Печать богов

— Ну, я ведь не рассуждаю о правоте Святого Писания на каждом углу, хозяин, — парировал карлик. — Прошу вас, давайте поговорим о чём-нибудь другом. Например, об усиленных патрулях городской стражи.

— Штража шовшем оборжела, проходу не даёт, — встрял в разговор Бегемот. — Ох, боюшь, повяжут наш, ш боем прорыватьшя придётшя.

— Вынужден признать твою правоту, дорогой Бегемотик, — согласился Аполли. — Ситуация сложилась и впрямь неблагоприятная, потому предлагаю план ухода от патруля, если нас заметят. Ввязываться в драку нам нельзя, за нами вся местная стража гоняться будет, объявят в государственный розыск, чего доброго. План такой: вы убегаете, меняете одежду, чтобы вас не узнали, и встречаетесь у гостиницы "Приют странника" недалеко от местной резиденции Карающих. Где резиденция знаете, не знаете, у людей спросите. Там сидите, меня ждёте до заката. А я, пока вы смываетесь, заговариваю зубы страже. Не будет меня до заката, значит, не свезло мне, и сижу я в темнице сырой, средь крыс и других тварюшек. Понятно? И вообще, надо избавляться от повозки, слишком приметные мы с ней.

— А чего делать, ешли тебя поймают?

— Тихо!!!

Из-за угла неторопливо, с присущей стражам закона важностью выползала гусеница патруля. С дюжину уставших стражников в лёгких доспехах несли на плечах глефы, на поясе у каждого висело по короткому мечу. Командовал отрядом средних лет поджарый сержант — удивительное явление для Лавраца, в командном составе стражи которого состояли почти сплошь грузные люди.

— Серьёзно они вырядились, — шепнул карлик. — Прям на войну собрались.

Сержант бодро осматривал улицу. Стражники плелись за ним с кислыми минами, пот градом катился из-под начищенных до блеска круглых шлемов. Взгляд сержанта, скользящий вдоль домов, остановился на гиганте в лиловых шароварах; его трудно было не заметить. Затаившуюся в тени повозку он ещё не разглядел, чем не преминул воспользоваться горбун.

— Шиок, бери лохматиков и Берка и дуйте в переулки. Не забудьте пожитки. Встретитесь у гостиницы, — скомандовал он. — Бегемот, на месте. Сматывайся по моему сигналу. Да, и сделай лицо попроще, а то стражники перепугаются и начнут упражняться в фехтовании раньше времени.

Карлик, не сказав ни слова, полез в повозку. Послышался скулёж пса, не желающего покидать полюбившееся место.

Патруль приближался. Опасность пробудила бравый дух у стражников, они приободрились. Бравада была показной; в глубине их глаз ледяной глыбой ворочался страх. Некоторые сняли с плеч оружие; побелевшие костяшки пальцев, стискивавших древко, выдавали их волнение. Храбрящийся сержант встал напротив застывшего статуей исполина, невзначай коснувшись его кушака лезвием глефы. Скрестив на груди ручищи, великан продолжал невозмутимо взирать на стражу.

— Имя, место жительства, род деятельности, — потребовал сержант надтреснутым голосом.

Бегемот смотрел на него сверху вниз, как на копошащееся у ног насекомое. Он выпятил нижнюю челюсть, надул щёки и чуть сморщил грушеподобный нос. Безмерное презрение придавало ему несколько комичный вид в глазах Аполли, но стражникам он отнюдь не казался смешным.

— Господин стражник, не трогайте моего племянника, пожалуйста! — подал голос из-за спины великана горбун. — Он с рождения умственно отсталый, его обидеть — что ребёнка. Прошу, не наставляйте на него оружие, он может испугаться!

— Испугаться? — изумился сержант. Бегемот повернул недовольно скривившуюся физиономию к Аполли, словно хотел сказать: "Как ты меня назвал?" Стражник тем временем зашел сбоку, обнаружив горбуна. — Кто, что везёшь, откуда?

— Называйте меня Аполли, господин сержант, я торговец. Вожу всякое разное по городам нашего славного королевства, приехал с Востока. Путешествую, как вы успели заметить, со своим племянником в надежде исцелить его недуги.

