Мисс Амбридж - Прошу любить и жаловать.

— Первая четвёрка, — просветил меня Абраксас. — Мы давали клятву друг другу — соответственно и помогали себе все вместе палочками. Изгнать из нашего Ордена мы можем друг друга, только соединив усилия троих.

— Да, а чем дальше шло дело — тем сложнее. — Кивнул Орион. — Когда приходил новый претендент, проходил испытание. Если выдерживал — его решали принять. Проходило общее собрание Рыцарей. И браслет он получал с помощью всех участников. Он же должен быть связан со всеми. Да и с ним надо поддерживать связь.

— Там есть ещё детали, но это только для членов Ордена. Ну, что же ты медлишь, Том? Вызывай!

— Поздно, — хриплым голосом прошептал Орион Блэк. — Тут включился антиаппарационный щит. Нам не выйти отсюда.

— Но мы даже не зашли в дом. — Удивилась я. — Только шагнули за калитку.

— В некоторых домах и этого достаточно, мисс Амбридж. — Просветил меня Орион. — Встаньте между нами. И постарайтесь не кричать, чтобы не привлекать внимание.

От деревьев, что стояли тесной группкой рядом с калиткой, потянуло холодом. Туман заструился по земле, время от времени приподнимаясь и принимая причудливые очертания.

Вот от него отделился большой сгусток, подплыл к нам, принимая очертания сухонького старичка в костюме... — я вгляделась получше — в костюме конца восемнадцатого века. Этот напудренный парик с тугими кудряшками над ушами, этот камзол, расшитый причудливым орнаментом, эта тонкая шпага — всё очень походило на картинки, которые я так любила рассматривать в библиотеке. Могла и ошибиться в определении века — маги до сих пор весьма старомодны в одежде.

А вот поведение этого Стража меня удивило. Он так же принюхивался к чему-то, как и Том. Интересная мысль мелькнула у меня в голове. Я дёрнула за рукав насторожившегося Абраксаса.

— Там в документах была дата пропажи этого владельца?

Он удивился моему вопросу, но бросил взгляд в документы, которые не успел передать Тому.

— Да, стоит. Тридцать первое декабря двадцать шестого года. — И зачем-то уточнил. — Этого века.

Наверно и его ввело в заблуждение платье старичка.

— Том Марволо Риддл, — позвала я крёстного, чтобы проверить свою мысль, — тебе надо познакомиться со Стражем этого дома.

Том вздрогнул и перестал оглядываться по сторонам. Он, что, не видел этого старичка? Странно.

— Молодец, девочка, — неожиданно сильным голосом проговорил призрак. — Марволо? А почему ты Риддл?

— — Потому что у него отец носил эту фамилию. — Я не давала Тому вставить и слова. — А вот матушка его была урождённая Гонт. Меропа Гонт. Дочь того Марволо, которого Вы и помните. Наверно помните, — чуть тише добавила я.

Призрак уже не слушал. Он облетал вокруг Тома, а тот всё пытался повернуться к нему лицом, поворачиваясь вслед за Стражем, пока чуть не упал.

Я кинулась к нему, схватила за руку — он только что открывал калитку и зацепился за шип ограды. Сдавила ранку, Том зашипел от боли и отдёрнул руку. Но я добилась своего — капелька его крови повисла в воздухе. Потом мягко плюхнулась в серый туман, уже окутавший наши ноги.

Туман резко свернулся в тугой комок, призрак удовлетворённо вздохнул:

— Приятно, что хоть кто-то помнит обычаи. Благодарю! — и он отвесил церемонный поклон, даже и не думая развеиваться. Наоборот, он стал чуть плотнее, сквозь него уже трудно было разглядеть что-нибудь.

Мне показалось? Или...— Я протёрла глаза. Он обрёл краски! Нет, не плоть — он всё так же колыхался в воздухе, словно воздушный шарик. Но он уже не был серым призраком.

— А мой предок после подпитки моей кровью развеялся, — разочарованно протянула я.

