Травница

— Что? До сих пор не сдох?

Во мне что-то аж взорвалось от этих слов. Псих!

— И тебе тоже здравствуй, — не меняя брезгливой мины, ответил Сергей.

— Я у тебя поживу дня три, — заявил псих и развернулся уйти.

— В доме не курить — выкину сразу.

Псих даже не ответил: пожал плечами и вышел. От неожиданности произошедшего я как-то подзабылась и выпалила:

— А кто это?

— Шурик. Брат моей бывшей. Ты его не бойся. Он, местами, даже забавный.

Принявшись снова за работу, я подумала, что у мужчин определение "забавный" бывает очень жестоким. Вспоминая лицо Шурика, я ещё вдруг подумала: а ведь этот человек намного старше, чем выглядит на первый взгляд. Ему где-то под сорок. Бывает такой тип лица — долго юное, а потом резко стареет. Вот и этот... Выглядит настоящим ангелом, но вокруг глаз кожа старая, в мелких морщинах. Шурик... Имя этому человеку явно не подходило. Есть в этом типе что-то... змеиное, опасное.

— Оля, как тебе сегодня спалось?

— Нормально. А что? — насторожилась я.

— Сон мне какой-то странный приснился...

Немного недоумевая, я обвернула его ноги марлей, закрепила мешки аптечными резинками. И вдруг поняла. Вчерашнее для него — полубредовый сон, болезненная дрёма, в конце которой он провалился в настоящий сон. Он помнит, что сидел на кровати, но не помнит, каким образом оказался лежащим на постели, с ногами на подушках. Почему он не спросил Андрея? Что его удержало? Побоялся спрашивать? Почему?

Ответы лежат на поверхности.

Он думает, что я была у него ночью, смутно даже припоминает мой приход. Но точно не знает, был ли то сон, или же реальность. С другой стороны, не такая же я сильная, чтобы ворочать его, больного, укладывая на подушки! Поэтому и боится спрашивать, что боится меня обидеть вопросом, не была ли я в его комнатах сегодня ночью. Я открыла было рот немедленно ляпнуть, что — да, была!.. И закрыла. Ни за что. Он слишком много работает. Он слишком много думает о боли, постоянно испытывая её. Пусть подумает о чём-то другом!..

Я коварно улыбнулась его ногам и, смяв улыбку, подняла к Сергею уже серьёзное лицо. Хотя сдерживать улыбку тяжело, особенно когда глядишь в непривычно озадаченные глаза. Правда, эти глаза потеплели, как будто напитались теплом, мягко окружавшим меня с мгновения, как я подумала промолчать.

Сгребла перевязку в кучу и только собралась уйти в ванную, как он окликнул:

— Оля, ты ведь посидишь у меня?

— Конечно. Я же вязанье принесла, так что...

— Ах да, вязанье твоё... Я и забыл.

Он как-то рассеянно улыбнулся и отъехал к столу.

А я снова посмотрела на его светлые волосы и немедленно, уже не таясь, усмехнулась. Ночка та ещё была. Да ещё с рассветом подгадала... В ванной комнате вымыла руки и немного задержалась перед зеркалом над раковиной. Плотно собранные в косу и закрученные на затылке тёмные волосы неплохо бы распустить. Но летом мне всегда жарко. Да и смысл кокетничать, если у меня материнский инстинкт. Да и перед кем кокетничать-то? Перед Сергеем, что ли? Смешно подумать. Я для него та же служащая, что Вадим или Андрей. Правда, с последним что-то не то. Ну не похож он на служащего, хотя ведёт весь дом, всё хозяйство. Если Вадим и в самом деле похож на человека, приглашённого из какой-нибудь охранной фирмы, то Андрей иной раз держит себя так, будто забывает, что он служащий.

Хмыкнула. Не общество, а сплошные загадки.

Выход из ванной ознаменовался ещё одной тайной.

Поехавший было к столу, Сергей не доехал до него. Сидел в кресле, посередине комнаты. Локтем на ручку кресла. Подбородком на кулак. Светлые волосы свисают по обе стороны задумчивого лица. И полное впечатление, что дожидается меня.

