* * *
А потом ты приходишь в себя и понимаешь, что все произошедшее еще не самое страшное. Может быть и хуже, много хуже.
Очнувшись в домике старосты, Лин, как мог, рассказал о произошедшем и попросил отправить за помощью во дворец. На что ему сообщили, что к Императору послали самого толкового из деревенских парней и дня через три их заберут. А пока ему с сестрами было предложено остаться в этом гостеприимном доме. Обращались при этом с ним так, словно он был не младшим сыном императора, а как минимум им самим. Эти постоянные поклоны и обращение на "вы" просто выводили из себя. А еще страшно болела голова. Так и не сумев сделать выбор между поспать и проведать своих девчонок, Лин вскочил с лавки, на которой сидел, и вылетел во двор. Уже вечерело. Значит, после произошедшего прошло часов двенадцать. Что же случилось? Почему императорская семья подверглась столь коварному нападению?
Они приехали в эту глушь лишь три дня назад. Маме нужен был покой перед скорыми родами. По срокам выходило, что родить она должна была в конце второго месяца весны. Сейчас была середина, значит две недели. Ну, это ничего. Вот Лана, например, вообще родилась на два месяца раньше срока. И прекрасно растет.
Лана была самой младшей сестрой Лина. Вернее это раньше она была младшей, а сейчас она вторая с конца. Лин улыбнулся, вспомнив шуструю непоседливую замарашку, что гордо именовалась дочерью императора номер четыре. Лане недавно исполнилось два и она вихрем носилась по дому, создавая знатную неразбериху и огорчая нянек. Кэтти постоянно пыталась утихомирить младшую сестру, хотя сама была лишь на два года старше и не так уж и на много умнее. По крайней мере, по мнению Лина, самой умной из его сестер была Лекси. Своими высказываниями она иногда могла заткнуть старшего брата за пояс. Самая старшая из сестер Сэмми была очень тихой болезненной девочкой. Наверное, именно поэтому она мечтала стать целителем. Сэмми было одиннадцать и, считая себя взрослой, она могла часами бродить по лесу, собирая травы и рассказывая сопровождающему ее брату, что это за растение и с чем его готовят.
Именно она привела Лину любовь к лесу и знания травника. Имея магически усиленную память, он легко запоминал всю полученную информацию и всегда мог ею воспользоваться. Вот только удивление вызывала память Сэмми. Она-то как могла помнить столько всего, не имея практически никаких зачатков магии. Так уж получилось, что из всех детей императора Джеймса и императрицы Джоанны магом оказался лишь один. Зато, похоже, что называется, получил все. Дочери же не имели магического потенциала вообще. Только Сэмми могла читать исцеляющие заклятья, используя зачатки вербальной магии, и у нее неплохо получалось, да Лана умудрялась зажигать свечи щелчком пальцев, отчего гувернантки страшно боялись оставлять ее одну.
Лин был очень общительным и открытым ребенком. Имея старшего брата, которого просто обожал, причем взаимно, и четверых сестер, которые целыми днями ходили за ним хвостиком, он просто не верил, что в жизни бывает по-другому. Жизнь во дворце казалась сказкой, а иной он просто не видел. Даже учителя у него были приходящими. Но это все были мелочи. Каждую свободную минуту он посвящал знаниям, постоянно пропадая в библиотеке. Магистр Амблдор, преподававший ему магию, был очень доволен своим учеником. И постоянно повторял, что при таких данных и с таким рвением Лин очень скоро перещеголяет своего учителя, а уж то, что будет гораздо сильнее и так очевидно.
Недовольны им, оставались лишь учителя боевых искусств. Нет, он прилежно занимался и делал то, что ему говорили очень скрупулезно и точно. Но не было в нем того огонька, что присущ всем хорошим воинам. А потому все попытки научиться чему-нибудь выходящему за рамки стандартной программы оканчивались крахом. Поменяв с десяток учителей и усвоив их стили в общих чертах, Лин перестал заниматься военными искусствами вообще. Император, узнав о решении сына, был немного удивлен, но решил что сильный маг, в общем-то, и так может за себя постоять. А потому больше никого не приглашал.
