— Ничего не случилось. Не хочу там спать — сыро, душно, пыльно. С вами буду, — она подтащила тюфяк поближе к моему гнездышку, уложила его у меня под боком и улеглась, привычно укрывшись крылом. Хорошо хоть здоровым. Единорог хихикнул и улегся на ковер, свернувшись клубочком как кот. Все собрались спать.
Я поднял голову и задул свечи. Подсвечник со стола снесло, он загрохотал по полу. Все вскинулись как ошпаренные.
— Извините, — смутился я.
— Дракон, ты мог бы попросить, я бы встала и затушила.
— В следующий раз попрошу.
Глава 6
Поймать злодея
Сначала я вроде задремал, но потом проснулся. В зале было тихо и душно, будто каменный потолок опустился на спину. В щелку меж ставень пробивался лунный свет, а луна-то сегодня полная, вон красавица какая. Я осторожно, чтобы не разбудить Мелфу, повел плечами, устроил поудобнее голову, но уснуть вновь так и не смог. Тяжко. Как же люди живут в этих каменных гробах, у меня пещера тоже каменная, но там не так душно, там вентиляция хорошая, да и камень сухой. Здесь же воздух такой, что хоть пластами режь и продавай на рынке, как диковинку — 'Воздух обитателей замка'. Золотой за ломтик. От раздумий меня отвлекло какое-то почти неуловимое движение.
Не шевелясь, я вгляделся в темноту. Нет, все тихо. Кажется, показалось. Но тут вдруг в полосу лунного света попало что-то светлое. Единорог!
Однорогий встал, бесшумно ступая, прошелся по залу, его копытца совсем не цокали по камню, обмотал он их чем что ли? Потом волшебный зверь приблизился ко мне, заглянул в глаза. Я поспешно сомкнул веки, оставив только малюсенькую щелочку. Взгляд единорога был пуст, глаза казались застывшими, так что я не решился его окликнуть. Точно так же, как меня, рогатый осмотрел Мелфу, хотел было дотронуться до нее рогом, но передумал и вновь отправился бродить по залу. Иногда белоснежная шкурка волшебного зверя почти растворялась в темноте, иногда сияла в лунном свете, полностью войдя в лунный луч, единорог замер, сел по-собачьи и уставился в окно.
'Да он же лунатик!' — догадался я. Что делают с лунатиками, я не знал, поэтому пустил дело на самотек, сам очухается, только последить за рогатым, чтобы вреда никому не причинил, но единорог оказался смирным лунатиком, сидел себе тихонько, на луну пялился.
Я уже опять начал дремать, как вдруг откуда-то послышался тихий шорох, будто кто-то рассыпал по полу горох и продолжал сыпать — постепенно звук приближался. Единорог вроде неподвижен, так что же это? Из темноты осторожно, бочком, выбрался большой, размером с человеческую голову, черный, мохнатый паук, некоторое время, он постоял неподвижно, обернулся в сторону единорога, потом направился к нам с Мелфой, в темноте поблескивали маленькие красные глазки. Как оказалось, паук был не один, по залу забегали крупные крысы, на стенах двигались какие-то странные существа, похожие на рыбьи скелетики на тонких лапках, их тельца белесо светились. Это ж нечисть! Неудивительно, что мать рыцарей заболела, как здесь еще все остальные-то здоровы. Надо будет дать Грэйну совет пригласить священника, чтобы освятить здесь все. Интересно, а кто Грэйн все-таки, герцог какой-нибудь или просто барон, — болтались в голове всякие посторонние мысли.
Нечисть, чувствуя, что от меня пахнет огнем, не решала приближать больше, чем на десять Мелфиных шагов. Единорога они тоже игнорировали, как и козу, зато представляю, что было бы, ночуй Мелфочка одна. Чем в таком замке, лучше в лесу ночевать. Как люди умудрились так все запустить?
Так я и караулил до самого утра. Как только луна зашла, рогатый вернулся на свое место, опять свернулся клубочком и засопел. Через некоторое время пропели петухи, в щель меж ставен стало видно светлеющее небо, нечисть разбежалась, и я задремал потихоньку, почувствовал, как проснулась Мелфа, выбралась из-под крыла, открыла окно. В зал хлынул свежий воздух, подействовавший на меня не хуже, чем ведро хорошего снотворного.
