— Вы что — хотите, чтобы я прямо сейчас накупила всё сразу?! Так не бывает! И вообще мне хочется только обувку! Хочется спортивные штаны и кроссовки! Пару-тройку футболок, а вы тащите меня в этот чуть не элитный бутик! Зачем?!

— Девушка! Сюда тащат, если нужно купить неплохое вечернее платье для небольшой вечеринки в узком кругу, — хладнокровно сказала продавщица бутика. — Бутик у нас не совсем элитный, но для вас я могу присмотреть очень неплохое маленькое платье. Вот, пожалуйста. Единственное в своём роде, потому что тёмно-зелёного — для многих проблемного — цвета. Но вам, мне думается, явно подойдёт этот цвет.

— Иди и надень, — велела сестра.

— Зачем?! Нет, вы объясните — зачем?!

— Потому что маленькое платье, как и прямая чёрная юбка должны быть в гардеробе любой уважающей себя девушки! — всё тем же железным тоном объявила продавщица. — Юбку тоже возьмите примерить.

— Хватит упираться, — добавила сестра. — Андрею уже пора возвращаться, а ещё меня домой надо забросить.

Ну ничего себе — снова возмутилась я, правда, про себя. Аня уже всё знает про Андрея?! Когда это он сообщил ей, что ему пора возвращаться?..

Недовольно ворча, я скрылась за ширмой и повозилась, надевая платье, заранее настроившись, что оно будет обтягивать меня там, где не надо, и мешком висеть там, где надо бы обтянуть. Оп... Я заглянула в узкое длинное зеркало. Слегка озадаченная девица, которая недоверчиво выглядывала из него, неплохо выглядела в этом платье. Э... Мне, кажется, нравится? Я снова пообдёргивала платье там, где оно вроде должно бы топорщиться, но не топорщилось. И снова, прикусив губу, посмотрела в зеркало. И вдруг странное чувство затопило меня тёплой волной!.. Мне хочется, чтобы меня в этом платье увидел Сергей!.. Мне хочется красивой музыки — и танцевать с Сергеем под эту музыку!.. Чтобы его ладонь держала меня за спину, а вторая — была бы в моей ладони. Нет, наоборот — это моя ладонь в его!.. Я невольно прогнулась в спине, невольно подняла руку — и на коже своей ладони почувствовала тепло его прикосновения...

... Ой... Босиком... Что-то необычное заставило меня съёжиться... Нет, это не моё. Не я должна показываться ему в этом платье... Перед ним должна появиться девушка, умеющая естественно держаться в таком платье и в сказочных туфельках на каблучке, красивая, лёгкая, прелестная — достойная всех эпитетов, которыми снабжают... ну, принцесс, например... Глаза потеплели от подступивших слёз... Заморгала. Но не я. Ладно. Не моё — так не моё... Я некрасива, старше, и у меня нет способности полюбить... Не надо забывать об этом — и тогда жизнь будет казаться легче.

Я стянула с себя платье, переоделась снова в джинсы и в футболку. Сунула ноги в босоножки и вышла, неся платье на вешалке. Сама повесила его на его место и быстро зашагала мимо покачавшей головой продавщицы, почти не оглянувшись, бросив только:

— Пошли за кроссовками.

Оба не сказали ни слова, пошли следом. В обувных рядах мы купили три пары кроссовок мне и две пары для Ани. Потом снова пошли в галереи — взять джинсы на смену. Халат — давно хотела: не в чем выходить после ванной комнаты. Мягкие шлёпки — бегать по дому, если вдруг дождливая погода. Ещё кучу мелочи. Настроение вскоре снова пришло в норму, и я уже хихикала, когда Аня и Андрей выглядывали что-то необычное и со смехом предлагали купить: а вдруг понадобится? Жуткий толстый халат с капюшоном, например — тоже на после ванной. Какие-то страшные тапки с жуткими заячьими мордами... Ненадолго застряли у книжных прилавков. Потом у канцтоварных. Вот уж где чего набрала с превеликим удовольствием! Люблю всякие блокнотики... По дороге из крытого рынка остановились у газетного прилавка, где я с огромным чувством невиноватости (а обычно наоборот всегда бывало!) набрала журналов для вязания. Вот теперь я прочувствовала, что устроила кутёж!

