| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вялые попытки дотянуться до наиболее болящих мест и хотя бы почесаться вызвали лишь легкое сотрясение поверхности воды в озере, плюс несанкционированное шевеление где-то на периферии, после чего нечто довольно твердое пару раз тыкнуло меня куда-то под ребра. И если сперва я не обратила внимание — ну, подумаешь, бревно какое-нибудь качается — то потом вероятность использования сего "плавучего объекта" для транспортировки своего многострадального тела к берегу пересилила желание вновь умчаться на свидание с забвением, и, кое-как вывернув шею, я попыталась разглядеть, что же там, собственно, плавает...
Истошный вопль, вырвавшийся из моего горла, явно заставил половину животных в радиусе нескольких километров грохнуться в обморок, а оставшихся — в спешном порядке устроить массовую миграцию, дабы оказаться как можно дальше от эпицентра звукового взрыва, и, мгновенно позабыв обо всех своих недомоганиях, я сперва чуть не утонула, по самые уши уйдя под воду, но потом, яростно извиваясь всем телом, буквально вылетела на поверхность и каким-то диким баттерфляем (хотя всегда плавала только по-собачьи) припустила к берегу, чтобы как можно быстрее оказаться на максимально возможном расстоянии от ужасного, распухшего трупа, плававшего вместе со мной в озере! Этот мутный, лишенный жизни взгляд затянутых молочной пленкой глаз, казалось, преследовал меня по пятам, и, даже добравшись до земли, я никак не могла от него избавиться — словно липкая слизь, он облепил меня с ног до головы, и, воя как безумная, я принялась кататься по мелким камням, пытаясь отскрести его от своей шкуры, но ничего не помогало — он не отставал, а подобные физические упражнения лишили тело остатков сил, и вот я бессильно вытянулась на земле, подергивая лапами и натужно хватая ртом воздух — мне его ощутимо не хватало, и грудь словно стиснули стальные кольца, не давая сделать ни одного свободного вдоха... пока не прорвало — и слезы не хлынули рекой, мгновенно промочив щеки. Я не стонала, даже не всхлипывала — я не могла издать ни звука, и слезы текли, не переставая, капая наземь и оставляя на сухих бесчувственных камнях одинокие пятнышки... Слезы — в тот раз они меня спасли. Не заплачь я тогда — не уверена, что не сошла бы с ума от боли, разочарования и скорби... Слезы лечили меня, утешали, успокаивали. Конечно, они не могли зарастить ту ужасную, кровоточащую рану, что огнем горела на моем сердце, но, по крайней мере, они могли сделать так, чтобы боль сжалась в крошечный комок... постепенно затихая. А потом ко мне вернулся голос, и натужно всхлипнув, я наконец-то смогла по-настоящему разрыдаться, раскачиваясь из стороны в сторону и запрокинув голову к небесам. Я думала, что так умеют плакать только дети — искренне, навзрыд, выплескивая наружу всего себя, что взрослые постепенно забывают, какого это — по-настоящему реветь... а вот же, прижала жизнь — и я, как когда-то в детстве, снова хлюпала носом, отбросив прочь все условности и правила приличия, забыв об опухших веках и красных глазах — просто плакала. Об Ирране, чьи белые, совершенно белые руки распластались по холодной мостовой. Об этом несчастном драконе, которого судьба лишила рассудка, тем самым приведя его к бесславной и бессмысленной гибели. И — чего уж таить — о самой себе, несчастной белой драконихе, оказавшейся один на один с жестоким и совсем не сказочным миром, где так просто — почти небрежно — способна оборваться чужая жизнь... Слезы все текли и текли, но постепенно рыдания сменились редкими всхлипываниями, а потом затихли совсем, и, обессилено опустившись на камни, я провалилась в долгожданный сон.
