До последнего вымпела

— Иду-иду! — крикнул Яков и поспешил к калитке, за которой, как оказалось, его ожидал один местный городовой.

— Добрый день, Яков Давидович! Не ждали? Имею вам сообщить, что сегодня вступил в силу закон об уравнивании в правах и обязанностях лиц иудейского вероисповедания! Так что можете теперь и в университет на общих основаниях поступать, и жить где хотите. Об этом уже во всех газетах напечатали! Поздравляю!

— Спасибо, Николай Макарович... — едва смог пролепетать ещё не вполне пришедший в себя молодой человек.

— Пожалуйста! Но я, собственно, почему к вам пришел — продолжил городовой, — как полноправное лицо, достигшее соответствующего возраста, на основании закона о всеобщей воинской обязанности вы призываетесь в армию на срочную службу Отечество защищать. Вам надлежит в течение трех дней прибыть в воинское присутствие. Извольте ознакомиться и подписать повестку...

Глава 13.

— Я прочитал ваш рапорт, господин капитан второго ранга, — Вирен был настроен сугубо официально, — о бое вы доложили весьма подробно и убедительно. Подчинённый вам отряд сражался умело и мужественно.

— Благодарю, ваше превосходительство, — слегка успокоился в душе Рихтер.

— Совершенно напрасно благодарите, я совершенно не намерен выражать вам своё удовольствие. Меня, в данной ситуации, интересует не как прошёл бой, а почему он вообще состоялся. Какого морского чёрта вас понесло прямо в устье Сангарского пролива?

— Но, — занервничал командир 'Быстрого', — была поставлена задача действовать у западного побережья Хоккайдо...

— И что? — невозмутимый обычно адмирал, начал слегка 'закипать'. — Была задача пройти вдоль всего побережья острова? Зачем был нужен этот риск с таким удалением от основной группы? Для вас новость, что у противника в несколько раз больше истребителей, чем в нашем флоте? Могли сообразить, что как только отряд Добротворского начнёт громить рыбаков, то значительная часть японских минных сил выйдет на перехват?

Кавторанг судорожно пытался найти контраргументы, но всё больше понимал, что таковых не имеется: 'Горе побеждённым!'. Это победителей не судят, а те, кто рискнул и проиграл, получат по полной. И вообще на таких всех 'дохлых кошек' повесят...

— Так что же мы имеем в итоге? — продолжил исполняющий должность командующего флотом. — Четверть наших больших миноносцев потеряна безвозвратно. Четвёртая часть! А значит, у нас остался только один отряд истребителей из двух: меньше чем четвёрками в море выходить нельзя. Во всяком случае, на какую-нибудь более-менее серьёзную операцию...

— Ваше превосходительство, позвольте, — осмелел Рихтер.

— Слушаю.

— Но ведь и японцы понесли потери...

— Перестаньте. Они потеряли один истребитель. Ну ладно, может два, хотя я бы на это не рассчитывал. Ах, да! Ещё несколько старых корыт-канонерок. Так последнее произошло бы и без вашего гусарства. А вот представьте себе: что бы случилось, если не успел бы вам на выручку 'Олег'?

Рихтер потупился.

— Мы бы с вами сейчас не беседовали, Отто Оттович, не так ли? И на всём нашем флоте оставалось бы уже только четыре больших миноносца. Как вам перспектива? Унылая?

Ответа не было.

— Тогда так, — продолжил Роберт Николаевич, — вы больше не командуете отрядом за отсутствием такового. Только 'Быстрым'. Тем более, что уже со вчерашнего дня начаты работы по установке второй семидесятипятимиллиметровой пушки на каждый из наших больших миноносцев — в ближайшее время более четырёх к выходу в море готовы и не будут.

— Разрешите идти, ваше превосходительство? — процедил сквозь зубы Рихтер.

— Не разрешаю, — командующий флотом видел, что собеседник смотрит исподлобья, но, тем не менее, решил продолжить разговор. — Отто Оттович, объясните мне, пожалуйста, не как вашему начальнику, а как моряку, который вас уважает: почему после встречи с пассажирским параходом вы не увели отряд от Сангарского пролива?

