— Тем более,— подхватывает Гитлер, поощрительно кивая собеседнику,— что нашим войскам будущей весной хватит дел и в Европе. Испания и Гибралтар, а в случае необходимости и оккупация Португалии, но этого лучше бы избежать — вот самые важные цели на Западе; Греция, Корсика и Крит — на Юге; на Севере — пока никаких активных действий, после того как Россия будет разгромлена, Скандинавия сама упадёт к нашим ногам. Англия, подготовка к десантной операции на Остров должна быть прекращена. Я не буду жертвовать жизнями немецких солдат ради того, чтобы плодами их победы, колониями по всему миру, воспользовались японцы и американцы. К вопросу об Англии я вернусь позже, в 42-ом, когда мы будем готовы к дележу британского наследства. Россия, я хочу, чтобы план операции был закончен в ближайшее время. Разногласия между Верховным командованием и Генеральным штабом Сухопутных войск по плану 'Отто' должны быть разрешены как можно быстрее. Возможно Манштейн по сравнению с Гальдером и является для вас, Кейтель, менее удобным партнёром, но я прошу вас быть более снисходительным к племяннику самого Гинденбурга, тем более, что он бесспорно талантлив. Следует помнить чья была идея прорыва через Арденны.
— Слушаюсь, мой фюрер.
* * *
— Господин генерал-полковник, комендант объекта 'Цеппелин' полковник Хюбнер,— пальцы правой руки полковника на секунду в воинском приветствии касаются седого виска и стремительно летят вниз, чтобы застыть в стойке смирно, не касаясь бедра.
— Показывайте своё хозяйство, полковник,— Манштейн поощрительно кивает головой.
Раскрасневшийся Хюбнер делает шаг в сторону, пропуская начальника Генерального штаба и сопровождающих его офицеров в открытую дверь обычного с виду деревенского домика с покатой крышей:
— Прошу сюда к лифту, господа.
— А он выдержит нас всех, господин полковник?— подаёт голос адъютант начальника Генерального штаба.
— Выдержит без всякого сомнения, это грузовой лифт, который способен поднимать и опускать большие грузы и даже автомобили. Вообще, всё что вы видите вокруг построено из особо крепкого фортификационного бетона, способного выдержать прямое попадание любой существующей авиабомбы. Вокруг шахты лифта идёт лестница, её пролёты опускаются до глубины 21 метр.
— Думаю, нам следует размять наши косточки,— решает Манштейн,— ведите к лестнице.
— Слушаюсь, но прежде будет лучше, господа, если вы снимете верхнюю одежду. Дело в том, что-то огромное количество оборудования, которое имеется на объекте, выделяет большое количество тепла. Проектировщики и строители не учли этот факт, в результате система охлаждения не справляется с отводом тепла и нам приходится работать в непростых условиях. Даже сейчас, зимой температура в некоторых помещениях доходит до 30 градусов.
— А летом что делать?— по бетонным ступеням гулко застучали железные подковки военных.
— Летом приходится открывать двери лифта и двери на лестницу, иначе, я думаю, температура перевалила бы и за 40.
— Ну вот, а вы, Паулюс, жалуетесь, что вам холодно в 'Майбахе-первом', может быть вам сюда перебраться?— громкий смех, вырвавшийся из десятка лужёных глоток, превращается тесными стенами бункера в душераздирающие стоны.
— Первый уровень,— бойко докладывает Хюбнер,— тут работают наши шифровальщики, к сожалению доступ в его помещения никто из нас не имеет. Прошу вниз, господа... Наш бункер связи — самый защищённый объект Вюнсдорфа...
— Больше чем бункер Верховного Главнокомандования Сухопутных войск?
— Так точно, господин генерал-майор, толщина грунта и песка до бетонного слоя первого уровня составляет пятнадцать метров, а под ней ещё три метра сверхпрочного бетона, а подушка 'Майбаха-первого' лишь 4 метра, под которым находится два метра бетона, глубина залегания двенадцать метров...
