Швырялы понесли незначительные потери — но у них убит предводитель. А это гарантирует, что даже если они и соберутся вместе — вместо немедленных действий против меня. Они будут выбирать вожака, потратив на это дело не только время, но и некоторое количество сородичей. Конечно, вожак варгов вполне может подчинить швырял без особой проблемы... а варги и их всадники — и так его. А значит, основная проблема — именно варги.
— Убей седого! — приказал я суккубе, указывая на белого волка, уносившего на себе отчаянно матерящегося орка с бунчуком. Все-таки взаимопроникновение культур Каганата и Орды нельзя не заметить, как ни стараются профессора из имперских школ магии назвать орков — "созданиями, чуждыми всему человеческому".
Суккуба посмотрела на разбегающихся швырял, на кучно удирающих варгов... и кивнула. Видимо, она решила, что за ограниченное время своего пребывания в плотной реальности именно так она получит больше душ, чем гоняясь за швырялами по отдельности.
Дальнейшее, в сущности, было уже не интересно, хотя вспоминать, конечно, весело. "Самое увлекательное занятие для конницы — это рубка бегущей пехоты". В нашем случае бежали "условно конные", но сути дела это не меняло: мы все равно были быстрее, маневреннее, и могли наносить удары, оставаясь вне досягаемости противника.
Конечно, у некоторых из орочьих всадников были приторочены к седлу метательные топорики. Потому я и приказал "молодежи", многие из которых были существенно старше меня самого, не спускаться ниже 50 метров. На такое расстояние забросить метательный топорик — фокус нетривиальный, даже для орка, а уж попасть... Нет, если бы удирали, скажем, огры... Те свою дубину и на 80 м закинуть могут: дурной силищи "мало-мало дохрена". Правда с "попасть" бывают проблемы, даже если мишень — размером со слона. Но "на дурнину" могли и залепить. И тут уже даже броня ездовых крикунов вполне реально могла и не спасти. Но то — огры. Для орка предельная дальность — те самые 50 м, и то — на излете разве что броню крикуна поцарапает. Правда и заклинания требующие попадания, вроде тех же Стрел Хаоса — основного оружия новонабраных культистов, летят на те же 50 м. Так что разгон, клевок вниз, бросаем заклинание — и снова вверх, на безопасную высоту. Ну а кто может "порадовать" противника заклинаниями, бьющими по площади и не требующими прицеливания — те и со 100 м могут атаковать, не снижаясь.
* * *
Отвлекшись от воспоминаний, я прикоснулся к висящему на поясе тубусу со свитком заклинания "Штормовой кулак", взятым в том бою. Магия Хаоса четвертого круга так пока что и остается для меня недосягаемой и непостижимой, хотя я и регулярно медитирую на этот свиток. Когда я смог наконец-таки постигнуть принцип построения заклятий этого круга — я сам начерчу для него Печать Чистоты, и смогу применять это заклинание. А свиток мне торжественно отдал Учитель, сказав: "это чтобы был стимул побыстрее развиваться".
Вместо бескрайней степи, по которой мы гоняли остатки фуражиров Гарга Череполома, передо мной снова Двуглавый курган и отливающая зеленым призрачно-прозрачная башня. А в сознании гремит приказ Учителя:
— Готовьтесь! Как только мы с Иримэ покинем башню — последует атака. Вероятный противник — духи и прочие существа с Планов Света и Жизни.
Призванные, значит? Что ж. Встретим!
Я погладил подвернувшегося под руку Ланголинга, переглянулся с Истой и Лёссой, и принялся раздавать приказы.
Иримэ
Это был настоящий росток меллорна. Маленький, только проклюнувшийся из семени, но вполне жизнеспособный. И его Песнь уже колыхала миры Жизни и Света, призывая духов этих стихий собраться, чтобы защитить росток от "неверующих и обманутых". Здесь, в цитадели Немертвых, голос Вечной леди легко глушит Песнь ростка, но стоит нам выйти...
