Дневники дракона. Часть 1. Дракон среди людей

"Идиот! — тут же мысленно "заорала" я, дублируя слова самым натуральным ревом, — Куда... стой!" — после чего, оскальзываясь, ломанулась следом. Поймала. Почти — во всяком случае, приземлилась точнехонько на спину... проблема в том, что в тот момент этот придурок уже успел прыгнуть, и посему нам обоим ничего не осталось, кроме как не слишком-то пологой дугой сверзиться вниз. Откровенно скажу — летать этот дракон умел куда лучше меня, но с двойным весом на одну пару изодранных крыльев даже самолет не всегда отрывает шасси от земли, и если Верхний город, пристанище знати, мы все-таки благополучно миновали, по при­чине его расположения на противоположной стороне холма, то Нижний встретил нас, что говорится, распростертыми объятиями в виде крыш, стен... еще раз крыш... а также шикарнейшей стелы не пойми в честь кого, не пойми, зачем, но высокой и уж-жасно крепкой, что и послужила финишным столбиком для моего первого полусамостоятельного полета. Врезались мы в нее, короче... Как по ка­мушку не раскатали — не знаю, но шмякнулись знатно, и лично я до сих пор удив­ляюсь, что хребет не треснул — вас бы кто приложил со всего размаха да об камен­ный столбик! Умеют же строить — стеле ничего, только грязь посыпалась, а у меня в глазах почернело, и еще пару минут я просто хватала пастью воздух, точно выброшенная на берег рыбина, пока сознание, безжалостно расталкиваемое вопящим о близящейся опасности "шестым чувством", не изволило вернуться... как раз вовремя — я едва успела в сторону откатиться, как огромная когтистая лапа врезалась в камень, аккурат в то самое место, где мгновение назад была моя голова. Дракон тоже пришел в себя, и, судя по налитым кровью глазам, убивать меня планировалось с особой жестокостью.

"Погоди, погоди! Ну пожалуйста, выслушай меня... да что ж ты!.." — и, вски­нувшись на дыбы, я едва успела пропустить под брюхом резкий удар хвостом... вот только, приняв неустойчивую позицию, явно поступила не лучшим образом — ибо душевный, сиречь от души удар с разворота лапой в челюсть попросту сбил меня и отшвырнул в сторону, знатно приложив о стену ближайшего дома — а та хоть бы дрогнула! Впрочем, меня ее надежность волновала отнюдь не в первую очередь, и я успела понять лишь одно — в открытом бою мне с этим чешуйчатым монстром не совладать, поэтому, пользуясь своими меньшими размерами и скоростью, я просто сиганула обратно к давешней стеле, использовав ее в качестве прикрытия, когда тяжеленная туша, брошенная в невероятный прыжок, в третий раз за день сотрясла ее до самой верхушки. У меня даже мелькнула мысль, что можно бы с помощью этой стелы не дать противнику к себе приблизиться, но, как говорится, задним умом мы все крепки, и вскоре попятившаяся я вновь ощутила хвостом надежную каменную кладку, в которую вжалась всем телом, точно надеясь, что случится чудо, и там внезапно появится еще одна дверь, что впустит меня внутрь, укроет от этих жутких кривых когтей, пены, капающей с клыков, горящих безумием глаз!..

"Я не враг тебе! — во всю мочь закричала я, — Я не хочу с тобой сражаться! Я!.." — но закончить мысль мне не удалось, ибо в следующий миг у меня появи­лись куда более важные темы для размышлений, воплощенные в виде несущейся на меня бронированной туши, вот-вот готовой раскатать меня в лепешку. Есте­ственно, я была против, поэтому даже не попыталась принять на себя этот вес — но, пригнувшись, резко рванулась прочь, умудрившись-таки проскочить под вы­ставленными вперед передними лапами. Впрочем, это была лишь краткая пере­дышка — дракон не врезался в стену, как я втайне рассчитывала, а использовал ее для нового толчка, и, не успела я отбежать и на несколько шагов, как сокруши­тельный удар в бок повалил меня наземь, и, сцепившись, как два кота, мы покати­лись по мостовой, оглушительно рыча и хлопая крыльями. В этом бою противник мой был явно в выигрыше — по силе, по весу, по опыту, в конце концов — и пока дикая ярость не позволяла ему сосредоточиться и попросту размазать меня по камням тонким слоем — что ж, у меня была надежда... но когда, поддев рогами, он изо всех сил ударил меня спиной оземь — мне ничего не осталось, кроме как вы­гнуться дугой от боли, точно пытаясь, как когда-то в детстве, встать "мостиком"...