— Что за недуги?

— Слабоумие и обжорство, господин сержант. Мы добрые люди, племянник так вообще душка. Миленький, улыбнись!

Плямкнув губами, Бегемот нехотя улыбнулся, изобразив совершенно идиотское выражение лица. У него это, надо сказать, вышло очень правдоподобно, даже талантливо. Прорехи в зубном ряду делали его улыбку по-детски непосредственной и незабываемой. Ошеломлённый стражник отшатнулся, покрепче сжав древко глефы.

— Гы, гы, гы! — рассмеялся гигантский "душка", добавляя образу убедительности.

— Вот видите, добрейшее существо на свете, господин сержант! Хороший, хороший мальчик! — погладил горбун великана по лысой макушке. — Хочешь сладостей, маленький? Подожди, скоро доберёмся до постоялого двора, куплю тебе конфет.

Сержант отступил на пару шагов, и Бегемот повернулся к Аполли. Рожа его была злющей до колик в животе, настоящим ликом демона из преисподней. Кровожадно вращая зрачками, "добрейшее существо" прошипело:

— Гнида ты, Аполли, а не мой дядя!

— Почему одежда у него странная? — не отставал стражник.

— Моему мальчику нравятся яркие цвета, они его успокаивают, — терпеливо пояснял горбун. — Знаете ли, после смерти обоих родителей он совсем голову потерял. Что с родителями стало? Их зарезали разбойники на глазах бедного мальчика, а над ним хотели поиздеваться противоестественным способом.

— Противоестественным способом? — поднял бровь стражник. — Как это?

— Вам, пожалуй, лучше и не знать, господин сержант. Так вот, с него штаны сняли красивые, лиловые, точно такие, в каких сейчас ходит, и он тогда день-деньской гонялся за грабителями по лесу, пытаясь вернуть важнейший элемент одежды. Потом вышел к деревне, где разбойники жили, и гонялся уже за мирными жителями. В общем, кончилась заваруха кучей мертвецов и нервным расстройством малыша. Штаны он отобрал, успокоился, и с тех пор носит только одежду ярких цветов.

— Ма-ма! Па-па! — захныкал Бегемот.

— Ну-ну, не плачь, мой маленький, — горбун ласково похлопал великана по спине. — Они с небес смотрят на тебя и, — Аполли вполне натурально всхлипнул, — и радуются, малыш!

— Какой товар? — положил конец трогательной сцене стражник.

— Да так, лекарства, нитки, иголки всякие.

— Стража! Обыскать повозку! — скомандовал сержант.

— Зачем? Почему? — опешил горбун. — Мы расторговались, сейчас у нас ничего нет, не тратьте ваше драгоценное время! Господин сержант, может быть, договоримся?

Стражники сноровисто заскочили в повозку, оттуда полетело тряпьё.

— Книги! Здесь книги! — крикнули из повозки. — И пузырьки, и порошок!

— Мы не договоримся. Вы задержаны, — отчеканил сержант.

Бегемот взревел, шваркнул несговорчивого сержанта о стену и, не дожидаясь сигнала горбуна, побежал. Трое стражников на его пути то ли оцепенели от страха, то ли решили прикинуться посторонними людьми и просто наблюдать за побегом здоровяка. Они замерли с вытянутыми лицами и опущенными глефами, что было в корне неправильно. Бегущая туша гиганта сбила их с ног и помчалась по улице, норовя свернуть в переулок.

— Беги, малыш, беги! — запоздало крикнул горбун.

Самые смелые бросились в погоню, но великан уже скрылся в запутанном лабиринте переулков.

Давид Адами стоял у окна и смотрел сквозь прутья решётки на синее безоблачное небо. Сложив руки за спиной, он теребил красивую ленточку с вышитыми золотой нитью словами. По прищуренным глазам нельзя было догадаться, о чём он думает.