А потом был магазинчик, куда мы Андрея не пустили, чтобы не стесняться, да он и сам не пошёл — понимающий! — и вот уж где оторвались на всю катушку, разглядывая бельё и с восторгом покупая всё, что нужно, из деликатной мелочи!

Потом Андрей глянул на часы и заторопился. Правда, усадив нас в машине, он снова вытащил список покупок и огорчённо сказал:

— Так, дамы, сидим и ждём меня! Стаху забыл взять консервов! Я быстро! Никуда не уходить!

Какое уходить! Мы тут же вытащили из больших пакетов хрустящие свёрточки и принялись шёпотом обсуждать их, восторгаясь приобретённым... Правда, мне показалось, про Стаха Андрей это так сказал, потому как, вернувшись, он одарил нас мороженым. Наверное, захотелось угостить нас. Правда, и пакет у него, который он сунул в багажник, довольно пухлый и тяжёлый был. Я вспомнила холодильник, из которого раз вытащила банки с кошачьей едой. Да, они такие тяжёлые и должны быть. А пухлое — это, наверное, сухой корм. Уж кошачий туалет Стаху точно не нужен. И я про себя улыбнулась, представив: Стах повозился в кошачьем туалете, после чего со спокойной совестью пошёл гулять на природу.

Перед тем как сестре выйти, я незаметно сунула в её пакет с покупками несколько банкнот. Сунула так, что она должна обнаружить их, только когда встряхнёт пакет. На самое донышко. Был год, когда я полностью просидела на её шее — и она ни слова не сказала. Нет, я, конечно, вязала и ей, и на заказ, но что это — деньги от вязания, когда вяжешь непрофессионально — слишком долго... А если сейчас есть возможность... Да ещё перед выходом из отпуска... Я подумала, как она найдёт эти деньги, как будет сердиться, что я швыряюсь деньгами, а сама, счастливая, пойдёт и купит не только то, на что смотрела в бутиках, но и вообще спокойно прогуляется по любым магазинам, не ограничивая себя — и это в конце отпуска... Подумала и улыбнулась. Здорово! Мне нравится! Может, Сергей прав насчёт богатства?..

Андрей развернул машину в конце дороги перед домом и выехал на оживлённую ближе к обеду трассу. Я теперь сидела рядом с ним.

— Аня очень нуждается в деньгах? — вдруг спросил Андрей.

— Не поняла, — удивилась я.

— Я видел, как ты положила деньги ей в сумку.

— А... Ты знаешь, что я безработная?

— Знаю.

— Ну вот, представь, что мы последний месяц жили на её отпускные. Так почему бы не положить? Я теперь богатая! — засмеялась я, вспоминая, сколько у меня осталось, и невольно качая головой. — Тем более она скоро выходит из отпуска.

— Поэтому ты не хотела покупать платье? Не хватило бы на сестру?

— Нет, что ты! Аня здесь ни при чём! Просто смысл в нём, в этом платье? Никуда не выйдешь в нём. Зачем лишняя вещь в гардеробе? Я привыкла, что все вещи должны быть востребованы, а не пылиться где-то на вешалке.

— Такая практичная, да? — смеясь, поддел он меня.

— Ага... Время от времени.

Мы въехали в усадьбу Сергея, и я принялась таращиться на крыльцо дома, ожидая почему-то, что он нас встретит. А когда поймала себя на конкретной мысли: "Он ждёт!", улыбнулась. С чего бы ему ждать нас? Мы всего лишь съездили за покупками. Сидит, наверное, за компьютером, работает.

У крыльца Андрей сначала забрал мои пакеты и сумки и помог перенести в комнату и только после этого занялся своим грузом. Благодарная, я предложила:

— Андрей, ты, наверное, с обедом не успеваешь. Давай я тебе на кухне помогу?

— Да там помогать нечего. Я всё с утра приготовил, осталось только положить в кастрюлю — и варить. Так что займись лучше своими покупками. Журналы, например, посмотри, — улыбнулся он. — Вон сколько накупила. Неужели всё это свяжешь?

— Всё не всё, но посмотреть хочется, — заявила я и побыстрей смылась в комнату.

