Дворец опустел. Сам Император собирался присоединиться к семье чуть позже, сразу после завершения переговоров с Ибикой. Там срочно требовалось присутствие кого-либо из правителей Империи, а поскольку поехать никто из них не мог, то Джеймс решил отправить на переговоры своего старшего сына Джарида. Заодно и практика ему будет. Пусть он и не являлся наследником престола, но то, что обязан стать политиком даже не обсуждалось. Джед рос послушным мальчиком. И сейчас, в свои семнадцать, вполне осознавал свое положение при дворе. Поэтому получив задание, он без лишних разговоров запрыгнул на коня и в сопровождении еще трех представителей знати отправился с посольской миссией в Ибику к королю Даношу Эльвиору Терону. Но как бы Джед не пытался казаться взрослым, возраст все равно брал свое, и он не мог скрыть распиравшей грудь гордости.
Джеймс же, боясь оставить столицу уж совсем без присмотра, остался во дворце в гордом одиночестве. То есть нет, конечно же, дворец был полон слуг и другой челяди, постоянно мелькали придворные, а советники, как обычно, готовы были дневать и ночевать под дверью императорских покоев, но все это было не то. Не было той семейной теплоты, что постоянно сопровождала каждый его шаг , не было того удовольствия, что получаешь во время совещания стоя у окна и наблюдая за играющими в снежки детьми. От одних воспоминаний на лицо просится улыбка. Именно о такой семье он мечтал — любимая жена, куча детей и душевный покой. О боги, как же он был счастлив!
* * *
А потом все изменилось. Тот день не заладился с самого утра. Сначала пришло письмо от Джеда с просьбой о помощи. Сын был еще слишком молод и не научился принимать решения. Потом возникли проблемы, при обсуждении бюджета с советниками и пришлось приводить нерушимые доводы в пользу принятого им решения. И под конец, явился какой-то деревенский писарь и заявил, что на императорскую семью напали. Жена мертва, все сопровождавшие ее люди тоже. В живых остались лишь дети. Причем во время отъезда еще не ясно было, что с сыном, он был серьезно ранен в голову. Ничего толком парень сказать не мог, поскольку просто не знал. А то, что знал, он выложил первыми двумя предложениями. Вежливо поблагодарив и выпроводив вестника из зала для аудиенций, Джеймс подорвался с места и приказал сейчас же привести к нему в покои маршала Вальена. Нужно было как можно быстрее оказаться там.
Маршал пришел примерно через полчаса, как раз когда терпению Императора пришел конец. И первой же фразой охладил его пыл.
— И куда же вы собрались? А Вам в голову не приходило, что все это затевалось с единственной целью — вытащить Вас из дому?
— Ты не понимаешь, я должен быть там! Там мои дети, в конце концов. Как они без матери? Да как они вообще пережили подобное? — Император не был удивлен осведомленности Вальена. Скорее всего, его ввели в курс дела по пути к покоям.
— Ничего страшного не произошло. Раз они до сих пор живы, значит, уже ничего с ними не случится. Сейчас организуем отряд и заберем их оттуда. А Вы в это время, находясь в безопасности, подумаете, кто бы мог организовать это нападение.
— Я думаю, нападение было не на меня, — на совершенно бесстрастном лице эльфа не отражалось ничего, — полагаю все это затевалось с единственной целью — лишить Империю законного наследника.
— Вы полагаете, к этому причастен Джарид?
— Нет, что ты?! — Джеймс поморщился дикости подобного предположения. — Просто я считаю, что это происшествие часть заговора с целью ослабить империю и развалить на части. Для тебя, маршала с многолетним стажем, не должно быть тайной каким образом создавалась империя, сколько мелких государств она в себе объединила. И, думаю, ты совсем не удивишься, узнав, что заговор организованный моей первой женой был далеко не единственным. Я был слишком беспечен последние годы и считал, что подполье поумерило свой пыл. Наконец, нас оставили в покое. Только, похоже, это было затишье перед бурей. А вот сейчас все только начинается. И козыри отнюдь не в моих руках.
— Не знаю, сколько правды в ваших словах, ваше величество, но все же, не стоит сбрасывать со счетом и элементарную месть. Насколько мне известно, вы в последнее время несколько по— уменьшили бюрократический аппарат. Причем не только банальными увольнениями.
— Верно, несколько самых ярких деятелей отправились на плаху. Но поверь мне на слово, они это заслужили!
— Я-то вам верю, ваше величество. А вот их родственники... У барона Гольмера, например, три сына, а по приговору, вынесенному вами, все имущество барона перешло казне в уплату наворованного за долгие годы.
— К чему все эти разговоры! Ты хочешь меня убедить, что даже у себя во дворце я не должен поворачиваться ни к кому спиной? Так я об этом давно знаю. Каждый второй в этом гадючнике, называемом двором, желает мне отнюдь не многолетия. Не говоря уж о здоровье. Но все же, напали не на меня, а на мою семью. В твою теорию этот факт как-то не вписывается.
