Чаганов: Война- Часть 4

— Поставить-то можно, товарищ Малышев,— иронически хмыкает вождь,— вот только заряжающему с унитарным снарядом будет не развернуться.

— Можно оставить и 76-миллиметровую,— прихожу на выручку я,— с подкалиберным или кумулятивным снарядом её бронепробиваемость будет не хуже. А более крупные калибры оставить самоходной артиллерийской установки...

— Не надо меня за Советскую власть агитировать,— серьёзнеет вождь,— речь идёт о времени, которого нам не хватает, о том как быстро удастся запустиь бронетехнику в валовое производство. Кстати, товарищ Чаганов, говоря о снарядах, как у вас продвигается работа над этими новыми типами артиллерийских боеприпасов?

— Не так быстро как хотелось бы. Основная трудность с подкалиберными снарядами — это нехватка материала для изготовления бронебойных сердечников. Лучше всего для них подходит карбид вольфрама и железный сплав, который мы используем для изготовления быстрорежущих 'вечных' резцов. Почти весь вольфрам в данный момент у нас уходит в электронную промышленность на производство ламп, но вскоре ожидается увеличение потребности в нём для производства газо-турбинных двигателей. Три месяца назад на Кавказе в Баксане была пущена первая очередь обогатительной фабрики вольфрамовой руды, положение с вольфрамом улучшится, но радикального изменения ситуации можно ожидать лишь с пуском второй очереди в третьем квартале будущего года. В это же время ожидается запуск магниевого завода в Березниках, где будет производиться 'сплав', так что резкое увеличения подкалиберных снарядов можно ожидать только в конце 1941 года...

— Сорок первого года,— эхом повторяет за мой вождь,— плохо. Ладно, вольфрамом займусь я сам.

'Кроме как в Китае у Чан-Кайши быстро найти вольфрам нигде не удастся'.

— ... Ещё хочу заметить, товарищ Сталин, что подкалиберные снаряды имеют свою особенность: при значительном увеличении бронепробиваемости эффективная дальность стрельбы снижается. Происходит это вследствие того, что они имеют необычную 'катушечную' форму с плохой аэродинамикой. Для пушки 53-К, например, эффективная дальность снижается с 850 метров до 500. Чтобы компенсировать этот недостаток, конструкторы КБ завода номер 172, где была разработана эта пушка, вышли с предложением модернизировать её. Суть модернизации состоит в том, чтобы удлинить ствол на двадцать калибров, увеличить боевой заряд патрона и, тем самым, поднять начальную скорость снаряда. ГАУ пока не даёт разрешения на эти работы...

— Я позвоню Кулику,— кивает вождь.

— ... С кумулятивными снарядами в общем ситуация полегче, но есть трудности с малыми калибрами. Пока что мы отработали кумулятивный заряд для 76-миллиметрового снаряда, испытали на заводском полигоне и ближайшее время он будет испытан на полигоне в Софрино. Есть уверенность, что с февраля месяца противотанковый и танковый снаряды пойдут в серию...

— Не в ущерб производства каморных снарядов,— заключает Сталин, давая понять что разговор закончен.

* * *

— Может зря мы это всё затеяли?— наклоняется Оля ко мне, чтобы перекричать ревущий двигатель ЗИСа.

Машина стрелой пролетает неширокий Бородинский мост и тормозит, узкая Дорогомиловская улица полна празднично одетых подвыпивших людей, пересекающих дорого под случайными углами.

— Не зря,— в который раз гляжу на циферблат часов,— веди себя свободно, раскованно и всё будет хорошо. Ты — заслуженный человек, орденоносец, моя жена. Понесла заслуженное наказание и хватит, пора с этим кончать, от этого работа страдает. В конце концов, я тебя не на заседание Политбюро веду, а на празднование Нового года.