А меня вдруг повело — и даже затрясло от странного видения... На лоб ему, под волосы, обруч металлический, мерцающий драгоценными камнями. Плащ тёмный, бархатный — на плечи. Камзол под плащ — с цепью поверх, оттянутой вниз тяжёлой камеей с изображением белой волчьей морды. И сидит не в кресле инвалидном, а на троне... Чего это я — в самом деле?.. Ой, мамочки, глюки пошли...

12.

Прозрачный тюль надулся-натянулся — под внезапным ветром с балкона, но со стороны стены не пускала штора. В комнате заметно стемнело, хотя солнце ещё было видно. Немного удивлённая, не вставая с дивана, я посмотрела на окно. И только заслышав шелест листьев, улыбнулась. Дождь. Тихонько встала, подошла к ближайшему окну. К балкону — это мимо Сергея, потревожу, отвлеку.

Но за спиной — движение. И я, отодвинув тюль, немного посторонилась, чтобы Сергей смог подъехать к окну впритык... Громыхнуло...

— Гроза, — негромко сказал он, как будто про себя. — Оля, ты боишься грозы?

Мне снова вспомнилось, как я прыгала под ливнем... И подумалось: будь тогда гроза, я бы точно впала в неистовство и плясала бы какой-нибудь шаманский танец. Особенно на мосту, когда совсем рядом бездонная в ночной темноте пропасть громадного оврага. И всё грохочет, и всё сверкает!..

— Ну... — начала я — и остановилась, хмыкнула про себя. — Я же дома. Не страшно.

А в следующий момент меня словно той же молнией пронизало: Сергей, коротко и бесстрастно глянув в мою сторону, взял меня за руку. И мы вот так некоторое время созерцали разбушевавшуюся грозу, подбавившую в своё выступление сумасшедший ветер, от которого по деревьям и кустам будто штормовые волны ходили. А потом Сергей кивнул мне и отъехал снова к столу.

Я какая-то подозрительная становлюсь. Мне вдруг до ужаса захотелось понять, почему он сжал мне ладонь. Такое впечатление, что он меня или утешал, или подбадривал. Что я такого сделала, что он всё-таки решил, что мне страшно?.. Не сделала — сказала, сообразила я. Ему понравилось, как это прозвучало: "Я же дома". И не утешал меня, а принял как сообщника, как единомышленника, что ли. "Мы с тобой одной крови..." Я-то имела в виду — под крышей... Я усмехнулась и задёрнула тюль.

Дождь закончился, сразу выглянуло солнце, а в саду всё засияло, засверкало. Ну вот, и кофточку закончила. Осталось лишь нитки спрятать да постирать, чтобы вещь вытянулась, чтобы нитки встали на месте ровненько... И час мой у Сергея закончился. Только мне всегда неудобно уходить от него, отрывать от работы, напоминая о себе... Как же сейчас уйти...

Пересела на край дивана. Теперь мне видна не только спинка его кресла, но рука на подлокотнике, и волосы. Ага, ничего не печатает. Я осторожно столкнула клубок ниток с дивана — и он с мягким стуком упал на ковёр. Сергей обернулся.

— Ой, извини, нитки уронила.

— Ты будешь завтракать со мной? — думая явно о чём-то другом, спросил он. Глаза вроде устремлены на меня, но выражение лица настолько непроницаемо, словно он меня и не видит.

— Это официальное приглашение? Тогда буду, — весело ответила я.

— Жаль, не получится погулять сегодня...

— Почему?

— Ну, дождь...

— И что? Можно подумать, у тебя здесь дорожка не асфальтовая, а просто тропинка! — возмутилась я. — И так не двигаешься, а ещё гулять не хочешь!

— Только из-за движения? — спросил он, уже развернув кресло и сосредоточенно глядя на меня. — Ты хочешь гулять, только из-за того что мне это надо?

— Нет. Я вообще гулёна страшная. Ты же теперь знаешь, где я живу. Вот представь: выхожу из дома, дохожу до моста, потом по старой дороге до бывшей кондитерской фабрики, там поднимаюсь по огромной деревянной лестнице, если тебе известно, что это такое (он кивнул: "Знаю".). Выхожу на бульвар и спускаюсь к самому заливу, потом поднимаюсь к рынку, а от него уже на троллейбусе: сам понимаешь, с сумками по двум мостам не погуляешь.

