Иллюзия Свободы

Очнулась девушка только тогда, когда увидела табличку с надписью "Нора" над парадным входом в дом. Уизли зашли первыми, вежливо открыв перед ней двери, и приглашающим жестом позвали её за собой. Глубоко вздохнув, как будто бы собирая всю свою смелость перед предстоящим боем, Гермиона вошла в дом своей детской мечты. Это место принесло ей много счастливых моментов, и девушка надеялась, что и дальше оно останется для неё таковым, а она сделает для этого всё и постарается вымолить прощение своих друзей.

Как только она зашла, хозяйка дома, причитая о том, как она за всех волновалась из-за задержки, заключила её в объятия, крепкие, как клещи. Девушке даже почудился звук, похожий на треск, и она испугалась, что недосчитается здоровых ребер. Её немного качнуло после "нежностей" с Молли, и основательно "помятая" Гермиона взмолилась, чтобы больше никого из Уизли не было сейчас дома. Ещё одно объятие она сейчас не переживет. Ей и от этого придется полдня отходить.

Всё еще покачиваясь, девушка проследовала за подругой в её комнату. Рон за это время уже успел поставить её вещи возле свободной кровати. Выпустив Живоглота из клетки и выходя из комнаты, он сообщил, что мама зовет всех на обед, так что как только Гермиона будет готова, может спускаться с Джинни на кухню.

Оглядевшись, Гермиона заметила, что в комнате ничего не изменилось. Спальня хоть и была маленькой, но, как и раньше, была уютной и ярко освещенной. Стены были всё так же украшены любимыми постерами Джинни: "Ведуний" и капитана Холихедских Гарпий Гвеног Джонс.

— Джинни, спасибо, что разрешаешь останавливаться у тебя. У тебя очень уютная комната и я рада, что буду спать в ней.

— Пожалуйста, Гермиона.... Рон же сказал, для друзей ничего не жалко, — ответила Джинни.

Слова подруги снова больно полоснули по сердцу. Решив, что больше не выдержит этого чувства вины, возникающего всякий раз, когда упоминается их дружба, Гермиона настроила себя на то, что поговорит с Роном, а потом и с Джинни после обеда.

Она быстро управилась с вещами, потому что доставать много не было необходимости, ведь она пробудет здесь недолго. Было бы глупо распаковывать все вещи, да и не хотелось потом долго собирать их обратно в чемоданы. Гермиона только достала книгу, которую собиралась почитать на досуге, положив её на прикроватную тумбочку, и пижаму, которую отправила под подушку на свою кровать. Также она достала ванные принадлежности, решив, что оставит их сейчас в ванной, когда пойдет мыть руки перед обедом.

Гермиона быстро справилась с распаковкой вещей, она не хотела заставлять Уизли ждать себя еще дольше. Все это время девушку терзали сомнения, что Джинни как-то осуждающе смотрит на неё, следя за её действиями, но, подумав, что ей это показалось из-за разбушевавшихся эмоций перед предстоящим разговором, девушка, приободрившись, обратилась к подруге:

— Джинни, я готова, мы можем идти.

Подруга, ничего не ответив, слезла со стола, на котором сидела. Она покинула комнату, при этом хитро подмигнув Гермионе и уводя её за собой.

Предварительно посетив ванну, девушки проследовали на кухню и сели рядом за стол.

На кухне стоял небольшой деревянный стол с восемью стульями, и, заметив, что из них занято только три, Гермиона вежливо поинтересовалась состоянием других членов семьи.

Ей ответил Рон. Он уже начал есть и поэтому говорил со слегка набитым ртом:

— Герми... она, — поспешно добавил он, увидев взгляд матери. — Я же говорил тебе, что близнецы съехали, чтобы быть поближе к своему магазину. Они могут позволить себе жить отдельно, — при этих словах парень мечтательно прикрыл глаза. — Чарли всё так же в Румынии, занимается драконами. Отец сейчас на работе. А Билл практически не появляется дома, постоянно пропадая на работе.