Капитан второго ранга молчал.

— Почему не отвечаете? Я надеюсь, что вы способны понять, что будь у меня желание просто отрешить вас от должности, я не стал бы организовывать данную встречу. У меня нет ни малейших сомнений по поводу вашей личной храбрости. По поводу вашего ума — тоже. Я задал вопрос и жду ответа.

— У меня нет ответа, — потупился кавторанг.

— А должен быть. Именно это и плохо: 'нет ответа'. Вы, командир отряда, не можете объяснить, зачем и почему рискнули этим самым отрядом. И ведь рискнули неудачно. Только то, что 'Олег' успел к месту боя, спасло оставшиеся два миноносца, а иначе вся четвёрка была бы загублена. Так?

— Вероятно...

— Не 'вероятно', а совершенно точно: вдвоём против семерых, да ещё более мощных кораблей противника, вы не продержались бы и получаса, — безжалостно отрезал Вирен. — На каком, позвольте, основании, вы осмелились предполагать, что японские миноносники уступают нашим хоть по какой-нибудь позиции? Вы же не только что с Балтики прибыли — Цусимское сражение прошли. Должны понимать, что надежды на 'Ура!' и "авось" в современной войне несостоятельны...

"— Чего тебе ещё надо от меня, гриб старый?" — злился про себя Рихтер. — "Какого дьявола изгаляешься? Отпусти уже и всё..."

Вирен действительно, по своему обыкновению, 'перегнул палку'. При всём уме адмирала, педагогом он показал себя неважным: такое 'дотаптывание' подчинённого могло вызвать только озлобление и внутренний отказ воспринимать даже самые разумные аргументы.

Виноват — получи 'фитиль', проникнись своей неправотой и больше так не делай. И тут начальник должен иметь чувство меры: чтобы распекаемый и почувствовал всю полноту своей неправоты, но как личность унижен бы не был. Очень немногие начальники способны таким образом 'пройтись по лезвию бритвы'. Роберт Николаевич к таковым не относился.

Командир 'Быстрого' чуть ли не дверью хлобыстнул, когда, наконец, получил разрешение удалиться.

Глава 13.

Ещё через полчаса прибыл вызванный заранее Эссен.

Как ни силён характером был адмирал, но этого разговора с ершистым командиром 'Пересвета' всё-таки... Нет, не побаивался, но ожидал с чувством потенциального дискомфорта.

После обмена приветствиями моряки устроились за столом и Вирен начал:

— Николай Оттович, послезавтра должны прибыть новые десятидюймовые пушки на замену расстрелянных.

— Замечательно! — расцвёл каперанг.

— Не совсем, — мрачно продолжил Вирен. — Четыре штуки.

Эссен промолчал и выжидательно посмотрел на командующего.

— Знали бы вы, Николай Оттович, как мне трудно было принять решение, на какой из двух броненосцев определить эти орудия. Грешным делом, я уже жалел, что погиб именно 'Ослябя', а не ваш 'Пересвет' или 'Победа' — его пушки были практически новенькие, в отличие от орудий артурских кораблей... В общем, новые стволы получит Зацаренный.

— Но хотя бы две пушки с 'Победы' хоть и расстрелянные, я получу для замены разбитых? — к удивлению адмирала, Эссен спорить не стал, хотя было заметно, что он далеко не в восторге от такого решения.

— Разумеется! — с облегчением отозвался Вирен. — Я уже отдал приказ о их демонтаже и передаче на ваш корабль.

— Благодарю. Обидно, конечно, однако я прекрасно понимаю, как тяжело вам было сделать выбор. Но ведь орудия придётся передавать вместе со станками, если не с башней, это вызовет очень немалую задержку по введению 'Пересвета' в строй, да и 'Победы' тоже. А откуда стволы?

— С 'Ростислава', а что?

— Тогда простите, Роберт Николаевич, но ваше решение, на мой взгляд, неразумно, — у Эссена затеплилась надежда...

