— Де Рих? — Девушка побледнела как полотно и сползла на стул, чуть не свалившись на пол.
— Что с вами? Вам плохо? Что вас так расстроило?
— Вы, вы... — начала она, — вы, Наследник?
— Ну, да. Только что это меняет?
— Все! Если вы хозяин этого особняка, то вольны приказывать всем его обитателям, — покорно склонив голову, добавила женщина.
Лин как ошпаренный отскочил в сторону. И заметался по клетушке.
— Разве я приказывал? Или говорил, что вы обязаны мне подчиняться? Почему вы решили, что мне нужна ваша покорность? Поверьте мне, я могу сам добиться того, чего хочу, но я никогда не буду пользоваться правом сильного. И это касается всего, в том числе и власти! Мне никогда не был нужен этот престол, не нужен он и сейчас, но так уж вышло, что я остался единственным представителем рода, Наследником. Вы думаете, я мечтал об этом? О такой жизни, что мне предстоит?
— Не знаю. — Женщина с удивлением и интересом смотрела на принца. — Вот сейчас я вижу перед собой своего будущего Повелителя и не знаю, что думать. Парадокс, не правда ли?
— Возможно. Только это зависит от вариантов, к которым вы склоняетесь.
— Да, это так, — она часто закивала, совсем также как дочь. — Вариантов всего два: первый — я вижу и слышу то, что есть на самом деле, и второй — вы по какой-то причине мне лжете.
— И какой же из них вы выбераете? — Лин чуть вздернул правую бровь в ожидании ответа.
— Мне более симпатичен первый.
— Пожалуй, мне тоже. Но не могли бы вы назвать свое имя, а то как-то неудобно не знать с кем разговариваешь.
— Ох, простите. Похоже не вежливость заразна! Меня зовут Маргарита Рейдор, я целительница.
— Ну вот, Рита, теперь мы знакомы и зовите меня по имени, просто Лин.
— Хорошо, просто Лин.
Принц улыбнулся в ответ на искреннюю улыбку драконши и только собрался еще что-нибудь сказать, как в комнату влетела счастливая Эва.
— Мама, ну как? Ты меня отпустишь?
В ответ на ожидающие ответа взгляды Наследника и дочери, целительница просто кивнула и снова улыбнулась, приятной нежной улыбкой, так напоминающей ему о матери.
Попрощавшись и, прихватив Эву за руку он, покинул лазарет и направился к особняку, прямиком в библиотеку, которая вызвала взрыв такого восхищения и восторга, что Лин возгордился, словно собирал ее сам. Эве нравилось буквально всё и она готова была читать что угодно, а потому он порылся в своей необъятной памяти и выискал там несколько действительно полезных книг, которые и принялся разыскивать на полках, а потом передавать ребенку, столь сильно жаждущему знаний.
* * *
Так пролетели еще четыре с половиной месяца из отпущенных ему шести, а если учесть еще месяц до приезда, то осталось около двух недель. Это постоянное ожидание неизвестно чего выводило его из себя и заставляло снова и снова переосмысливать собственное положение. Да, престол был ему не нужен, да, он не хотел себе подобной жизни, да, он знал, что такое родовая честь и последнее — да, он мечтал избежать этого подарка судьбы всей душой. Оставался только один вопрос, что же делать?
В то утро он, уже по привычке, прихватив покрывало и пару книжек, для себя и Эвы, отправился на пляж размеренным и спокойным шагом. Еще на подходе стало ясно что, что-то было не так. По берегу метались встревоженные жители особняка, и заламывали руки, не зная, что делать. Подойдя поближе, он стал пристально всматриваться в бушующую поверхность моря, что было само по себе странно при условии совершенно синего неба. На фоне создаваемых неизвестным способом волн, маленькая лодочка была почти совсем не различима, ее, то раскачивало, грозя вот-вот перевернуть, то бросало с отвесной волны, заливая водой и заставляя потонуть.
