Девушка с фиолетовыми волосами приподняла бровь, но всё же приняла протянутый ей Мистический Код, после чего Синдзи вновь повернулся к Гермионе.
— Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, я продемонстрирую те же самые заклинания, что использовал в поезде и в точно таком же исполнении. — сказал он, доставая из кармана две офуда и небрежно бросая их в сторону брюнетки.
Они вылетели из его рук и запечатали её губы.
Гермиона попыталась вскрикнуть в негодовании, но не смогла. Её рот не открывался. И она не издала ни единого звука.
Как будто бы она онемела и впридачу к этому потеряла слух.
Она лихорадочно огляделась, пытаясь понять, что же случилось и почему всё затихло, всё кроме звука её сердца, что всё быстрее и быстрее билось в её груди.
Что происходит? Почему она ничего не слышит? Ведь не могли же клочки бумаги... нет. Определённо могли и похоже, что юноша всё же не лгал.
От ужаса её бросило в дрожь и она потянулась к губам, пытаясь сорвать офуда, впрочем, безуспешно. Бумагу не получалось сдвинуть, сорвать или разорвать.
Таково было действие магии, сложной могущественной магии и у неё не было сил чтобы развеять её. Она знала это столь же точно, как и то, что он давал ей множество возможностей отступить.
"Нет. Нет. Нет."
Это едва ли не вызвало у неё клаустрофобию. Весь её мир который она могла ощущать, чувствовать, слышать сжался до одной лишь неё. За исключением зрения она более никак не ощущала окружающее. Ужасающее ощущение будто бы она не присутствует здесь на самом деле, будто бы она наблюдает за собой по телевизору. Она впала в панику, начала бешено размахивать руками будто бы в какой-то запутанной пантомиме, но при этом ни звука не издала и не могла издать, поскольку её губы не двигались.
Взгляды всей комнаты, всей внезапно затихнувшей комнаты сейчас замерли на Гермионе Грейнджер.
— Поразительная хоть и слегка чрезмерная демонстрация. — прокомментировала Сокарис происходящее, приглушив голос так, чтобы только Синдзи мог её услышать.
— Возможно. — согласился Синдзи последовав её примеру. Он не хотел заходить так далеко, но... — Впрочем, у меня не было выбора.
— Возможно. Впрочем, как бы то ни было сейчас у тебя выбор есть, оммёдзи. — многозначительно прошептала фиолетововолосая Когтевранка. — Что же ты будешь делать теперь, Мато Синдзи?
Синдзи чуть дёрнулся, сузившимися глазами посмотрев на собеседницу, когда она признала в нём адепта Оммёдо. Его взгляд перебегал между беспомощной девушкой стоящей посреди комнаты и палочкой с замысловатой резьбой лежащей в руках Сокарис, в то время как сам он задумался о том как стоит поступить и о впечатлении которое он произведёт.
Можно оставить Грейнджер паниковать, мысль об этом была соблазнительна, крайне соблазнительна, ведь она помешала ему, бросила ему вызов, испытывала. Но... нет, жестокостью в данной ситуации ничего не выиграть.
Лишь чудовища проявляли жестокость ради самой жестокости, а он отнюдь не Мато Зокен.
И никогда не хотел уподобляться ему.
По сему он под взглядами находящихся в комнате приблизился к размахивающей руками и пытающейся сорвать бумагу Гермионе, даже не взяв в руки свою палочку, заметив, что она с ужасом посмотрит на него, думая, что он собирается обойтись с ней ещё хуже, как-то навредить ей, теперь когда она находится в полной его власти.
... это вызвало в нём отвращение. Он высказал свои условия и придерживался их, не требуя большего. Неужели люди также смотрели на его дедушку?
Его передёрнуло.
Нет. Он поступает как должно.
Медленно, так чтобы не напугать её, Синдзи показал Гермионе свои пустые руки, убедившись, что она видит их. Когда она кивнула, он взял её холодную руку, удерживая от безуспешных попыток содрать офуда.