...а потом широко раскрытая, усаженная по краям загнутыми назад зубами пасть сомкнулась на моей шее.

И я закричала.

В голос.

Похожие на костяные кинжалы зубы без малейшего труда пронзили тонкую чешую, прикрывавшую мне горло, вонзившись в податливую плоть, и в тот же миг мир вокруг разлетелся кровавыми брызгами, как и остатки разумного во мне, без следа сметенные волной дикого, первобытного ужаса. Тело, без особой на то мысли, тут же согнулось кольцом, поджав под грудь мощные задние лапы, что ударили раз, другой, третий, пытаясь достать нависшего надо мной противника, но без толку — тот стоял ко мне боком, крепко упираясь в землю всеми четырьмя лапами, так что я смогла оставить ему, самое большее, несколько тонких царапин, пока медленно сжимающиеся челюсти не нащупали скрытую под мускулами гор­тань, и, захрипев, я судорожно вытянулась на земле, из последних сил пытаясь втолкнуть в себя хоть малую толику воздуха. Перед глазами стелился кровавый туман, и рев крови в ушах постепенно становился все пронзительнее, все звонче... превращался в едва различимый писк, что делался все тише, и тише, растворяясь в давящей на умирающий разум пустоте...

Тогда — я в самом деле подумала, что умру. Умру, задушенная собственным сородичем — первым встреченным мною на Сарране драконом.

Я даже попыталась — сквозь боль и слезы — улыбнуться: какая ирония...

Но потом безжалостные тиски на моей глотке внезапно разжались, и прине­сенное откуда-то со стороны дуновение воздуха — спертого, пыльного, городского воздуха! — показалось мне, ни много ни мало, "дыханием жизни", наполнившим мои измученные легкие и заставившим конвульсивно заскрести когтями по земле. Сквозь отвратительный шум в ушах я различала чей-то крик, рычание, глухие уда­ры — и что-то во мне безмолвно кричало, заливаясь плачем, зная, что я опаздываю, зная, что скоро уже не смогу ничего изменить, заставляя, как одержимую, трясти головой, пытаясь вернуть себе способность видеть, думать, действовать!..

Пока, на трясущихся лапах приподнявшись над землей, я не увидела картину, от одного вида которой мое сердце провалилось куда-то в живот: невозможно огромный черно-багровый дракон, чье закованное в чешую тело вытянулось над землей, а пылающий безумием взгляд был прикован к человеку... к единственной, той, что сейчас неподвижно застыла, прижавшись к каменной стене — как когда-то, совсем недавно, стояла я — сжимая в руке подобранный с мостовой камень и...

"Иррана!"

Слишком медленно...

Огромная лапа, несущаяся к хрупкой фигурке, чтобы смять ее, как иссушен­ный временем осенний листок, и развеять по ветру мелкой пылью. Разжимающие­ся пальцы, выпускающие бесполезный отныне "снаряд". И скрежет когтей, вон­зившихся в стыки мостовой, чтобы бросить мое тело в невозможный прыжок!

А потом время возобновило свой привычный ход.

И тонкое девичье тело отлетело прочь, застигнутое ударом широкой пятерни. И тяжелый камень глухо ударился о мостовую, порождая многоголосое эхо в уз­ких улочках — точно тысяча бесплотных душ заплакали от горя. И я промахнулась — на мгновение, на половинку мгновения, но мои когти проскользнули мимо!

Зато все остальное угодило точно в цель.

