Кортеж императора сопровождался отрядам в пять сотен этих смертельно опасных воинов, а также — тысячей живых гвардейцев, ведомых Биртом Тавриэном. Покойный командир экспедиционного исиринатийского корпуса, восставший рыцарем смерти, не потерял ни капли своего таланта, именно поэтому, когда Китарион попросил императора освободить его от занимаемой должности, Шахрион, недолго думая, сделал бывшего врага новым капитаном гвардии, придав тому в усиление десяток его бывших сослуживцев. Пока что у них получалось неплохо.
"Ну, по крайней мере, никто не жалуется".
Вместе с ними — в трех разных каретах — путешествовали полтора десятка чародеев. Самых сильных, преданных и опытных. Мастеров сразу нескольких школ.
И меры предосторожности не казались императору пустыми или напрасными. Эта маленькая армия была призвана охранять почти полторы сотни аристократов и чиновников, а также — восемь сотен слуг, отправившихся в путь вместе со своими хозяевами.
По идее, следовало бы взять и Тартионну с сыном, и ехать по тракту всей семьей, но Шахрион боялся делать это, опасаясь, что многочисленные враги могут попытать счастья и нанести безрассудный удар, призванный лишить Империю прямого наследника. Именно поэтому самые дорогие ему люди должны были инспектировать Зантриан. Город находился в куда более безопасных местах, и даже обостряющаяся с каждой неделей ситуация в землях ящеров ни коим образом не меняла этого факта.
"Наверное, возьму их с собой в следующем году", — решил Шахрион, и тут же добавил, — "если доживу".
Вздохнув, император поднялся и извлек из сундука толстую тетрадь с записями. Мысли о собственной смерти напомнили ему, что пора браться за работу.
Шахрион в очередной раз принялся перелистывать страницы, заполненные ровными аккуратными буквами. Кое-где слова были зачеркнуты, в ряде мест меж строк втискивались целые предложения. Император сумел восстановить в памяти часть странного видения, которое так разозлило Тень, и теперь он лихорадочно сверял источники, пытаясь выудить хоть что-то полезное. Увы, пока ничего не получалось, однако опытным путем Шахрион сумел выяснить, что Тень действительно была не в состоянии читать его мысли, если они имели отношение к странному видению. По-видимому, в этот момент тварь слышала нечто иное, потому как несколько раз подколки Тени оказывались совершенно непонятными, несвязанными с темой.
Правда, это давало не так, чтобы чересчур уж много преимуществ, ведь бесконечно думать исключительно о загадочной галлюцинации Шахрион не мог, но даже столь незначительная вещь могла в итоге определить победителя, когда придет время финального боя с подступающим безумием.
В этот самый миг дверь распахнулась и внутрь заглянула, довольно улыбаясь, Дарлионна.
— О владыка, смею сообщить вам о том, что мы приехали и городской глава ожидает своего императора.
Шахрион моргнул, стряхивая оцепенение.
"Уже вечер? Как так? Еще секунду назад ведь солнце только-только начало опускаться за горизонт".
Два или три часа как будто корова языком слизала.
"Проклятье", — мрачно подумал император, — "Кажется, это самый большой провал во времени на моей памяти. Неужели болезнь прогрессирует? И вот еще... а что тут забыла Дарлионна"?
Он озвучил этот вопрос вслух и красавица, мило улыбнувшись, проворковала:
— Мне было скучно сидеть в библиотеке, и я попросилась в свиту. Уверена, что большое путешествие по имперскому тракту пойдет нам всем на пользу, о владыка.
— И с кем же ты путешествуешь?
— С извечным Айришионом, — улыбнулась девушка.
"Амбициозная барышня", — с уважением подумал Шахрион, поднимаясь с сидения и осторожно, ощущая, как ломит затекшее тело, выходя наружу, — "Высоко метит".
Айришион был кольценосцем новой формации, из тех, кто получил один из высших постов государства, не являясь ни отмеченным Матерью, ни одаренным ею. Талантливый до гениальности и деятельный юноша из благородного, хотя и не слишком знатного исиринатийского рода, ведущего свою историю от чистокровных имперцев, быстро поднялся по карьерной лестнице.
Тартионна с Гартианом не слишком доверяли таким как он, именно поэтому за выскочками постоянно велась слежка, но... Разросшаяся Империя попросту не могла уже существовать без подобных амбициозных новичков, а потому, подобно Расту Айлиэну, Айришион получил в свое распоряжение кольцо, а также несколько мануфактур, на которых и проводил безумные эксперименты, создавая все новые и новые машины.
Некоторые из них нельзя было приспособить ни к чему, зато другие мгновенно занимали свое место в производстве, принося огромные деньги.
"Интересный получится альянс", — подумал Шахрион, — "Благороднейшая и гениальный инженер-кольценосец".
— Надеюсь, он не позволяет себе ничего предосудительного?
— О нет, что вы, владыка, — мило засмеялась Дарлионна. — Юный Айришион даже чище и целомудренней, чем мне хотелось бы. Право слово, невинные девы, посвятившие жизнь служению Дочери, менее впечатлительны и скромны.