Годы общения с людьми научили святого охотника скрывать эмоции за непроницаемой маской уверенности, да и стальные нервы никогда не подводили, потому он казался окружающим хладнокровным специалистом, не ведающим поражений, однако сейчас предательски подёргивалась щека, свидетельствуя о высшей степени взволнованности. В придачу ужасно чесался нос, по которому проехалась шелушившаяся пятка беглого отшельника. Её тошнотворный запах преследовал Давида повсюду, даже промывание с последующим вдыханием ароматов курительных смол не помогло, а к помощи ведунов он прибегать не желал. Адами поминутно испытывал приступы тошноты, не мог есть и часто чихал. Главное неудобство, причиняемое болезненным состоянием, заключалось в сбивании святого охотника с мысли во время напряжённых размышлений о событиях, произошедших в Лавраце. Засевшая в носу вонь постоянно возвращала его к трагической судьбе отшельника, и Давид еле сдерживался, дабы не нарушить заповедь Пророка, гласившую: о мёртвых или хорошо, или ничего.

Адами был лично знаком с большинством отшельников Виталийского королевства, в том числе с человеком по имени Эстебан Вернье. У святого охотника сложилось о нём хорошее впечатление, он характеризовал его как честного, горячо верующего сына Церкви, не лишённого некоторой изобретательности; не всякий додумается поселиться в дупле и жить за счёт сбора ягод, грибов, орехов и беличьих шкурок. Отшельник не только делал припасы на зиму, он нанимал крестьян для продажи припасов в городе, вырученные деньги пересылал семье, состоявшей из жены и девятерых детей. Из-за отшельничества главы семейства их не облагали налогом, и мать открыла собственную мануфактуру по производству церковных свечек. Милая женщина, Давид с ней как-то встречался, составляя дела на всех анахоретов королевства. К тому же, предприимчивый отшельник поддерживал материально четырёх своих бывших любовниц с их детьми. Как видно, дело отшельника процветало.

В тот день Адами решил навестить Эстебана Вернье по причине планового обхода королевских земель. Он застал выжженный дотла лес, расщеплённый молнией обгоревший дуб посреди пепелища и обугленные останки человека в чудом уцелевшем дупле. Признав в мертвеце отшельника, он похоронил его под дубом за счёт деревни и, не предполагая ничего подозрительного, поехал в Лаврац известить местное руководство о смерти святого человека. Тут-то и начались невероятные приключения святого охотника.

Более всего смущала Давида зеркальная схожесть беглеца и Эстебана Вернье: то же лицо, та же фигура, тот же голос. А был ли отшельник в дупле? Либо он неизвестно как избежал смерти и попал в город? Кого, в таком случае, нашли в дубе?

Куда загадочней казалось происшествие в Башне Святого Ведовства. Странный отшельник забегает в здание, оно сразу же начинает странно светиться, внутри происходят странные вещи. Кстати, ведуны, эти всезнайки, призванные изучать чудеса и вражескую магию, не дают однозначного ответа, чем являлось зелёное свечение. Неведомое вещество, слизью сошедшее со стен здания, вызвало недоумение на надменных, едва не трескающихся от осознания собственной важности рожах. Ведуны мололи всякую чушь о природе ведовства, колдовства, чародейства, магии, делали многозначительные паузы, производящие впечатление на непосвящённых, намекая, что им-то всё известно, однако, разве ж их кто поймёт? На самом деле они проявили полнейшую некомпетентность в интересующем святого охотника вопросе.

Как только сошла зелёная слизь, Давид проник в Башню Святого Ведовства. Когда-то оживлённая и шумная, теперь она стала местом смерти для сотен членов Ордена Мудрости. Бросались в глаза почерневшие, закопчённые внутренности, носящийся в воздухе запах гари и пепел, покрывавший пол толстым слоем. На первом этаже башни бушевал пожар. Мысль о нём подтверждало множество трупов, обезображенных пламенем. Очевидно, пожар был коротким и сильным. Оставалось загадкой, почему огонь пощадил восемь верхних этажей. Определённо, и отшельник, жаждавший встречи с магистром ди Сави, и пожар, уничтоживший первый этаж башни, и свечение связаны. Что общего у Эстебана Вернье и Вальдена ди Сави, магистра Башни Святого Ведовства?

