Печать богов

— Да, доктор Хази.

— Больной заплатил?

— Да, доктор Хази, всё до последнего медяка.

— Вы умница, Жозефина. Слушайте внимательно и запоминайте. Господину сделайте промывку горла спиртом, устройте кровопускание в ротовой полости. Вам кровопускание обычное либо пиявочное? Предупреждаю: пиявочное дороже. Нет, сейчас лучше обычное, чтобы не терять времени. Кстати, вы нуждаетесь в немедленной госпитализации. Когда опухоль сойдёт, я применю к вам новейший метод лечения — полное очищение организма с помощью полутораведёрной клизмы.

— Что??? — Давид сгрёб квелого доктора за грудки. Экономка-живодёр рассудительно попятилась к выходу, бросив господина лекаря на волю святого охотника.

— Опять грубость и недоверие! — возопил Хази. — Я рассчитывал, что имею дело с честным человеком, а вы как тот вчерашний горбун! Не дышите на меня!

— Горбун? О чём ты толкуешь? — прорычал Адами.

— Отпустите, я скажу! — Давид усадил доктора обратно в кресло.

— Говори, — коротко приказал он.

— Вчера ко мне завалилась толпа странных личностей во главе с уродливым горбуном. Он сказал, двум его людям нужна помощь в избавлении от лишней волосатости, а одному от лишнего веса. Мы не сошлись в цене, и он заставил купить у него волшебную половую тряпку за две тысячи золотых. У меня не было столько денег, и они ограбили меня! Вынесли мебель, забрали деньги и лекарства! Три дорогих письменных стола, три очень дорогих набора стульев иноземного производства, двенадцать костюмов, целебные порошки, эликсиры! Полторы тысячи руфориев! Я ещё должен остался, горбун взял с меня долговую расписку и обещал вернуться за золотом! Он угрожал мне телесной расправой, если я расскажу о них страже!

— Что за волшебная половая тряпка? — святой охотник скалой навис над скукожившимся доктором.

— Подделка чистой воды! Горбун говорил, она обладает лечебными свойствами, потому что ею мыли полы в небесном дворце бога Аксиила, и она звездой упала с небес. Её, мол, надо прикладывать к больному месту, а в крайне тяжёлом случае облизывать. Я проверял, нет в ней ничего лечебного! Вон она, в углу, возле ведра со шваброй!

Лекарь указал кивком в угол. Там вправду валялась грязная половая тряпка. Адами расчихался, у него разболелась голова, распухший язык еле помещался во рту.

— Мы продолжим разговор позже, — с трудом произнёс он. — Ничего не выбрасывай, я приду за тряпкой и распиской.

Глаза слезились. Неистово растирая нос, Давид направился к двери.

— Погодите! — окликнул его Хази. — Вам нужна помощь! Если вам не полегчает в течение часа, вас уже никто не вылечит. Возвращайтесь тогда ко мне — я ведь ещё и организацией похорон занимаюсь.

Святой охотник не слушал рачительного доктора. У него оставалось мало времени, а успеть нужно многое.

Благо, до храма бога целительства Аксиила рукой подать; он возвышался над кварталом лекарей коршуном, выслеживающим добычу. Адами старался не тревожить монахов-целителей по пустякам, да и, к слову, накладно было бежать к ним из-за каждой царапины, полученной в бою с нечестивыми. У поклонников Аксиила имелся собственный маленький орден, увеличивавший их целительную силу, они считались лучшими целителями королевства, и Давид надеялся на благополучное излечение от мучившего недуга.

Изнемогая от чесотки и головной боли, он еле добрёл до бронзовых ворот храма. На них издыхала змея, испробовавшая святой воды из Чаши Исцеления — священная эмблема ордена целителей. Чаша символизировала бога Аксиила, Подателя Жизни, обвившая чашу змея с вывалившимся языком олицетворяла болезни, травмы и вообще вредный образ жизни. Святой охотник взялся за массивное медное кольцо и постучал по воротам.

Бом! Бом! Бом! — разносилось по округе.

— Уже иду, уже иду, — донеслось из дворика храма.

В воротах лязгнуло, появилось зарешечённое смотровое окошечко, за ним — розовощёкая, гладко выбритая физиономия монаха.

— Открывай, человек погибает, — сквозь зубы процедил Адами, стукнув по створке кулаком.

— Назовитесь, уважаемый, и поднесите в дар храму посильное добровольное пожертвование, — елейным голоском пропел слуга Аксиила, высунув тарелочку для пожертвований. Пошарив в карманах, Давид положил на тарелку один золотой. — Жадность есть один из тягчайших грехов, боги не любят скупых, — надулся монах. Взрыкнув раненым зверем, святой охотник кинул набитый монетами небольшой кошелёк. — Славься, славься Аксиил, делающий скупых щедрыми, больных здоровыми! — запел монах, просовывая назад тарелку. Он задвинул ставенку окошка, отвалил щеколду и распахнул ворота, приветствуя Давида: — Милости просим в обитель здоровья духовного и телесного!