К счастью, в отличие от Песни ростка, голос Лара башня Немертвых не глушит никак. Так что он уже командует войсками, ожидающими нашего выхода.
— Ездовые крикуны в качестве истребительной авиации... — бормотал Лар себе под нос что-то неудобопонятное. — Но ведь придется. Виверн лучше не призывать... Жизнь все-таки. Еще переметнутся. А суккуба — и подавно не боец. Маг, рейндж-дд... но танк из нее... В общем — не стоит. Хотя... на всякий случай...
Лар забормотал что-то вовсе уже неудобопонятное. Все-таки, четвертый круг магии так и остается для меня непостижим, хотя Лар и говорит, что мне осталось совсем немного. Печать чистоты на его доспехе полыхнула странной смесью слепящего света, и яростно-огненной тьмы. Искаженное самим присутствием лорда фейри пространство вскрикнуло, разрываясь, и через раскрывшуюся кровавой раной трещину я увидела прекрасную крылатую деву, что парила в непостижимых потоках Плана Хаоса.
— Ты придешь ко мне? — спросил Лар. — Тогда мои враги — станут твоими.
— Враги? — спросила дева голосом, от которого у меня просто подогнулись колени, и стало жарко щекам. — Это хорошо. Я иду.
Дева оперлась на руку Лара и шагнула сквозь разлом. Когда она пересекала границы реальностей, произошло ужасное преображение: теперь вместо прекрасной девушки, опирающейся на руку моего жениха, на боевой перчатке доспеха сидело существо, смутно напоминающее гарпию. Но оно отличалось от произведений чернокнижников нашего мира также, как отличается ездовой кошмар всадников Хаоса от крестьянской лошадки.
Лицо ее оставалось все также прекрасно, вот только все, что ниже шеи этого существа выглядело так, как будто ее освежевали. Только прекрасное лицо, и крылья, покрытые металлическими перьями, остались без изменений. С обнаженных мышц падали на перчатку из шкуры нерожденной твари капли багрово-черной крови. И что-то говорило мне, что того, кто не посвящен в тайны Хаоса, или варпа, как этот План называет Лар, эта кровь может сильно обжечь, а то и отравить, принеся с собой проклятье варпа.
Подняв бескожую гарпию на руке, подобно тому, как поднимают охотничьего сокола, Лар возгласил:
— Мир, услышь истину, что начертана на кровавых небесах: "Шэмельна Тзиин'нет! Атдэ фаошден тек'зит!"
— Тзиин'нет! — согласилась гарпия Хаоса, не чувствующая ни малейших неудобств от того, что с нее содрали кожу. Ее лицо, с глазами, горящими подобно драгоценным камням, казалось противоестественно-спокойным для идущего в бой.
Откуда-то я знала, что сейчас такое же существо призывает из варпа и Лёсса, приемная дочь... Да Зверь, заворожи! Наша! Наша приемная дочь!
— Мы подарим дочке голову одного из тех, кто встанет на нашем пути? — спросила я Лара.
Тот посмотрел на меня удивленно, но все-таки — обрадованно.
— Обязательно подарим. Думаю, Лёсса — порадуется!
Под удивленным взглядом мертвой эльфийки, я обняла руку Лара, свободную от твари Хаоса.
— Идем? — спросила я Лара.
Лицо Астироль изменилось Теперь, вместо удивления, на нем была написана твердая решимость.
— Я приму не только твой сюзеренитет, но и твоего бога! — произнесла она.
Темно-синяя аура окутала девушку, восставшую из мертвых ради мести поработителям.
Пьен
Сине-зеленое пламя охватило башню. Я рванулся было на помощь учителю... но был остановлен его командой. А полыхающем сиянии зелень Серых пределов постепенно вытеснялась синевой Архитектора судеб. И вот башня снова стояла перед нами в своем изначальном виде... То есть — почти изначальным: теперь она чуть светилась призрачно-синим.