Вот так и вышло, что сын императора не смог защитить свою семью. Ему даже в голову не пришло, что в доме был целый отряд охраны, что там постоянно обитала куча челяди, и что все здание было обнесено огромным неприступным и постоянно конвоируемым забором. Лин был полностью уверен, что смерть матери только его вина. Он должен был ее защитить, но не смог. Его просто оттеснили к стене, выбили из рук оружие и принудили смотреть, как убивают знакомых ему людей. При каждой попытке вырваться он получал болезненный удар. Причем было совершенно не важно, чем били. Это с одинаковым успехом мог быть кулак или кинжал под ребра.
Вспомнив об одном из таких ударов, Лин задрал чистенькую рубашку и провел по ребрам. Никаких следов ножевой раны. Только небольшая царапина там, где должна быть дыра. Это было не просто удивительно, только уже не нормально. Ведь кроме того удара кинжалом, он получил еще несколько довольно серьезных ранений когда стал вырываться особенно рьяно. Просто в какой-то момент сознание отключилось, и тело перестало испытывать боль. Как раз в этот момент напавшие принялись за мать. Они требовали какие-то драгоценности, хотя все выглядело очень не убедительно. Создавалось впечатление, что это лишь прелюдия перед убийством. Что все делалось только для получения удовольствия. Собравшись, Лин пружиной вылетел из угла и, выхватив у одного из стоявших рядом разбойников из-за пояса кинжал, всадил его в грудь предводителю. Тренькнула тетива и он ощутил резкую боль в голове. Она была настолько сильной, что сознание не выдержало нагрузки и отключилось. Перед тем как его тело достигло пола, Лин все же услышал громкий не человеческий крик матери.
А потом он пришел в себя. Но эта часть истории уже известна. Итак, сейчас он стоял, прижавшись спиной к двери, из которой только что выскочил и думал. Вернее подумали за него, и решение тоже приняли за него, но спорить и возмущаться сейчас не имело смысла. А потому нужно просто подождать и решение придет само. Самое лучшее сейчас — это время. С этими мыслями он повернул к соседнему дому справа, где, по словам старосты, находились его сестры. Включая и самую младшую. Которую он для себя называл просто Алиса.
Девочки действительно были в доме. И как только Лин переступил порог, повисли на шее. Он подхватил Лану на руки и прижал к боку плачущую навзрыд Кэтти, поглаживая по голове. Сэмми, держа на руках сверток с малышкой Алисой, подошла к брату и ткнулась лбом в его плечо, другой рукой обхватив за плечи Лекси, и прижимаясь боком к Кэтти. Замкнув, таким образом, кольцо, они сблизили головы и замерли неподвижно. Все это происходило в абсолютной тишине. От чего молодая женщина, приходившаяся старосте дочерью, никак не могла понять смысл творимого на ее глазах таинства. А это просто была встреча семьи.
Каждый из них изменился в тот день. И никому уже о нем не забыть. Но жизнь продолжалась. Вот только Лин теперь стал другим. Более грубым, напористым и смелым. Теперь уже никто не мог приказать ему что-либо сделать, даже император старался как можно реже сталкиваться с собственным сыном. Нет, он не грубил и не оскорблял собеседников. Но так смотрел, словно в глазах застыло море льда. Этот взгляд отбивал всякое желание не выполнить просьбу принца. Теперь Лин практически все время проводил за занятиями боевыми искусствами. Казалось, что он готов за месяц наверстать то, чему не научился за всю предыдущую жизнь. Его дни разделились между спортзалом, учебной комнатой для обучения магии, библиотекой, детской комнатой, где жили сестры, и спальней. Он не появлялся даже в столовой. И еду приносили туда, где удавалось застать. В общем, из тихого спокойного мальчика получился совершенно не управляемый подросток. Который всегда был готов ответить ударом на удар. Причем не только физически.