— Надеюсь в 'Майбахе-втором' он ещё меньше,— тихо замечает кто-то сзади,— главное, чтобы у них карты с игрального стола от взрыва не сдувало.
Тысячеголосое дьявольское эхо снова катится по бетонному ущелью.
— Второй уровень,— из-за открытой настежь двери доносятся десятки возбуждённых голосов,— именно сюда, господа, попадают те самые капсулы, что вы посылаете из 'Майбаха' по пневматической почте для передачи своим абонентам...
В длинной узкой комнате вдоль стены с рядами коммутационных панелей сидит около двух десятков мужчин в военной форме, прижимая одной рукой телефонную трубку к уху, а другой непрерывно щёлкая многочисленными тумблерами.
— ... Это операторы группы 'Восток', каждый из них отвечает за своё направление, которое состоит из сотен радиорелейных, телефонных и телеграфных линий связи. Взгляните на схему, висящую у них над головами. В левой части находится квадрат с надписью 'Цеппелин', из которого выходят толстые белые линии, например, на севере одна идёт на Данциг, другая — на Кенигсберг.
— Скажите, полковник,— Манштейн передаёт свою шинель адъютанту,— а почему Кенигберг обозначен кружком, а Алленштайн куда от него идёт другая линия — квадратиком.
— Дело в том, что кружком обозначены пункты, к которым идут стационарные подземные линии связи, а квадратом — пункты временные, как правило воздушные или радиорелейные. Заметьте, также, что некоторые линии, например, линия от Лодзи до Гройца в предместье Варшавы — пунктирная, то есть, строящаяся. Рядом с названием населённого пункта стоят цифры, которые говорят о количестве каналов связи между пунктами связи.
— Алленштайн, Гройц, Ржешув,— негромко говорит Манштейн, повернувшись к Паулюсу,— я думаю, это будут идеальные пункты для размещения штабов групп армий, как вы думаете, господин обер-квартирмейстер?
— Абсолютно с вами согласен, господин генерал-полковник, я говорил на эту тему начальник связи, он сказал, что подумает.
— Что? Разве он не ваш подчинённый? Где он, кстати, почему не здесь?
— Нет, не мой и даже не ваш. Да-да, господин генерал полковник с тех пор как вы служили в Генштабе произошли большие изменения, хотя и прошло всего четыре года. Возникло Верховное командование вермахта, которое сильно запутало управление армией. Начальник отдела связи нам больше не подчиняется, так как служит в ОКВ, в Берлине у него управление, откуда он осуществляет управление службой связи всех трёх видов вооружённых сил. Полк связи особого назначения и войска связи резерва находятся в составе ОКХ, но нам не подчиняются...
— Чёрт-те что,— бурчит Манштейн.
— ... Отдел разведки и контрразведки тоже теперь под ОКВ, у нас в ОКХ отныне есть только офицер связи с ним.
— Внутри объекта имеется всё необходимое для автономной работы,— продолжает вещать Хюбнер,— резервные дизель-генераторы, фильтро-вентиляционная установка, кухня, душевые, медицинский пункт, комнаты отдыха.
* * *
— Присаживайтесь, товарищ Чаганов,— Сталин трубкой указывает мне на место напротив начальника 5-го управления Генштаба Голикова, недавно переаттестованного на генерал-лейтенанта,— повторите кратко, что вы рассказывали мне по поводу работы службы связи германской армии в Польше. 'Началось, пошли круги от первого камушка из будущего, который мы с Олей бросили в тихий омут нашей военной разведки'.
