Одинокий Ворон из племени Черноногих

Трупы тоже ободрали до нитки, так как европейская тканевая одежда в среде индейцев пользовалась огромным спросом. Например, камзол и шляпу можно обменять на двух хороших лошадей.

К одному из тюков были приторочены две подборно-штыковых универсальных лопаты, но самой неожиданной находкой оказался упрятанный в небольшой чехол красиво отделанный резьбой маленький арбалет с пистолетной рукояткой и съёмным стальным луком, а так же встроенным снизу рычажным натяжителем. Здесь же лежал футляр с короткими болтами, оснащенными трёхгранными зазубренными наконечниками и две плетённые из сухожилий тетивы — длинная предварительная и короткая боевая.

Пока Жеребёнок упаковывал и вьючил снятые вещи, я взял топор и стал спускаться к выступавшему из скалы широкому каменному козырьку. Не мог я просто так уйти, хотелось удостовериться в правдивости гипотезы о наличии серебра. Впрочем, лезть в ущелье не пришлось, прямо по пути отбил обухом два небольших выступающих камешка, размером с кулак. Место скола поблескивало характерными серебристыми пятнами, а весом они тянули килограмм по пять каждый, что было много тяжелее обычного камня. Конечно, образцы подлежат более доскональной проверке, но я в ней нисколько не сомневался.

М-да, планета альтернативная, но первая же проверка геологии, наличия и состава природных ресурсов совпали полностью, а это обнадёживает.

Когда возвращался к лошадям, то обратил внимание, с какой нежностью Жеребёнок поглаживает приклад уже собственной Кентуккийской винтовки, при этом нет-нет, да посматривал на чехлы с двумя револьверными карабинами, один из которых — трофейный. Не умеет ещё парень скрывать свои эмоции.

— На, владей, — решил его дополнительно поощрить и снял с луки седла петлю с карабином, некогда принадлежавшим человеку со шрамом.

— Брат, это мне?! — удивлённо спросил он.

— Тебе-тебе, брат. Для ведения огня на средних дистанциях самое то, — сказал я и покопавшись в мешке, вытащил ремень с ножом Боуи и двумя подвешенными кобурами с капсюльными пистолями, — И это тоже тебе.

Парень, широко открыв рот и глаза, стукнул кулаком себе в грудь, но сказать ничего не смог, от избытка чувств слов уже не хватило. Прижав к себе рукой всё это богатство, он лишь хлопал глазами.

— Ладно, потом насмотришься, а сейчас поехали, нас там все заждались.

И правда, миновав место прошлой ночёвки и поднявшись по тропе к сосновому лесу, увидели своих. Дед опять сидел на бизоньем коврике, как ни в чём не бывало, зато мама и девчонки бросились к нам и прямо прилипли к моим ногам. При этом от мамы исходило чувство душевного беспокойства, тогда как девчонки осматривали сёдла на предмет натуральных трофеев.

— А дедушка сказал, что вы троих убили, — с недоумением пробормотала Маруся, не увидев наличия подвешенных свежих скальпов.

— Что с плечом? — в свою очередь спросила мама.

— Царапина! — отмахнулся я и вытащил из кармана часы, — Посмотри, узнаёшь?

— О Старик-создатель, о Солнце, — прошептала она и взяла их дрожащими руками, осмотрела со всех сторон и, нажав на боковую защёлку, откинула крышку, — Откуда они у тебя?

— Нашего отца, Белое Облако, убили эти бледнолицые, а мы с Красным Жеребёнком только что им отомстили и отправили к нему в услужение в Страну Песчаных Холмов, — сказал ей, спешившись.

— Так разве убийцами были не ассинибойны?

— Бледнолицые, мама. Двоих убил я, а одного Жеребёнок.