Изменились и девочки. Сэмми все больше утверждалась в желании стать целительницей, постоянно читая все, что в короткие перерывы приносил ей Лин из библиотеки или от учителя. Лекси развлекалась тем, что подслушивала и подглядывала за всеми без исключения, от младшего конюха до императора. Кэтти ходила, словно привидение, и постоянно плакала. Как только Лин появлялся в детской, она тут же залазила к нему на колени и прижималась, словно ища защиты. Не зная, что предпринять Лин начал учить ее математике. Как выяснилось, у Кэтти был явный талант, и она быстро вошла во вкус. Теперь из библиотеки приходилось носить еще и трактаты по естественным наукам. Нисколько не изменилась, пожалуй, только Лана. Она была все таким же сорванцом. Все так же поджигала занавески в детской одним щелчком пальцев. И бегала по двору за гусем с детьми челяди. А Алиса постепенно росла. Именно ей Лин посвящал оставшееся время. Он брал ее на руки, укачивал, сидел рядом, если вдруг болела и, вообще, вел себя как заботливый родитель.
Так прошел год. И ничего удивительного в том, что первое слово Алиса произнесла, глядя в глаза брату и протягивая ему руки. Она просто отчетливо и громко сказала "папа". Лин был не просто счастлив. Он был на седьмом небе. И известие о том, что его отправляют в приморскую крепость Мюльгаут на неопределенный срок в составе дипломатической миссии не вызвало энтузиазма. Но отец был непреклонен. Так нужно, наследник должен учиться вести дела. И смерив свой нрав, на этот раз, Лин скрепя сердцем оставил своих девчонок и отправился в первый в своей жизни поход.
* * *
Всю дорогу до Мюльгаута Лин думал о том, как жить дальше. После того рокового дня, столь кардинальным образом изменившего всю его жизнь, минуло полтора года. А он все никак не мог найти решения огромной проблемы всей жизни. Теперь он прекрасно понимал, кем является. Вся необходимая информация имелась в большой библиотеке императорского дворца, и он проштудировал ее от корки до корки. Результаты были не утешительными. Как выяснилось Проводником Душ, а именно им он и являлся, нужно было родиться. А потому изменить что-либо не представлялось возможным. Ведь не может же человек родиться заново. Вот так и тут. Нужно было просто смириться и жить дальше. И вот в этом возникали проблемы. Жить дальше Лин конечно мог, тем более что умереть все равно не получится. По крайней мере, он так и не смог найти в литературе верного способа своего умерщвления. Как не убивай, он все равно вернется. А вот со смирением никак не выходило. Принять такого себя он просто не мог. И поэтому постоянно пытался себя изменить. Неважно чем, физическими занятиями до дрожи в мышцах, заучиванием новых заклинаний, общением с детьми (себя к категории детей он больше не относил) или просто убеждением своего внутреннего я, в том, что измениться просто не обходимо. Необходимо было подстроиться под новый стиль жизни. Принять ее такой, какая она есть. Но ничего не выходило. В его теперешнем мире не было чего-то важного, того самого, что являлось стержнем — основным смыслом существования.
Лин так и не решился сказать кому-либо о том, что выяснил. Прочитывая исторические сводки о Проводниках, живших до него, он не раз натыкался на заговоры, пленения и другие способы принуждения людей с подобным даром. Вот только служить игрушкой в чужих руках он не будет. Это он решил еще там, в деревне. И теперь из кожи вон лез, чтобы соответствовать принятому принципу.
Проводник Душ служил чем-то вроде якоря в мире материальном для душ, находившихся на другом более высоком уровне. Вот только для того чтобы общаться с душой ушедшего, Проводнику требовалось самому пройти этот путь. А как можно пройти в загробный мир? Правильно, только умерев в материальном. Поэтому, для того чтобы расспросить, а то и вернуть, душу умершего, требовалось сначала убить Проводника. Именно этого Лин и решил не допускать ни в коем случае.