— Можно узнать почему?

— Разумеется. Вы должны думать о проблемах всего флота, и в частности не вдавались, но, по-моему, перед принятием этого решения, со своим флаг-артом не посоветовались. Я не ошибся?

— Не ошиблись. Вы к чему, Николай Оттович?

— К тому, что мне было легче: я думал в основном о своём броненосце, и навёл кое-какие справки. Орудия 'Пересвета' и 'Ростислава' одинаковы, а вот 'победовские', на пять тонн тяжелее. Каждое. Представляете себе проблемы с установкой?

Вирен молчал. С полминуты. Он не раздумывал над принятием решения — всё было уже ясно, просто не хотел, чтобы в ответе Эссену прорезались те эмоции, что клокотали на данный момент в душе адмирала. Наконец, слегка успокоившись, командующий выдавил:

— Благодарю за информацию, Николай Оттович. Ступайте. Орудия будут отправлены на ваш броненосец.

Каперанг, прекрасно понимая, что собеседнику сейчас не до того, чтобы выслушивать слова благодарности, встал, быстро попрощался и вышел.

Только оставшись в одиночестве, Вирен позволил себе грохнуть кулаком по столу и сложносочинённо выматериться.

— Полковника Берсенева ко мне! Срочно! — приказал адмирал флаг-офицеру через несколько минут.

Флагманский артиллерист прибыл через четверть часа.

— Разрешите, ваше превосходительство?

— Проходите, Фёдор Аркадьевич. Присаживайтесь, — комфлота нашёл в себе силы изобразить любезное выражение лица. — Чем сейчас заняты?

— Работаем над планом проверки качества снарядов. Если помните, после боя, многие высказывали сомнения по поводу их полноценности: часто наблюдались явные поражения судов противника с совершенно неадекватными результатами — подозрительно велик процент неразрывов.

— Хорошо, дело важное, — кивнул Вирен. — Но я пригласил вас по другому поводу.

— Слушаю, Роберт Николаевич.

— Три дня назад вы доложили мне о прибытии четырёх десятидюймовых пушек, помните?

— Конечно.

— Для какого корабля они предназначаются?

— Разумнее установить на "Пересвет", но, при небольшой доработке, вполне можно и на "Победу". Однако тогда возникнет проблема с быстрым возвращением в строй броненосца Эссена.

— Да? А почему я узнаю об этом только сегодня? Да ещё и только после прямого вопроса на эту тему?

Возникла пауза: адмирал ждал, а полковник подыскивал слова для вменяемого ответа. Давать ответ честный: "Потому что опасался услышать — Это мне решать, на какой броненосец лучше отправить данные орудия", до жути не хотелось.

— Я подумал, что вы, вероятно, знаете о некоторых отличиях в артсистемах этих двух броненосцев, — не очень уверенным голосом наконец проговорил Берсенев.

— Серьёзно? Вы уверены, что командующий и так всё знает? А зачем тогда, скажите на милость, ему флагманские специалисты? Телеграмму о прибытии четырёх новых стволов мне мог бы доставить и шустрый матрос. Полковник для этого не требуется. Я не прав?

И снова молчание в ответ. Артиллеристу было что сказать, но он благоразумно решил воздержаться от возражений. Вирен же, слегка "выпустив пар", несколько смягчился.

— Я, конечно, несколько утрировал свою мысль, Фёдор Аркадьевич, но прошу учесть на будущее: год назад я был лишь командиром крейсера и физически не могу знать всех нюансов по поводу каждого корабля на флоте. Которым, кстати, тоже командую временно, пока либо не выздоровеет Зиновий Петрович, либо не пришлют кого-нибудь из России. Не стесняйтесь в следующий раз перегрузить меня "лишней" информацией. Вы меня поняли?

— Так точно, ваше превосходительство!

— Можете быть свободны.

Следующими вызванными были Стемман и Одинцов, командиры "Богатыря" и "Амура", выделенных для очередной операции по усложнению жизни несговорчивых островитян...