Мама с минуту стояла в растерянности, затем её большие карие глаза метнули злорадную искру, она подняла над головой часы, стала подпрыгивать, словно маленькая девочка и радостно выкрикивать:

— Мои дети отомстили врагам за смерть любимого мужа Белое Облако! Мой старший сын Одинокий Ворон убил двух убийц своего отца! Он станет могущественным жрецом Солнца! Он будет великим вождём! Мой новый сын Красный Жеребёнок тоже убил одного врага! Он станет великим воином!

Наши девчонки от мамы не отставали, прыгали и смеялись, минут пять выкрикивая приблизительно то же самое. Затем, всем захотелось посмотреть трофеи, поэтому женщины стали стаскивать с захваченных лошадей вьюки и заглядывать в мешки. Тома больше льнула ко мне, при этом значимо посматривала на брата, мол, вот как изменилась наша жизнь. А тот уселся на камень и всем своим видом копировал невозмутимого белого орла, вероятно, научился у Головы Бизона.

— Жеребёнок! — громко сказал я, — Несмотря на то, что ты всё ещё относишься к детям, но уже убил врага, на правах главы рода и Сына-ученика жреца Солнца, хочу дать тебе новое имя — семейное. Отныне будем называть тебя Питер.

Когда мама была беременна Марусей, папа надеялся, что будет мальчик и собирался дать ему имя Петро, однако получилось так, как получилось.

— Питер? А что оно значит? — спросила Тома.

— В переводе с древнегреческого языка — скала или утёс.

При этих моих словах парень от важности надулся, как индюк. Ещё бы, получить новое имя, да ещё такое сильное, это большое событие в жизни каждого мужчины.

— Но когда тебе исполнится двадцать зим и ты, получив тайного духа-покровителя пройдёшь посвящение на путь воина, то получишь ещё одно имя. Но всё равно, дома ты будешь Питер, и документы тебе выправлю на это имя.

— Брат, а что такое документы? — спросил он.

— Такая бумага, удостоверяющая личность. Они есть у всех бледнолицых, вот и ты будешь теперь, как бледнолицый, — и, повернувшись к сёстрам, ковыряющимся в сумках сказал, — Мари, Кати! С сегодняшнего дня начинаете учить Тому и Пита французскому, английскому и русскому. И вообще, с сегодняшнего дня разговариваем на французском языке, понятно?

— Oui! — дружно ответили они, выкладывая на всеобщее обозрение трофейные вещи.

Внутри трёх одеял были завёрнуты девятнадцать круглых зеркал, мешочек со стеклянными бусами, а так же восемнадцать фабричных курительных трубок с каменными чашами, декорированными чубуками и металлическими мундштуками. В отдельном свёртке лежало девять бронзовых статуэток разных животных, которые в любом племени почитались бы, как очень дорогие и могущественные амулеты. За каждую из этих вещей любой индеец заложил бы душу.

— Очень, очень большие ценности, можно купить много мехов или большо-о-й табун лошадей, — качал дед головой, перебирая в руках выбранные подарки: круглое зеркальце, статуэтку чудного двурогого зверя (слона) и курительную трубку с чашей, имитирующей обрезанный человеческий череп, и длинным посеребрённым мундштуком.

Сестрёнки тоже жаждали хапнуть по зеркалу, но я не дал. Даже несмотря на то, что пообещал по прибытию в Штаты купить им всё самое лучшее и много, они в душе считали, что их старший братик — жадина. Ну, да ничего, когда-нибудь поймут, что мне надо думать об их будущем, а не о сиюминутных развлечениях.

Тома вела себя скромнее, и не потому, что зеркало у неё было, в которое, впрочем, смотрелись все, кому не лень. Просто, она по жизни была человеком добродушным и не склочным. Между тем, в обиду себя не давала, сам видел, когда ещё не имел к ней никакого отношения, как она на разные шутки сверстников отгавкивалась, даже готова была влезть в драку. Вообще-то первая жена хозяина считается в вигваме главной женщиной, но Тома царицу из себя не строила и слушалась маминых советов. Да и мама-умница, в свою очередь относилась к ней и Жеребёнку, то есть, к Питу, как к родным детям.