— Ничего себе — маршрут придумала. И сколько у тебя занимает эта прогулка?

— Я хожу, как бегаю, — усмехнулась я. — Полтора часа в среднем.

Он, видимо, прикинул расстояние, время — и тоже усмехнулся.

— Неплохо для человека, который считает, что он таким образом только гуляет.

— Значит, до завтрака, — с облегчением сказала я и, подхватив корзинку с вязаньем, пошла к двери, чувствуя его взгляд. Или мне это только кажется?

Специально развернулась всем телом у двери — типа, корзинка мешает нормально дверь закрыть. Нет, точно смотрит. Улыбнулась ему, дождалась ответной улыбки и только тогда закрыла дверь.

С завистью поглядывая на пандус, я быстро спускалась по лестничным ступеням. Эх, пробежаться бы однажды по пандусу! Не, кажется, мне точно не хватает движения. Утром нормально пробежаться не удалось — как тогда, когда нас с Вадимом Регги гоняла, точнее, когда мы от души мчались за нею... А он ещё от прогулки отказываться вздумал...

В холле никого. Я быстро пересекла его и распахнула дверь в свою комнату. И — оторопела. Нога на ногу, развалившись в кресле, у открытого окна, сидел тот самый недоделанный ангел. Мало того что сидел, так ещё стряхивал время от времени в какую-то тарелку пепел с сигареты. Ой, накурил! Всю комнату объядовитил!

— Вы... вы что здесь делаете? — аж заикнулась от возмущения.

— Жду. Тебя. — Шурик раздавил сигарету о тарелку, поднял элегантно лохматую голову. Плейбой, блин... Потасканный. Я его рассматривала исподлобья, а его большие тёмные глаза дремотно остановились на мне. — Поговорим?

— О чём? Я не хочу с вами говорить! — решительно заявила я. — Я хочу, чтобы вы немедленно исчезли, испарились из моей комнаты.

— Это не твоя комната, — лениво сказал он и ленивым движением обернулся к окну.

Он выглядел таким хрупким, что мне, немедленно воспылавшей негодованием, даже жалко его стало: я собиралась подойти к нему и выволочь из МОЕЙ комнаты — и пусть попробует только посопротивляться!.. Я не задавака, но, ёлки-палки, выросла в рабочем районе!.. И время от времени во мне просыпалась пацанистая девчонка, которая водила дружбу только с мальчишками!

— Шурик, — ласково сказал кто-то за моей спиной. — Иди-ка ты отсюда, пока просит дама, а не я. — И рядом со мной встал Вадим, после чего я обрадовалась, что дверь за собой не закрыла сразу.

— Дикие вы какие-то все, — недоумённо сказал Шурик, а затем неторопливо снял ногу с другой и так же неторопливо встал с кресла. — Я всего лишь поговорить хочу...

— А я не хочу, — тихо, но упрямо сказала я. — Вы мне не нравитесь как собеседник.

Он проходил мимо — и остановился. Тёмные глаза замерли на мне.

— Чем же это?

— Не люблю, когда мне тыкают.

— Могу и выкнуть. Сказала бы сразу.

— Поздняк метаться, — с ухмылкой наших дворовых пацанов и задрав подбородок кверху, ответила я. — Мнение сложилось.

Он пожал плечом и снова зашагал — походкой человека, который вот-вот развалится. Ухмылка моя мгновенно растаяла. Ну и тип...

— Оля, зайдём к тебе на минутку, — предложил Вадим, а когда вошли, отказался сесть и попросил: — Если Сергей снова предложит переехать на второй этаж, не возражай — хотя бы на эту неделю. Или всегда хорошенько закрывай комнату на замок. Не зря же тебе его врезали. Я, конечно, как твой телохранитель, всегда рядом, но мне хотелось бы быть уверенным, что в редкие минуты без меня...

— Извини — перебью, — удивлённая, я ухватилась за самое главное из всей речи Вадима. — А почему только на неделю? Потом этот уедет?

— Ну да, уедет. И этот, и остальные.

— Вадим, ты мне совсем голову заморочил. Какие остальные?

