— Айшшир в осаде?
— Да.
— Что с наследником и его сестрой?
— Укрылись в городе. Пытаются организовать оборону.
— И как? — приподнял бровь император.
— С переменным успехом, — честно призналась Тартионна. — Впрочем, кое-что получается благодаря нашим... специалистам.
— Полагаю, у ящеров Бича Пустыни ощущается острая нехватка магов света, — усмехнулся император.
— О да, — Тартионна вернула мужу улыбку, как тот несколькими минутами ранее. — Но ты не хуже меня понимаешь, что пара магов и несколько сотен бойцов не решат проблему. Тем более, когда приходится противостоять Певцам песка.
— Ну, с ними наши некроманты, полагаю, не дерутся, иначе их бы уже вернули домой по кусочкам. К тому же, имперских магов отправляли туда с несколько иными целями, — согласился Шахрион со вздохом.
"Проклятье, как же не вовремя, как несвоевременно"!
А может, тогда стоит отправиться туда и УБИТЬ ВСЕХ ВООБЩЕ! — заорала ему на ухо Тень, злобно расхохотавшись и принявшись кружиться вокруг императора.
Шахрион до хруста сжал пальцы, стараясь не демонстрировать своего бешенства.
"О Мать, как же мне хочется кого-нибудь прикончить"! — подумал он, прикидывая, не получится ли размазать по стенке какого-нибудь преступника, осужденного к смертной казни.
Чужой крови хотелось просто невыносимо, и он тихо застонал, спрятав лицо в ладонях и надеясь, что эти его действия примут за обыкновенную усталость.
— Мой владыка, — подал голос Иритион, — я понимаю твои чувства, но нам нужно решение.
"Сбросить тебя с крепостной стены, вот отличное решение"! — яростно подумал император, поднимая голову и вперяя свой пылающий яростью взгляд в верного полководца.
Неожиданно он поймал на себе заинтересованный взгляд и, резко повернувшись, заглянул точнехонько в пылающие глазницы Гартиана. Верховный некромант смотрел на своего Властелина, точно на собаку, которая заразилась неизвестной болезнью и теперь бегает за добропорядочными горожанами, кусая то одного, то другого.
Лич как будто говорил: "я знаю, что с тобой не все в порядке, знаю".
"Ну молодец, знаешь, и радуйся тихонько"! — злобно подумал Шахрион, у которого чесались уже руки проверить, кто же сейчас сильнее в магическом плане: он, или древняя и злобная нежить.
Наваждение, как и всегда, схлынуло неожиданно и император едва не закричал от радости. Это можно было сравнить разве что с ощущениями тяжело отравившегося человека, которого только что вырвало, и который испытывает невероятное облегчение... Увы, как и в случае с отравлением, за одним приступом обязательно последует другой.
Но здесь и сейчас Шахрион временно мог рассуждать здраво.
Ты, и здраво, — хихикнула Тень, но он почти без усилий подавил легкую вспышку злости, и, наконец, смог говорить по делу.
— Иритион, ты прав. Решать придется, причем мы все, — Черный Властелин по очереди обвел каждого из своих людей взглядом, — прекрасно знаем, что нужно делать.
— Интересы Империи требуют поражения Бича Пустыни, — без раздумий проговорила Тартионна, и Гартиан с Иритионом согласно склонили головы.
— Именно так, — вздохнул император. — А значит, нам придется отправить армию на подмогу верному союзнику, точнее — его наследнику, хочется этого, или нет.
— И кто возглавит армию? — тут же спросил Иритион.
— У меня есть один кандидат на примете, — улыбнулся Шахрион. — Послание достигнет его уже сегодня.
— Как пожелает владыка, — склонил голову генерал, но в его голосе слышались плохо скрываемые нотки зависти.
"Иритион", — с грустью подумал Шахрион. — "Уж от кого я такого не ожидал, так это от тебя. Поразительно, как все-таки меняют людей власть и богатство. Завидовать товарищам по оружию"!