— Криптоаналитики из Первой лаборатории Спецкомитета,— без вступления начинаю я,— расшифровали немецкую радиограмму, если точнее, то это была телеграмма, так как она была послана по телеграфу, а ещё точнее, сообщение было послано по радиорелейной линии. 'Лист' просто неправильно классифицировал её. Как выяснилось, это приказ заместителя начальника отдела связи вермахта генерала Лейбшера о подготовке к началу строительства трёх новых радиорелейных линий в Польше по направлению к нашей границе: от Кракова в Жешув через Бохню, от Острува к Ломже и от Седльце к Бяла-Подляска. Мои специалисты аналитики из Спецкомитета считают, что строительство подобного рода линий связи — это подготовка будущего театра военных действий. Если учесть, что в Восточной Пруссии уже имеются соответствующие подземные линии связи у нашей границы, то можно выделить четыре направления, по которым возможно будет проходить нападение на СССР: Вильнюс, Гродно, Брест и Львов. Если посмотреть на карту, то можно заметить, что три из четырёх линий связи строятся в направлении Прибалтики и Белоруссии и лишь одна в сторону Украины. Причём, две из трёх 'северных линий' запланированы в Белоруссии.
Сталин поворачивается и идёт в сторону неприметной двери, почти не различимой по цвету от дубовой обшивки стен кабинета.
'Интересно, что там внутри'?
— Товарищ Чаганов,— доносится его голос из-за двери,— помогите достать атлас. Там на самом верху.
'Да тут целая библиотека,— беру в руки лестницу,— двенадцать больших до самого потолка книжных шкафов'.
Вождь, принимает у меня из рук огромного формата тяжёлую книгу, пахнущую свежей типографской краской, возвращается и кладёт атлас на стол рядом с нами, находит карту Польши и, упёршись о столешницу двумя руками, нависает над ней.
— Скажите, товарищ Чаганов,— Сталин скашивает взгляд на меня,— насколько сложно перехватывать сообщения по радиорелейной линии?
— Это довольно трудно, товарищ Сталин. По крайней мере значительно труднее, чем перехватить обычную радиограмму, поскольку одновременно ведётся сразу несколько передач на одной частоте, но они разделены по времени, то есть идут по очереди в течение коротких промежутков времени. Либо сразу передаётся сигнал с множеством частот и на каждой частоте ведётся своя передача. Кроме того, радиорелейная связь ведётся направленно между двумя антеннами, которые находятся в прямой видимости между собой, то есть, для перехвата надо находится вблизи этого направления.
— Так как же англичанам удалось перехватить эту телеграмму в Польше?
— Технически это возможно, товарищ Сталин, но я думаю, в данном случае всё проще. На конечных станциях станций работают операторы, а люди, как известно, самое слабое звено. Известно, что у англичан в Польше всегда была сильная агентура.
— Это правда,— кивает вождь,— надеюсь, что и нас не хуже, вот давайте и поручим товарищу Голикову проверить эти сведения.
— Товарищу Голикову, следует в первую очередь обращать внимание на высокие вышки с двумя или четырьмя параболическими антеннами наверху, товарищ Сталин. Они похожи на тарелки кухонных репродукторов. Обычно антенны располагают на вершинах холмов, находящихся не далее чем в 30-40 километрах друг от друга. Рядом с вышками должны располагаться источники электропитания, чаще всего — дизель-генераторы. Считаю, что для этой операции лучше всего подходит ночная авиаразведка с применением тепловизоров, так как работающие дизели будут выделять много тепла. Впрочем и днём металлическую конструкцию таких размеров спрятать будет трудно.
* * *
— Что-то ещё?— спрашивает вождь, когда дверь за Голиковым закрывается.
— Да, товарищ Сталин, хочу снова поднять вопрос о пенициллине.
— Опять двадцать пять. Алексей, как ты не поймёшь, это лекарство — оружие в войне пострашнее танков и самолётов, их мы наделать сколько захотим. Оно возвращает солдат с того света и снова ставит их в строй. А ты предлагаешь перед войной поделиться им с нашими заклятыми друзьями. Сегодня, пока мы им нужны, они пожимают нам руку, а завтра...