'Чёрт, успеем ли к полуночи? До Можайского шоссе минут пять, по нему четверть часа и до 'Ближней дачи' десять, итого — полчаса, должны успеть'. Власик в прихожей принимает у меня пальто, Валентина Истомина — шубку у Оли и вместе они открывают двустворчатую дверь в Большую столовую, мы с супругой оказываемся в ней момент, когда собравшиеся за длинным столом, с шумом отодвинув стулья встают и поднимают бокалы с шампанским. "Или всё-таки на заседание Политбюро"?

— Сюда проходите,— вождь, не моргнув глазом, галантно уступает своё место рядом с единственным пустым стулом Оле и переходит во главу стола.

— Товарищи,— начинает Сталин, дождавшись когда Ворошилов и Будённый наполнят наши с супругой фужеры,— вот и завершается последний день 1940-го года. 366 дней наполненных упорным трудом, тяжёлыми сражениями и радостными победами. Никогда не изгладятся в нашей памяти события, когда новые земли, сбросив оковы капиталистического рабства, влились в состав великой советской отчизны. В этом году страна начала готовить могучие трудовые резервы, а в рудничных забоях, заводских цехах и на колхозных полях рождались новые рекорды. По самым скромным подсчётам промышленность выполнит годовой план с приростом в 11 процентов по сравнению с прошлым. Валовой сбор зерновых в этом году, несмотря на неблагоприятные погодные условия, приблизился к 7 миллиардам пудов. Прошедший год обогатил страну не только огромными материальными ценностями, не только возросшими потоками продукции всех отраслей общественного производства. Прошедший год приумножил драгоценнейший капитал страны: наши кадры. Именно их самоотверженный труд обеспечил хозяйственные успехи уходящего 1940-го года. Пусть же новый год будет годом блистательных успехов и побед нашей советской родины в труде и бою! С новым годом, товарищи!

Вождь идёт вдоль длинного стола и чокается с гостями, у меня 'засосало под ложечкой'.

— Давненько не видел вас, товарищ Мальцева,— хитро щурится Сталин, глядя на наши встревоженные лица,— да и товарищ Игнатьев, думаю, уже заскучал по вас. Загляните к нему завтра.

'Фу-ух, от сердца отлегло,— залпом выпиваю шампанское,— а есть-то как хочется, та-ак нынче у нас как всегда 'шведский стол'. Чем порадует сегодня Валентина'?

Первым оказавшись у стола с блюдами приподнимаю крышку крайней супницы:

'Харчо, нет, не сегодня... О, ушица со стерлядью — самое то,— беру тарелку из стопки и, зачерпнув со дна половником, наливаю себе желтоватого прозрачного бульона с двумя большими кусками рыбы,— какой хлеб взять? Ну, конечно, ломоть кисленького подового бородинского хлеба... райское наслаждение'.

Большинство гостей вместе с Олей, игнорирует первые блюда и толпится у холодных закусок, где рядом стоят графины с водкой, коньяком и бутылки с вином.

Сбоку к столу подходит вождь:

— Что тут у вас, товарищ Чаганов? Уха... А здесь? Щи... нальём щец.

— Коба, ты слышал, что американцы определились с кандидатурой нового посла?— Молотов возвращается к столу и садится напротив меня и по правую руку от Сталина,— им будет Джозеф Кеннеди, бывший посол в Англии.

— Что о нём известно?— Сталин отправляет в рот ложку горячего супа.

— Ничего примечательного. Кеннеди — миллионер, разбогатевший на контрабанде алкоголя во время 'сухого закона', ирландец, член Демократической партии, друг президента Рузвельта, который и назначил его в 1938 году послом в Англии. На этом посту ничем себя не проявил, отметился несколькими скандалами.

— Как считаете, товарищ Чаганов,— вождь поворачивает голову ко мне,— Кеннеди не будет вставлять палки в колёса нашей торговле с Америкой?

— Мне кажется, товарищ Сталин, что Кеннеди будет выполнять всё что ему прикажет президент Рузвельт,— замечаю, что Молотов снисходительно улыбается,— особенно сейчас, после смерти Баруха.

— Баруха?— вождь застывает с ложкою в руках.