Он помолчал, жуя губу, и вдруг задал вопрос.
— Остается непонятным лишь одно.
— Что именно? — тотчас же подала голос Тартионна, определенно заметившая недовольство своего мужа.
— Сколько тысяч участвовало в сражении под рукой Гайшшара?
— Не менее тридцати. Точнее пока сказать не могу.
— Точнее и не требуется, — Шахрион прищурился и обвел окружающих долгим тяжелым взглядом. — Скажите, а вы представляете, сколько могут стоить тридцать тысяч комплектов зимней одежды, ладно, пускай только плащей и даже не на меху, а из плотной овечьей шерсти?
Повисло тягостное молчание. Судя по всему, не ему одному этот вопрос приходил в голову, но отвечать на него не желал никто.
— И еще, — продолжал Шахрион, — сколько времени такое дикое количество одежды должно было изготавливаться, и сколько шерсти — раз уж вариант мехов мы для простоты не станем рассматривать — на нее пошло?
Молчание стало еще тягостнее и даже осязаемей. Казалось, еще чуть-чуть, и его можно будет схватить и потянуть. Дураков в этой комнате не держали, каждый из присутствующих понимал, что передача такого гигантского количества одежды — сложное мероприятие, требующее просто кошмарных расходов и наличия немалого числа отличных исполнителей.
Значить подобное могло лишь одно.
— Кто-то очень хочет, чтобы восточная граница Империи запылала, — сообщила очевидное Тартионна.
Шахрион кивнул.
— И это вынуждает нас действовать еще быстрее. — Он взмахнул рукой, отпуская Малый Совет. — Можете идти, Тартионна, к тебе и сыну я подойду немного позже.
Жена возвела очи горе, но кивнула, демонстрируя понимание, и подала пример, первой покинув помещение Малого Совета. Как только дверь за ними закрылось, Шахрион активировал сложное заклинание, защищающее от подслушивания и подглядывания и достал из внутреннего кармана тириомаль.
С некоторых пор у него появилась привычка всегда таскать бесценный древний артефакт с собой, и вызвало ее в первую очередь невообразимо возросшее могущество Черного Властелина. Зачем придумывать что-то, запираться в одиноких башнях, к которым точно не подберется никакой шпион, если можно просто накрыть комнату непроницаемым пологом, а во все стороны выпустить щупальца поисковых заклятий, которые гарантированно обнаружат любого.
"Жаль только, что за подобную силу пришлось заплатить такую непомерную цену", — грустно улыбнулся он, активируя магическое переговорное устройство. — "Ладно, шансы еще есть, мы еще поборемся. А сейчас — пора связаться со счастливым командиром новой Восточной армии и" ... — идея пришла императору в голову неожиданно, но она была действительно здравой, а потому он тотчас же принял решение немного изменить первоначальный план, — "двумя его не менее везучими советниками".
* * *
Второй день третьего месяца весны 41-го года со дня окончания последней войны, ночь.
Найлиэна Партилаэт задумчиво смотрела в тускнеющий тириомаль. Только что она окончила долгий и обстоятельный разговор с дочерью — та как раз вернулась в Радению и продолжала работу по подготовке новой акции венценосца Гашиэна. Действовала девушка, конечно же, тайно — ни к чему человеку знать, что им управляют, точно бараном в стаде, — но крайне эффективно.
Все шло по плану, а значит, правитель Радении нанесет очередной удар спустя несколько суток после атаки Ритона Ириулэна. Конечно же, до этого еще осталось время, но вероятность успеха каждой акции превышала пятьдесят процентов, что весьма неплохо в текущих реалиях.
Эльфийка грустно улыбнулась, подавив острое желание вновь отправиться по волнам вероятностного транса. Смысла в этом не было. До получения новых сведений она не сумеет внести в уже выстроенную модель никаких корректив. А даже если и получится накинуть пару процентов... План отца должен был увенчаться ошеломительным успехом с вероятностью в девяносто восемь целых сорок пять сотых, а толку? Где сейчас отец? Где кровавый хаос на землях людей? Где разрушенная Империя? И где возвышающаяся над руинами Элиренатия?