Путь с обозом из девяти груженых телег занял около трех недель и когда на горизонте появился высокий шпиль городского храма, а за ним и сам город, Лин очень обрадовался. Оказалось, что это не так просто сопровождать такую уйму людей разного ранга и занятий. Хотя по возрасту, принц был самым младшим в караване, статус посла и сына императора делали его главным. Вот так и получилось, что кроме вопросов получения свежих сведений в пути, ему приходилось решать чисто бытовые проблемы. Например, где остановиться на ночь, чем накормить такую ораву людей, разместить лошадей, да и просто выслушивать постоянные жалобы на качество дорог и на компаньонов. Попросту говоря, дорога превратилась в ад.
Город не вызвал никаких чувств. Это был обычный в приграничных землях муравейник с переплетением узких улиц, серыми зданиями в два этажа и кучей народу на улице. За последние три недели Лин настолько устал от людей, что когда по прибытии его без предоставления сразу же провели в выделенную комнату, был очень рад. Вот так и получилось, что вечер первого дня он провел в постели, отсыпаясь и отдыхая от дороги.
Когда на утро в его дверь постучали, Лин, решив, что это слуга пришел сообщить о времени завтрака, отворил дверь, и наткнулся взглядом на миловидную девушку. Она была не высокой, чуть ниже плеча рослого подростка, каким был Лин. В свои тринадцать он давно перегнал и брата и отца сантиметров на десять и его рост сейчас составлял где-то 1,90. Учитывая, что ему предстояло расти еще лет пять, это было не мало. Девушка была очень щупленькой. В длинном синем платье, подчеркивавшем высокую не большую грудь, тонкую талию, перехваченную широким поясом, и обвивающимся вокруг стройных ножек во время ходьбы. Полюбовавшись минуту на краску, появившуюся на ее лице от столь пристального взгляда и сделав, наконец, шаг в сторону, Лин заговорил.
— И что же угодно леди, коль она вопреки всем правилам пришла в комнату мужчины? — На его губах играла улыбка, не захватывающая, впрочем, глаз.
Девушка вздернула подбородок и бросила на Лина взгляд сверху вниз. Не понятно как у такой пигалицы могло это получиться, но, все же, ощущение было не из приятных.
— Леди желает, — она прошла в комнату и, оглядевшись, встала у окна, — пригласить лорда на завтрак.
— А леди не знает, что для того чтобы пригласить означенного лорда, можно просто послать слугу? Или возможно леди не считает не вежливым приходить в гости к совершенно не знакомому и даже не представленному ей кавалеру?
На последних словах девушка вспыхнула и резко, развернувшись в упор, посмотрела в глаза грубияну. Причем для этого ей пришлось задрать голову, так как стояли они очень близко.
— Леди считает, — прошипела она, наконец, — что ничего не потеряла от сомнительной перспективы быть представленной столь грубому и невоспитанному мужлану.
— Даже так, — брови Лина сами собой поползли вверх. — Ну что ж леди, коль скоро вы не хотите быть мне представленной, я не буду затруднять вас заботами обо мне и покину эту комнату. — Он открыл дверь и уже с порога добавил. — Встретимся во время завтрака леди Анна.
Он вышел за дверь широко улыбаясь. Настроение значительно поднялось и впервые Лин задумался о том, что эта миссия, возможно, не будет столь уж скучной. А девушка, оставшаяся в комнате постороннего молодого человека, не спешила ее покидать и с интересом огляделась. Смотреть, как выяснилось было не на что, все вещи лежали сваленными в кучу в углу у кровати. Ни один слуга, похоже, не заходил в эти покои. И это был не порядок. Нахмурившись, Энни вышла из комнаты и отправилась на поиски нерадивых слуг. На то чтобы найти и отругать молодого лакея потребовалось пятнадцать минут и по окончании экзекуции выяснилось, что она уже опаздывает к завтраку.