Он сразу и не заметил, как рядом оказалась зареванная и испуганная Рита, а когда обратил внимание на ее судорожно сжатые губы и взгляд полный неизбывной боли, обращенный к воде, понял все сразу и тут же, не раздумывая, принял решение.
Перепуганная мать сначала посмотрела на его резкие и четкие действия по скидыванию одежды с удивлением, а потом, когда уловила смысл, вцепилась ему в руку умоляя взять с собой. Не имея времени на споры, он просто махнул рукой, оставляя выбор за ней. Поскольку лодок поблизости не было, то добираться пришлось вплавь, что отнимало немало сил, при условии не слабого шторма, поднятого Дахутом. В том, что это именно то чудовище, о котором столько разговоров, Лин уже не сомневался. Несколько озадачивало его только одно, все попытки воздействовать на чудище магией оказывались полностью безрезультатными. А это могло означать только одно — у Дахута был иммунитет к магии.
Подплывая все ближе и ближе, Лин чувствовал, что состояние моря меняется, постепенно волны стали опадать, а взглянув вперед, увидел, что лодка все-таки перевернулась, значит, чудовище скоро получит свои жертвы. Он ускорил темп и вскоре оказался рядом с корытом, которое именовалось лодкой, перевернув ее в исходное состояние, Лин помог забраться внутрь догнавшей его Рите и приказал ждать, а сам принялся разыскивать детей.
Когда в лодке оказалось тело мальчишки лет десяти, а ее дочь так и не была найдена несчастная мать рыдала навзрыд, а Лин не обращая внимания на истерику нырял и нырял стараясь задержать воздух практически до потери сознания. И все-таки его попытки не были напрасными, он все же ее нашел. Но она была мертва. Положив тело девочки рядом с мальчишкой и не смея взглянуть в глаза несчастной женщине, он перестал ощущать разницу слезы или просто вода на лице, вот только делать было нечего — слишком поздно.
И тут море снова заволновалось, выпуская на поверхность, недовольного отсутствием жертв Дахута, который смотрел на живых мелкими поросячьими глазками и мотал головой на длинной змеиной шее. Видимо Рита все же сошла с ума, но она не выдержала ужаса и боли и, вскочив на ноги,принялась читать заклинание возмездия. Это заклинание не использовалось почти никогда, поскольку платой за его реализацию была жизнь. Сейчас же, Лин слышал и видел его в действии ,не имея возможности что-либо изменить.
Дочитав до конца и раскинув руки в стороны, Рита бросилась прямо в раззявленную пасть монстра и исчезла из виду. Довольный добычей Дахут, тут же нырнул в глубину, где и раздался оглушающий взрыв, вновь поднявший невероятной высоты волны. Вознеся молитву самопожертвованию бедной женщины и удержав лодку от переворачивания, он забрался внутрь и принялся пристально рассматривать тело девочки.
Что-то в ее состоянии настораживало и приковывало взгляд, что-то до боли знакомое. И он нашел ответ, приподняв веко ребенка и увидев вполне нормальный зрачок, не застывший как это бывает у мертвых, а потому он схватил Эвелин за руки и принялся, всеми доступными способами ,призывать ее душу вернуться в тело. Немного погодя это все-таки удалось и она зашевелилась, открыв глаза и обнаружив себя все в той же лодке на приличном расстоянии от берега.
А потом он старательно прижимал ее дрожащее тельце к себе и шептал на ушко слова утешения, так и не решившись ни показать тело погибшего друга, ни рассказать о самопожертвовании матери. Все это он сделал, но гораздо позже, через несколько дней, тогда, когда она была, более-менее, готова услышать правду. И еще он рассказал про то, кем она является и почему не стоит кому-либо об этом говорить. А потом он предложил ей побег, банальное исчезновение. Единственный известный ему способ убежать от проблем и решений. Эва, которая все еще не могла отойти от шока, вызванного смертью матери, сразу же согласилась и они, собрав все необходимое, покинули поместье на рассвете последнего отпущенного дедом дня, чтобы найти свой собственный путь в этом мире.