— Оля, Андрей сегодня должен был с тобой поговорить — не говорил?

— Нет, не говорил. — Про себя я сердито подумала, что вместо Андрея со мной говорить собирался только этот, объевшийся белены. О, придумала фразу по принципу старого изречения: "Объевшийся белены приветствует вас!"

— Чему смеёмся? — сам уже настроенный на смех, спросил Вадим.

— Этот Шурик у меня получил кодовое прозвище — объевшийся белены.

Мы рассмеялись всё-таки. Правда, Вадим остановился быстрее и наконец мне объяснил:

— Андрей должен был тебе передать, что в конце следующей недели здесь будет настоящий бардак с гостями. По случаю дня рождения Сергея.

Мда... Хорошо — я стояла рядом с кроватью. Свалилась прямо на неё. Что я там придумала для Ани? Что она должна появиться у Сергея на каком-то светском мероприятии?.. Такое впечатление, что это место, усадьба Сергея, каким-то образом сильно влияет на меня и не только в моих уже имеющихся способностях... Кажется, я предвижу? Или... это совпадение?

Расценив моё шлепанье на кровать по-своему, Вадим поспешно сказал:

— Всё не так страшно, как кажется. Большинство гостей здесь останавливаться не будет. Все в основном из города. Но приезжие тоже будут.

— Как этот Шурик?

— Ну, этот притащился отсидеться, пока денег нет. Он нечаянно в это время. И, Оля... Будь осторожней с ним. Не знаю, почему ты дала ему кликуху "Объевшийся беленой", но он нарик. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю, — задумчиво сказала я, вспоминая недовольно брошенное Сергеем: "В доме не курить — выкину сразу!" Вот про что Сергей... А я-то решила, что Шурик — просто заядлый курильщик.

Тревожно оглянулась на подоконник. Перехватив мой взгляд, Вадим прошёл комнату и поднял к носу тарелку с сигаретой.

— Нет, здесь всё нормально. Хотя курить в чужой комнате — одна из самых дурацких его привычек. Оля, у тебя есть мобильник?

— Нет. Безработной он незачем.

— Но сейчас ты работаешь. Может, купишь? Будешь вызывать, если вдруг меня рядом не будет. Сделаем тебе спецкнопку для вызова.

— Всё так серьёзно?

— Всякое может быть. В последний раз Шурик приезжал к Сергею с полгода назад. Терпеть его, конечно, терпели, но вздохнули с облегчением, когда уехал. Итак, подумай про мобильник и не забудь закрывать дверь комнаты. Если что — я поблизости.

— А... почему его терпели? Почему Сергей не выгоняет, если знает, что он такой?

— Он пытается его пристроить. Типа — брат бывшей жены, и вроде как ответственность за него ощущает. Правда, Шурику об этом знать необязательно.

Он повернуться выйти, забрав с собой тарелку с сигаретой.

— Вадим, а мы завтра — как? Бегаем?

— Конечно, — улыбнулся он мне, уже переступив порог.

Ему хорошо — ушёл и все дела. А ты тут сиди — и думай, думай. Ну ладно. У Сергея день рождения. Будут справлять с размахом. Гости съедутся. А я? Отпроситься на это время, чтобы не чувствовать себя чужой среди людей, которые все между собой знакомы? Точно. Отпроситься. Вадим — мой личный телохранитель, Сергей сам мне сказал это. И у Вадима есть своя машина. Вот и отвезёт перед вечером.

От сердца с решением одной проблемы отлегло. Так. Что дальше? Сначала всё спокойно — завтрак, гармонично переползающий в обед, затем прогулка. Потом моё личное время — и ужин, на который придут Мишка и Борис... А потом я и Сергей вместе — и вдвоём, потому что запах гниющего мяса в сочетании с вонью снадобья заставит сбежать каждого. Правда, на Шурика этот смрад не произвёл впечатления, но где-то читала, что у наркоманов обоняние испорченное. Или это я про кокаинистов читала?..

Ничего. Приди он только — я ему это снадобье на одёжку "нечаянно" пролью. По-любому почует!

Так, что там ещё сказал Вадим? Мобильник. Ну, эта проблема решаемая.