— Перед второй встречей с ним в Исландии я с вашего разрешения, товарищ Сталин, изучил все материалы по Баруху, что были у Иностранного отдела и НКИД, а также иностранную прессу периода 'Великой депрессии'. Есть все основания полагать, что Кеннеди свой капитал получил не контрабандой алкоголя, а выполняя поручения Баруха по продаже его акций на бирже с переводом средств в наличность и золото, а также скупке сельскохозяйственных земель и тому подобного. И проделывал он это всё незадолго до начала мирового финансового кризиса в октябре 1929 года. Кеннеди был одним из немногих помощников Баруха, кто сказочно обогатился во время кризиса, его состояние достигло 500 миллионов долларов. Сам же Барух, по заданию финансовых олигархов, дал 'команду' руководителю Федерального резервного банка Нью-Йорка резко повысить ставки по кредитам, что и дало 'толчок' панике на биржах. В результате разорились 16 тысяч банков, более половины от их общего числа, их активы и активы оставшихся банков в основном стали контролироваться сотней наиболее крупных банков, из которых выделяются 14 крупнейших, а главным среди них — Федеральный резервный банк Нью-Йорка...

— Откуда это вам известно?— недоверчиво качает головой Молотов.

— Из выступления конгрессмена Макфаддена перед Палатой представителей конгресса в 1932 году. Он предложил арестовать министра финансов, финансового контролёра и всех руководителей Федерального резерва за измену и мошенничество, но в результате сам неожиданно умер от остановки сердца.

— А причём здесь Кеннеди?— раздражается Молотов.

— В смерти Макфаддена, думаю, не причём. Рузвельт был знаком с Барухом ещё со времён президента Вудро Вильсона, когда они вместе помогали пробивать принятие закона о Федеральной Резервной Системе в Конгрессе. Кеннеди же стал помощником Рузвельта по рекомендации Баруха позже, возможно как потенциальный 'дублёр' не очень здорового президента...

— А сейчас после смерти самого Баруха,— перебивает меня Молотов,— он отсылает 'конкурента' ещё дальше, из Англии в Россию.

— И это скорее всего совпало с планами самих 'хозяева денег' использовать Кеннеди, как переговорщика c нами,— продолжаю я,— и по линии наркомата Иностранных дел, и по неофициальному каналу.

— Кеннеди и Барух — фигуры не равнозначные,— вождь откладывает ложку и тянется к папиросам,— похоже, что после убийства своего коллеги банкиры сами опасаются выезжать за рубеж, посылают на переговоры своих помощников. Как вы считаете?

— Похоже на то, Коба,— соглашается Молотов, продолжая механически терзать говяжий язык на тарелке.

— Смерть Баруха, в первую очередь, выгодна англичанам, товарищ Сталин, а именно Черчиллю. Этим ходом он мог бы задержать наши переговоры с банкирами и тем самым не даь переключить на нас часть американских военных поставок, но как-то не верится, что Черчилль сам мог сам решиться на такое.

— Английские банкиры пошли войной на американских банкиров?— поднимает бровь вождь.

— Нет, товарищ Сталин, такое вряд ли может случиться, поскольку банкиры из Сити и с Уолл Стрит — кровные родственники и находятся они в этом родстве не одну сотню лет. Поэтому, скорее всего, смерть Баруха и в самом деле случайна...

— Если не исключено, то возможно. Напомните, товарищ Чаганов, о чём вы писали в отчёте по командировке в Исландию? Что-то связано с английским полковником.

'Вот сейчас и может решиться вопрос, который мы обсуждали с Олей в пути из Рейкъявика... и самому подставляться не надо. Да даже и без огласки, шепнуть пару слов Кеннеди и вся недолга'.

— Подполковник Кларк, товарищ Сталин, специалист-диверсант, который, согласно сводки Разведупра, участвовал в захвате всей французской верхушки во главе с маршалом Петеном. Моя жена видела его в компании Черчилля до и после смерти Баруха...

— Обсудим это позже, товарищи, сегодня у нас праздник,— вождь поворачивается к гостям, собравшимся у патефона,— после будем танцевать, сейчас прошу всех к столу, есть тост...