При следующем своем пробуждении, я обнаружил, что остался в зале один, а в окно пробиваются солнечные лучи. Голова гудела от недосыпу, плечо опухло так, что я едва мог пошевелить крылом. Мелфа была права, в рану попала грязь, на ближайшие несколько дней я не летун. Дней! Уже ведь двадцать один день остался! Воспоминания о том, что скоро явятся мои родственнички, чтобы утвердить Мелфу в роли моей жены, подействовали бодряще, я поднялся и отправился на разведку.
Человек, встреченный мной в коридоре, отчего-то вдруг закричал, замахал руками и бросился прочь, я даже спросить ни о чем не успел. И как мне теперь искать своих друзей, если слуги от меня шарахаются как ненормальные? Неужели это я лунатик, а не единорог? Неужели это я бродил ночью по замку и слопал ненароком пару-другую человек и поэтому меня все так бояться? Хотя вряд ли, изжоги-то нет.
— Дракон! — окликнул меня радостный голос Валата.
— Да? — я обернулся. Рыцарь бежал ко мне по коридору. Довольный чем-то уже с утра, усища торчат как у кота, глаза блестят.
— Дракон, ты уже проснулся?!
— А что, незаметно? — что-то я с утра не в настроении, не выспался, наверное, но рыцарь не обратил на это внимания.
— Дракон! Единорог вылечил матушку, она совершенно здорова!
— Я рад. Ты не мог бы мне показать место, где бы я мог освежиться после сна.
— Конечно! Извини. Пойдем, — он поманил меня за собой.
Мы вышли во дворик, в центре которого находился колодец. Валат быстро наполнил водой большую кадушку, я тут же сунул в нее голову, потом, черпая воду крылом и брызгаясь во все стороны, освежился целиком.
— Что у тебя с крылом? — Валат заметил, что я берегу правое плечо.
— Да вчерашняя рана.
-Откуда? — удивился рыцарь.
— Копьем задело, когда ты ведьму освобождал. Кстати, зачем ты это сделал? Ведьма-то была самая настоящая.
— Я освобождал ведьму?!! — Валат посмотрел на меня дикими глазами.
— Ты. Втравил нас в драку с королевскими стражниками.
— Дракон, хватит выдумывать!
— Да спроси у любого, хоть у брата. Он подтвердит. А ты, правда, ничего не помнишь?
Рыцарь наморщил лоб.
— Нет. А я что, правда, какую-то ведьму освобождал?
Вот, Дракон, смотри, что бывает с теми, кто пьет часто и много, и никогда так не делай, а то тоже склеротиком станешь.
— Освобождал, — вздохнул я.
— Ты есть хочешь? — спросил Валат, немного придя в себя.
— Нет, вчера хорошо подкрепился, так что еды мне два-три дня не понадобится, если перетруждаться не буду.
— Да? Ладно, тогда пойдем.
— Куда?
— Матушка хочет с тобой познакомиться. Ведь это ты, по сути, ее спаситель. Это ты понял, что зелье фальшивое, и уговорил единорога помочь.
— А может, не пойдем? — неожиданно смутился я.
— Пойдем, а то матушка расстроиться, а ей после болезни этого делать никак нельзя, — рыцарь хитро улыбнулся.
— Да? Ну ладно, тогда пошли, — обреченно согласился я. Мне было страшновато, давно я не видел настоящих благородных дам. Мелфа у меня тоже очень благородная, но она не в счет, к ней я успел привыкнуть.
Оказалось, что в большой светлой комнате уже все собрались, ждали только меня. Были здесь и Грэйн с Ральфом, и единорог с Лилией-Ромашкой, и Мелфа. Мы вошли, и они расступились, открывая массивное кресло, в котором сидела женщина. Они поднялась и приветливо мне улыбнулась.
— Рада приветствовать вас, сэр Дракон.
Какая маленькая и худенькая, неудивительно, что часто болеет, не кормят совсем бедняжку. На матушке рыцарей было надето темно-зеленое платье, подчеркивающее рыжеватый цвет ее волос, не огненных, как у Мелфы, а оттенка созревших каштанов, у висков рыжину разбавляла седина. Братья в отца удались, светловолосые, крепкие, только у Ральфа глаза серые, как у матери, а не голубые.