Андрей прав. Журналов я ещё не смотрела. А из них самих вряд ли что свяжу. Обычно беру из журнала только идеи, вязку какую-нибудь. А иной раз и вообще ничего не беру. Вдохновлюсь — и придумаю свой эксклюзив.

И всё опять покатилось по накатанной. Обед, тихий час — я играла со Стахом, потом бегали с Вадимом и Регги, возмещая утренний час ходьбы вместо бега.

Сергей был какой-то очень сильно спокойный всё то время, когда я его видела. Даже не то что спокойный — ледяной, смотрел на всех свысока, чему я очень удивлялась. Таким высокомерным я его ещё никогда не видела. Что это с ним? Со мной обращался так, как будто вообще не понимал, откуда я здесь.

И только на вечерней перевязке я поняла причину.

Вскрылась кожа на всех тёмных пятнах — снизу, от стопы до колена. Теперь болела не только пятка. Потому что приходилось убирать гниль. Действуя марлечками, смоченными в перекиси водорода, я снимала страшную грязь очень осторожно. Но знала, что, даже слегка прижимая марлечки, чтобы собрать гниль, я причиняю Сергею боль.

— Всё. Теперь только мясо — утром, в обед и вечером — сказала я, предельно бережно замотав ему ноги в мешки и опустив штанины.

— А если... не хочется? — ровно спросил Сергей.

— Через "не хочу" придётся. Если будешь есть мясо, при твоей силе воли гангрена начнёт заживать очень быстро.

— Считаешь, у меня сильная воля?

— Я не считаю — вижу. Есть ещё одно: тебе надо начать принимать обезболивающее.

— Нет.

— Чтобы спать.

— Я сплю с твоего хмеля.

— С сегодняшнего дня этого слишком мало.

— Нет. Этого хватит.

— Сергей... — начала я и замолкла, взглянув в ледяные зелёные глаза.

Всё ещё сидя перед ним на коленях, я собрала перевязочный материал и снова посмотрела на его ноги... Кошмара гноящихся язв не видно, но и трав перед глазами не возникает. Нет такой травы, что могла бы притупить ему боль. Если только не снотворное. Но и тогда сон не будет нормальным сном — скорее бредом, пронизанным болью... Я подняла глаза. Тяжёлое от напряжения лицо. Глаза закрыты, кисть одной руки свесилась с подлокотника. Забыв, что мои руки воняют лекарством, я осторожно погладила его руку.

Сергей открыл глаза.

— Мне очень хочется помочь, — тихо сказала я. — Правда.

Он не ответил — только кивнул и поехал к компьютеру.

На ужин я всё-таки решилась приготовить чай из ромашки — единственного, что бледно промелькнуло перед глазами, пока думала о Сергее. Очень боялась, что откажется. И на сердце отлегло: молча выпил, хотя сразу сообразил, что чай необычный. Вообще в доме сразу почувствовалось напряжение, будто здание оплела металлическая паутина, которая постепенно сжималась... Андрей быстро подавал блюда, почти не говорил, разве что когда обращался ко мне или к Вадиму — и то очень коротко.

... Перед сном я ещё некоторое время читала, но сквозь чтение всё думала, каково Сергею с той болью, которую он испытывает... Отложила книгу. Прогулка и громадные впечатления дня, оказывается, здорово утомляют. Укрывшись так, чтобы было закрыто ухо, я провалилась в сон. Но спалось недолго...

Что-то зашуршало передо мной, очень мягко, но настойчиво. Вылезая из глубокого сна, я даже не испугалась, когда поняла, что кусочек одеяла перед моим носом дёргается.

— Стах? — шёпотом спросила я, вытащив нос из-под одеяла.

Недовольно мявкнув, Стах, стоящий у кровати на задних лапах, снова подёргал пододеяльник. Я вздохнула и села на кровати. Кажется, кот не хотел вылезать из комнаты в открытую форточку и требовал открыть ему дверь. Ничего не понимаю... Поднялась, подошла к двери...