И вот из двери вышли учитель и Иримэ. Толпа призванных орнисов заволновалась. Стрелки-кочевники наложили стрелы на тетивы. Суккуба Немиан, не в первый раз уже приходящая на зов Серг'Ра, вскинула руки, подготавливая какой-то проклятье.
Как и сказал учитель, атака началась, стоило ему с Иримэ немного отойти от входа в башню нежити.
Вихрь золотисто-зеленого цвета возник прямо возле учителя, и распался, открыв Врата мира духов. Признаться, я в первый раз их увидел, но сомнений у меня не было.
Через врата шагнула фигура, смутно напоминающая человеческую. За ее спиной виднелись полосы света, смутно напоминающие крылья. Во времена, когда я учился при монастыре в Империи — я задохнулся бы от благоговения, увидев столь близко Вестника Владыки Света, его ангела!
Следом за ангелом из прохода, совместившего путь на Планы Света и Жизни, вышли два единорога. Золотые короны у самого основания рогов говорили о том, что перед нами — старые, сильные и опытные особи, вожаки стад. По сравнению с этим десяток блуждающих огоньков, младших элементалей Света, и две стаи мелких степных волков — можно было бы вовсе не рассматривать...
— Язычник! — прогремел голос ангела, поднимающего в нашу сторону сияющий меч. — Одумайся! Верни Свету то, что принадлежит ему по праву, и покайся!
Иримэ
Разумеется, никто никому ничего "возвращать" не стал. Тем более, что право Света, а тем более — его самозваного "Владыки" на владение меллорном в лучшем случае — спорно, чтобы не сказать — "вообще отсутствует". И уж представитель одной из ветвей эльфов, тем более — пользующийся покровительством Матери, явно имеет больше прав. Так что все происходящее — не более, чем испытание силы, разума и готовности все это применять.
Увы, первый удар был отнюдь не в нашу пользу. Первый же удар Элементала Света, массовое Очищение вымел из реальности всех призванных существ. Остались только крикуны, связанные с тварным миром гораздо крепче, чем остальные призывы, суккуба, умело удравшая за пределы дальности заклинания, и ловчая птица на руке Лара. Как ни странно, она оказалась устойчива даже к мощи, вложенной ангелом в заклинание.
Лар подбросил гарпию Хаоса на руке, как охотник подбрасывает ловчего сокола. И нерожденная тварь поступила так же, как и охотничий сокол: взмахнув крыльями, она начала стремительно набирать высоту, чтобы ударить по добыче сверху.
Между тем ангела, единорогов и их свиту из мелких порождений Света и Жизни засыпали стрелами кочевники. Правда, надо сказать, что если малые элементали и волки были выметены этим залпом чуть менее, чем полностью, то вот ангел — практически не пострадал. Старшие элементали любой из стихий вообще малоуязвимы для оружия тварного мира. Единороги же, как и ожидалось, представляли собой в этом смысле нечто среднее: стрелы кочевников часто рикошетили, или же вовсе не пробивали обманчиво-мягкую шкурку. К тому же, многие из кочевников, как ни крути — относившихся к презренным эдайн, не способным созерцать совершенную красоту единорогов, слепли, только взглянув на их совершенство. Но кочевников было много, стрел они выпускали еще больше, так что оба единорога были серьезно изранены. Однако и цена этого успеха была высока: слетевшие с рогов прекрасных существ Света лучи пробивали по 3-4 эдайн, а потом единороги бросились в ближний бой... Конечно, шерсть единорогов — это не псевдохитиновая броня ездовых кошмаров... но все равно единороги разбрасывали кочевников, прорываясь к нам. И, признаться, не стоило предполагать, что они остановятся, признав во мне эльфийку. Испытание есть испытание...
Копыта и рога единорогов взяли щедрую плату с тех, кто пытался их остановить. Вот очередной степной стрелок не успел вовремя убраться с дороги, и вставший на дыбы единорог обрушил копыта на спешно подставленный щит... разумеется, столь ничтожная защита не смогла даже затормозить стремительный полет смерти, и несчастный покатился по земле с разбитой головой.
