От собственного отвара я хорошо успокоилась. Поэтому, едва мы со Стахом завалились спать, уснула сразу. Но когда в дверь раздался осторожный стук, глаза отрыла мгновенно. Всё ведь от настроя зависит. А я хорошо настроилась на дежурство.

— Оля, — шёпотом позвал Андрей. — Ты как?

— Иду.

— Он спит. И, по-моему, крепко. Так что дежурство сегодня пройдёт легко.

Спала, не раздеваясь. Так что встала, причесалась и пошла сначала на кухню — прихватить остатки своего отвара, на случай если Сергей проснётся. Андрей сказал, что обойдёт дом — и ляжет. Шёпотом распрощались, пожелав друг другу спокойной ночи.

Из кухни я только вышла — и встала на месте. Кот и белый волк сидели передо мной и внимательно смотрели мне в глаза. Стоило мне сделать шаг, как оба встали и преградили мне путь. Так, не поняла, что это они... На всякий случай оглядела часть холла, видимого из коридора. На одном из диванов углядела взъерошенную голову Александра. Чего это он полуночничает? Кого-кого, а его я не боюсь. Потом сообразила, почему он здесь: не спится — впереди события, полностью меняющие его привычную жизнь. Вот кому надо было успокаивающий сбор дать попить. Не подумала сразу.

Я обошла волка и кота, которые снова попытались преградить мне путь к лестнице. Встретилась глазами с Александром. Его взгляд скользнул по чашке с отваром.

— Тебе лучше не ходить наверх, — тихо сказал он.

— Дежурство, — объяснила я.

— Лучше не ходить, — повторил он и поморщился.

Присмотревшись, я заметила, что вокруг него бесшумно качается целая волна длинных тонких стеблей камыша. Что его тревожит? И он точно не хочет, чтобы я поднялась к Сергею... Александр сморщился уже так, будто увидел что-то гадостное, и, отведя глаза, неохотно сказал:

— Я, конечно, сволочь первостатейная, но то, что она... — И отвернулся.

Всё. Теперь я решительно поднялась мимо зверей, реального и призрачного, которые, как ни странно, как и Александр, тоже не хотели, чтобы я шла на второй этаж. Вошла в апартаменты. Поколебавшись, поставила на стол чашку и только после этого уже не совсем неуверенно подошла к двери в спальню Сергея. Мягко, чтобы не разбудить, толкнула дверь. Оказывается, можно было не беспокоиться о тишине...

Перед кроватью Сергея стояла Лина — в длинных розоватых одеждах, мягко сияющих в приглушённом свете настольной лампы. Верхнее шёлковое одеяние, отделанное кружевами, медленно сползало с её плеч, оставляя женщину в длинной же полупрозрачной сорочке на бретелях. Доползло до слегка согнутых рук — она опустила руки, и неглиже скользнуло на пол. Забыв дышать, я следила, как она медленно поднимает руку спустить с плеча бретельку. Сорочка плавно съехала с идеального тела Лины. Не до конца. Лежащий на кровати Сергей успел поймать её — и розовая волна заструилась с его руки, будто переливаясь в тёплую мерцающую пену на полу.

Лина переступила, выходя из нежнейшей пены шелков и кружева. Теперь я понимаю, почему Сергей полюбил эту женщину. Она идеал мужского воображения. Великолепные формы — и сама нежность, женственность: гибкая фигурка, мягкие сияющие линии, поразительно чистая шелковистая кожа... Лина постояла и нагнулась над Сергеем.

Их поцелуя я не стала дожидаться. И так слишком многое увидела... Сбежала.

В общей комнате апартаментов я постояла, собираясь с мыслями. Что ж. Мне легче. Теперь, когда буду думать о Сергее, — буду знать, что думаю о запретном. И — вцепилась зубами в палец... Боль привела в себя. Истина, о которой я и не подозревала, всплыла в самый неподходящий момент. Я люблю его... Глупости всё это — материнский инстинкт, привязчивость... Я глупо, как девчонка, эгоистично, как разлучница, которая думает только о себе и своей выгоде, полюбила человека, который недосягаем для меня. Между ним и мной — такая пропасть...

Это хорошо, что недосягаем.

Чужого мне не нужно.