* * *
...Пип. Пип. Пи-ип. Какой-то знакомый звук, только никак не могу вспомнить, откуда я его знаю... Приходится сперва заставить себя окончательно проснуться и попытаться открыть глаза. Долгое время ничего не выходит — веки кажутся какими-то вялыми и безжизненными, а тело будто приклеилось к поверхности, на которой лежу... кровать? Постойте, а как они сумели запихнуть дракона на человеческую кровать? И почему я не чувствую крыльев?..
Что вообще?..
О боже.
Пи-пип-пип-пи-ип.
И я открыла глаза.
Белый, абсолютно белый ровный потолок. Старенькие лампы, одна из которых слабо подмигивает и, кажется, скоро погаснет. Голубые стены. Окно... За окном — ночь, и бледная луна заглядывает через стекло, бросая на подоконник причудливые тени... бледная. Луна. А на Сарране она золотистая. Выходит...
Скосив взгляд, пытаюсь осмотреть себя. Да, действительно — я. Я-человек, лежу на какой-то кровати, укрытая теплым колючим одеялом, из-под которого видна лишь забинтованная грудь да сплошь опутанные какими-то прозрачными трубочками руки... больница? Да, похоже. А что я делаю в больнице? Память по-прежнему отказывается воспроизводить прошлое, хотя какие-то образы все же мелькают, но они чересчур размыты, чтобы ухватить их за хвост и приставить к ответу... и тут амнезия? Похоже, у меня это уже входит в традицию — ничегошеньки не помнить... Поморщившись, попыталась ощупать голову, чтобы проверить, как она, но, стоило пошевелиться, как все тело разом решило напомнить хозяйке, какое оно разнесчастное, и, едва приподняв забинтованную руку над простыней, я тут же уронила ее обратно, задыхаясь от боли. Сознание пошло волнами, собираясь вот-вот со мной распрощаться, и мне пришлось еще долго лежать неподвижно, чтобы вновь вернуть себе способность ясно соображать. Так, кажется, все куда печальнее, чем мне кажется... пардон за тавтологию. И самое главное — рядом-то никого, хотя бы чтобы спросить — а где я? И, что куда важнее — а кто я?..
Шаги... Не здесь, где-то в коридоре... а может, этажом выше? Или ниже? Тело по привычке тут же замирает, но с кардиографом не поспоришь — пищит, зараза, как заведенный, да и в груди что-то булькает... что же со мной?!
Шаги. Близко. Выходит, сюда все-таки кто-то идет.
Не терять сознание, не терять сознание — я должна узнать, кто я!
Держись... держись...
Как же меня зовут?!
Скрип двери. Из последних сил удерживаю себя в сознании, но потом звучит чей-то голос — незнакомый — что врывается мне в уши, как взрывная волна, сметая все на своем пути...
И мир разлетается на осколки.
И все вокруг снова погружается в беспроглядный мрак...
И переворачивается еще одна страница моей истории.
* * *
М-м-мы-ы-ых...
Жаркое, пахнущее сеном и давно не чищенными зубами дыхание окатило мою голову, основной упор почему-то сделав на нос, и, невольно поморщившись, я с трудом приоткрыла глаза, тут же встретившись взглядом со своим невольным "будильником". Размером два на полтора. Метра. Ибо прямо передо мной, попирая землю толстыми ороговевшими пальцами, стоял здоровенный "носорог" — или сунн, если по-местному — и с на редкость удивленным выражением пялился на мою персону. Причем ладно он был бы один... ой-е. С трудом сглотнув, я от всей души поблагодарила... кого бы то ни было за то, что, перенеся меня в этот мир, он запихнул меня именно в драконью шкуру, ибо, глодало смутное сомнение, любая другая в настоящее время была бы растоптана и тонким ковриком раскатана по земле, потому что хоть сунны и были на редкость глупыми и, как следствие, медлительными животными, но, как только речь заходила о водопое, они буквально преображались, после чего, без малого, тараном шли к ближайшей реке или озеру — и горе было тому, кто попадался им на пути! Вот и сейчас с десяток этих трехтонных тварей столпился рядом со мной, причем на их шишковатых мордах черным по белому были расписаны все их нехитрые умственные выкладки на тему: "А что же это такое?". В отличие от людей, эти животные драконов смутно, но припоминали, и держались чуть поодаль, однако близость воды, к которой я, волей или неволей, перекрыла подход собственной тушкой, буквально сводила их с ума, поэтому, не желая испытывать больше свою удачу, я осторожно привстала на ноющих лапах и потихоньку отползла в сторонку, молясь, чтобы эти безмолвные наблюдатели не решили последовать за мной. Зря боялась — как только непонятный объект сам собой ликвидировался с траектории их движения, сунны тут же потеряли ко мне всякий интерес и слитным строем ломанулись к озеру, так что очень скоро воды уже не было видно из-за теснящихся на берегу рыжевато-бурых спин. Плавающий у дальнего берега труп, тускло блестевший на солнце голыми ребрами, их волновал мало, а рискнул бы сейчас кто сунуться к водичке — превратился бы в фарш, перетертый крутыми, покрытыми бугристой шкурой боками! Я же, понаблюдав за этой вакханалией какое-то время, лишь устало вздохнула и, кое-как поднявшись на ноги, прихрамывая, заковыляла прочь.