— Всё, собирайтесь, — прервал дед женский гомон и восторги, — Сейчас выступаем.

Последующие дни путешествия обошлись без приключений, если не считать попытку белого горного льва полакомится одной из наших лошадок. Пит засёк его раньше всех, и свалил в момент прыжка, попав из подаренного мной карабина, на дистанции в сто шагов прямо в ушную раковину. И вот, к вечеру третьего дня нашему взору открылась огромная живописная долина, далеко-далеко теряющая свои очертания в парах горячих гейзеров.

Часть вторая

Первое золото

Глава 1

Старики говорят, что когда они были ещё детьми, в нашем племени насчитывалось пятеро охотников на орлов. Это были люди уважаемые и богатые. По давнему уговору каждый из них имел право подготовить и посвятить в ловцы лишь одного ученика, которым становился, как правило, кто-то из родных сыновей. Почему к этому времени в племени не осталось ни одного посвящённого ловца; мало кто знает, зато помнят, что у последнего из них от разных жён рождались одни девочки, вот никого и не посвятил.

Перья белоголового орла особо ценимы воинами большинства известных племён, считаются статусными и используются при изготовлении головных уборов и боевых нарядов. Первоначально их ловлей заниматься не собирался, они мне были без надобности, так как уже считал себя вполне обеспеченным человеком. Однако, устав лентяйничать и увидев, что над долиной они парят десятками, решил местную популяцию слегка проредить. А чего? Деньги лишними не бывают, ведь за один хвост можно выменять до десятка пони и одну пони дают за комплект крыльев.

— Ты ещё не знаешь, парень, сколько таких вот непослушных и самоуверенных молодых воинов и охотников, бестолково окончили жизнь, — поучал меня жрец Солнца, дедушка Голова Бизона, — Ловец орлов должен быть обязательно посвящён наставником, иначе, не зная определённых правил, вскоре отправится в Страну Песчаных Холмов.

— Мне это пока не грозит, отец-учитель, — уверенно ответил ему.

Старик прикрыл глаза, несколько минут посидел, вроде как уснул, затем вздрогнул и махнул рукой:

— Да, да, вижу тебя рядом и завтра, и послезавтра. Иди!

Многие индейские охотничьи уловки мне были известны ещё в той жизни из литературы, написанной пионерами освоения Америки. В частности, ловля орлов выполнялась следующим образом:

На открытой с разных сторон возвышенности выкапывалась яма, периметром полтора на два метра и глубиной по плечи охотника, при этом вся земля уносилась далеко в сторону. Летом и зимой яму укрывали жердями и маскировали еловыми или сосновыми ветками. Сверху этой конструкции укладывалось чучело волка с торчащим из живота куском свежедобытой оленьей или бизоньей печени, после чего ловец, аккуратно раздвинув ветви, забирался внутрь ловушки и ожидал пернатого хищника.

Символ Америки — белоголовый орёл (орлан) был королём неба, имел метровую длину и более двух метров размах крыльев. В будущем он попадёт в разряд исчезающего вида и окажется под охраной федерального закона, сейчас же в прериях и на всём протяжении Скалистых гор водилось их великое множество. Таким образом, с уверенностью на семьдесят пять процентов можно было сказать, что подобная приманка без внимания не останется, а в некоторые дни её могли посетить два, а то и три орла.

И вот небо, видимое сквозь щели в ветках ловушки, закрывает тёмное пятно, затем, спрятавшегося внутри охотника обдаёт потоком свежего воздуха и слышится шум крыльев. Наконец, рядом с чучелом волка или прямо сверху на его тело садится огромная, красивая птица.

Сложность лова заключается в том, что это очень крепкая на рану и живучая птица, а покрытое перьями тело пробить каменным наконечником, который повсеместно использовался ещё совсем недавно, было крайне сложно. Даже пронзённый железным копьем (о стреле не говорю, так как в яме лук не натянешь), орёл мог взлететь и убраться подальше, где его никто не найдёт. Издохнет, конечно, но охотнику от этого не легче.

