"Один миллион. Золотом" ...
— В каком документе мне следует расписаться кровью? — только и мог уточнить он.
— Я покажу, — улыбнулась эльфийка. — А пока я хотела бы сообщить вам одну крайне интересную новость.
* * *
Девятнадцатый день второго месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полдень.
— О мой повелитель, как ты себя чувствуешь? — приторно-сладкий, точно медовая коврижка, голос Дарлионны вырвал Шахриона из паутины тягостных раздумий и бредовых видений, навеянных то ли Тенью, то ли новым таинственным игроком.
— Благодарю, о извечная, сегодня мне немного лучше, — соврал Шахрион, стараясь не обращать внимание красавицу, демонстрировавшую прямо-таки материнскую заботу к захворавшему императору.
Они покинули Наиргион на рассвете, оставив отряд численностью в сотню латников, десяток рыцарей смерти и двух магов следить за порядком и разбираться с последствиями.
Ни о каком праздновании после покушения, конечно же, не могло быть и речи. Город гудел, точно растревоженный улей, жители попрятались по домам, а улицы заполонили вооруженные люди. Сутки Шахрион отлеживался в выделенных ему покоях, приходил в себя, размышлял, вяло переругивался с Тенью, глуша головную боль пилюлями. За это время удалось отыскать нескольких участников заговора и еще три дюжины подозреваемых отправились в городскую тюрьму. Черный Властелин настрого запретил делать с ними хоть что-нибудь и приказал ждать дознавателей из столицы — с женой, успевшей уже вернуться из Жемчужины Востока, он связался в первую очередь.
Тартионна предложила бросить все и вернуться, но Шахрион отклонил эту ее идею. Он считал, что если остановится, то лишь продемонстрирует врагам слабость, а поступать так сейчас было равносильно самоубийству.
А потому — путешествие продолжилось.
Правда, при этом в карету императора напросилась Дарлионна, причем сделала она эта столь изящно и умно, мотивируя все своей заботой о здоровье господина, что даже и отказаться не получилось. В результате, внутри помимо него теперь находились Дарлионна и одна из ее служанок — средних лет женщина, прилагавшая все усилия для того, чтобы слиться с фоном и не отсвечивать.
"Ну да, наверное, предложи ей сейчас на выбор: ехать дальше в карете, или оказаться посреди лиосской пустыни, эта женщина очень серьезно задумалась бы. И не факт, что в итоге осталась бы с нами".
Страх неприятный, но, откровенно говоря, заслуженный, ведь народная молва за считанные часы разнесла слухи о бойне по всему городу, и Шахрион ни капли не сомневался — спустя пару недель о произошедшем будут знать едва ли не все жители Империи Тьмы.
В разговоре с Тартионной свою чрезмерную жестокость он списал на панику, вызванную внезапным нападением. Про три попадания из арбалета тактично промолчал, не особо, впрочем, надеясь на то, что Тартионна не узнает об этом. Не факт, конечно, что Госпожа поверила своему Властелину, но она по крайней мере пообещала направить слухи в нужное русло.
Даже собственную агонию готов пустить на благо народа, — хихикнула из-за спины Тень, и у Шахриона непроизвольно дернулась щека.
"Проклятая тварь"!
Еще один тихий смешок.
"Что б ты сдохла"!
Не дождешься, о могучий император. Но даже меня поражает твоя забота о народе. Вместо того, чтобы спешно возвращаться к сыну, ты продолжаешь путешествие вперед, туда, где все началось. Да еще в таком состоянии... поразительное мужество и не менее поразительная глупость.
Откровенно говоря, Шахрион считал точно также, однако отменить назначенные мероприятия не мог. Просто не имел права!
— Слишком многое поставлено на карту, чтобы потакать своим слабостям, — прошептал он.
— Что, простите? — откуда-то издалека, будто из тумана, до него донесся взволнованный голос Дарлионны и император едва не хлопнул себя по лбу от досады.
"Идиот! Разболтался сам с собой прямо в карете"!
Он вымученно улыбнулся и развел руками.
— Прошу простить мою рассеянность — мысли вслух. Слишком уж последние дни оказались напряженными.
— И не говорите! — всплеснула изящными ручками красавица. При этом ее губы сложились буквой "о", и она резко стала похожа на маленькую нахохлившуюся синичку. Чрезвычайно привлекательную синичку, между прочим.
Шахрион мотнул головой, не понимая, что за муха его укусила.
Тихие гнусные смешки за спиной четко дали понять — что именно за муха.
И снова накатила волна ярости, бороться с которой приходилось теперь ежечасно. Но и на сей раз император вышел победителем из противостояния с собственным безумием, а потому Дарлионна получила не сокрушительный магический удар в лицо, а вежливый ответ.
— К сожалению, у нас слишком много врагов, о извечная. Как внешних, так и внутренних.
Он выразительно посмотрел на свою собеседницу, как бы намекая: "ты ведь не из них"?
Наградой ему стал еще один вздох, полный горя столь искреннего, что даже император поверил в правдивость Дарлионны.
— Но владыка, не значит ли это, что нам следует объявить войну остаткам Лиги и покончить с этой заразой раз и на всегда? — мило хлопая ресницами уточнила его собеседница.