— Вернее, со своей Флегмой, — фыркнула Джинни.

О Перси они ничего не сказали, но Гермиона и спрашивать бы не стала, зная, какой это больной вопрос для семьи. С момента их ссоры обе стороны не общались и делали вид, что никогда не знали друг друга.

Обед был как всегда вкусным. Правда, сейчас Гермиона вряд ли могла оценить это, находясь в таком душевном состоянии. Она поблагодарила за него Молли, похвалив её кулинарные способности, и передала благодарности от своих родителей, после чего вместе с Роном отправилась в его комнату.

Она чувствовала, как её желудок болезненно скрутило. И хотя от волнения она съела совсем немного, только столько, сколько смогла заставить себя, чтобы не обидеть хозяйку. Она чувствовала, что от переживаний съеденная еда может попроситься в любой момент наружу.

Поднявшись на последнюю ступеньку, она поняла, что закончился последний спасительный предмет, который мог оттянуть этот страшный момент. Комната Рона находилась под самым чердаком и каждую ступеньку к ней Гермиона мысленно "благодарила" за возможность оттянуть страшный момент. Когда же она её достигла, то застыла в нерешительности перед дверью. "Сейчас всё решится", — промелькнула в голове у девушки мысль. Чувствуя себя обреченным кроликом, загнанным охотником в угол, она, собрав все крупицы своей решимости и остаток воли, переступила порог комнаты вслед за Роном.

От обилия оранжевого цвета зарябило в глазах.

"Видимо, в этом году эмблем Пушек Педдл стало больше", — отрешенно подумала девушка, оставшись стоять у входа.

Джинни с ними подниматься не стала, что, по мнению Гермионы, было даже лучше.

"Легче объяснить будет каждому в отдельности, — подумала она. — Да и перед Роном я несу большую ответственность. Я не виновата, что Гарри расстался с Джинни. Наверное,... он её не любит. А вот Рон считает, что я его девушка, и его люблю. Прежде всего, я предала его и перед ним виновата".

Такие мысли, естественно, не придали девушке решимости. Она с грустью смотрела перед собой, думая с чего начать этот тяжелый разговор.

Рона удивляло, что Гермиона до сих пор не прошла в комнату полностью. А ему так не терпелось увидеть реакцию девушки на свои приготовления.

Он уже сидел на кровати и, чтобы подтолкнуть свою девушку к действиям, похлопал по кровати рядом с собой, приглашая её сесть рядом.

"Мы давно не виделись. Я "усердно" занимался летом. Всё это даёт мне право получить свой законный поцелуй", — для себя всё решил Рон.

Гермиона, проследив взглядом за движением друга, заметила возле руки Рона лежащую на кровати раскрытую книгу. Её глаза расширились от удивления, когда она прочитала название. В названии не было ни одного слова, напоминающего о квиддиче, наоборот, книга оказалась учебником! По... "Истории магии!".

Это так сильно поразило Гермиону, что она даже забыла на мгновение о цели своего разговора с другом. Забыв также о такте, шокированная Гермиона спросила:

— Рон, ты, что.... Повторял учебный материал летом? Или это кого-то другого книга?

— Не говори глупостей, Гермиона. Комната моя, значит, и книга, находящаяся на моей кровати — моя, — обиженно проговорил Рон, делая каждый раз акцент на слове "моя".

Осознание того, что она сморозила явную глупость, умудрившись при этом обидеть Рона, особенно в то время, когда ей нужно было хорошее расположение духа у друга, привело девушку в адекватное состояние. Она прошла в комнату, но села не на кровать, а на кресло, стоящее у стены напротив кровати.

Почувствовав, что на что-то села, Гермиона с удивлением приподнявшись, обнаружила ещё одну книгу, которая тоже оказалась учебником, только... по.... по зельеварению!