— Вероятно, у него было другое незаконченное дело, — благодушно заявил Страж, одним щелчком пальцев воздвигая себе кресло с высокой спинкой и усаживаясь в него. Оставаясь при этом висеть в воздухе.

— Да, — протянула я, — Джошуа Сент-Эдмонд заставил всех разгадывать загадки и искать его завещание. — И что с того, что порядок был другой?

— Старый пират, — Страж махнул рукой, — что с него взять. Магл — он и есть магл. Я же пообещал сам себе, что непременно дождусь потомка, который возродит мою благородную фамилию. Я ведь и умер в тот день, когда понял, что не чувствую своих потомков.

— Какую фамилию? — поинтересовался Абраксас, небрежно наклонив голову.

— Моя вина — я не представился, — призрак вскочил с кресла и церемонно раскланялся. — Джереми Вилье — к вашим услугам!

— Вильерс? — переспросил ошарашенный Орион. — Потомок герцога?

— О, нет, — призрак с огорчением махнул изящной кистью. — Дед никогда бы не дал отцу свою фамилию. Он её урезал, превратив Вильерс — в Вилье. Если бы он знал, что бабушка была волшебницей, да ещё и чистокровной... Вряд ли бы он стал обижать дочку мельника в деревне недалеко от своего поместья, вырывая её из дома мужа в первую брачную ночь. Утром Джордж Вильерс решил, что неплохо бы продолжить удовольствие, и увёз четырнадцатилетнюю Лиссу Фельтон в свое поместье, разлучая с родными и отдав её молодого мужа — Джона Фельтона в солдаты короля. Как только дед понял, что крестьянская девчонка ждёт от него ребенка, он обвинил Лиссу в государственной измене и шпионаже. Ведь к тому времени король Яков Первый даровал ему титул герцога Бекингем, а она находилась рядом с ним, чтобы выведывать государственные тайны! После чего спокойно сослал её в монастырь и велел постричь в монахини.

Страж снова сидел в своём кресле и покачивал ногой в изящном башмаке. Казалось, что он рассказывает о чужом человеке. Ни капли эмоций.

— Так что мой отец родился в женском монастыре, но практически сразу покинул его, попав в приют для подкидышей. Ему повезло — некий таинственный покровитель дал ему имя Стивен Вилье и щедро оплатил его воспитание и обучение. Так и быть бы моему отцу монахом, если бы в нём не забушевала магия. Неожиданно проснувшиеся в нем способности монахи мужского монастыря где-то в Дерби приняли за отметку дьявола. Мальчику отказали в божьем приюте, но очень кстати подвернулся кузнец, которому требовался ученик. Хорошо, что юный Стивен успел приобрести базовые знания грамматики и арифметики, которые потом немало помогли ему при обучении в Хогвартсе, выгодно отличая его от таких же детей, но имевших чисто крестьянское происхождение и воспитание. Нет, он учился не на Слизерине — всё же отец у него был магл. Стивен Вилье попал в Дом Хельги, что ничуть не огорчило его — ведь учили всех детей одинаково. А уж он знал, как надо правильно учиться!

Небрежно достал небольшую волшебную палочку, но не делал попытки колдовать. Вздохнул.

— Отец не сразу узнал, кто были его родители. Следы были слишком хорошо запутаны. Тем более, что к тому времени герцог был убит разгневанным мужем Лиссы, вернувшимся из армии ещё более злым на обидчика. Но он смог разыскать мельника — отца девушки. Тот и рассказал ему историю его рождения. Звал остаться в деревне, обещал передать ему своё дело, но Стивену нужно было найти выход бушевавшей магии. Он долго учился у европейских магов, там и женился на дочери одного из своих учителей. Добился, что имя Вилье стали произносить с уважением. Там и я появился на свет, после меня были ещё три дочери, которые благополучно вышли замуж за магов.

Он снова вздохнул.