Глава 13.
Лин резко вырвался из воспоминаний и оказался лицом к лицу с очередным сгустком энергии, огражденным плотным экраном. Оказывается, все это время он не просто падал вникуда, он летел к своей цели. И вот она перед ним. К сожалению, далекий предок за прошедшее время совершенно потерял свои прежние очертания, а потому узнать его по внешности не представлялось возможным, но сейчас, только покинув воспоминания, у Лина перед глазами моментально вспыхнул портрет из семейной галереи Арды.
Он словно воочию видел длинные черные кудри, распущенными прядями перекинутые через плечо, надменно взирающие на все вокруг глаза и спокойный, несколько высокомерный профиль. Этот дракон был очень красив и величественен. Он сразу производил впечатление Властителя и весь облик тому соответствовал. То же, что видел сейчас перед собой Лин, было всего лишь отголоском былого величия — воздушное уплотнение, которое хотя и существовало, не было личностью.
— Что тебе нужно, Проводник? — Раздался в голове голос.
— Информация. — Ответил Лин белесому облачку.
— Я не хочу общаться с живыми. Оставьте меня в покое.
— Хорошо. Ответь на один вопрос и можешь быть спокоен.
— Какой? — облачко нервно зашевелилось.
— В последние дни жизни ты написал завещание. Где оно?
— Я ждал этого вопроса не одну тысячу лет!
— Значит, тебе будет легко на него ответить.
— Да, легко, — согласился призрак.
— Я жду. У меня мало времени.
— Зато у меня его слишком много — сама вечность!
— Не думаю, что лишние минуты промедления доставляют тебе радость, если ты действительно знал, что за вопрос тебе зададут.
— Ты опять прав, потомок Повелителей. Я расскажу тебе и пусть моё посмертие очистится!
— Это не от меня зависит.
— Я знаю. Слушай, когда я был уже болен и понял, что мой старший сын не станет отдавать трон, я доверил свое решение бумаге, поместил в шкатулку мореного дерева и спрятал ее под корнями родового дуба в саду. Ты должен знать это дерево.
Лин задумчиво кивнул. Конечно, он знал этот дуб, сколько раз сидел под его старыми корявыми ветвями и думал о судьбе. Значит, все так просто! И кто бы мог подумать?
— Я услышал все, что хотел. Теперь тебя оставят в покое, желаю обрести то, чего хочешь.
— Спасибо. Твое пожелание очень кстати!
Облачко, если так можно выразиться, развернулось и полетело в противоположную от потомка сторону, а он сам застыл и принялся искать нить связи с телом. С каждым разом она становилась все тоньше и вот сейчас истончилась до такой степени, что, казалось, звенела, как хорошо натянутая тетива. Но всеже она еще была и Лин, уцепившись получше , аккуратно потянул на себя. Полет как обычно не принес ничего нового, а тело, как и следовало ожидать, лежало все там же. Огорчало только присутствие рядом обоих врагов, которые явно поджидали его возвращения и скорее всего не с пустыми руками.
Немного притормозив, чтобы не нырнуть на место слишком быстро, Лин наскоро стал прикидывать варианты развития событий. По всему выходило, что лучше всего изобразить умирающего, к тому же, это не далеко от истины, даже учитывая помощь богини. А потому он вспомнил слова заклинания, которому его научил, опять же, Дар и по-быстрому скользнул в оболочку.
Возвращение было не из приятных, оно никогда не доставляет особенного удовольствия, но обычно ты хотя бы чувствуешь, что скоро станет получше, а на этот раз, с заторможенными процессами, все было поистине ужасно. Какое-то время он просто лежал, стараясь не шевелиться, и привыкал к ощущению жгучей боли, казалось исходившей буквально отовсюду. Потом попытался открыть глаза, что не сразу удалось, но того стоило. Над ним, как и в тот день две недели назад, снова возвышались заинтересованные физиономии, с нетерпением поглядывающие на приходящего в себя пленника.