Но... Почему же я тогда не согласилась на его "Я хочу тебя"? Ведь если любишь, на всё согласен, лишь бы быть с любимым? Может, я опять-таки всё придумала и не люблю его? Нет. Всё правильно. Я не влюблена, а именно люблю. И для любви одного только плотского желания — мало. Я тоже хочу. Но — всё. Или ничего.

... Отвар. Оставить? Смысла нет. Отнесу на кухню, а то скажут завтра, что подглядывала, как последняя... Не знаю, как таких, как я, называют... Отвар — напомнила я себе и вернулась за ним от дверей.

Чашка, ещё тёплая. Как та, мягко светящаяся розовая волна, которая обвисла в руке Сергея. Я подняла чашку и коснулась губами того места, которого должны были коснуться губы Сергея. Выпила, не обращая внимания на судорожно зажатое горло, проталкивая глоток за глотком. Машинально оставила опустевшую чашку на столе и вышла.

Постояла у верхней балюстрады, прежде чем спуститься. Александр всё ещё сидел на диване, согнувшись, словно заснул. Тихий полумрак в холле скрадывал тенями все острые углы, утешая меня и утихомиривая поднявшуюся внутреннюю бурю.

Когда Игорь предложил жить с ним, я согласилась сразу, нисколько не сомневаясь, что брак не за горами. Я человек очень самостоятельный. Но с годами устаёшь от этой самостоятельности. Хочется... прислониться к кому-то сильному. Хочется уверенности. Примитивно — стабильности... Любви к Игорю не было. Была уютная влюблённость. Была огромная благодарность, что он меня заметил. А уж после расставания с Игорем я шарахалась от всяких отношений, видя в них лишь желание мужчины попользоваться мной... И сейчас наткнулась именно на это. На желание Сергея воспользоваться моей влюблённостью в него. Он-то сразу понял...

Медленно, ведя ладонь по перилам, я спускалась с лестницы, всё ещё размышляя об увиденном... Мне снова придётся собраться с силами... Нет, хорошо, что я увидела Лину в комнате Сергея. Иначе долго бы сомневалась... Но теперь свои эмоции — под замок. Сергей — чужое. Не мне принадлежащее. Вот так, грубо. Зато теперь, когда буду думать о нём не в том ключе, который должен быть, всегда буду видеть совершенную фигурку Лины в мягких волнах соблазнительных ночных одеяний.

Наткнулась на что-то. Андрей. Взял меня под локти. Когда я остановилась? Когда он подошёл? Выскользнуло из внимания.

— Оля... Что с тобой?

— Ничего.

— Почему ты не у Сергея?

— Он не один. Ты тоже к нему не ходи. И Вадима предупреди. Позвони ему.

— Не понял. Кто тогда с ним?

— Лина, — ровно сказала я и обошла его.

С секунду он стоял — и вдруг побежал наверх, что-то возмущённо бормоча.

Лохматая голова Александра шевельнулась. Он взглянул на меня, остановившуюся в странной, но яростной надежде: сейчас Андрей сбегает наверх, посмотрит и, вернувшись, раздражённо скажет, что сказанное мной — сплошная чушь... Он вернулся, спускаясь, как и я, — медленно, закусив губу.

— Ладно, иди спать. Утро вечера мудренее.

Надежда угасла. Слава богу, выпитый отвар начал действовать. Я чувствовала пустоту, но не тревогу. Кивнула Андрею и пошла к себе. Стах — впереди. Движение за движением: открыла дверь, закрыла, жёстко задвинув засов, чтобы слышно было в холле, обернулась к окну, дошла на полном автоматизме, сдёрнув со спинки стула лёгкий палантин, открыла рамы — первым выпрыгнул кот, а внизу, под окнами, ждал белый волк.

Прикрыла окно, чтобы никто не заметил, что оно открыто.

Ближе к крыльцу — движение. Вадим с Регги. Говорит негромко, рука поднята — наверное, Андрей звонит. Регги оглянулась на меня — по силуэту видно. Но ничем не показала, что заметила. Белый волк, смутно видимый в темноте, бесшумно ступил на асфальтовую дорожку... Как хорошо здесь ночью... Тем более сегодняшняя — тёплая и даже душная.