— Отчего же! Как я сказал ранее, нападение могло являться местью чьего-нибудь родственника. В Империи даже самому захудалому крестьянину известно как Вы относитесь к своей семье. Впрочем, Вы это и не скрывали. Ведь боль можно причинить не только физически. Можно просто лишить объекта мести его привязанностей, тогда ему будет очень больно. Думаю, продолжать мысль дальше не требуется?
— Да, ты прав, не требуется... — Император опустил голову и как-то осунулся. — Мне действительно очень больно. Джоанн за годы совместной жизни стала мне очень дорога. Не думал, что я способен на подобные чувства. После Киры, сам знаешь, не мог даже думать о любви. Клялся себе, что никогда и ни за что, и что получилось? Моя жена стала мне дороже жизни! Не могу поверить. — Он провел раскрытой ладонью по лицу. — В голове не укладывается. Наверное, пока не увижу тело, так и не смогу думать о жене, как о покойнице.
— И не стоит, ваше величество. Не забивайте себе голову. Тем более, что привезут Императрицу вместе с Вашими детьми не раньше чем через неделю. Успокойтесь и займитесь, наконец, делами! Например, договором с Ибикой. Как там дела, кстати? Ничего нового?
Император не шевелился, казалось, он потерялся в своих мыслях. В прочем, так и было. Джеймс прокручивал в голове слова посланника и никак не мог определить, чего же в них не хватает? Вот только когда пришло понимание, Император вдруг резко побледнел.
— Ребенок, — прошептал он и поднял на маршала темно синие глаза, — она ведь была беременна! Значит, погибла не только жена, но и наш малыш.
— Ваше величество, пока не узнаете точно, что там произошло, не стройте планов. Не стоит поступать опрометчиво, не подумав.
— Я уже все решил Вальен, — в голосе Императора опять была пустота, — я найду тех, кто причастен к их смерти и покараю. Надеюсь, что кара будет адекватной поступку. Посмотрим.
Маршал смотрел на своего сюзерена. Он был уже не молод и знал Императора с рождения. Являясь полугномом — получеловеком, он давно жил среди людей, благо продолжительность жизни у него была гораздо больше человеческой. Отец Вальена — гном, как только узнал о беременности своей любовницы — человека, сразу дал деру, так и не узнав о рождении сына. Не нужен был бастард представителю одного из самых старых родов Гории — рода Булатной Секиры. В то время, когда Вальен достаточно подрос, Империя еще не была такой большой и процветающей. Тогда объединение было в самом разгаре. После нескольких вполне удачных военных операций, его сначала приняли в штаб, затем назначили командиром и так далее. В общем, по служебной лестнице он продвигался довольно быстро и вскоре уже был маршалом. Это назначение он получил сразу после коронации молодого принца Карла, отца Джеймса. Ему всегда нравилась, занимаемая должность и потому он провел на этом посту не один десяток лет. Сначала при Карле, пока он был жив, потом при его единственном сыне Джеймсе.
Когда Карлу пришло время жениться, именно Вальен ездил к светлым эльфам сватать младшую дочь владыки Саниэль. Владыка был совсем не против заполучить в зятья правителя Империи, обещавшей со временем объединить в своем составе все человеческие государства. Саму невесту, естественно, никто не спрашивал. Родив троих детей, лишь одним из которых оказался долгожданный мальчик, она так утомилась, что провела остаток жизни мужа в гостях у отца в Светлом лесу Дримэльда. Совершенно не знавший матери Джеймс, рос в постоянных завоевательных походах отца. Поэтому и воспитание получил, целиком и полностью военное. И когда отец скончался во время пирушки в честь очередного завоевания, то сын совершенно забыл пригласить на похороны мать. В дальнейшем, они, конечно, общались, ведя редкую и совершенно официальную переписку. Вот только увидеть мать, кроме как на портрете, до сих пор Джеймсу так и не удалось.
Поскольку наследник Карла был эльфом, то и взрослел он много медленнее. И на момент смерти отца его биологический возраст соответствовал шестнадцати. Правда в поступках и суждениях молодой Император нисколько не уступал взрослым, умудренным опытом советникам, и прекрасно осознавая это, совершенно игнорировал их рекомендации, предпочитая принимать решения самостоятельно. Прислушивался он разве что к Вальену, являвшемуся другом его отца и бывшему его крестным. Сам же Вальен, никогда не имевший собственных детей, питал искреннюю симпатию к своему крестнику и стремился обеспечить ему наиболее комфортное существование.
Вот и сейчас, убеждая Императора остаться, он делил его боль в полном объеме. У него на душе скребли кошки, оттого, что отряд, посланный им в сопровождение императорской семьи, не сумел исполнить своего предназначения и позволил случиться столь кощунственному событию. Вальен прекрасно понимал, что в этом есть и его доля вины. Он должен был предвидеть подобный поворот, но, по-видимому, стал слишком стар и уже не может также эффективно обеспечивать защиту Императора. Нужно было как-то загладить вину. Например, найти виновников, и тем самым снять груз вины со своей души. Тем более что крестник решил, во что бы то ни стало, поквитаться с врагами. Нужно обеспечить ему такую защиту, которая будет отвечать всем требованиям безопасности и не позволит случиться непредвиденному. А когда привезут детей — позаботиться о них.