Вопреки ожиданиям ему это удалось, она лишь напряглась под его прикосновениями, замерев когда их пальцы переплелись.
Затем он также взял другую её руку, чуть отвлёкшись подумал, что её руки холоднее чем у храмовой девы Махотокоро и затем держа её руки своими, без всякого сопротивления с её стороны развёл их в стороны. Он некоторое время подождал, дав ей успокоиться и хоть чуть-чуть расслабиться.
А затем дождавшись этого продолжил.
Продолжая держать одну из её ладоней и отпустив другую, он поднёс свободную руку к её губам и к офуда запечатывающим их.
Её глаза расширились, когда его пальцы коснулись офуда и она вздрогнула от неожиданно интимных прикосновений, ведь раньше никто не касался её губ, от ужаса сердце в её груди забилось ещё быстрей, во всяком случае она предпочла убедить себя, что это был ужас. Не может быть чтобы это было что-то ещё. Не сейчас. Не с ним.
— Развейся. — прошептал он, после чего офуда освободила её губы и бессильно упала в его ожидающую руку.
Гермиона была ошеломлена, едва не упав, когда звуки, ощущения и нечто большее вернулись к ней, после чего она сделала глубокий, неуверенный вдох. Лишь две вещи не дали ощущениям захлестнуть её: то, что он до сих пор стоял перед ней и ничего с ней не делал... и то, что он поддерживая держал её за руку.
— Ты в порядке? — мягко спросил Мато Синдзи и его голос едва ли не ласкал её слух.
Она покраснела. Сильно.
— Прости. — сказала она, выдернув свою руку, будто бы обжёгшись.
— Прости. — повторила она почти неслышно, укрощённая, едва ли не приведённая в ужас столь небрежно продемонстрированной Синдзи силой и тем как нежно он освободил её из тюрьмы её же ужаса, как он поддержал её.
Он унизил её.
Ей нужно найти способ превзойти его. Как-то. Она выглядела дурой, и именно он выставил её дурой.
— Нет. — прервал её Синдзи, взгляд его сине-серых глаз встретился с её шоколадно-коричневыми очами. — Ты не виновата, Грейнджер. С тобой всё в порядке?
Под его пылким взглядом Гермина сглотнула и отвела свой взор, не в состоянии более перенести подобное внимание.
— Прости. — прошептала она в третий раз, делая шаг назад. Неудивительно, что за ним последовал ещё один. А затем ещё, ещё и ещё, до тех пор пока она не отошла достаточно далеко, после чего повернувшись на каблуках, направилась в женскую спальню, вновь оставив толпу шептаться.
"Значит вот как ощущается победа. И милосердие..." — задумался Синдзи смотря на неё. Он должен был признать, освободив её от оберега, он испытал... не неприятное чувство. В сущности ему было приятно осознавать, что в конце концов он не был жесток с ней. Он боялся, что обретя силу, станет таким же как и его дедушка, но похоже, что он всё же отверг его путь.
И он был рад этому.
Никто более не надоедал ему, когда он вернулся к Сокарис. По правде говоря большая часть толпы начала расходиться, будто бы отбытие Гермионы само по себе было аргументом, впрочем, вероятно так оно и было. Им всем, включая Синдзи, было необходимо подумать.
— Я сделал свой выбор. — сказал он без предисловий, в ожидании протянув руку фиолетововолосой Когтевранке.
Она подняла бровь и на недолгую секунду её губы исказила игривая усмешка, после чего выражение её лица стало подобно бесстрастной маске.
— Сокарис, не могла бы ты вернуть мне мою палочку. — вежливо попросил Синдзи, в ответ на что ученица Когтеврана лишь показала ему его Мистический Код. Она дразнила его, он понимал это и всё же она имела на то право.
— Одиннадцать дюймов, жёсткая, вишня. — прокомментировала она, передавая ему палочку. — Ты бы пришёлся ко двору в Махотокоро, особенно если принять во внимание твоё знание Оммёдо.