* * *

— Ким, ну что ты всё вздыхаешь, по своей жене?— Бёрджесс тянется к бокалу с виски, стоящему перед ним на журнальном столике.— Нашёл о чём жалеть. Через год нам будет тридцать, наслаждайся свободой, здесь в Брикендоре я чувствую себя снова молодым, как в Кембридже. Помнишь как мы организовывали забастовку водителей автобусов...

— Ты мне лучше вот что скажи, Гай,— быстро перебивает его Филби,— нас с тобой заставили дежурить по школе из-за этой эта истории с парашютистами?

— И да, и нет, Ким,— пухлые губы друга расплываются в счастливой улыбке, он делает крупный глоток из бокала,— дежурства во всех отделах СИС ввели, конечно из-за этого случая, а то, что мы с тобой сегодня в вечер Нового года здесь, это я попросил. Я ж тебе не рассказывал как всё было. Представляешь, иду я тогда по коридору...

— Ты весь день проводишь в коридорах,— беззлобно замечает Филби, прикуривая от зажигалки и готовясь в очередной раз послушать рассказ Бёрджесса.

— ... да, а тут мне навстречу бегут курсанты, бельгийцы, кричат все вместе: 'немецкие парашютисты, у нас в саду...'! Один говорит десять, другой двадцать. А тут ты заходишь и говоришь, что только что из сада и никаких диверсантов не видел. Я, конечно, спешу доложить к начальнику школы Питерсу, так мол и так, а у него экзема по всему телу, морда небритая в красных пятнах, по виду настоящий пират. Кричит, свистать всех наверх, 'льюисы' установить в окнах второго этажа...

— В сторону парка,— смеётся Филби,— а если б 'парашютисты' решили зайти в нашу школу диверсантов с парадного входа?

— ... Бёрджесс, кричит, звони дежурному в Лондон. Я за телефон, докладываю дежурному, так и так, немецкий десант в Хартфорде, свидетели видели спускающиеся парашюты в количестве от нуля до восьмидесяти...

— Восемьдесят это твоя оценка, Гай?

— ... а он мне, не могли бы вы выяснить поточнее. Я ему — люди занимаются подготовкой к бою, нельзя их отвлекать... Короче, дежурный офицер позвонил нашему директору, тот связался с Военным министерством, Восточный военный округ подняли на ноги, к вечеру его бронечасти заняли позиции по боевому расписанию. А наши бельгийцы с открытыми окнами окончательно выморозили здание школы. Думаю, что нашему начальнику пришёл конец. И ты знаешь, кто всё это устроил?

— Неужели ты?

— Да причём тут я,— отмахивается Бёрджесс,— знаешь кто подложил ту бомбу. Что взорвалась и парашют? Наш специалист по взрывчатке Кларк. Хотел попугать бельгийцев, когда те шли на полигон.

— Да ты что, каков шутник. Теперь ему будет...

— Ничего,— торжествует Гай, делая крупный глоток,— ничего. Кларк, говорят, один из окружения генерала Дилла и советник премьера. Он недавно хорошо проявил себя в боях и ему присвоили звание полковника.

— Интересно, с кем же он воевал там у себя в штабе, Гай?— Филби украдкой смотрит на часы.

Бёрджесс перехватывает его взгляд и бросает сокрушённо:

— Ладно, Ким, вали уже к своей ненаглядной, твой поезд будет на станции через полчаса. Э-эх, думал посидим, поговорим, выпьем как раньше...

* * *

Филби неторопливо идёт вдоль платформы подземки, отводя взгляд от бледных, прижавшихся друг к другу людей, изгнанных из своих домов бомбёжкой:

' 'Ненаглядная'... Гай даже не догадывается, что мы с Литци давно расстались... Конспирация... Раньше, до того, как Гай помог мне устроиться в Секцию 'Д', мы не должны были встречать чаще пары раз в году, сейчас видимся в школе каждый день, но все разговоры кроме служебных по прежнему под запретом'...

Ким, заслышав свисток кондуктора об отправлении, делает два быстрых широких шага и последним из пассажиров заходит в вагон: