Хмыкнув, покосилась на драную майку.
— Наверное, такую одежду часто менять приходится.
— Не знаю пока, — виновато посмотрел на испорченную вещь Лисс. — Я обычно в вешности ходил.
Так, с вешностью вроде бы понятно — судя по контексту, это те самые драные балахоны или исходный материал для них.
— А змейка — это что такое?
— Это... — юноша на мгновение задумался. — Секрет это, вот!
— Ладно, в сети посмотрю, — не стала спорить я.
— Так нечестно, сразу в сеть лезть! — тут же вскинулся собеседник. — А самой угадать?
Я снова развеселилась.
— Одежда? Специфическая какая-то?
— Не совсем. Разве что очень специфическая.
— Маскировочный костюм? Или ещё что-то для маскировки?
Лисс обиженно всхлипнул:
— Почему все всегда вот так сразу о маскировке думают? — жалобно спросил он.
— Наверное, потому, что такой ответ сам по себе напрашивается, — призналась я. — Без змейки ты был чёрный и чешуйчатый, а в ней — такой как сейчас. Зачем, если не чтобы выглядеть иначе?
— А вот и неправда! Когда я был чёрным и чешуйчатым, я тоже был в змейке. Без змейки папа вообще выходить запрещает — потому что без неё опасней.
Я несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки и прекратить представлять на месте собеседника нечто амёбоподобное.
— Тогда чтобы форму держать? — высказала пришедшую в голову мысль.
— Какую форму? — удивился Лисс.
— Ну такую... гуманоидную.
— Зачем?!
— Чтобы в лужу не расплыться... — заметив искреннюю обиду на лице собеседника (а хорошо эмоции передаёт!) поспешно добавила: — Я в сети читала про ваш настоящий облик.
— Да не нужна мне змейка, чтобы форму держать! Скафандр это!
— Скафандр? — теперь настал мой черёд недоумевать. — А в описании говорилось, что вы очень живучие...
— Так это не только для нас скафандр, — пояснил юноша. — Это чтобы и нас от других защитить, и других от нас.
— Вот как... — поражённо выдохнула я. — Так это чтобы тартарским нормам соответствовать и защитить других от себя...
— Вообще-то нет. Мы давным-давно в змейках ходим, даже рендеры в змейках. Потому что без них ни с кем не пообщаться — им плохо будет.
— Понятно, — кивнула, с сочувствием взглянув на Лисса. — Наверное, сложно вот так, постоянно, в скафандре находиться.
— Не постоянно, дома я его снимаю. И вообще, змейки очень удобные, как раз для того и сделанные, чтобы их можно было долго носить. В них всё что хочешь делать можно и при этом, в норме, случайно никому не повредить... ну, кроме арванов.
Ещё раз оглядела собеседника. Ну не выглядит он как в скафандре — просто тело и всё. Ничего себе технология!
— Можно вопрос? А как ты на самом деле выглядишь, без скафандра? — не выдержала я.
Собеседник отвернулся.
— Тебе так важна внешность? — горько спросил он.
— Просто интересно. Хоть знать, аморфные вы, членистоногие, гуманоиды или ещё какие. Чтобы различить, если встречу. В сети точного ответа найти не удалось.
— А как арваны выглядят, ты знаешь? — неожиданно поинтересовался юноша.
А ведь и правда! Едва успев остановить согласное движение руки, серьёзно задумалась. Я знаю, как выглядит Ликрий. Как Радий — тоже. Неоднократно видела видео и фото арванов в сети... но если копнуть глубже, то всё это не сами арваны, а те виды, под которые они маскируются. Ликрий — чиртериан с эаледом, Радий — эдельар, на фото — то насекомые, то гуманоиды, то кто-то ещё... Но все эти «ещё» к настоящему облику арванов отношения не имеют.
— Сейчас поняла, что не знаю.
— Вот, — обвиняюще указал на меня пальцем Лисс. — Ты даже не знаешь, как выглядит тот, в кого влюблена, а хочешь, чтобы я сказал, какие мы, — он сделал паузу и неожиданно жалобно добавил: — Не спрашивай об этом, не скажу, только расстроимся оба и поссоримся.
— Ладно, — легко согласилась я.
В принципе, и так понятно, что с настоящим обликом байлогов дело нечисто. Иначе зачем его скрывать?
Юноша долго смотрел на меня с подозрением, смешно хмуря красивые брови.
— Ты точно согласна?
— Раз для тебя это важно — да.
— Спасибо. Что ты тут делала, пока я не пришёл?
— Смотрела и думала. Прыгать не собиралась, — на всякий случай уточнила я. — А ты зачем сюда пришёл?
— Тоже хотел подумать, — сказал юноша, облокотился о перила и поглядел вниз. — Если бы тебя не увидел, сидел бы и переживал как дурак.
Невольно вздрогнула от неожиданного признания и покраснела — ведь, по сути, до прихода байлога занималась тем же самым.
— Ты мне тоже очень помог. Потому что я тоже сидела и переживала о всякой ерунде.