Вадим подобрал поводок Регги (странно, раньше я не видела, чтобы Регги бегала с поводком) и зашёл в дом. Так что мы спокойно прошли незамеченными мимо крыльца.

Волк и присоединившийся к нему Стах привели меня к той лужайке, которая так восхитила меня в первую прогулку. Белый волк оглянулся и вошёл в луговые дебри — кот за ним. И — я туда же. Высокая трава раздавалась в стороны, пропуская меня, и снова смыкалась за мной. В то, что меня легко может отыскать Регги, я не верила. Слишком уверенным был белый волк. Разведя в стороны высокий, дурманящий терпко-сладкими запахами донник, я обнаружила еле видную в свете луны полянку, если так можно назвать кружок низкой травы среди сплошных зарослей. Волк уже лежал здесь. Кот сидел, поблёскивая на меня зелёными глазищами.

Никаких мыслей. Я просто огляделась, прижала к земле упругую волну травы и, закутавшись в палантин, легла. До утра просыпалась несколько раз: сначала, когда к моему боку прислонилось что-то очень тёплое и мягкое, а потом, когда смогла всё-таки открыть глаза и сквозь сон понять, что меня греет белый волк — с одной стороны, с другой — сжавшись в моих руках, сопит кот.

Волк встал и отошёл от меня на заре, тем самым разбудив. Стаха на руках тоже не было. Значит, я неплохо заснула... Села, подтянув ноги. Огляделась. Как в зелёном колодце. Подтянула палантин. На свежем прохладном воздухе и голова свежей. Вспомнив ночное происшествие, вздохнула. Лучше бы мне не знать, что я полюбила. Цеплялась бы за свой материнский инстинкт... Ладони вспыхнули теплом, едва ощутила, как прикасаюсь к волосам Сергея.

Укутав плечи палантином, я посмотрела на белого волка.

— Шефство надо мной взял? — прошептала я.

Небольшие зелёные глаза немигающе смотрели на меня. Зверь как будто дожидался, не скажу ли я ещё чего.

— Пошли домой? — с вопросительными интонациями сказала я.

Волк повернулся и не спеша исчез в густых зарослях.

— Значит, пошли, — пробормотала я. Правда, выйдя из травяной чащобы, зверя я нигде не нашла, но в любом случае пора было возвращаться.

До момента, как зашевелился весь дом, я сидела и вязала. Сначала при лампе, потом — при первых лучах солнца, благо поднималось оно с левого угла окна. Хоть и мало спала, но сна — ни в одном глазу. Бодрая сидела. Успела ещё сбегать на кухню — кофе сварить. Пила кофе, вязала и размышляла, что человеку всегда подай больше, чем он уже имеет. Вот я. Для меня исполнение мечты — огромный дом, в котором у меня есть личный уголок, вокруг лужайки с нетронутой травой, а чуть поодаль — лес. Не надо беспокоиться о деньгах, есть работа и любимое увлечение. Но почему, когда я думаю обо всём этом, мне это всё кажется досадной, не нужной мелочью? Жадная. Слишком много хочется. Значит... Надо учиться аскетизму. Хотя бы в чувствах.

Время перевязки. Идти не идти? А если Лина всё ещё у Сергея? Сиди тут теперь, думай. Ладно, подожду. Может, Андрей придёт, скажет.

Зазвонил мобильный. Голос Сергея — недовольный:

— Доброго утра. Ты опаздываешь.

— Доброго, — тихо сказала я. — А... Ты один? К тебе можно с перевязкой?

Он что-то буркнул, явно сильно недовольный чем-то, и я поспешно сказала:

— Сейчас буду.

— Жду.

И всё-таки перед дверью я немного помешкала. Представилось, как сейчас войду, а Лина у Сергея сидит — ногти красит. Почему именно эта картинка возникла перед глазами — не знаю... Но решилась, вошла.

Один. Отъехал от стола с компьютером, молча стал смотреть, как я снимаю с его ног мешки и убираю марлю. Странно, но мне полегчало, когда сообразила, что беседовать он пока не расположен. Даже работа легче пошла.

Постучав, заглянула Марина поздороваться с сыном. Увидела меня, заулыбалась, отчего я недоумённо посмотрела на неё. И снова убежала — причём так бодро, что, прислушиваясь к энергичному перестуку каблучков, я всё-таки нехотя, но улыбнулась.