— Я уже обучался на Слизерине, считался чистокровным магом, не обращал внимания на тех, кому для признания чистокровным нужны три поколения магов с обеих сторон. Я был женат на девушке из чистокровной семьи, которая могла гордиться более длинным списком магов, чем моя. Однажды на спор, — он весело хмыкнул, — я перенёс мельницу моего прадеда сюда в Хогсмид, поставив её на одном из горных потоков, впадающих в Чёрное Озеро, сделав её основой для своей собственной усадьбы. Рядом построил новый дом. Но часто приходил отдыхать именно на мельницу. Здесь я проводил свои опыты. Одно не радовало меня — рождение дочерей. Которые выходили замуж и принимали имена своих супругов. Моё имя могло кануть в неизвестность. И тогда я дал себе зарок, что обязательно доживу до рождения Наследника мужского пола, который получит мою фамилию. И принесёт ей успех своими открытиями!

Он уже давно вскочил и мерил шагами дорожку, ведущую к дому. Мои спутники сидели, уютно устроившись на табуретах, спешно трансфигурированных из валявшихся веток.

— Но у всех моих дочерей рождались девочки. И тогда я выдал свою младшенькую — Мэйбл — за Марволо Гонта. Насколько мне известно, от этого брака родились Морфин и Меропа. А ты, — палец его указал на Тома, — ты — сын Меропы?

— Да, — спокойно сказал крёстный. — Странно, что я появился на свет именно тридцать первого декабря двадцать шестого года. — Он улыбнулся краешками губ и повторил за Малфоем. — Этого века.

— Тогда я подожду, пока ты не обзаведёшься сыном. — С довольным видом призрак крутнулся вокруг своей оси.

В заброшенном саду стало заметно светлее. Деревья плодового сада оказались богаты на урожай. Нет, на ветках не появились персики или бананы, но вот яблоки, висевшие на ветках, были вполне краснобокими. И даже сладкими.

Джереми Вилье провёл экскурсию по своему дому, но предупредил, чтобы никто пока не ходил к старой мельнице. Пока Том не принял наследство, она защищена от незваных гостей.

Удивительно, но колесо мельницы всё ещё работало. Стоило только освободить его от стопора, и оно, жалобно поскрипывая, начало свою обычную работу.

Глава 15

Зачем запустили мельницу? Раз к ней нельзя подходить?

Так вода в крохотном пруду застоялась — надо было обновить её. Ручей, который запускал колесо, протекал по северной стороне участка, сразу за ним была опушка Запретного леса — так что ручей был естественной преградой для... скажем — для некоторых неприятных визитёров, которые не любили текучей воды.

Всего-то надо было пустить воду в отводок, который шёл от ручья к колесу, оно и завертелось.

После этого мистер Вилье настоятельно повторил своё предупреждение о том, что в здании у него проходили разные эксперименты, которые сейчас защищены стазисом. Но попытка проникновения внутрь, да просто колдовство рядом с мельницей может спровоцировать срабатывание защиты, что в свою очередь может вызвать неприятные последствия. Поэтому, пока он не передаст определённую сумму знаний своему потомку — крёстному, если кто не догадался, к мельнице лучше не ходить.

Впрочем, она была в дальней части усадьбы, желания попасть туда, продираясь сквозь густые заросли моих любимых шиповников и ежевики, пока не было.

Гораздо больше внимания удостоился сам дом.

Мистер Вилье — впрочем, он начал горячо настаивать, чтобы все называли его просто по имени:

— Как члены семьи, разумеется, другим-то я не прощу такой фамильярности, — и он выразительно постукивал своей волшебной палочкой по левой руке.

Джереми летел чуть впереди нас, рассказывая о том, как строил этот дом, как росли тут его девочки, как он ждал, что появится мальчик — Наследник. И как морозной ночью в канун Нового — двадцать седьмого — Года он, сидя у камина, почувствовал, что неведомая сила вырывает его из тела.

— Довольно изношенного, надо сказать, — не преминул он добавить, — но ещё могло послужить. У нас в семье живут долго — вот мой прадед-мельник прожил полторы сотни лет. Прожил бы и больше, если бы вовремя уехал из родных мест. А он всё медлил. Вот и помогли ему уйти на тот свет. — Он заметно помрачнел и отвернулся.