Она так хорошо играла набитую дуру, что в некоторые моменты хотелось поаплодировать актерским талантам юной красавицы.
"Зато в другие моменты очень хочется содрать с нее кожу и оттрахать то, что останется"!!! — яростно подумал Шахрион и сжал костяшки пальцев так, что ногти впились в ладони.
В очередной раз загнав своего зверя внутрь, Шахрион пристально заглянул в безразмерные глаза Дарлионны, которая кокетливо моргнула и одарила своего повелителя теплой улыбкой.
"Что, папа волнуется, не придется ли исполнять вассальный долг раньше времени"? — успокоившись, подумал император. — "Справедливые опасения, девочка".
— Война, извечная, на самом деле не несет ничего хорошего ее участникам, — назидательно произнес он. — Война — это слезы жен и матерей, обездоленные люди, смерть, разрушения...
"И, что куда страшнее, кошмарные затраты, бюджетный дефицит и прекращение торговли".
— Именно поэтому, — продолжил он, — я приложу все силы для того, чтобы новая война не началась.
"Если, конечно, от меня будет что-нибудь зависеть".
— Думаю, что недавнее покушение не было результатом деятельности врагов, — продолжил император. — Скорее, какие-то обозленные на меня безумцы попытались свести счеты, только и всего.
"И нельзя сказать, что они были далеки от успеха".
— Ты должен беречь себя, мой Властелин! — горячо воскликнула Дарлионна. — Потеря столь гениального ума, величайшего, наверное, со времен Первого Некроманта, погубит всю Империю!
И снова — ни звуком, ни интонацией, ни мимикой, извечная не выдала притворства.
"Какая поразительная актриса", — в очередной раз восхитился Шахрион. — "Повезет тому кольценосцу, которого она охмурит. Жаль, только, что лесть насчет гениального ума слегка не соответствует действительности".
Слегка? — тут же вернулась Тень.
Шахрион хотел было шикнуть на нее, но не успел — именно в этот момент кортеж пересек границу Стоградья, а точнее — земли, попавшей под действие Безымянного Заклинания.
Шахриона скрутило!
Тысячи голосов обрушились на него со всех сторон, завывая от боли, моля о снисхождении, прося помочь, даровать покой, убить, убить, убить наконец!
Ни в один из прошлых визитов не случалось ничего похожего, и, надо сказать, ощущения были просто кошмарными.
На лбу выступила испарина, сердце бешено заколотилось, легкие сдавило, и Черный Властелин вдруг понял, что не может вдохнуть. Как будто этого было мало, внутри черепной коробки точно взорвался огненный шар, опалив глаза изнутри, и император со стоном завалился на бок. Он дернул рукой, намереваясь выхватить коробочку с лекарством, но не успел.
Сознание стремительно ускользало, и тускнеющим взором Шахрион успел различить только полное ужаса лицо Дарлионны.
"Наконец-то... не... играет", — с трудом подумал он, после чего погрузился в пучины беспамятства.
* * *
Где-то, когда-то.
Люди завывали, отплясывая сумасшедший танец вокруг огромного помоста, на котором возвышались шесть исполинских фигур из дерева.
Костры вздымались к небесам, разгоняя ночную хмарь, и благодаря ним было видно, как днем.
Сотни, тысячи полуголых и потных мужчин и женщин, чьи лица, руки и плечи были разрисованы разноцветными красками, точно сошли с ума, воя одним им известную песню на непонятном языке. А еще сотни и тысячи мужчин, женщин, детей и стариков наблюдали за безумным действом и подпевали, а их глаза блестели, яростным фанатичным огнем неофитов, только-только открывших для себя новую веру.
На помосте — под немигающими взорами деревянных идолов — восседали шестеро: трое мужчин и трое женщин. Двоих из них император узнал сразу — повзрослевшие юноша и девушка, принесшие своего ребенка в жертву непонятным силам. Четверых — спустя пару секунд.
"Это те, кто сопровождал некроманта и чародейку света при штурме города", — сообразил он.
Шахрион вздохнул. Там — в реальном мире — его настоящее тело, скорее всего, умирало от удушья, и, конечно, хотелось бы поскорее вернуться туда... Вот только он понимал, что еще раз это видение ему никто не покажет, а ведь именно таинственные сны наяву дарили надежду на спасение. Призрачную, но лучше уж такая, чем никакой.
А потому Черный Властелин, затаив дыхание, старался запечатлеть в памяти каждую, пусть даже самую незначительную деталь.
Первым из кресла поднялся некромант.
Он, перекрикивая многоголосую песню, не заговорил, заорал:
— Да будут славны Шестеро!
— Слава, слава, слава!!! — в тон ему ответили тысячи людей.
— Да будет доброта их восславлена верными!
— Да будет, да будет, да будет!!!
— И да получат наши владыки достойные жертвы!
— Жертвы! Жертвы!! Жертвы!!!
Последнее слово начали скандировать буквально все участники мистерии, причем оно не затухало, а напротив, разгоралось, подобно лесному пожару, становилось громче и четче, безумным крещендо разлетаясь по окрестностям. И, точно в тон ему, откуда-то из темноты донесся рев десятков рогов.