Ну и что, что эта тварь была на четыре метра длиннее и почти в полтора раза тяжелее, чем я? Ну и что, что только что она едва не откусила мне голову? Ну и что?! Как говорил один мудрец, "дайте мне точку опоры — и я переверну мир!". Но я, конечно, не Архимед — во всяком случае, не припомню, что в прошлой жизни жила в Сиракузах! — и за весь Сарран поручиться не могу, но вот за одного особо мне неприятного типа — вполне, вполне... Во всяком случае, такого финта ушами он от меня явно не ожидал, поэтому таранный удар в плечо стал для него полной неожиданностью — неуклюже дрыгнув в воздухе всеми шестью конечностями разом, он откатился в сторону... ну да, впрочем, я уже на него не смотрела, вместо этого со всех лап бросившись к лежащей неподалеку Ирране.

"Иррана! — если бы ментальный голос мог рвать барабанные перепонки, мой бы сейчас оглушил всю округу, — Иррана, ты в порядке?! Ир..."

Иррана...

Не может же быть...

Внезапная мысль пронзила мне мозг раскаленной иглой, и, резко затормозив, я вся откинулась назад, едва не потеряв равновесие — словно бы, сделай я еще хоть шаг, меня бы затянула жуткая черная воронка, раскручивающаяся над тем местом, где, раскинув восково-бледные руки, лежала юная графиня.

Не может же быть, чтобы ты умерла!

Этого же просто не может быть...

Мир потемнел, и солнце превратилось в бездонный провал, распространяю­щий вокруг себя лишь холод и пустоту. На какое-то мгновение — чудовищно дол­гое! — я застыла неподвижно, позабыв, каково это — двигаться, дышать... как жить... но лишь на мгновение — ибо в следующий миг небо заслонили изорванные крылья, и пылающий яростью демон обрушился на меня, сбивая с ног.

Вот только он еще не знал, на кого нарвался...

В голову словно бы молотом ударили, заставив зрение на мгновение пому­титься, но потом оно вернулось — до невозможности хищное, четкое, резкое — и все тело, каждую клеточку, будто бы обдало огнем, выжигая горе, сожаление и то­ску — дотла, до последней капли! Взревев не своим голосом, я змеей вывернулась из коварного захвата, одновременно оттолкнув противника прочь, чтобы, соб­ственным ударом подправив траекторию прыжка, что было сил налететь ему на бок, мертвой хваткой вцепившись в основание левого крыла. Будь я чуть посиль­нее — оторвала бы с корнем, но и без этого, судя по всему, захват получился мало что не пыточным — во всяком случае, боль достучалась до него даже сквозь безумие, и, жалобно взвыв, дракон повалился набок, пытаясь подмять меня под себя. Вот только, если он думал этим одержать победу — что ж, лично мне не со­ставило особого труда просто откатиться в сторону и, вскочив, тут же броситься на не успевшего подняться противника, обхватив его лапами и крепко приложив мордой оземь. Получай... получай, гадина ползучая! Еще хочешь, да? Еще?! Дра­кон страшно ревел и бил лапами и хвостом, оставляя на мостовой глубокие зарубки, но я не выпускала его ни на миг, всем своим весом навалившись на плечи и ухватившись за рога. Правда, когтями мне было цепляться особо не за что — чешуи у дракона были расположены настолько плотно, что лапы попросту соскальзывали с его боков, а, учитывая, что задняя половина моего тела была не такой уж и легонькой, от каждого рывка меня нехило так заносило в сторону, чем, в конце концов, и сумел воспользоваться воющий в голос дракон — он попросту схватил меня за хвост и сдернул со своей шеи! Протестующе взвыв, я попыталась извернуться в воздухе, не желая прекращать схватку, но с инерцией не поспоришь — мне пришлось-таки "познакомиться" с ближайшей стеной, а когда я, возмущенно ревя и мотая головой, все же сумела прогнать затмение и подняться на лапы, то увидела лишь то, как широко распахнул крылья дракон, уже успевший вскарабкаться на все ту самую, трижды проклятую, стелу... собираясь сбежать?!

Стой! Стой, змей перепончатокрылый!

Не уйдешь!!!

Реву, вырвавшемуся из моей глотки, мог бы позавидовать целый львиный прайд, и, оскалив зубы, я бросилась следом... честно говоря, никогда не умела ла­зить по столбам, но жизнь припечет — еще не то выкинешь, и, едва почувствовав под лапами каменное навершие сего творения архитектурного искусства, я тут же расправила перепонки и, мощным гребком швырнув под себя воздух...