С этими мыслями Маршал Вальен низко поклонился Императору, который в задумчивости этого даже не заметил, и отправился выполнять только что принятые решения. И начать нужно с комплектования и отправки большого отряда в загородный императорский дворец за телами погибших и детьми.
* * *
Когда караван из тридцати повозок с телами погибших достиг ворот Эриналя, столицы Империи, на улицу высыпало, казалось, все население этого не маленького города. Караван продвигался в сторону императорского дворца медленно по мощеным камнем мостовым и в неестественной тишине были слышны лишь скрип колес, да перестук подков. Ни один человек не посмел нарушить тишину — дань памяти Императрице и ее свите.
Поскольку тел было очень много, их распределили по всем часовням города, а похороны назначили на следующий день после прибытия. Всю ночь в городе горели фонари, а толпы желающих приходили прощаться с погибшими. Не было выставлено для прощания лишь тело Императрицы, так пожелал Император.
В маленькой дворцовой часовне предназначенной лишь для молитв, установили гроб с принцессой-драконом Джоанной де ля Росс де Рих, и правитель Империи всю ночь просидел за закрытыми дверьми, прощаясь с единственной любовью своей жизни. Он действительно не думал, что способен так полюбить. В его жизни не было этого чувства, он просто не знал, что оно означает. Сначала мать-предательница, затем отец-вояка, привили ему стойкую антипатию к привязанностям.
Искренние чувства вообще были не в ходу в высшем обществе, и дети придворных усваивали это с пеленок. Но Джоанн во всем выбивалась из общего числа! Она любила детей, хотя не должна была, она дарила свою доброту направо и налево, раздаривая себя без остатка, она одевалась так, как хотела сама, а не как было положено в свете, она посещала трущобы, о которых не должна была даже знать. В общем, она освещала все вокруг своим внутренним ярким светом! Просто в голове не укладывалось, что кто-то посмел поднять руку на святую женщину, какой была Джоанн, к тому же еще и беременную!
Мысли крутились в голове, не застывая ни на минуту, а он смотрел на любимое лицо сквозь занавесь слез и решал, как жить дальше, без нее. Прошла неделя с того дня когда ему сообщили о ее смерти. И он, конечно, знал, что уже никогда не увидит ее улыбки, не обнимет и не прижмет к груди. Но лишь сейчас смог до конца поверить в необратимость произошедшего. Лишь, увидев перед собой белое, абсолютно неподвижное, но все такое же прекрасное лицо любимой, смог до конца осознать истину — ее больше нет.
Дети, вернувшиеся с караваном, были удивительно послушны и тихи. Они сразу же разбрелись по своим комнатам отдыхать с дороги и готовиться к завтрашнему дню. Слава богам, сын был жив и здоров, несколько царапин не считается, вот только изменился очень сильно. Едва увидев его, Джеймс понял, что Аликс перестал быть ребенком. Сейчас он вел себя совсем не так как раньше, не было той детской непосредственности, открытости и доступности. Было напряженное ожидание неприятностей, постоянная готовность взведенной струны и полное равнодушие к окружающему миру. Это пугало и настораживало. Но Джеймсу было не до того, чтобы заниматься сыном сейчас, у него тоже было горе и он, как эгоист, которым является любой эльф, решил что его горе первичнее.
Единственным приятным моментом оказалось знакомство с дочерью, которой, как ни странно, уже дали имя Алиссандера Джоанна Лиэрн де ля Росс де Рих. Счастливому отцу объяснили только, что имя дала мать девочки, а при каких обстоятельствах осталось загадкой. Решив прояснить этот момент позже, Джеймс целиком ушел в собственные переживания, оставив все дела, в том числе и подготовку похорон, на самотек. Каково же было его удивление, когда утром перед началом церемонии его нашел Аликс и, взяв за руку зареванного отца, отвел в покои, где буквально заставил умыться и переодеться. У убитого горем родителя даже мысли не возникло перечить отпрыску, так четко раздающему приказы. Уже позже, после похорон, он узнал, что все вопросы, связанные с церемонией, успешно решал его младший сын. Его маленький милый добрый мальчик, который в одночасье стал не только взрослым, но и абсолютно самостоятельным.
Последующие дни лишь доказали первое впечатление. Сын не просто изменился, он стал кардинально иным. Если раньше он был послушен, то сейчас не признавал ни одного приказа, а уж на советы вообще не обращал внимания. Если был тихим и кротким, то сейчас мог запросто повысить голос и отчитать провинившегося прямо перед всем честным народом. В общем и целом, еще месяц назад у Императора был не сын, а маленький ангел, сейчас же он скорее напоминал демона войны, причем не только поведением, но и внешне. Прежняя детская безалаберность сменилась аккуратностью воина, свободные светлые рубашки и брюки — плотной черной военного образца экипировкой. Его нельзя было увидеть без мечей, закрепленных в перевязи за спиной и несколькими кинжалами, которыми, кстати, он не применет воспользоваться, при малейшей угрозе. Все свободное от занятий, которых теперь стало в два раза больше, время он посвящал посещению библиотеки, причем в любое время дня и ночи, или проводил с детьми.