Лицо Рона поникло и сразу же скисло, когда он увидел, что за книгу держит в руках Гермиона. После ссоры с Джинни Рон забыл что не собирался показывать его, и по оплошности бросил его куда попало, вместо того чтобы спрятать обратно в сундук, зная, что Гермиона никогда не поверит его тяге знаний к зельеварению. При его-то неприязни к Снейпу и его предмету, Рон не мог притронуться к этому учебнику только из личных побуждений, а не из-за перспективы отработок у него. Оставалось только ждать, когда девушка обо всем догадается, и вот тогда придется опять выслушивать кучу нотаций. Для разочарованного парня перспектива с поцелуем таяла с каждой секундой.

И действительно, немного покрутив учебник в руках, словно он прямо сейчас мог превратиться в какую-нибудь диковину, Гермиона стала осматривать комнату более внимательно. Она заметила книги на тумбочке, подоконнике и, кажется, на полу возле кровати. Первые секунды Гермиона думала, что это, наверное, её любимая "Нора" решила преподнести новый сюрприз, но понимая, что более бредового объяснения быть не может, попыталась включить логику.

"Так, подумаем. Рон ненавидит читать что-либо не касающееся его любимой игры, а сейчас в любом, самом неожиданном месте комнаты можно найти учебники, словно он их читал. На кровати книга вообще раскрыта. Если верить глазам, получается, что он действительно летом повторял учебный материал за прошлый год. Но это — Рон! Рон, который не желает повторять изученное даже для сдачи экзаменов! Не то чтобы летом тратить время и силы на учебу. А значит, эти книги оказались тут не случайно, а для какой-то цели.... Так заставляю его учиться только я.... Значит.... Значит, он разложил учебники для того, чтобы я не заставила его учиться в оставшиеся дни!" — пришла к выводу Гермиона.

Она угадала почти всё, даже последняя мысль была отчасти правильная. На такой исход Рон тоже надеялся, если убедить Гермиону, что он уже подготовился, то она не сможет его заставить делать этого еще раз. Но главную цель этой махинации с книгами она угадать не смогла. Рон считал, что Гермиона ведет себя глупо, не позволяя целовать себя, в то время как ему хотелось намного большего. По меркам волшебного мира они уже совершеннолетние, и Рон собирался надоумить Гермиону за эти дни, что ей надо быть более раскрепощенной, а трюк с книгами должен был помочь смягчить девушку.

— Рон, нам нужно с тобой серьезно поговорить, — начала нерешительно Гермиона.

Думая, что сейчас начнется долгожданная "буря", и не желая терпеть выговор от неё, парень умоляюще спросил:

— Гермиона, может, не надо? Я признаю, что моя попытка провалилась, и если ты хочешь, я готов немного поучиться. Хотя я уже сделал домашнее задание, — поспешно добавил он.

— Нет, разговор пойдет не об учёбе, — этим ответом Гермиона заставила Рона, который ожидал нотаций за учебу, занервничать.

Просто девушка не собиралась ругать друга, потому что чувствовала себя очень виноватой. Наверно, при других обстоятельствах она бы накинулась на него за попытку обмануть её, но сейчас она не считала, что вправе делать это, так как чувствовала обманщицей себя.

— Речь пойдет... о нас.

— А что с нами не так, — довольно грубо спросил Рон.

Гермиона ничего не знавшая о разговоре, состоявшимся между братом и сестрой, не могла понять, откуда в голосе Рона столько злости.

— Прежде всего, я хочу заверить тебя, что ты очень много значишь для меня. И я бы ни за что не хотела причинять тебе боль, но...

Закончить предложение ей не дал Рон. Его глаза засверкали такой неприкрытой злостью, что Гермиона даже испугалась.

— Можешь не продолжать.... И не нужно твоих глупых объяснений.... Убирайся из моей комнаты и не смей больше никогда в неё входить....

От этих слов и от того, каким тоном они были сказаны, Гермиону бросило в жар, а сердце, пропустив удар, упало куда-то в район пола.

"Неужели он узнал о моих чувствах к Гарри и никогда не простит?! Неужели нашей дружбе придет конец из-за меня?!"