И так весь день. К вечеру Роберт Николаевич чувствовал себя выжатым и опустошённым. Возникла мысль, что при таком режиме можно запросто присоединиться к Рожественскому в ближайшее время.

Глава 14

Туман — настоящее проклятье для всех, кто в море: идти нужно исключительно по счислению и надеяться, что ни штурман не ошибся в расчётах, ни рулевой, что корабль ведёт себя как идеальный физический объект вроде 'материальной точки на нерастяжимой и невесомой нити'. Иначе, особенно в районах с неблагополучной навигационной обстановкой, весьма велик шанс вылететь на какую-нибудь каменную гряду, скалу или рифы. А то и вообще на берег...

А ещё можно получить тараном в борт от своего же корабля, что уже бывало в этой войне.

— А ведь повезло нам сегодня с погодкой, Евгений Николаевич, — подошёл к командиру 'Амура' старший офицер, князь Кекаутов, — весь берег в тумане.

— Сколько до Ниигаты? — откликнулся Одинцов.

— Миль десять, так что нырнуть в эту 'сметану' можно кабельтовых на двадцать, а дальше пусть болит голова у наших узкоглазых друзей — нам точные координаты минных банок без надобности — нескоро ещё в этот порт заходить придётся.

— Ну что же, начинаем. Борис Владимирович, — обратился командир минного заградителя к мичману Давыдову, — всё в ваших руках. Надеюсь, что ошибок в расчетах не было.

— Не могли же мы с 'Богатырём' одинаково ошибиться, — штурман был достаточно уверен в себе. — На месте мы, можете не сомневаться.

— Тогда, с Богом!

'Амур' повернул к берегу и семиузлвым ходом стал погружаться во всё больше и больше густеющий туман. Поворот. В корме корабля раскрылись лацпорты и в лёгкие волны Японского моря стали плюхаться мины заграждения. Поставили двенадцать минных банок по шесть штук в каждой и отвернули на вест. Дело сделано.

Хоть Ниигата был и небольшим городком в сорок с небольшим тысяч жителей. Но сюда приходила железная дорога от Токио и, во время войны, этот заштатный порт стал достаточно важным транспортным узлом. Немалая доля войсковых перевозок на континент проходила именно через него.

Солнце поднималось всё выше, и дымка над берегом и морем потихоньку рассеивалась. С берега уже наверняка разглядели силуэты боевых кораблей, но издали их вполне можно было спутать например с 'Нийтакой' и 'Акаси', так что пока выяснят, что видели неприятельские корабли, пока примут решение, отправят погоню... Да сто раз можно в море затеряться. Нужно рассчитывать на очень уж фатальное невезение, чтобы опасаться встретить сильный боевой отряд противника именно неподалёку от Ниигаты.

— На левой раковине четыре дыма! — раздался голос сигнальщика 'Богатыря'.

Контр-адмирал Уриу, как только получил информацию о нахождении близ японского порта двух неизвестных военных кораблей, немедленно направил к Ниигате свои крейсера.

Крейсера после Цусимского боя 'перетасовали' и теперь в состав его четвёртого боевого отряда, кроме неизменных 'Нанивы' и 'Такачихо' входили 'Акаси' и 'Сума'.

Отряд вполне боеспособный, но корабли весьма чувствительно отличались по скорости и вооружению. Первая пара была существенно мощнее в плане артиллерии, но по скорости уступала более новым кораблям узла два-три.

С одной стороны, это было удобно — можно послать 'скороходов' в ближнюю разведку, для выяснения 'что это там за дым?'. Или они могут повиснуть на хвосте более скоростного, чем весь отряд противника и попытаться сбить ему ход, но действовать всеми четырьмя крейсерами, можно было только против достаточно тихоходного противника. А у русских таковых кораблей немного.

Но в данном случае, кажется, повезло: Уриу долго ломал бы голову, что за двухтрубный крейсер шляется у западного побережья Японии, но разведка во Владивостоке, как обычно, показала себя с самой наилучшей стороны — адмирал знал, что 'Амур' и 'Богатырь' покинули русский порт.