Лин решил не торопиться и немного разведать обстановку подобного оживления. Что-то подсказывало ему, что неспроста эти родственнички так засуетились именно сейчас и не зря. На этот раз все было не так паршиво.
За дверью раздались торопливые шаги и с криком "Они уже близко", в комнату влетел один из нескольких десятков сектантов. Выслушав сбивчивые объяснения соратника и немного помолчав, Генрих вновь повернулся к Лину.
— Значит, пора заканчивать. Ну что ж, я хотя бы попытался.
— Ты? — Прохрипел Лин и замолчал, пережидая приступ боли. — Ты, постарался?
— А чего ты хотел? Я ведь сразу говорил, тебе не жить! Да, еще ведь есть девчонка. — Тут он отвлекся и, подойдя к двери, выглянул наружу. — Ты, сбегай, приведи девчонку!
— Сию минуту, господин. — Раздался голос знакомого охранника.
Эву привели примерно через минуту, и она тут же с вскриком рванулась в его сторону. "Вот, незадача!", — подумал Лин, — "Не хотел, чтобы она меня таким видела". Но что-либо предпринимать было поздно, а потому он пристально посмотрел в лицо дочери и одними губами попросил успокоиться. Она по детской привычке часто закивала головой, но реветь не перестала, изредка громко всхлипывая и шмыгая носом.
— А вот теперь можно и приступать. Знаешь, я долго думал, как можно убить бессмертного, — проговорил Генрих с улыбкой рассматривая ритуальный кинжал, — а потом понял, что ни одно живое существо не может жить без головы. А сейчас, — он улыбнулся до ушей и передал кинжал сыну, — мы это проверим.
— Нееееет! — крик Эвелин заставил отца дернуться в попытке приподняться.
Самым странным оказалось то, что на нем не было наручников. Видимо дорогие недруги посчитали его совсем бессильным и просто решили посмотреть на последние трепыхания. Но он должен этим воспользоваться, должен что-то предпринять ради спасения дочери. Единственное на что хватило сил, это перевернуться и с трудом перекатиться на колени, на большее усилий не осталось. Руки, удерживающие тело в вертикальном положении , немощно тряслись, а шея просто отказывалась держать голову. Короче говоря, ни о каком сопротивлении речи быть не могло. Что означало полную правоту заговорщиков.
— Просто замечательно, — промырлыкал сзади на ухо Атон, схватив Лина за волосы и оттянув его голову назад, — не придется даже мучиться, пытаясь перерезать лежачему шею.
— Нет, нет, не делай этого! Нет! — Крики Эвы гулко разносились по комнате, просто оглушая присутствующих.
— Заткни ее! — крикнул Атон, обращаясь к, все еще держащему девчонку ,охраннику, а сам в это время старательно накручивал на руку длинную косу принца.
Охранник исполнительно попытался выполнить приказ. Лишь на секунду рассредоточив внимание, и не заметил, как девочка, подняв высоко ногу, со всей силы опустила каблук деревянных дешевых ботинок на его ступню, дробя кости. Дальше все развивалось молниеносно: взвывший охранник совершенно выпустил девчонку, схватившись за раненную конечность; Атон, уже занесший руку для удара, отвлекся и уставился в сторону, откуда исходил шум; Генрих, в недоумении, наблюдал за происходящим, а Лину было, в общем-то, все равно, он пытался перебороть приступ дотошливой дурноты.
Лишь Эвелин было не до того чтобы следить за каждым, она видела перед собой кинжал ,опускающийся на горло единственного, пусть и не родного, существа во всем мире, которому она действительно была необходима. И она просто не смогла бы себе простить бездействия, не попытавшись его спасти. А потому, как только подвернулась такая возможность, она сразу же ею воспользовалась и вот уже неслась к обидчику с явным намерением ему помешать. Достигнув цели, она не найдя способа лучше, подпрыгнула и повисла на руке, удерживающей нож, вцепившись зубами чуть выше локтя.