Гермиона вскочила и, присев на корточки перед Роном, запричитала:

— Рон, миленький, прости меня. Прости меня, пожалуйста.... Я виновата, очень виновата перед тобой. Я пыталась забыть его, но у меня ничего не получалось.... Я не собиралась обманывать тебя. Я хотела тебе всё рассказать.... Я сама не понимала, что творится у меня на душе.... Я умоляю, прости меня, пожалуйста. Моё сердце разрывается от того, что я сделала тебе больно...

— Прекрати! Хватит этой лжи! Думаешь, я полный идиот и не понимаю, что ты меня бросаешь ради Гарри, — начал кричать Рон. Он грубо оттолкнул Гермиону, от чего та, не удержавшись на ногах, больно осела на пол. — Ты думала, что сможешь вечно водить меня за нос! Решила от скуки развеяться или держала меня запасным вариантом?! Думала, что тебе удастся меня провести! Но ты ошиблась, у твоего "глупого" парня тоже есть мозги! А я ещё на сестру накричал.... Когда ты на самом деле поступила как подлая лицемерка! "Нам ещё рано переходить на новую ступень в отношениях", — передразнил Гермиону Рон. — Да тебе было просто противно целоваться со мной. Так знай же, мне тоже не много удовольствия доставляло целовать тебя! Ты и на девушку не очень-то похожа. Зубрилка несчастная! Думаешь, я теперь помру от того, что ты меня бросила. Не тут-то было! Хочу тебе сказать, что ты не центр вселенной. Я на самом деле не до конца бросил Лаванду, и когда ты начала выделываться, не хотела меня целовать, я шел к ней. Представь себе, её устраивали такие отношения. Целуется она, и не только... гораздо лучше тебя.... Теперь я смогу уделять ей больше внимания, которое она заслуживает.... Я думал, что у нас с тобой всё получится, но мне не нужна такая предательница, как ты! Моя новая девушка будет во сто раз лучше тебя! Вернее, у меня уже есть такая девушка! И не надейся, что я тебя прощу, из-за тебя Гарри бросил мою сестру. Это ты во всём виновата!.. Хотя, может, мы и будем друзьями, — внезапно добавил Рон. — Но этого я тебе никогда не прощу!

Конец своей гневной тирады Рон прокричал прямо в лицо девушке. Он держал её за плечи, до боли зажав их, оставляя отметины и синяки. От слов, которые выкрикивал парень, и от испытываемой боли на глазах у девушки выступили слезы. Но они не только не смягчили её "друга", но вызывали новую волну гнева.

Чувствуя, что она всё это заслужила, Гермиона ни разу не перебила Рона, но, как и у всех, у неё имелось чувство собственного достоинства. Гермиона, приложив усилие, вырвалась из его цепкой хватки и вскочила на ноги. Она решила, что больше не сможет выдерживать поток грязных выражений, которые на неё обрушил Рон. К тому же её поразили слова Рона о Лаванде. Он, оказывается, обманывал её всё это время, целуясь с другой. Конечно, это не оправдывало её, но она хранила ему верность. Только однажды она мимолетно поцеловалась с Гарри. Всё остальное время она старалась любить и поддерживать Рона. Да, она ошиблась, когда согласилась встречаться с Роном, но такого она не заслужила. К тому же она ничего не делала специально для того, чтобы Гарри бросил Джинни!

— Ты прав, Рон, я люблю Гарри и хочу быть с ним, — сказала девушка сквозь слезы. — Не знаю, нужна ли я ему, но когда я увидела тебя таким, я даже рада, что между нами все кончено. Я прошу прощения за то, что сделала тебе больно, но я никогда не попрошу прощения за то, что я полюбила Гарри.

Сказав это тихим решительным голосом, Гермиона вскинула голову и, вытирая слезы на глазах, покинула комнату.

Рон опешил от этих слов и вида решительной Гермионы и только и мог, что нервно открывать и закрывать рот, не зная, что сказать. Только спустившись на несколько ступенек, она услышала вдогонку: "И не надейся, что я повяжу тебе бантик!"