— Смотри, не испорти мне талантливого мальчика, — в шутку пригрозил ей Шахрион, двинувшись к центру лагеря.
Они остановились в небольшом городке, выросшем посреди лесов меньше чем в дне езды от столицы. Во время войны тут была деревня, которую сожгли дотла, и вот, теперь, глядя на каменные строения и аккуратные ровные ряды домиков, Шахрион не мог не радоваться за то, как быстро люди восстали из пепла.
Множество караванов, идущих по имперскому тракту, буквально за несколько лет влили целые бочки свежей крови в обветшалую торговую артерию, породив десятки населенных пунктов, готовых принять постояльцев и отщипнуть от них свою малую толику богатств.
Впрочем, Шахриона это не касалось. Когда дозорные сообщили властям города о том, кто именно направляется к ним, те бросили все дела, освободили столько помещений, сколько оказалось физически возможным, и отправили людей готовиться к пиршеству.
"Вот и первая попойка", — лениво думал Шахрион, принимая поздравления и выражения чувств глубочайшей любви со стороны многочисленных должностных лиц.
Но не последняя, дорогой мой, — раздался в голове знакомый голос. — Совсем, совсем не последняя.
Тень мерзко захихикала, давая императору понять, что передышка окончена.
* * *
Пятый день второго месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), день.
К воротам Наритэна кортеж Шахриона подъезжал в середине дня, когда теплое весеннее солнце ласково грело подставленные к нему листья и стебли. Лето радовало теплом и обилием солнца, даря надежду на обильный урожай.
О да, урожай в этом году будет богатым. Трупы, кровь, оторванные конечности...
— Заткнись! — закричал император, выходя из себя.
Левая рука окуталась тьмой, и он в самый последний момент остановился, чтобы не ударить по мерзкой твари чем-нибудь мощным. Ей бы это все равно не повредило, а карету разнесло бы в клочки.
— Заткнись... — уже тише повторил император.
Или что? — хихикнула назойливая спутница.
Шахрион проигнорировал вопрос. Он медленно дышал, стараясь вернуть душевное равновесие. На сей раз Тень взялась за него действительно серьезно, не оставляя свою жертву ни на одну минуту. Поток ехидных и гнусных оскорблений лился с ее стороны денно и нощно, и Шахрион начал всерьез опасаться за жизнь и здоровье окружающих, потому как из себя он выходил едва ли не по дюжине раз на дню.
"А разве я раньше был таким раздражительным"? — подумал он, и тотчас же удостоился очередного оскорбления Тени.
Раздражительным не знаю, но трусливым — определенно. Как же там звали принцессу, перед лицом которой ты опозорился? Не напомнишь?
— Лариэнна, — сквозь сжатые зубы ответил ей император. — И это было давно.
О да, давным-давно. А ты знаешь, что детские обиды — самые стойкие?
Вопрос остался без ответа, но неугомонная мучительница и не думала униматься.
Слушай, я вот что хотела спросить, а как там у тебя дела с недержанием обстоят? Вылечился? Или еще страдаешь? Знаешь, говорят, маги Отца способны исцелить подобное. Надо бы найти парочку и попросить их наложить руки на больную часть тела.
Шахрион сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, но все-таки сумел сдержаться. Однако он ощущал, что Тень еще не закончила и приготовился к новому удару чудовища.
К счастью, именно в этот момент карета остановилась, и охранник открыл дверь.
"Слава Матери", — подумал Черный Властелин, стрелой влетая из темноты на яркий свет.
— О владыка, твои недостойные слуги приветствуют своего повелителя! — единогласно пророкотали собравшиеся на главной городской площади жители и склонились в глубоком поклоне.
Шахрион вяло помахал им рукой, старательно не обращая внимания на бубнеж Тени и глазами принялся искать наместника Пергиона. Тот обнаружился почти сразу же. Поймав на себе взгляд правителя, он поднялся и степенно подошел к Черному Властелину.
— Владыка, как прошла поездка до Наритэна?
О-очень интересно, а главное — так весело, так весело.
— Спокойно и я бы даже сказал, скучно, — Шахрион вымученно улыбнулся. — Полагаю, тебе не терпится показать мне ту новую мануфактуру, о которой шла речь в письме?
— Конечно, о владыка, следуй за мной.
Шахрион кивнул и, не дожидаясь пока его догонят остальные члены свиты, двинулся рядом.
"А он сильно сдал за эти четыре года", — рассеянно подумал император, бросив мимолетный взгляд на наместника. Этот старик — тогда еще лишь городской голова — был первым из целого сонма сделавших правильный выбор. — "Но он получил в управление целую провинцию отнюдь не за то, что вовремя согнул спину, да. Непросто будет найти замену столь опытному и талантливому управленцу... Превратить его, что ли, в рыцаря смерти, когда умрет"?