— Да раздайтесь же! — прорычал Лар. — Нехрен мне тут свою крутость демонстрировать...
Кочевники были бы и рады перейти к своей обычной тактике: раздавшись в стороны, засыпать противника стрелами, измордовать стремительными наскоками с боков и с тыла... Но единороги налетели слишком быстро, буквально смяв несколько рядов кочевых воителей. А лучи, которые порождения Света и Жизни запускали со своих рогов — высекали буквально просеки в человеческом лесу.
Паника оказалась более страшным противником, чем все порождения Планов, пришедшие на Песнь меллорна. Попав под первый удар лучей света, испускаемых рогами единорогов, степные конники запаниковали, мгновенно обратившись из слаженного воинского подразделения — паникующей толпой, не слушающей команд, не знающей, куда бежать, не способной на рациональные поступки даже ради собственного спасения. Только страх гнал их и заставлял метаться... не давая даже уйти с дороги атакующих единорогов.
Надо признать, что поддались панике все-таки не все. Кое-кто сохранил достаточно здравого смысла, чтобы попытаться выбраться из паникующей толпы, а кто-то — даже пытался атаковать единорогов. И даже — отнюдь не все попытки были безуспешны. Страшные раны покрывали белоснежную шкуру единорогов, они двигались все тяжелее и медленнее... Но тут в бой снова вмешался ангел. Взмах сияющим двуручным мечом — и раны единорогов исчезают, словно их и не было... И это становится последней каплей: то ли страх перехлестнул все возможные пределы, то ли целительное воздействие Света прояснило мозги паникующих кочевников, но в их хаотическом движении стал проявляться некий порядок: они стали разбегаться подальше от столь страшных противников...
И это, как ни странно, сыграло нам на руку: по образовавшемуся коридору в сторону единорогов начали разгоняться всадники Хаоса.
Всадники на верховых кошмарах ударили клином. Впереди неслись Серг'Ра и Скингер, за ними — четверо всадников, нанятых в две следующие недели, и, наконец, в последнем ряду — новички. Яркие лучи единорогов не смогли ослепить передних всадников, хотя и нанесли довольно-таки ощутимые ожоги. А главное — никого из всадников Хаоса единороги не могли выбить одним ударом, а получившие тяжелые ранения — выходили из боя, и их подлечивали феечки, Пьен и сам Лар... да и я тоже, хотя и со скорбью об участи прекрасных и величественных животных.
Всадники Хаоса не паниковали, не бросались вперед в истерической ярости... Последовательно сменяясь, они четко выполняли свою работу, обрушивая на противника удары мечей и магии. И их не могли смутить внезапно заживающие раны их противников: постепенно они переламывали ход боя в нашу пользу, заставив старшего духа Света забыть обо всем в попытке удержать единорогов в этом пласте реальности.
И это дорого обошлось ангелу. Сначала его атаковали восстановившиеся после очищения крикуны. Конечно, поодиночке они были не так сильны, чтобы нанести существенный ущерб духу Света, но все-таки их крик — отнюдь не чисто физическая атака, а попадание под "совмещенный залп", как это называет Лар... в общем — даже для дракона подставляться под такую атаку — не самая лучшая идея. Следом по оглушенному и ошеломленному Духу Света ударила суккуба. Ее тьма не смогла преодолеть Света Ангела, так что проклятье — не прошло, но вот какую-то часть чудовищного запаса жизни ангела суккуба сняла.
Следом за демонессой свои заклинания обрушили культисты. Каждый из их бил слабее демонессы, но их было много. И потом, разогнавшись в пикировании, на ангела рухнула бескожая гарпия хаоса. Ее когти отнюдь не были чисто физической атакой, а отравленная кровь, плеснув на голову и спину духа Света — отравила и обожгла его, преодолев устойчивость элементалей к подобным эффектам.