Идти по широкой, утоптанной тропе было не так уж сложно, и вскоре, миновав небольшой лесочек и широкое, заваленное "лепешками" пастбище, я вышла на грунтовую дорогу, тут же остановившись и осмотревшись по сторонам. М-да... а вот и город. Не сказать, чтобы очень далеко, но и не близко — пешему человеку, или не особо торопящейся мне, на то, чтобы туда вернуться, понадобится вся ночь и еще... вот только кто сказал, что я вернусь? И, горько фыркнув — ага, уже бегу! — я развернулась в противоположную сторону. Если вспомнить, что с севера к городу ведет вымощенный камнем торговый тракт, то стоит признать, что меня отнесло к югу, следовательно, идти тоже стоит на юг. В Африку, в Африку, в Африку. За фигами и финиками... Вот только зачем так далеко, если первые и тут повсюду валяются, только успевай собирать? Очередной смешок вышел больше похожим на пронзительный ослиный рев, и, словно осуждая, откуда-то сверху донеслось недовольное ворчание, исходящее прямо из во-он той серой тучи, зацепившейся пушистым брюхом за ближайшую вершину... нет, ну что за?!.. Беззвучно выругавшись — и сопроводив это тихим рычанием — я легкой рысцой припустила по дороге, стремясь убраться из-под надвигающейся грозы, но буквально через несколько шагов остановилась, и даже нарастающий шум ветра не смог заглушить резкий, истерический хохот, которым я огласила всю долину: куда?! Куда ты, точно мокрохвостый котенок, припустила?! Только что кичилась, мол, такая я и растакая, а как гром приударил, так все, домой, в родную клетку?.. И кому ж ты там нужна, а, транспорт четвероногий? Крылатый. Без перьев... Под конец осталось лишь едко усмехнуться. И, уже куда медленней, зашагать дальше. Как говорили в моем мире, если ты попал под дождь, какой смысл бежать — все равно прибежишь мокрым? А если спокойно воспримешь перемену погоды, то, по крайней мере, сохранишь достоинство... И хотя его немного у меня осталось — достоинства этого — все же остатки сладки, поэтому я почти не вздрогнула, когда первые, удивительно тяжелые капли ударили меня по спине. Бр-р... Нет, все-таки немного ускориться придется, а то ж замерзну тут! Чуть погодя я еще не раз и не два прокляла свою смешливость — дождь все усиливался, в явном намерении залить всю долину к чертовой бабушке, и, пригнув голову и поплотнее сложив крылья, я тряской иноходью бежала по раскисшей дороге, широко расставляя пальцы и только потому не увязая в грязюке по самые уши. По хорошему, мне стоило пересечь поле и вновь укрыться в лесу, чтобы переждать там непогоду, однако, во-первых, вышеупомянутое поле уже успело изрядно притопиться, так что я рисковала попросту не доплыть, а во-вторых — я еще не совсем сошла с ума, чтобы в грозу пытаться прятаться под деревьями, пусть даже и не одиночными. Вам дракона какого — слева прожаренного, или справа? Или, быть может, во фритюре?.. Тьфу ты, да что же это меня на черный-то юмор потянуло?! Нервный срыв, что ли? Наверное, да. Хоть и поплакала, а все равно... Еще и дождь этот, чтоб тебя!.. Последний, словно обидевшись за столь нелестное о нем высказывание, усилился, превратив просто серую пелену перед глазами в непроглядную завесу, так что я уже с трудом могла различить собственные лапы, и вслепую мчалась вперед, молясь лишь о том, чтобы не споткнуться...