— О какой?
— Да о разной, — отмахнулась я. — А ты о чем?
— Математику опять не сдал. Стараюсь-стараюсь, а она всё равно такая сложная и непонятная, — пожаловался юноша. — А ещё — одиноко. Есть несколько друзей, а почти все остальные, с кем пытаюсь познакомиться — сразу уходят или ругаются.
— Даже если друг один, но настоящий — уже хорошо, — заметила я.
— Наверное. Я знаю, что папа меня очень любит, — поделился Лисс. — Ещё Асс с Радием хорошие, но они не будут тут жить постоянно — уедут потом. А многие другие... — он замялся и бросил виноватый взгляд на меня. — Может, это и не так, но я всё время подозреваю, что некоторые со мной дружат не потому, что я им интересен или нравлюсь, а потому, что байлог. Ухаживают, как за редкой коровой, дающей ценное молоко, — горько добавил юноша. — А если бы она перестала его давать, то оказалась бы ненужной.
Я с трудом сглотнула появившийся в горле комок и посмотрела на город. Слова Лисса удивительно точно перекликались с собственными мыслями. Пытаясь справиться со снова нахлынувшей тоской, зацепилась за одно из имён в речи собеседника.
— Радий? Он же арван, ваш враг!
— Радий арван и вредный, как арван, — согласился Лисс. — Но он всё равно хороший и к нам очень хорошо относится.
— Ну-ну, — потянула я. — И именно поэтому всё время ругается с Ассом.
— Это у них личное, — сказал юноша. — Они любят друг друга.
Дружат? Наверное, в данном контексте «любовь» следует понимать именно так.
— Хорошо, если так, — потянула я. — Давай лучше о чём-нибудь другом поговорим, а то мысли грустные приходят.
Лисс виновато проковырял в майке ещё одну дырку.
— Может, тогда сходим куда-нибудь? — подумав, предложил он.
— Куда именно?
Юноша воодушевлённо повернулся ко мне.
— В канализацию! — радостно заявил он, но тут же заметил, что его лестное предложение не вызвало энтузиазма, и продолжил: — Можно ещё на очистные сооружения — там тоже хорошо. Или на свалку. Или в заброшенные подземелья.
Я чуть за голову не схватилась: вот уж действительно экзотические места для прогулок. Подземелья ещё туда-сюда, но и в них сейчас не тянуло.
— Может, лучше куда-нибудь... — взгляд зацепился за красно-зелёную растительность. — ...в лес, например. Если там есть более-менее безопасные места.
— В лес все ходят, — чуть разочарованно потянул байлог. — Мне там не опасно. Тебе... надо с папой посоветоваться, — юноша на мгновение замолчал, но тут же бодро продолжил: — Можно туда, где все собираются, сходить, — предложил он. — Это как раз в лесу. Папа тоже сейчас со всеми, и когда народа много, там безопасно.
— Давай, — мгновение поколебавшись, согласилась я. — Только на пять минут к себе зайду, переоденусь.
К счастью, сменить костюм удалось, не потревожив всё ещё сидящих в обнимку соседей по комнате. А потом я вернулась к новому знакомому и мы вместе отправились на остановку. Ведь, судя по словам Лисса, место «где народа много» не рядом с окраиной города, а значительно дальше.
Вечер 7 – 28 июня 617134 года от Стабилизации
Бурзыл и окрестности, Тартар
Вопреки ожиданиям, лес не выглядел воплощением кошмаров. Да, иногда попадались некие чужеродные элементы, но, по крайней мере, рук, ног, голов и прочих ужасов, растущих на деревьях, не встречалось. Впрочем, думаю, объяснение элементарное: настолько серьёзные изменения наверняка нежизнеспособны.
Лисс уверенно вёл меня явно знакомой ему тропой, но не торопил, когда я останавливалась с целью получше рассмотреть что-нибудь интересное. Параллельно выяснилось, что юноша отлично разбирается в местной природе. Он мог кратко, но увлекательно рассказать почти о любом виде растений и животных: их цикле развития, наиболее ярких отличиях гибридов, роли в экосистеме и взаимодействии с соседями по местообитанию, а порой — какие части и в каком виде ему больше нравятся в качестве пищи.
Лес пах влажностью, часто попадались заболоченные участки, а иногда травяной покров поднимался выше головы, больше всего напоминая бушующие на плодородной почве заросли сорняков. Цветы наполняли воздух густым, почти удушающим ароматом, а узкая тропка, по которой мы шли, всё время петляла, то огибая многолетние растения, то пересекая ручьи или промоины. На некоторое время я даже засомневалась, стоит ли идти дальше: всё-таки ночь уже не так уж далеко. Но потом решила рискнуть. Я достаточно хорошо вижу в темноте, к тому же, оптимизма добавила пара встреченных грибников — то есть лес не такой дикий, каким может показаться с первого взгляда.