В здании произошла катастрофа. Отличались от других трупов два тела, нанизанные на металлическую трубу. Оба тела носили следы нешуточной борьбы, в одном из них лишь по золотому кресту, изукрашенному самоцветами, опознали магистра. В кабинете преподобного замечены следы ритуального употребления хмельных напитков. Не удивительно, учитывая поклонение ди Сави богу Бухаилю. Особо заинтересовали Давида две вещи: кучка пепла на ковре и красивая ленточка, какими перевязывают послания, адресованная магистру от Лазарии ди Шизо, настоятельницы Юрпрудского смешанного монастыря.

Святой охотник оглушительно чихнул. В дверь постучали, вошёл стражник.

— Ваша милость, ведун отступник успешно доставлен. При обыске кельи найдена старинная книга непонятного содержания на неизвестном языке, с картинками, долговая расписка и посох. Ещё поступили известия от патруля, ему удалось задержать подозрительного вида горбуна, соответствующего описанию соглядатаев. При обыске его повозки найдены книги на неизвестном языке, разноцветные порошки и пузырьки со снадобьями. Горбун называет их лекарствами. К сожалению, не удалось задержать человека в лиловых шароварах, бывшего с горбуном. Поиски продолжаются, основные дороги по вашему приказу перекрыты.

— Молодец, сержант. Приведите мне ведуна-отступника. Когда будет доставлен горбун, приведите его тоже. Да, и принесите мне изъятые при обыске вещи.

— Так точно.

Вскоре стражник вернулся с посохом, книгой и исписанным листом бумаги. Положив их на стол у окна, он удалился. Давид внимательно прочёл долговую расписку, полистал рассыпающуюся книгу. Наткнувшись на цветную картинку, святой охотник узнал в изображённом трёхголовом ящере демона Горяка, грозу гномов Сканбрии прошлого тысячелетия. Непростая книжонка попалась, по демонологии. Она могла быть как справочником по ведовской демонологии, так и практическим руководством по вызыванию демонов, её наличие у старшего послушника на дому не поощрялось и являлось нарушением орденского Устава, что, в свою очередь, послужит поводом к обвинению в расхищении орденской собственности и, учитывая характер книги, в чернокнижии. Посох Давида ничем не заинтересовал.

Адами взял со стола личное дело Виктора Сандини, прочитал первые строки. Что мы имеем? 24 года, родился в посёлке под названием Малый Верг, прилежно учился, подавал большие надежды, направлен по указанию Великой Магистрессы Ордена на соискание ранга мастера ведовства. Неплохая ему карьера светила, судя по всему. Тематика исследований: чёрная магия. Так вот откуда ноги растут! Святой охотник знавал многих еретиков и чернокнижников, вкусивших запретный плод именно в Ордене Мудрости, изучая природу чёрной магии. Итак, далее. Наставник: Андрэ ди Луссе, мастер ведовства. Сандини, исходя из данной Наставником характеристики, человек большей частью уравновешенный, иногда злобный, подвержен длительной хандре. Умело скрывает недостатки. Беспощаден к врагам Всеотца. Любопытная личность, подумал Давид, довольно образованная, допрос обещает быть интересным.

Слишком много странностей в один день: воскресший отшельник, уничтожение целого подразделения Ордена Мудрости, появление в Лавраце циркачей, ведун-ренегат. Новое дело походило на клубок ядовитых гадов, который святому охотнику предстояло распутать.

Виктор сидел в крайне неудобном положении на дне ящика. До того он не подозревал о существовании цепей столь тяжёлых, что закованный в них человек способен задохнуться под их весом. Положение усугублял тряпичный кляп, мешающий дышать. Абсолютная тьма, населённая жуткими чудовищами, пролегла между реальным миром и сознанием Виктора. Как ни удивительно, она успокаивала его, дарила мимолётное забвение, он растворялся в ней, словно в безбрежном океане. Чудовища, совсем не страшные, казались стражами его спокойствия. Отвлекала тряска едущей телеги, единственное свидетельство существования жестокой действительности.