А мы с ужасом смотрели на открывшийся нам вид.

Разруха полная! Разбитые окна, покосившиеся ставни, двери, висящие на одном честном слове. Можно было видеть, что и полы в комнатах вздулись от избытка влаги, сквозь разбитые окна нанесло листву, которая теперь неопрятными кучами высилась тут и там.

— Что-то тут не так, — озвучил общие сомнения Том, — за тридцать лет, конечно, что-то могло и испортиться. Но в магическом доме? Невозможно!

— Да, — с гордостью оглянулся на него Джереми, — несомненно, у тебя пытливый ум, мой мальчик, ты уж извини старика за такое обращение, но думаю, что я имею право так тебя называть.

Том только рукой махнул:

— Джереми, если бы я обращал внимание на все имена и прозвища, которыми меня называли... — Он улыбнулся, посмотрев на меня. — Как вам такое имечко: Тот-Кого-Нельзя-Называть?

— Так что там с домом? — Нетерпеливо спросила я. — Успеете ещё наговориться с прадедушкой. Мне же скоро в Кенделшу возвращаться. — Обиженно хлюпнула носом. — А вы тут какие-то секреты разводите.

— Никаких секретов, Долорес, — Джереми изящно махнул рукой, срывая пелену иллюзии с дома.

Наше громкое "Ах!" было ему наградой.

А тут и впрямь можно было только восхищаться. Иллюзия-то была сложная, многоуровневая, даже на уровне ощущений — можно было наколоть руку о гвоздь, торчащий из обломка крылечка.

Но теперь всё изменилось — даже общий вид дома. Добротный — чистенький и аккуратный фасад, и никаких растений, торчащих из окон, никаких битых стёкол вокруг дома.

Здание было выстроено на высоком основании, что давало возможность предполагать наличие крепких и глубоких подвальных помещений. Потом высились два этажа жилых, гостевых и прочих комнат. И под самой крышей виднелись окна мансард, которые можно было использовать в разных целях.

Цветные стёклышки окон сверкали по всему фасаду здания. Так что в любое время суток, если было солнце, цветные зайчики были обеспечены по всему дому. Тем же, кто предпочитал обычные окна, обязательно выделили бы комнату с простыми стёклами окон.

Меня восхитила вьющаяся роза, которая красиво окаймляла дверь в дом, окошки первого этажа, и даже пыталась дотянуться до второго.

А мужчины с восторгом обсуждали Чары, которые были задействованы, чтобы уберечь этот участок от нескромных взглядов. Защитные контуры, запитка от амулетов, линии Силы — мудрёные слова так и слетали с их языков, а я всё равно пока в этом ничего не понимала.

Внезапно я поймала взгляд мистера Вилье. Он увидел, что я обратила на него внимание, улыбнулся, подмигнул мне. Указал подбородком на правнука, поднял вверх большой палец. И тут же послал мне воздушный поцелуй.

Он, что — о чём-то догадывается?

— И чтобы это значило? — Том как раз обернулся в тот момент, когда мне был послан поцелуй.

— Ничего особенного, у тебя прекрасный вкус, потомок, — ухмыльнулся Джереми.

— Долорес — моя крестница, — поспешил с объяснением Том.

— Разумеется, я не о ней говорю. Видишь ли, одна из способностей нашего Рода, которая, надеюсь, передалась и тебе — это улавливать эмоциональный фон окружающих. Не только улавливать, но и воздействовать на него. И я чувствую, что недавно какая-то особа женского пола сильно повлияла на твоё мироощущение.

— Это эмпатия? — изумилась я. — Такая сложная?

— Нет, — Джереми дёрнул рукой, пытаясь погладить меня по голове, — эмпатия — только часть той ментальной конструкции, которая может возникнуть в голове опытного мастера Разума. Думаю, что такое усиление семейных способностей напрямую связано с введением в Род маглорождённых. Или вовсе маглов.

— Вас бы с моим отцом познакомить, — прошептала я, отвернувшись. — Он тоже женился на моей матери, чтобы улучшить родовые способности. Эксперимент у него!