Валат толкнул меня локтем, я, увлекшись рассматриванием хозяйки замка, позабыл о хороших манерах.
— Спасибо, госпожа, — я поклонился. — Счастлив быть гостем этого замка.
— Я слышала, что вы не только придумали, как избавить меня от хвори, но и несколько раз спасали жизнь моих сыновей.
Я смущенно потупился и, кажется, покраснел. В присутствии этой маленькой человеческой женщины мной овладевала непонятная робость.
— Это так, матушка, — подтвердил Ральф с улыбкой.
Она подошла ко мне поближе, положила руку на крыло, заглянула в глаза.
— За это я благодарна вам вдвойне, ведь куда дороже собственного здоровья для матери здоровье и жизнь ее детей. Спасибо вам, сэр Дракон.
— Да не за что. Обращайтесь еще.
— Хорошо, — она улыбнулась. — С радостью принимаю это предложение. Но скажите свое имя, чтобы мне знать, кого упоминать в молитвах.
— С удовольствием бы, госпожа, но у нас, драконов, не бывает имен, поэтому называйте меня просто — Дракон.
— Хорошо, — женщина кивнула. — А ваше имя, сэр единорог?
Рогатый тут же задрал нос.
— Мое тайное имя слишком сложно для произношения, — так, началась эта ерунда с тайными именами, — но вы можете называть меня Сверкающий.
— Очень приятно, сэр Сверкающий, сэр Дракон. Меня можете называть Алия.
— Сверкающий?! — хихикнул я. — Нет, это тоже слишком сложно для моего произношения. Буду называть тебя покороче — Сверкалка.
Волшебный зверь нахмурился, открыл было рот, собираясь сказать какую-нибудь гадость, но передумал.
— Сверкалка, — покатал единорог новое прозвище на языке. — Мне нравится. Называй, — разрешил он.
Я, опешив, посмотрел на однорогого. Ну вот, сам не ожидая, сделал ему приятное. Досада!
— Спасибо и вам, сэр Сверкающий. Я знаю, что вы тоже спасали моих детей.
Единорог скромно потупился.
Матушка рыцарей еще долго благодарила бы нас, но Грэйн кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Нужно обсудить, что делать дальше.
И он был прав. Тот, кто решил создать моровое зелье, никуда не делся. Если с ним ничего не сделать, он может отправиться в другой замок, обмануть других рыцарей или и вовсе просто заплатить наемникам, а когда у него будут шерсть единорога и мозг дракона...
Все устроились за круглым столом у окна, для меня стулья были маловаты, поэтому я сел на пол, уложив подбородок на край стола. Мелфа тут же по-хозяйски облокотилась на мою голову, я, впрочем, не возражал, мне было даже приятно.
— Нужно что-то делать, — высказал Валат общую мысль.
— Но что? — хозяйка замка посмотрела на сына.
— Нужно поймать этого самозваного лекаря, — предложил я. — Он же должен придти за недостающими ингредиентами, а мы устроим ему ловушку.
— А если он маг или у него есть в замке осведомители? — поинтересовался единорог. Лилия-Ромашка поддерживающе мекнула.
— Он в любом случае маг, потому что не маг не сможет сварить такое зелье.
— Если только лекарь не обычный посыльный. Вдруг за ним стоит настоящий черный маг.
На это мне возразить единорогу было нечего. Люди озабочено-растеряно смотрели на нас с рогатым, словно ожидая каких-то чудес и, желательно, мгновенно.
— Когда лекарь должен придти? — спросил я у Грэйна.
— Сегодня вечером, — ответил хозяин замка.
— Нужно подготовить для него ловушку. Вот если он не явится, тогда и будем думать, что делать дальше. Тогда станет ясно, что у него действительно есть соглядатаи в замке, или он наблюдает за нами с помощью магических средств.
— Я прикажу никого не выпускать сегодня из замка, — сказал Грэйн.
— Мудрая мысль, но если у него здесь шпион, то за ночь можно было десять раз все рассказать.