Лицо Синдзи вытянулось, но спустя секунду он смог вернуть ему нейтральное выражение.
— Тебе известно о Махотокоро? — резко спросил он. Она всё знала о нём с самого начала? — Ты... Бывала ли ты там?
— Нет. — ответила девушка, сохраняя бесстрастное выражение лица. — Но мне известно, что по слухам это воистину драгоценный камень Востока. Построенный при участии как оммёдзи так и адептов чародейства.
Она намеренно употребила фразу "адепты чародейства" вместо "волшебники".
Посмотрев на неё он встретился с ней взглядом, но поддерживаемая ею маска была хороша. Слишком хороша чтобы показать что-нибудь, что она хотела бы утаить.
— ... чем бы эти метаморфы не были, ты не одна из них, не так ли? — утверждающе спросил он. Он уже понял, что сегодня узнает часть ответов, пусть они и не будут столь... содержательны как те, что он хотел бы получить. — Слухи оказались ложью.
— Чего и следовало ожидать от слухов. В этом ты прав оммёдзи. — подтвердила она слегка наклонив голову. — И всё же у многих возникают проблемы с неучтёнными факторами. Факторами наподобие меня и тебя.
— О?
— Твой талант в оммёдо, сколь бы ограниченным он не был. — отметила девушка в белом всматриваясь в Синдзи, сейчас лишь они одни остались в комнате. — Твоё знакомство с Мальчиком-Который-Выжил. Твой взгляд на амбиции и героизм. Как я уже говорила тебе, Мато Синдзи, ты произвёл впечатление.
Синдзи было не особо приятно осознать насколько она догадлива, но ему пришлось признать истинность её наблюдений и сейчас он желал узнать насколько хорошее или плохое впечатление он произвёл.
— О, я полон сюрпризов. — сказал Синдзи вместо этого и затем слегка улыбнулся, поскольку понимал, что на прямой вопрос она не ответит.
— Да уж. — ответила Сокарис, позволив проблеску веселья проступить на бесстрастном лице. — Твои сегодняшние действия привлекли внимание. По всей видимости своими словами и... действиями ты нарушил множество планов и расчётов.
У Синдзи создалось впечатление, что у этого разговора есть непонятный ему подтекст, впрочем, в его защиту говорила испытываемая им усталость. Единственное, что ему оставалось, так это продолжать разговор.
— О, я уверен, что это просто совпадение. — сменил позу Синдзи, пытаясь выглядеть расслабленно, пусть и без особого успеха. — Я всего лишь делал то, что должен.
Он начал понимать, почему Сокарис приводила его в такое замешательство. Дело было не только в подобной Токо уверенности, дело было в беспросветной таинственности, в том что он совершенно ничего не знал о ней. Сегодня он хотел получить ответы, но вместо этого лишь показал ей своё мнение и навыки. А ещё, её почти что неестественная зрелость. Она не часто говорила, посему сложно было сказать наверняка, но...
— Если совпадения будут происходить слишком уж часто, кое-кто может подумать, что это и не совпадения вовсе, а лишь неизбежные последствия. — со странным выражением сказала девушка со Среднего Востока. — И тогда будут последствия.
— О?
— Как видишь мы с тобой похожи. — наконец сказала Сокарис в уединённой тишине гостиной. Ситуация была почти что... интимной, лишь они двое под нарисованным ночным небом, две фигуры одетые в чёрное и белое. Почти что. — И каждый из нас что-то ищет в этой школе. Пусть объекты поисков у нас и разные.
Она знает, не так ли? Знает... но это так же значит... что у неё тоже есть секреты.
И свои тайны она хранит гораздо лучше, потому, что ему по прежнему ничего о ней не известно.