И толпа пришла в неистовство. Вопли стали еще громче, музыка ускорилась до предела, а танец превратился в странную мешанину рук, ног и извивающихся тел. Казалось, что люди исчезли, и на их месте образовалось разноцветное многорукое и многоногое существо. И тысячи пастей этого существа произносили лишь одно слово: "жертва".
Звуки рога стали громче и спустя пару мгновений Шахрион различил вдалеке огненную змею, приближавшуюся к — теперь император был в этом уверен — капищу.
И Черный Властелин отлично понимал, что именно произойдет дальше.
Он не ошибся — пехотинцы с копьями и факелами, в медных доспехах и с большими щитами, закинутыми за спины, конвоировали тех, кого следовало принести в жертву богам.
И одного взгляда на пленников хватило Шахриону для того, чтобы узнать их. Ненавистные лишенные каких бы то ни было природных изъянов тела и лица сейчас были покрыты коркой из засохшей грязи и крови, прекрасные длинные локоны — запутались и растрепались, многие пленники получили раны, одежда их превратилась в лохмотья. И все равно, спутать эльфов с кем-то еще было невозможно.
"Но ведь даже в летописях звездорожденных нет сведений о тех временах", — удивился Шахрион. — "Или эти летописи лгут"?
Пленники, сопровождаемые безумным пением фанатиков, взошли на помост, их поставили на колени перед шестью статуями и подле некроманта встала его жена. Она извлекла из чехла обсидиановый серп и спокойно подошла к первому из пленных.
Эльф старался выглядеть мужественно, но видно было как сильно он боится. Впрочем, остальные жертвы не были в состоянии даже на такое — почти все они тряслись от ужаса, стенали и рыдали, размазывая сопли по грязным лицам, и, конечно же, все как один — обоссались.
"Впрочем, не могу осуждать их за это", — подумал Шахрион, наблюдая за беснующейся толпой. — "Сам бы обделался, оказавшись тут в роли жертвы".
— Верные! — не закричала — завизжала жена некроманта. — Вот свежая кровь для наших благодетелей!
— Кровь! Кровь!! Кровь!!!
— Вот потроха, мясо и кости, которые мы предложим в качестве подношения.
— Да! Мясо! Потроха! Кости! Подношение! Подношение!! Подношение!!! — вопила толпа: безликий, единый организм, разверстые пасти, безумные глаза, и дикая, звериная жажда крови.
Чародейка усмехнулась и наклонилась к первому пленнику.
— Есть что сказать напоследок, падаль?
— Катись к демонам, — собрав остатки мужества, эльф плюнул в лицо своей мучительнице, но та и не подумала оскорбиться.
Спокойно стерев плевок с лица, она резко воздела свой серп вверх и отточенным ударом обезглавила эльфа.
Тугая струя взметнулась вверх, забрызгав женщину, чей рот был раззявлен в безумной ухмылке. Она высоко подняла отрубленную голову и, повернувшись к все еще сидевшим товарищам, кивнула им.
Четверо тотчас же поднялись и, выхватив клинки, бросились к обезглавленному телу. Точно мясники на бойне они рубили и кромсали, отделяя конечности с таким упоением, будто от этого зависела их жизнь. Пара минут, и вот от эльфа остался жалкий обрубок, заливающий кровью постамент, а толпа взорвалась ликующими возгласами.
Каждый маг отнес трофей к своему божеству, а тушу — у Шахриона язык не поворачивался называть то, что осталось, телом, — эльфа, положили подле статуи, изображающей красивую женщину средних лет с правильными, но слегка резкими чертами лица.
А затем настал черед остальных пленных. Им, увы, повезло сильно меньше.
По знаку некроманта два здоровенных рыцаря смерти принесли на постамент колоду, обсидиановый жизнежор вроде тех, что висели у Шахриона на стене, и здоровенный бронзовый топор. Они же схватили второго пленника и придавили его руку к дереву. Тот пытался дергаться, но безрезультатно. Он скулил от ужаса и вопил, умолял и плакал, еще раз обделался, причем по-крупному, но это не могло остановить неизбежное.
Сперва ему прямо в сердце вонзился обсидиановый кинжал. Эльф изогнулся дугой, но в следующий момент понял, что по какой-то странной причине еще жив, и на его лице даже проступило удивление. Увы, очень скоро оно сменилось другими эмоциями.
Некромант взял топор, высоко поднял его над головой и с силой опустил пленнику на локоть. Несчастный жутко заорал и задергался, но немертвые, державшие его в своих нерушимых объятьях, и не думали проявлять милосердия. Первым ударом отделить руку от тела не вышло и некроманту понадобилось еще два раза приложиться примерно по тому же месту, прежде чем конечность оказалась отсечена.
Пленник уже не орал, он выл, точно стая волков, но не терял сознания. Жизнежор просто не давал ему это сделать! Насколько Шахрион знал, агония жертвы, в сердце которой воткнут этот артефакт, может растянуться на несколько дней, и требуется опытный чародей для того, чтобы извлечь кинжал из раны.