— Будем надеяться на лучшее, — вздохнула матушка рыцарей.
Грэйн посмотрел на нее.
— Алия, может тебе лучше прилечь?
— Спасибо, дорогой, но мне так надоело лежать, и чувствую я себя сейчас хорошо. Как вы будете ловить лекаря-самозванца?
— Эх, жаль, что я не смогу присутствовать! — расстроился я. — Вдруг он и в самом деле маг и вам может понадобиться защита.
— Зато я смогу, — встрял единорог.
— Каким же образом? — ухмыльнулся я. — Под чучело замаскируешься?
— Сам ты чучело, — беззлобно ответил однорогий и, потянувшись к Валату, что-то зашептал рыцарю на ухо. Человек, выслушав, кивнул, и эта парочка удалилась, ничего не объяснив. Хотя, судя по довольному лицу Валата, намечался какой-то сюрприз. Эх, не люблю я сюрпризов, что-то они у меня в последнее время все больше неприятные. Пока рыцарь с единорогом отсутствовали, разговор не клеился, каждый задумался о своем.
— А вот и мы! — на пороге стол счастливый Валат, рыцарь отошел в сторону, пропуская в комнату высокого человека с белоснежными волосами. По человеческим меркам этот тип был не просто красив, он был прекрасен: правильные черты лица, большие черные глаза с длинными темными ресницами, изящно изогнутые брови. Немного все портил только большой лягушачий рот с узкими губами, растянутыми в неприятной усмешке.
Лилия-Ромашка мекнула и упала в обморок, Мелфа принялась приводить несчастную козу в чувство.
— Что, не узнали? — спросил незнакомец голосом единорога, потом повертелся на месте, демонстрируя себя со всех сторон. Вместо рога у Сверкалки во лбу появился небольшой круглый камень, отбрасывающий радужные блики, будто опал.
— Хорош, — прокомментировал я. — Теперь надо согласовать план действий.
Решили, что на встрече будут присутствовать Грэйн и единорог, большее количество народа вызовет подозрения, а мы с Ральфом и Валатом спрячемся в соседнем зале. Жаль, услышать ничего не сможем, зал располагался от комнаты, в которой будет встреча, на приличном расстоянии, чтобы маг не учуял дракона. Чтобы не вспугнуть лекаря раньше времени, заготовили фальшивый драконий мозг, на его роль подошел густой кисель с кухни, и надергали шерсти у Лилии-Ромашки взамен единорожьей. Теперь осталось только дождаться вечера, но спокойно сделать это не удалось: Мелфа заметила, что я берегу крыло, решила проверить рану — и началось! Вопли, крики, причитания. Девица развила бурную деятельность по лечению меня несчастного. Рана была повторно промыта, почищена, замазана какой-то жутко вонючей мазью, для изготовления которой, подозреваю, использовались такие ингредиенты как, навоз, тина, мышиные хвостики, тухлые яйца и жженые перья. К счастью, для моего забинтовывания не нашлось достаточного длинного бинта, хотя Мелфа и пыталась для этих целей порвать на бинты все простыни замка. С трудом удалось уговорить ее этого не делать. Ненавязчиво отобрав у девицы гору ткани, я незаметно передал простыни растерянным слугам, предложив Мелфе прогуляться. На самом деле гулять мне совершенно не хотелось. Как ни странно, после Мелфиной мази, плечо перестало болеть и дергать, и из-за этого меня начало клонить в сон, захотелось растянуться где-нибудь на солнышке, вон как нагрелась мостовая во дворе, залитом осенним, но ярким солнцем, и тихо подремать. Вместо этого мы с девицей отправились в сад.
Мелфа грызла раздобытую где-то большую аппетитную репку, закусывая ее поздним яблоком, сорванным мною почти с самой вершины яблони, я же просто шел, борясь с закрывающимися глазами, чтобы хоть как-то развеяться принялся осматривать местность. В саду по осени было голо и печально: черные раскоряченные сучья яблонь, побитые морозцем, поникшие розы, одинокий одуванчик в пожухлой траве — и всюду листья, желтые, красноватые и бурые. Они шелестели под лапами, цеплялись за подол Мелфиного платья, разлетались, если я неловко взмахивал крыльями.