— Что ж, в таком случае возможно мы сможем помочь друг другу. — предложил Синдзи, прилагая все оставшиеся свои силы чтобы подражать поведению Аозаки Токо. Ведь если эта девушка будет на его стороне или хотя бы просто пожелает сотрудничать с ним, ему гораздо проще будет осуществить задуманное. — Если у нас и в правду разные цели, то я уверен, что взаимная помощь будет нам лишь на пользу.
— Возможно. — допустила девушка, всё же не давая прямого ответа. — Посмотрим, Мато Синдзи.
Сказав это, она повернулась чтобы уйти, но отпрыск рода Мато не смог устоять и задал последний вопрос.
— Ты знаешь, что мне известно Оммёдо Сокарис, но каков твой талант? — решив спросить напрямую, раз уж она не захотела чем-нибудь поделиться добровольно. — Чем ты желаешь овладеть в совершенстве помимо самого чародейства?
Она остановилась и повернулась лишь настолько чтобы ему стала видна её завораживающая улыбка
— Рэнкиндзюцу. — это всё что она сказала перед тем как исчезнуть на лестнице ведущей в спальни первокурсниц.
И лишь когда она исчезла из виду, до него дошло, что она произнесла слово на родном для него языке, от чего он успокоился, но одновременно с этим почувствовал как его бросает в озноб.
Рэнкиндзюцу.
Что на японском означало Алхимия.
Глава 8. Ого, паника, водоросли и гоблины!
Когда Мато Синдзи проснулся поутру, за окном всё ещё было темно. Несмотря на всю свою усталость спал он довольно-таки плохо, всё из-за присутствия стольких тел, стольких людей вокруг.
Звуки бодрствующих людей и пытающихся уснуть, или же в случае его комнаты — спящих и храпящих, у него бежали мурашке по коже от одного только знания о том, что за задёрнутой занавеской балдахина находится столько людей.
Да он мог воспользоваться офуда чтобы отсечь звук, но это бы не помогло. Храп всего лишь раздражал его, он чувствовал себя словно в клетке из-за присутствия рядом других людей.
Для него никогда и ни с кем не делившего комнату, быть брошенным в спальню со столькими одногодками было... противоестественно, едва ли не подавляюще. Он не чувствовал себя в безопасности, а словно бы в окружении и ему пришлось чуть ли не силой заставить себя расслабиться и по возможности урвать крохи сна.
По самой своей природе маги предпочитают уединение, нуждаясь в личном пространстве и воспринимая общение с людьми лишь как необходимое зло. Тому есть несколько причин: наипервейшая — защита собственных исследований, вторая же — безопасность, поскольку нельзя наперёд знать, что может предпринять конкурирующий маг.
Им были важны исследования и возможность продолжать их, потому каждый уважающий себя маг и имел свою мастерскую. Даже Синдзи недолго изучавший Оммёдо, сделал из своей комнаты импровизированную мастерскую — место где его не побеспокоят, где ни у кого не будет возможности узнать, чем же он занимается.
Особенно обычные люди. В сущности разоблачение было ужаснейшим страхом магов, особенно когда у них не было возможности предпринять что-либо по этому поводу.
В Хогвартсе такой возможности не было.
Синдзи скривился, пытаясь как можно тише открыть свой чемодан и достав туалетные принадлежности, направился в ванную, чтобы освежиться и совершить утренний туалет, не забыв запечатать дверь драгоценной офуда.
Он знал, что это была бесполезная трата сил, что у него их ограниченное количество, что каждую использованную офуда — потратившую прану во время работы, придётся заполнять заново. И всё же это его не беспокоило.
Проведя подобную ночь, он бы не смог бы вытерпеть рядом с собой посторонних, пока чистит зубы или принимает душ, пока он столь уязвим.
Находясь в одиночестве и безопасности впервые со своего прибытия в Хогвартс, Синдзи вздрогнул и прерывисто дыша, сполз по стене. О Боги, он сейчас выглядел как... как Грейнджер после того как он её запечатал.
И он не был под влиянием какого-либо заклинания, для того чтобы вогнать его в депрессию хватило одного лишь присутствия его соседей по комнате.