Уже начинались сумерки, когда мы добрались до места. Спускающаяся к реке поляна сильно разнилась с окружающей местностью, вызвала ощущение чуть ли не райского сада. Растения были другими, ярко отличаясь от обычных, причём в первую очередь не видовым составом, а тем, что даже присматриваясь, мне не удалось найти в них признаков гибридизации или патологических мутаций. А ещё местность не поросла пышным бурьяном, словно унавоженное, но заброшенное поле, а напоминала именно нормальную дикую поляну.
Народ тут собрался специфический и частично уже знакомый. Трое байлогов, Радий, пара представителей homo из спецслужб (те, что обычно сопровождали чёрных и чешуйчатых) и Прий.
— Так и не сходил или опять не получилось? — вместо приветствия поинтересовался Асс у моего спутника.
— Не получилось, — виновато потупился Лисс.
Один из чёрных и чешуйчатых (судя по всему, Эфисс) тяжело сочувственно вздохнул и вырвал клок из бесформенного балахона. Лисс сделал почти тоже самое, но если внешнему виду одежды его отца такое обращение не повредило, то майка окончательно пришла в негодность. Юноша смутился ещё сильнее и отошёл, о чём-то тихо перешипываясь со старшим родичем. А на меня обратил внимание арван.
— Тебе наверняка говорили, что с байлогами лучше не связываться? — неприязненно поинтересовался он.
— Говорили, — спокойно ответила я и упрямо посмотрела собеседнику в глаза. — А ещё аналогичные предупреждения были насчёт чиртериан, арванов и некоторых других видов. Но следует ли тартарцу руководствоваться видовыми предрассудками и избегать кого-то, кто не проявил себя как опасное существо? Тем более, если при обучении или работе по специальности ему всё равно придётся общаться с представителями данного вида?
Мужчина на мгновение прищурился, и я с трудом сдержала малодушное желание поёжиться. Может, Ликрий простил и понял, но мне до сих пор не удалось забыть о жестокости и резкости высокопоставленного арвана.
— И этот человек боится прыгать с крыши, — с лёгкой насмешкой заметил Радий. — Тогда как такие прыжки гораздо безобиднее, чем общение с представителями перечисленных тобой видов. А при работе тоже может пригодиться — мало ли, на какой высоте выход из короткого пути.
Не выдержав неестественно спокойного взгляда, я опустила голову, изучая испачканные во время прогулки штаны. Хотя и понимаю, что, скорее всего, нашу с Лиссом встречу просмотрели только что, но всё равно обидно.
— Это однократный контакт или собираешься продолжать общаться?
Странный вопрос. А уж от резковатого тона и вовсе захотелось тут же заверить, что больше ничего подобного не повторится, и сбежать подальше. Но я сдержала первый порыв и задумалась. Потом нерешительно покачала головой:
— Ещё не определилась. Но вероятнее — второе. Однако если будет прямой запрет...
— Не будет, — теперь голос арвана звучал совершенно спокойно, даже как будто с оттенком дружелюбия. — Ты права. При учёбе и работе тебе неоднократно придётся контактировать с байлогами. Но дополнительное общение и дружба увеличивают риск попасть под один из пунктов договора. Причём в некоторых случаях, как, например, при общении с Лиссом — весьма сильно, более чем в двенадцать раз.
Я похолодела. Вот это действительно весомый аргумент, чтобы избегать лишних контактов.
— Однако во многих случаях рабство вполне обратимо, хотя для получения свободы придётся согласиться с новыми ограничениями — и пройти соответствующую проверку. По предварительным данным, для тебя подобный вариант вполне возможен, так что не стоит беспокоиться по этому поводу.
Если раньше слова Лисса (про то, что Радий хорошо относится к байлогам) вызывали лишь скептическую улыбку, то теперь появились сомнения. Осторожно покосившись на арвана, я чуть не поёжилась от его изучающего взгляда.
— Придётся передвинуть тебя в начало очереди, — заметил он. — Хотя обычно химеры идут последними.
— Какой очереди? — с опаской поинтересовалась я.
— На генетические и прочие изменения, — Радий прищурился, а потом задумчиво добавил. — Любопытный у тебя свекер. Ни под какие нормы не подходит и вообще к данному виду только условно отнести можно.
Заметив откровенно загоревшийся в глазах собеседника научный интерес, тяжело вздохнула и сделала шаг назад. К моему облегчению, арван остался на месте, хотя по-прежнему изучал, как бактерию под микроскопом. Около минуты мы молчали, а потом я не выдержала и нервно хихикнула: очень уж арван напомнил Ри. Вдруг Радий тоже «фетишист»?
— Может, крови дать или соскоб какой?
— Нет, — мужчина неожиданно улыбнулся, и его взгляд резко смягчился. — Сейчас не время этим заниматься. Потом я тебя вызову.
— Тогда мне можно идти?
— Иди. Но Лисс будет занят, так что возвращайся вместе с Прием. Так безопаснее, чем в одиночку.
Юноша в драной майке виновато покосился на меня и проковырял очередную дырку. На сей раз, видимо, для разнообразия, в шортах.