Взлетела.

Но в тот раз — я об этом даже не думала. Я даже не заметила, что лечу. Просто как-то так получилось, что расстояние, отделявшее меня от улепетывавшей во весь дух твари стало стремительно сокращаться, и, едва я оказалась за его спиной и чуть сверху — тут же сложила крылья и рухнула ему на загривок, впечатав всей своей тяжестью. Признаем откровенно — весила я не так уж мало, и его кости жа­лобно хрустнули под такой нагрузкой, после чего мы оба начали стремительно па­дать вниз, сцепившись в один черно-белый клубок. Земля приближалась с каждым мгновением, и все инстинкты, мыслимые и немыслимые, в голос "орали" мне, чтобы расправляла крылья и выравнивала этот безумный полет, но я упорно дер­жала перепонки плотно сомкнутыми, не разжимая когтей, которыми удерживала своего врага, точно боясь, что он все-таки вырвется, все-таки сумеет найти способ сбежать и спастись...

А потом мы врезались в землю.

Не совсем уж отвесно — как бы ни были изодраны крылья чужака, молотил он ими беспрестанно, то ли пытаясь дать мне в глаз, то ли силясь остановить паде­ние, поэтому приземлялись мы слегка под углом, но и так удар получился — будь здоров! Меня спасло лишь то, что когти мои не выдержали такого напряжения и сорвались с изодранной в клочья спины, поэтому после первого рывка я отлетела в сторону и, перевалившись через какие-то не то кусты, не то еще что, уже незави­симо покатилась по крутому каменистому обрыву. К счастью (хотя — как сказать...), тот оказался не слишком высоким — меня кувыркало, от силы, полми­нуты, прежде чем, подкинув напоследок на каком-то валуне, брезгливо сбросило в раскинувшееся внизу озеро. Там оказалось не то, чтобы очень глубоко, но, по крайней мере, достаточно, чтобы я смогла не отбить себе последние ребра, а про­сто с громогласным "плюх!" приземлиться на воду, тут же уйдя на глубину.

Стоит чуть-чуть похвастаться — как-никак, через косяк, а плавать я все же умела, поэтому тут же забила по воде и лапами, и крыльями, прорываясь на поверхность. Вода в озере оказалась довольно прохладной, и подействовала отрезвляюще, поэтому первое мое более или менее четкое воспоминание — я, как собака, плещусь посреди круглой чаши воды, размером с футбольное поле, бешено озираясь по сторонам и пытаясь сообразить, в чем тут дело... как вдруг "дело" само о себе напомнило, сверзившись откуда-то сверху и хорошенько так меня притопив, поэтому вместо обиженного рева получилось лишь жалкое "буль-буль". Крепкий череп уберег меня от потери сознания, что, с большой долей вероятности, обернулось бы смертью на дне озера, и мне даже удалось вывернуться из-под навалившегося на меня груза до того, как удар о каменистое дно выбил остатки воздуха из моих легких. После этого осталось лишь отпихнуть в сторону покусившийся на мою ценную шкурку объект и что есть мочи рваться наверх, дабы во второй раз за день широко раскрытой пастью вгрызться в ослепи­тельно-голубое небо... за крошечный миг до того, как оно съежилось в горошину, и только-только я успела подумать, что надо бы выбраться на сушу...

Но вот сразу скажу: хорошо, что до доплыла до берега! Во всяком случае, если бы к моей теперешней боли добавились еще и отлежанные бока... у-у-у. Правда, наместо них тут же "радостно" попросились занемевшие от холодной воды мышцы, но, стоило мне пошевелиться, как я и пожалеть забыла, что окочене­ла — в противном случае водички бы нахлебалась по самое "не хочу". Та-а-к боль­но!.. Создавалось ощущение, что меня с какого-то перепугу перепутали с куском теста, и ретивая хозяйка битый час раскатывала меня на столе во всех направлени­ях, поэтому теперь каждая косточка в теле вопила о том, какая же она у меня единственная и неповторимая... составить, что ли, по памяти первый драконий анатомический атлас? Заодно сдать, в качестве первичного набора, несколько не­нужных органов... ой, мамочка, ну за что?!