"Все пошло прахом, причем — буквально", — горько подумала эльфийка. — "И нам остается лишь собирать жирные хлопья, падающие с неба, надеясь выстроить из них крепость".
Увы, но зрящие — что бы там ни думали примитивные людишки — не были способны видеть будущее с точностью до мельчайших деталей. Они плыли вперед по волнам транса, перескакивая с одной вероятности на другую, оценивая, на основе имеющихся сведений, составляя модель развития ситуации, и лишь немного прорицая. Неверная информация или ее недостаток, и вот, успех, гарантированный почти на сто процентов, оборачивается гибелью всего...
Найлиэна тяжело вздохнула и потянулась, оглядываясь вокруг. Это ее убежище было небольшим, но весьма уютным, и располагалось оно неподалеку от замка венценосца. Кроме мягкой и удобной кровати в нем находилось несколько шкафов, забитых всевозможными книгами и свитками, сундук, заполненный золотыми монетами и стол с десятком тириомалей. А еще древняя магия защищала его от любопытных глаз и ушей, что позволяло сохранять ауру загадочности и таинственности, от которой, как ни странно, многое сейчас зависело.
Венценосец не должен знать, куда исчезает и откуда появляется его временная союзница, потому как неведение порождает страх. А Найлиэне было нужно, чтобы Ритон Ириулэн опасался ее, особенно сейчас, когда события начали развиваться быстрее и быстрее. Очень скоро все подготовленные заранее механизмы придут в действие. Да, вероятность уничтожить Черного Властелина недостаточно велика, однако...
"Пока что мы обсудили лишь одну — ближайшую... акцию. Если она провалится, перейдем ко второй", — она позволила себе нехорошую улыбку. — "Вот только о том, что я планирую делать в случае провала всей операции им знать не следует. Так или иначе, но остатки моего народа уцелеют, а люди... Что ж, пускай выкручиваются, как хотят".
Эти ее мысли оказались прерваны сигналом тириомаля — Ритиар выходил на связь.
Когда в шаре показалось лицо сына, Найлиэна позволила себе легкую улыбку.
— Как твое здоровье? — ласково улыбнулась она.
— Благодарю, матушка, все хорошо. Разве что, жарковато.
— Что поделать, в пустынях всегда так... Все ли прошло хорошо?
— Да, — односложно ответил Ритиар.
Он никогда не отличался излишней говорливостью, а уж после гибели родины, вообще замкнулся в себе, взращивая и пестуя ненависть к Империи Тьмы.
— Ты сделал все, что было необходимо?
— Да.
— Раздал тириомали всем, кому требовалось?
— Да.
— Они не подведут нас?
На сей раз перед ответом юноша несколько секунд молчал, обдумывая вопрос, затем, наконец, произнес.
— Нет. Полагаю.
— Что ж, хорошо. Доска для шемтиса подготовлена, осталось только добавить на нее имперские фигуры, — улыбнулась Найлиэна. — И скоро они придут в движение. Ты знаешь, что нужно делать, планы не изменились.
— Выполню все в точности, матушка.
— Вот и прекрасно. Я буду ждать твоего отчета через четыре дня, а пока... Пока нужно удостовериться, что приготовления к завершающей фазе нашей операции идут в соответствии с планами. До встречи сын.
— До встречи, матушка.
Когда тириомаль превратился в обычный фиолетовый шар, зрящая поднялась со своего места и аккуратно убрала сокровище, в очередной раз поразившись дальновидности предков. Если бы те не припрятали в одном из хранилищ почти две сотни этих бесценных игрушек, ее нынешняя затея была бы обречена на провал, потому как все рабочие тириомали сгорели в Черном Пламени вместе с Элиренатией.
