эскадрона «B» ворвались в посольство, убив пятерых террористов и спасли двадцать четыре заложника. Картины вооруженных людей из SAS, одетых в черные комбинезоны с капюшонами и респираторах, спускающихся по белому оштукатуренному зданию на Принс-Гейт в Южном Кенсигтоне и проникающих внутрь, с применением взрывчатки и светошумовых гранат, привлекли к полку внимание общественности.

Происходившие в выходные дни банковских каникул, «семнадцать минут операции» полностью освещались телевидением и транслировались в гостиные миллионов людей. В одночасье SAS приобрела статус знаменитости, стала именем нарицательным и приобрела почти мифический статус, как отважная порода суперсолдат, способных на все. Как и во всем остальном, легенда и реальность часто расходятся, и никто из нас не подписывался на участие в каком-то сверхчеловеческом боевом отряде, но мы надеялись, что репутация, заслуженная полком, может обеспечить нам билет, необходимый для зачисления в оперативную группу.

До передачи этих впечатляющих телевизионных картинок, мало кто в Великобритании имел какое-либо реальное представление о существовании SAS и ее возможностях. Как подразделение сил специального назначения, оно имело анонимность, которую многие предпочли бы сохранить.

Специальная Авиационная Служба или SAS была создана как нерегулярное подразделение во время североафриканской кампании Второй мировой войны, и ее атаки на немецкие аэродромы в тылу, проводимые такими людьми как Дэвид Стирлинг и Пэдди Мейн, стали легендой. Но первоначальные операции полка были тайными, наследие, которое тщательно охранялось, и большая часть послевоенной деятельности SAS была окутана тайной.

Она также была безвестной, что распространялось на армию в целом. После штурма посольства все изменилось и полк был переполнен желающими вступить в его ряды. Прямого перевода в SAS нет: ее солдаты набираются из числа военнослужащих, уже проходящих службу в армии, а также в военно-морском флоте и КВВС. Получив необходимый военный опыт, любой кандидат затем должен пройти изнурительный процесс отбора, прежде чем его признают полноправным членом полка.

Мой собственный путь в SAS начался, когда я вступил в армию в возрасте пятнадцати лет в 1964 году. К началу 60-х годов служба в вооруженных силах уже не была нормой. Призыв на службу закончился. Это было нежелательное вторжение в жизнь поколения, желавшего принять растущий либерализм эпохи, и среди молодых людей сформировалась почти антивоенная культура. Но это хипповская культура длинных волос у парней и курения марихуаны, не была, на самом, деле моей. Я также не видел особого смысла в получении более систематического образования, которое скорее всего, привело бы меня только к тому, что я бы получил работу на заводе по изготовлению радиодеталей в Челмсфорде, где я вырос. По сравнению со «сквадди», зарплата, возможно, была бы даже выше, но еще будучи подростком, я понимал, что это приведет к тупику в жизни. За деньги нельзя было купить то, что предлагала жизнь солдата.

Я также был в армейском кадетском классе, что дало мне ощущение приключений и перспективы достижения мужественной цели, которую, как я знал, я мог бы достичь, став взрослым, если бы вступил в ряды регулярной армии. Мой отец переехал в Эссекс, когда женился, но он вырос в Форест-оф-Дин, в семье с сильной военной традицией, происходящей от нескольких дядей, которые служили в местном окружном полку. Как следствие, вступление в 1-й батальон Глостерширского полка, казалось очевидным выбором, когда я закончил свое обучение в качестве младшего мальчика-солдата в сентябре 1966 года.

Что было не так очевидно, так это прозвище, которые дали при вступлении в батальон.

— Как тебя зовут? — спросил сержант караула, когда я прибыл на дежурство в караульное помещение.

— Рядовой Марк Астон, сержант, — ответил я.

— Нет, это не так, — вмешался старый седой капрал со стороны караулки.

— Да, — ответил сержант, — Тебе нужно прозвище. Я знаю — отныне тебя будут звать Всплеск.

Никаких пояснений не последовало, но с этого момента я стал Всплеском.

Я наслаждался базовым обучением и спокойно воспринимал начальную ерунду, состоящую в бесконечной чистке снаряжения, полировке полов в казармах, показательных парадах и бесконечной муштре каждое субботнее утро. Мы также узнавали о системах пехотного вооружения и основных тактиках. Когда мы не жили в полевых условиях или на полигонах, мы также проходили походное обучение и продолжали свое образование. Это были занятия, которые пробудили во мне интерес и заложили хорошую основу для военной службы. В течение года, после того как я доложился перед «Глостерами», я получил повышение по службе и к тому времени, как мне исполнилось двадцать, я служил в разведывательном отделении в звании полного капрала в Берлине.

В 1969 году мы были переброшены в Северную Ирландию, чтобы защитить католическое население от межконфессионального насилия, охватившего провинцию. Однако вскоре мы арестовали подозреваемых в терроризме в республиканском сообществе, а ИРА нас обстреляла и бомбила. Военное участие в «беспорядках» 1970-х и 1980-х годов привело к предсказуемому распорядку для армейских частей, которому следовал батальон, поскольку он разрывался между службой в Германии в составе Британской Рейнской армии, и отправкой в повторяющиеся четырехмесячные срочные командировки в Ольстер. Однако, именно во время последующей службы в батальоне в Великобритании, я впервые встретился с SAS за парой кружек пива в сержантской столовой нашей казармы в 1977 году.

Начав с командования секцией из восьми пехотинцев, прежде чем стать сержантом взвода из тридцати человек, а затем, в конце концов, и командиром взвода, я дослужился до звания штаб-сержанта, и ожидалось, что я в свою очередь, буду заведовать складами в одной из стрелковых рот батальона. Это был необходимый шаг к продвижению моей карьеры. Но заполнение бесконечных реестров снаряжения, возврат боеприпасов, учет грязных матрацев и проверка того, что сотня с лишним душ роты были должным образом накормлены, были далеки от солдатской службы, которой я наслаждался, будучи пехотинцем стрелкового взвода. Мне было двадцать девять, мне наскучило то, что в армии называют «вопросами G4» (т.е. вопросы службы тыла — прим. перев.), и я знал, что фронтовые аспекты солдатской службы, которые я любил, прошли. Если я останусь на этом пути, дальнейшее продвижение по службе означало бы больше службы тыла и административное управление в более широком масштабе. Я был на перепутье в карьере, и мне нужно было заняться чем-то другим. Мужчины с отросшими волосами, бакенбардами до кончиков ушей, в расклешенных джинсах и куртках-бомберах, которые часто посещали нашу столовую, выглядели так, как будто могли бы дать ответ.

Хотя они не имели никакого отношения к батальону, сержанты SAS жили вместе с ним и питались в его столовой, пока тренировались на близлежащих полигонах. Тот факт, что они сразу отличались от остальных, объяснялся не только их гражданским прикидом и тем фактом, что они, казалось, никогда не носили форму. В них чувствовалась отчетливая профессиональная уверенность в себе и целенаправленный оперативный склад ума, независимо от звания или должности, что казалось, было воплощением того, чем они занимались.