По этой причине или по какой-то другой, но считалось, что когда он приземлится к приманке, то ловить его можно исключительно руками. Однако, как бы человек незнающий его не хватал, но тот когтями до лица или груди обидчика добирался обязательно, при этом в глубоких ранах оставлял частички трупного яда, подобранные из тел других животных. В результате, если рядом не было сильного жреца, то по прошествии нескольких дней такой контакт заканчивался летальным исходом. Таким образом, при посвящении ловец-учитель говорил ученику главные слова: "Хватай орла за лапы так, чтобы между ним и тобой всегда было чучело волка. Сдёргивай его вместе с ветками вниз, раздвигай лапы и подминай под себя. Дави, пока не задушишь".

Место для ловушки я выбрал на высоком холме, где вместе с Питом вырыли яму нужных размеров, а всю землю перенесли и ссыпали у ручья. Волка добыть проблем не составило. Их большие и маленькие стаи живут рядом со стадами бизонов, даже вместе с ними кочуют во время сезонных переходов. Вот и подловил я осенью одну из таких стай у бизоньего водопоя, завалив трусившую последней старую суку, а остальные от звука выстрела лишь ускорились.

Чучело набивал ветками и высохшей травой, а в незашитый участок живота запихивал оленью печень таким образом, чтобы большая её часть торчала наружу. Находящийся на открытой возвышенности и натурально подготовленный к употреблению подарок, пернатый хищник пропускал редко. Лично у меня из двадцати семи засад неудачными оказались лишь шесть.

Добывать голыми руками самого первого орла было страшновато. Когда такая огромная птичка садится над головой, цепляясь за жерди длинными, острыми когтями и начинает осматриваться, уже думаешь: "А ну тебя в баню!" Между тем, адреналин возбуждает организм, страхи уходят на задний план, и начинаешь в яме тихо изворачиваться, чтобы правильно ухватиться за лапы пернатого. С силой дёргаешь его, обрушивая конструкцию ловушки, и удерживая на руках перед собой чучело волка, которое предохраняет от энергично дёргающихся лап, опрокидываешь пернатого головой вниз и немедленно наваливаешься сверху. Когда добыча прекращает трепыхаться, и до темноты ещё есть время, можно настроить ловушку по новой.

Лень двигает прогресс. Когда я несколько дней посидел в яме в ожидании добычи, то в свободное от безделья время голову посетила мысль не напрягаться и не бороться с орлом в партере, а попытаться использовать арбалет. Идею воплотил в жизнь буквально на следующий день. Наличные болты имели зазубренные наконечники, но были без оперения. В полёте они стабилизировались за счёт утолщённого хвостовика, к нему-то и привязал кусок тонкого кожаного лассо. Таким образом, при выстреле в упор болт прошивал тушку орла фактически насквозь, но тот всё равно резко срывался и взлетал на высоту поводка. В воздухе он несколько минут кричал и махал мощными крыльями, затем выдыхался, взмахи становились слабее, и он падал на землю, где некоторое время трепыхался в агонии и издыхал.

Сейчас был тот самый двадцать седьмой выход, и я сидел внутри ловушки в ожидании очередного глупого пернатого, анализируя проделанную за четыре с половиной месяца работу и размышляя о делах будущих. Зима подходила к концу, на улице пахло весной и вскоре предстояло с зимовки сниматься и возвращаться в прерии. Вернее, вскоре у меня начинался новый этап в жизни, так как домашние заготовки в отношении геологии и географии Северной Америки оправдались на сто процентов и уже начали приносить свои плоды. Однако, обо всём по порядку.

Жрец Голова Бизона привёл нас на своё излюбленное место зимовки. Это был живописный уголок огромной долины, укрытый скалами от преобладающих ветров, с минеральными источниками и горячими гейзерами. Особенно важно, что благодаря обширным участкам тёплой земли, лошади здесь могли привольно кормиться круглый год, невзирая на снег и зимние морозы.