— Оля, ты в последнее время... — заговорил Сергей и вздрогнул.

Со стуком распахнулась дверь, ворвался негодующий Андрей. Ухватившись за ручку, чтобы дверь не грохнула ещё раз, он возмущённо начал:

— Нет, я понимаю, конечно, что хозяин — барин!..

Увидев выражение лица Сергея, я затряслась от сдавленного смеха, бросила всё и сбежала.

26.

От апартаментов Сергея до лестницы на первый этаж — около десятка шагов.

Я пулей вылетела из коридора, виражом — за угол, где меня и прорвало. Почти плача от смеха: "Хозяин — барин!" и видя перед внутренним взглядом ошеломлённое лицо Сергея, я присела на верхней ступеньке, закрыв лицо ладонями — грязными и вонючими. Переживу. И ведь ничего особенно смешного. Мда... Кажется, напряжение последних дней вскипело.

Буквально через секунды в коридоре торопливо застучали тяжёлые шаги. Андрей.

Шагнул из-за угла — и будто запнулся.

— Оля, ты...

— Не-ет! Что ты!.. — Я отняла ладони от лица и с трудом, прерываясь безудержным смехом и фырканьем, принялась рассказывать, что уже пару раз успела рассердить Сергея поговоркой про хозяина-барина.

Андрей сел рядом, сначала неуверенно улыбнулся моему рассказу, а потом, смешно подняв брови, спросил:

— Это что получается... Я — уже на подготовленную почву, да?..

И — захохотал. А глядя на него — и я снова. Хорошо, ни в холле, ни в коридоре никого не оказалось: вот бы за психов приняли! А тут — на свободе!..

Мы ещё вдоволь не нахохотались, как запел мобильный Андрея и, включенный, отчётливо прозвучал недовольным голосом Сергея:

— Так. Вы, оба! Хватит ржать (отсюда слышно!) — и быстро вернулись!

Пытаясь успокоиться, я хрюкнула от сдерживаемого смеха и снова уткнулась в ладони, а Андрей, улыбаясь, погрозил мне кулаком и сделал движение, будто хочет выбросить телефон... Успокоившись, мы поднялись и вошли в апартаменты.

Сергей тоже успокоился. Во всяком случае, не злился. Сидел, откинувшись на спинку кресла, смотрел даже снисходительно. Так что я деловито снова присела перед ним и стала снимать последние марлечки.

— Так. Насчёт поржать — я понял, — обращаясь к Андрею, сказал Сергей. — Теперь рассказывай, что произошло.

— Да ничего особенного, — с ярко выраженным сарказмом проговорил Андрей. — Эта, блин... Пришла в ванную комнату, бросила мне свои тряпки и своим нежным голоском: "Это надо стирать в режиме деликатной стирки!" То, что она с тобой переспала, ещё не значит, что я должен...

От неожиданности я сильно вздрогнула и шлёпнулась задницей на пол.

— Андрей!..

— А... — Он только рот открыл — и поперхнулся.

И мы оба виновато, но упрямо уставились на хозяина дома.

Сергей оглядел нас внимательно — абсолютно бесстрастный.

— Она — это, надо полагать, Лина? Оставим в стороне ту мелочь, из-за которой ты вскипел. С чего ты решил, что она со мной переспала?

Я прикусила губу. Исподлобья взглянула на Андрея, слишком очевидно растерянного. Но его упрямство пересилило растерянность.

— Я не решил — видел.

— Судя по Оле, она тоже?

— Слушай, Сергей, если ты не хочешь, чтобы мы говорили...

— Расскажи, что ты видел.

Андрей сел на стул и коротко рассказал о вчерашнем дежурстве.

За время его рассказа я быстро очистила ноги Сергея. Был момент, когда я отключилась от голосов надо мной. Специально. Нет, кое-что я слышала: компьютер, гангрена, интоксикация — при чём тут последнее? Как будто это его оправдывает. Хотя... Мне ли судить его... Но... Слишком хорошо я всё это тогда видела, так что не надо мне о сцене в спальне напоминать. И так я уже начинала жалеть, что вовремя не распознала своего чувства и не наплевала на всё на свете — уступая своему желанию быть рядом... Всего лишь быть рядом, пока он хотел меня...