...а потому, наверное, и не сразу увидела впереди робкий рыжий огонек.
Огонь!
Первым моим побуждением было — туда! В тепло и сухость! — но чуть погодя разум вернулся, потеснив эмоции, и недвусмысленно намекнув, что там, в этом самом тепле, наверняка уже кто-то есть, и этот самый "кто-то" едва ли будет рад вторжению летучего ящера с пастью матерого динозавра. Чем это грозит? Правильно, крики-вопли сначала, потом запустится программа оборонительного поведения, и, дабы не допустить смертоубийства, мне придется удирать, поджав хвост. Под дождь. Оно мне надо?.. Нет. Но только, пока я думала, тело уже все решило, и вот из сплошной стены дождя показался каменный бок скалы, с которого ручьями сбегала вода — впрочем, даже не думая затекать под "козырек", в похожую на беззубую пасть пещеру, где и горел привлекший меня небольшой костер, возле которого, ссутулившись, сидел одинокий путник. На мгновение я вновь ощутила тень сомнения — ну как же?.. — однако в этот самый миг, прежде чем я успела придумать своему поведению подходящее оправдание, человек поднял голову и посмотрел прямо на меня. Сердце упало — ну вот, сейчас начнется! — но, мгновение спустя, у меня отвалилась челюсть: улыбнувшись, он помахал мне рукой и крикнул — очень громко, между прочим, ибо я отчетливо услышала его даже сквозь грозу и вой ветра:
— Ну, что стоишь, мокро же! Заходи скорее!
"Он слепой", — тут же решила я, с трудом вернув морде приличное выражение... впрочем, сия надежда оказалась ложной — во-первых, человек смотрел на меня, а не чуть в сторону, а во-вторых, у слепых людей обычно слух и все прочие чувства развиваются до невероятной остроты, так что едва ли он бы не узнал мою весьма характерную поступь! "Он любит драконов", — тут же нашло выход мое воображение, но поспешно было затолкано веником обратно в кладовку: цыц, неугомонное! Любит, как же. При том, что последних драконов здесь видели столетия назад, да и внешний вид у этих ящеров как бы того... намекает. Обиженная фантазия махнула хвостом, сообщая, что она со мной отныне не знакома, и работать в команде отказывается... но напоследок все же выдала мне последнее гениальное предположение, от которого уши у меня сами собой пригнулись к затылку, а я невольно попятилась назад.
Угораздило же меня напороться на психа...
— Ты заходишь или нет? — кажется, человеку все мои душевные терзания были до лампочки, и он, как ни в чем не бывало, поворошил угли в костерке, — Или твоя животина упрямится? Так может, помочь?..
Стоп. Какая такая животина? Или он... Или он... меня?! В горле невольно заклокотало — нашел животину! — но, к счастью, я вовремя успела взять себя в руки... то есть в лапы и очень, очень, ОЧЕНЬ спокойно напомнить одной страдающей склерозом драконихе, что по местным современным меркам она, то есть я, и есть самое натуральное животное. Или в течении последних двух с лишком месяцев ты не такой себе имидж создавала, бегая под графским седлом, а?.. Так что нирвана, душа моя, нирвана. Морду кирпичом. И...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