— Не поделиться, товарищ Сталин, а продать. К тому же, с нашего прошлого разговора об этом кое-что произошло. В последнем выпуске журнала 'Ланцет', а это один из самых старых и уважаемых медицинских журналов Англии, вышла статья — 'Пенициллин — химиотерапевтический агент' с подзаголовком — 'Это похоже на чудо'. В них приведены результаты успешных клинических испытаний препарата на животных. Пройдёт год— полтора и сначалау англичан, а потом и у американцев будет своё лекарство, наше им станет и даром не нужно...
Вождь делает глубокую затяжку и начинает свою обычную прогулку взад-вперёд по кабинету.
— ... Наши доходы от продаж тубазида в Америке упали до нуля, так как пришлось продать свои акции в совместной компании в обмен на продажу нефтеперегонных заводов. Переговоры о покупке машиностроительного и фармацевтического оборудования идут успешно, но нам нечем платить, нет валюты, а на золото американские компании соглашаются неохотно, так как его конвертация сильно забюрократизирована государством. Нам нужен такой товар, за который капиталисты не пожалели бы ничего.
— Что ты предлагаешь?
— Продать им лицензию на производство пенициллина. Совместного предприятия в Америке добиваться не нужно, как вы сказали — 'завтра' наш партнёр может стать нашим врагом. Год-два, что мы имеем до этого момента в запасе, нужно потратить на получение американского оборудования и технологий.
— Откуда взялись эти год-два?— Сталин останавливается напротив меня и смотрит в упор тяжёлым взглядом,— ты Гитлера собрался за это время победить?
— Нет, товарищ Сталин,— не отвожу взгляд,— рассчитываю, что Красная Армия за это время сможет добиться перелома в войне в свою пользу. Врагом, конечно, Америка сразу не станет, но и союзником больше не будет. Это всё возможно при условии, что американцам ничего больше от нас будет не надо.
— Чего, например?
— Например, помощи в войне с Японией.
— А почему, Алексей, ты считаешь, что Япония станет воевать с Америкой, а не с нами?— в глазах вождя появляется интерес.
'Это что-то новенькое, Сталин хочет услышать мои мысли по политическим вопросам? Расту над собой. Что ж, мысли — так мысли, 'их есть у меня''.
— Японцы решатся воевать с нами только при условии, что Красная Армия потерпит поражение в Европе.
— Ответственное заявление, товарищ Чаганов, надо чем-то аргументировать.
— Во-первых потому, что Квантунская армия за последние два года дважды была бита нашей армией. Императорскому Генеральному штабу должно быть совершенно понятно, что в техническом плане, особенно в танках и артиллерии, его сухопутные войска значительно уступают нашим. Без тяжёлого вооружения надеяться на успех на фронте длиной в несколько тысяч километров невозможно. Тут также надо учесть, что подобная операция на Севере Китая и в Монголии потребовала бы переброски на фронт большого количества частей из центрального и южного Китая, чем наверняка бы воспользовались войска Чан Кайши и Мао. А без этого не обойтись, учитывая нашу полутора миллионную группировку на Востоке.
Вождь внимательно слушает, прохаживаясь по кабинету.
— Во-вторых, увеличение средств на сухопутную армию вызовет резкое возражение со стороны высшего руководства Военно-морского флота, которое считает, что Япония — 'морская держава и ей нечего делать в Сибири', тем более, когда основные богатства необходимые империи находятся в Юго-Восточной Азии, в ставших ничейными колониях Голландии и Франции. Траты на сухопутную армию покажется морякам ещё более неразумной в условиях, когда американский Тихоокеанский флот после учений весной этого года не вернулся на западное побережье страны, а остался на передовых позициях на Гавайских островах, они наверняка рассматривают это как угрозу, которая подкреплена со стороны Соединённых штатов эмбарго на поставку в Японию металлолома и авиационного бензина...