Луна светила в окно достаточно ярко, чтобы разглядеть многое в комнате. Но не её свет стал причиной тому, что я увидела на полу. Мелкая трава, привычная глазу возле любой тропки: длинные резные лапки, ярко-жёлтые цветы, — мгновенно появилась вокруг моих ног и будто шмыгнула под дверь. Прекрасно осознавая, что "гусиные лапки" появились не просто так, я накинула на ночное платье халат и, затягивая его завязки, вышла в холл (так называли парни эту большую комнату первого этажа), пропустив вперёд кота. А тот вышел из комнаты и сразу встал в стороне.

Здесь тоже было светло от луны, заглядывающей во все окна. Но и сейчас я не нуждалась в свете. Видела всё.

Белый волк, поскуливая, ковылял к лестнице и тащил по полу за собой капкан.

10.

Он поднял на меня морду и завыл — тихо, изредка поскуливая от боли. А потом снова дёрнул прикушенной капканом лапой. Звяканье цепи от капкана отозвалось в моём сердце болезненным уколом.

Я прижала руку к сердцу. Сама чуть слезами не облилась... Мелькнула мысль: я сплю? Ведь белый волк лишь раз являлся мне — и то во сне... Но сейчас некогда думать, во сне ли всё это происходит, или в реальности... "Гусиные лапки", призрачно сияющие жёлто-зелёным в темноте и серебристым в белом лунном свете, быстрыми дорожками росли по полу — от моих ног к лестнице, куда тащил капкан белый волк.

Сначала я страшилась идти к лестнице, куда звала меня дорожная трава. Боялась, что волк при моём приближении будет дёргаться в сторону и раздирать дальше лапу. Но волк шагнул и почти свалился, безнадёжно как-то, словно совсем устал — даже скулить. Немного растерянная: то ли к белому зверю подойти утешить, то ли подняться по лестнице, куда настоятельно меня зовёт трава, — я затопталась на месте.

Решили за меня. Перила лестницы и пандус рядом вдруг покрылись плетями, всё той же стремительной волной быстро обвивающими прутья и ступени — превращая их в изгороди старинного заброшенного сада. Хмель... Кажется, я поняла. Немедленно рванула к лестнице, всё-таки оглянувшись раз на волка: тот положил голову на лапы и следил за мной, сморщив бровки, словно усталый щенок.

Я бежала наверх, стараясь ступать как можно тише. Хорошо — лестница не деревянная, так что даже шагов своих не слышу. Волна трав, с жёлтыми огоньками цветов и плетей с резными лапками хмеля, с еле слышным шорохом мчалась впереди меня. И я уже знала — куда. И не боялась бежать, твёрдо и с облегчением уверившись, что всё это происходит во сне.

Хмель изысканной старинной рамкой обвил дверной косяк в комнаты Сергея. А "гусиные лапки" будто поднырнули под дверь, всем своим волновым движением зовя меня не отставать. Ничуть не сомневаясь, я распахнула дверь и ворвалась в апартаменты. Пусто. Но ведь Сергей только раз при мне спал на диване. Значит... Где же его спальня?.. Шелестящая волна травы и цветов решительно устремилась к одной из дверей. Почти чёрная волна с высверком зелени и жёлтого.

И опять я не сомневалась. Раз зовут — надо бежать. И влетела вовнутрь.

Сергей, ссутулившись, сидел на краю кровати. Полуголый, в одних штанах. Поднял голову взглянуть. Снова опустил. Как будто нисколько не удивился при виде меня. Спутанные волосы (видимо, долго ворочался, прежде чем сесть) висели засаленными прядями, скрывая контуры, но не само лицо, больше похожее на маску боли.

Ни движения на мокром от пота напряжённом лице. Как будто не видит. И молчит. Но я опять поняла: ему больно даже шевельнуться... И что дальше? Спросить, как себя чувствует? А то не вижу... Ноги положить не может нормально. Да и где ему — нормально... С какой стороны ни положи — везде на вскрывшиеся язвы.

Травы нетерпеливо хлынули на кровать, оставив пустым место рядом с Сергеем. Подсказали, что делать.

Больше я не раздумывала. Подошла, села рядом, обняла его, прислонив светловолосую голову к себе. Обняла, сцепив пальцы на его плече, — закрыла круг. Он дышал тяжело и коротко. И — холодный. Кожа — как будто недавно из воды вылез. Сколько ж он так сидит?..