Шахрион тут же отбросил эту глупую, пускай и крайне соблазнительную идею. Рыцари смерти, сохраняя свои прижизненные навыки и знания, не отличались излишний гибкостью и умением находить компромиссы. А наместник без подобного таланта в считанные месяцы приведет свою провинцию на грань мятежа.
"Печально, но ничего не поделать, такова жизнь. Мать всегда получает то, что ей причитается по праву".
Шахрион моргнул...
* * *
Пятый день второго месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), закат.
Пергион с кряхтением поднялся, ощущая, как ломит суставы.
"Старость, не радость", — подумал наместник, выбираясь из-за стола, до отвала, наполненного яствами и напитками, заблаговременно подготовленными для оравы, приехавшей в сопровождении владыки. Конечно же, в здании городской ратуши веселились самые важные люди провинции, а также — самые знатные из слуг Черного Властелина, но и всех остальных не обделили — многочисленные столы со снедью были расставлены на главной городской площади, и теперь оттуда доносился шум празднования и многоголосый рев.
Ненадолго город превратится в дом для умалишенных, но, к счастью, когда приготовленные угощения закончатся, развлечения утомят гостей, а вопросы будут обсуждены с глазу на глаз, все вернется на круги своя.
Наместник медленно пошел на улицу подышать свежим воздухом и на губах его играла слабая улыбка. Старик вспомнил детство, когда он — пятилетний пацан — наблюдал за приездом Черного Властелина в город. Тогда праздник проводился скромнее — денег в рушащейся Империи Тьмы ни на что не хватало — но по своей душевности он ничем не уступал нынешнему торжеству.
"Хорошо, что владыка решил возродить этот обычай", — подумал Пергион, проскальзывая в приоткрытую дверь и направляясь к лестнице. — "Да, это дорогое удовольствие, но оно объединяет нас, дарит славные воспоминания. Наконец, позволяет усердно работать весь год, чтобы следующий летний праздник оказался еще богаче и роскошнее".
Говоря начистоту, жаловаться на смену власти ему было грех. Как-то так случилось, что после окончания войны именно пограничный Наритэн стал новой столицей Ларнисии, превратившейся в обычную имперскую провинцию, и как-то так вышло, что он — Пергион — оказался наместником! И, как будто этого мало, удалось отправить двух внуков на обучение в университет Черной Цитадели, а еще одного — постигать магическую науку под руководством верховного некроманта Гартиана. И кто знает, если ребятишки окажутся умными и усердными, не сядет ли на палец одного из них кольцо? Все знали, сколько новых кольценосцев появилось в последние годы, и, кажется, император не собирался останавливаться на достигнутом. Ему требовалось все больше управленцев, купцов, полководцев и чародеев, а это открывало для умных, верных и расторопных людей интересные возможности.
Старик мечтательно зажмурился, представляя, как его внуку или правнуку будут кланяться и называть извечным. Сам он, конечно, к тому времени уже уйдет к Матери, но разве это имеет значение? Пергион и так прыгнул выше головы.
Бывший городской голова вышел на улицу и удивленно моргнул — через дорогу, возле небольшого прохода меж двух домов, стоял император. В своей темной одежде он был почти неразличим на фоне вечерней тьмы, разгоняемой лишь факелами, но старик сразу же узнал повелителя.
"Интересно, что он забыл там"? — подумал Пергион и уже собрался сделать шаг навстречу правителю, как вдруг его глаза различили нечто...
Шахриона будто окутывал черный туман, густой и плотный, шевелящийся, точно присосавшаяся к телу пиявка, раздувшаяся, мерзкая. Наместник моргнул и видение исчезло, однако Черный Властелин не растворился в сумерках, он остался стоять на месте, мерно покачиваясь из стороны в сторону и что-то едва различимо бормоча себе под нос.
Старик сглотнул, отчего-то ему стало очень холодно и неуютно тут, на пустынной улице, по которой, вообще-то, следовало сновать разгоряченным алкоголем людям. Он попятился, затем еще и еще, наконец спина коснулась двери, и наместник уже было собрался открыть ее, чтобы проскочить внутрь и оставить пугающего чародея в одиночестве, как вдруг тот резко обернулся, и старика приморозили к месту глаза, мерцающие потусторонним зеленым светом. Глаза, не принадлежащие императору. Да что там императору, человеку!
Мгновение, и они потускнели, Шахрион дернулся, его взгляд сфокусировался, и император кашлянул. Выглядел он немного растерянным и сбитым с толку.
— Наместник? — полу утвердительно спросил он.
— Да, о владыка.
— Давно... сколько... Нет, ничего, — Шахрион тяжело вздохнул и попытался улыбнуться.
Получилось у него неважно, и он сам понял это, потому что прочистил горло и проговорил:
— Извини, я задумался, иногда бывает. Не хотел пугать тебя.
— Что ты, о владыка, как ты мог напугать меня...
— Да? Хорошо.
Шахрион тряхнул головой и направился к своему слуге, который, с трудом сдерживал ужас, надеясь, что по лицу нельзя ничего понять. Он бы убежал, если бы ноги слушались, а так оставалось только молить Мать, чтобы все обошлось.