Тяжело вздохнув, Найлиэна отогнала прочь тягостные мысли и двинулась прочь из убежища. Нужно проверить, как идут дела в Марейнии. Имперскому генералу пора бы уже получить послание своего владыки.
Глава 14.
Третий день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), утро.
Китарион, широко улыбаясь, раздавал команды плотникам, споро возводящим новый дом. Пахло стружкой, смолой и утренней свежестью. А, ну и еще, конечно же, хлебом. О этот запах свежего, только что испеченного хлеба! Что может с ним сравниться!
Кольценосец вдохнул полной грудью и, поймав за руку бригадира, уточнил:
— Вон тот дом должен быть трехэтажным, не перепутай.
— Кончено, извечный, — поклонился тот, и побежал к своим людям, наверняка мысленно костеря тупого дворянина, лезущего с идиотскими советами туда, куда не следует.
Но поделать с собой Китарион не мог ничего — его буквально распирало от радости и счастья. Впрочем, в последние годы это было его обычным состоянием. Молодой кольценосец, получив в полное распоряжение очищенную от поганых предателей Марейнию, развивал этот край, не теряя не то, что дня, а даже единой минуты понапрасну!
А потому едва ли не каждая новая стройка, каждое новое поле, что удалось распахать и засеять, каждый новый табун, инспектировались им лично, и бывшему капитану гвардии было наплевать на мнение окружающих. Созидать ему нравилось куда больше, нежели разрушать, предавать огню и резать, и, откровенно говоря, получалось это у кольценосца куда лучше.
А простор для созидания в Марейнии был огромен. Ярость императора, обрушившаяся на эту землю подобно клинку, острием которого оказался именно он — Китарион — оставила после себя лишь выжженную пустыню. Все города и деревни предали огню. Все ценное — вывезли. Все жители либо погибли, либо оказались переселены в другие провинции стремительно расширявшейся Империи.
В результате, перед Китарионом, точно перед художником, предстал чистый холст, на котором предстояло нарисовать картину будущего благополучия.
Для начала он затребовал людей, материалы и, конечно же, деньги из казны. В первом недостатка не ощущалось — война заставила множество семей сорваться с насиженных мест в поисках лучшей доли. Со вторым дела обстояли плачевнее.
Марейния — страна лугов и степей — была бедна как лесом, так и камнем. Все это приходилось доставлять из центральной части Империи Тьмы — из Леса Смерти и Гор Ужаса, а потому каждую подводу, груженую стройматериалами, приходилось вырывать буквально с боем.
Ну а про деньги и говорить не хотелось... Китарион с содроганием вспоминал тягостные стоны чиновников, которым он приносил подписанные лично Черным Властелином документы, требующие выделить подателю необходимые средства.
Да, если бы он — Китарион — не являлся одним из творцов Реставрации, не видать бы ему столь необходимых ресурсов, как своих ушей. И причиной тому стала отнюдь не людская злоба и жадность, нет, все куда проще. Стремительно разросшаяся во все стороны Империя требовала прямо-таки колоссального количества средств. Именно золото — как в форме монет, так и в виде разнообразных налоговых льгот — стало той нитью, что грубо, плохонько, но стянула в единое полотно десятки разрозненных кусков, забывших, что такое — быть целым.
Конечно, многочисленные мануфактуры, начавшие сбывать свою продукцию по всем городам, городкам, деревням и хуторам возрожденной Империи Тьмы, уже на следующий год после войны стали выплачивать в казну прямо-таки сумасшедшие налоги — это Китарион знал от приятеля, успевшего в свое время вложить изрядную часть фамильных накоплений в промышленность. Конечно, никуда не делись и крестьяне, вырастившие на второй год со дня Реставрации просто огромный урожай, немалая часть которого была продана императорским скупщикам по фиксированным ценам. Конечно, купцы, наполняли сундуки императорской казны. Все так, но...