Дворик храма был ухоженным, чистым местом. Мимо подстриженных газонов вела выложенная жёлтыми камешками дорожка, в центре журчал стилизованный под водопад фонтан; вода скапливалась в неглубокой чаше зелёного мрамора. Под сенью каменного козырька, поддерживаемого увитыми плющом колоннами, темнело пятно входа. Возле него стояла скамья для хворых и убогих; нынче она пустовала. К козырьку прибили табличку с изречением Маргариты Воскресительницы, ученицы Пророка. Надпись призывала: "Лечиться, лечиться и ещё раз лечиться! Здоровых людей не бывает!"

За входом располагалась каморка, где добрые монахини стояли у прилавков со святой водой и разнообразными целебными эликсирами и маслами на основе святой воды, чудодейственными фигурками бога Аксиила, отгоняющими нечистых духов болезней, и всякой полезной в хозяйстве мелочью вроде веников, мыла, бритв и тому подобного. Через узкий низкий проём, занавешенный зелёным сукном, Адами попал в полупустой молельно-лечебный зал. С потолка, из-за нарисованных облаков выглядывали постные физиономии богов с крыльями и святых без крыльев, меж облаков мерцали звёзды вделанных в потолок золотых и серебряных светильников. Цветные витражи огромных стенных окон под потолком пропускали много света; голубые, розовые, белые блики играли на полу, из которого стволами деревьев вырастали мраморные колонны, зелёные с белесыми прожилками. В противоположном конце зала на трёхступенчатом возвышении находилась искусно выполненная статуя Аксиила в три человеческих роста. Алебастровая фигура плачущего юного бога с развёрнутыми крыльями окуривалась благовониями, сотни свечей горели по всему пьедесталу. Слёзы, капая с подбородка статуи, катились по серебряным желобкам и собирались во вместительную чашу, стоявшую перед изваянием и представлявшую собой белокаменный алтарь; посреди чаши на выступающей из святой воды платформе лежала раскрытая книга.

К охотнику подошёл лысый грузный клирик в зелёной бархатной одежде — зелёный цвет издавна был цветом целителей. На груди его светился серебряный крест, инкрустированный изумрудами разной величины.

— Что привело тебя в храм бога Аксиила, сын мой? — спросил он вкрадчиво. — Уж не хворь ли с тобою приключилась?

Вместо ответа Давид закашлялся.

— Нос чешется, трудно дышать, носоглотка опухла, — пояснил он ситуацию.

— Дай-ка поглядеть на тебя, сын мой. — Святой отец вывел Адами на свет, осмотрел горло, провёл перед носом крестом и изложил результаты обследования: — Чёрная магия здесь задействована, ой, плохи дела твои, сын мой. Ты, кстати, посильное добровольное пожертвование храму внёс?

— Да, отче.

— Внёс, внёс, отче! Хорошее пожертвование, пятнадцать золотых! — подтвердил розовощёкий монах-привратник, активно кивая.

— Ну, раз так, милостивый Аксиил исцелит тебя. Может быть. Разумеется, если помыслы твои чисты, и раскаяние живёт в твоей душе.

— Чёрная магия, отче? Вы уверены? — удивился Давид.

— Опознавательный камень не ошибается, сын мой. Видишь, изумруд в моём кресте помутнел? Верный признак, что ты под влиянием чёрной магии. — По правде сказать, Адами не видел помутнения в драгоценном камне; кристалл казался ему расплывчатым зеленоватым пятном. Ему ничего не оставалось, кроме как довериться святому отцу. Тем временем тот вещал: — Болезни, насланные с помощью чёрной магии, очень сложно лечить, сын мой, очень затратно. Сначала мы проведём обряд очищения, помолимся, дабы изгнать нечистого духа болезни, потом тебе нужно пройти длительный период восстановления. Изгнание болезнетворного беса весьма опасное занятие, мы будем рисковать жизнями, и успех не гарантируем. Мы используем для обряда ценные материалы из кладовых самого святейшего престола. Организация мы бедная, нищая, можно сказать, храму ремонт нужен. Ты понимаешь, о чём я, сын мой? Твои пожертвования придутся как нельзя кстати. — Давида мучило удушье, он хотел кашлять, чихать, и не мог. Посинев, хрипя, он упал под ноги святого отца. — Что ж ты так разнервничался? Мы можем принимать пожертвования в рассрочку, даже имуществом. Тебе что, плохо, сын мой? Аксиил Милостивый, придётся тебя лечить сейчас же! Эй, очнись! Где ты живёшь? У тебя есть деньги? — Святой отец потрудился нагнуться и похлопать бесчувственного Адами по щекам. Кликнув монахов, он приказал срочно готовиться к обряду изгнания болезнетворного беса. Вмиг молельно-лечебный зал наполнился суетящимися целителями, тихими переругиваниями и очистился от спешно выгнанных во двор прихожан.

Ноздри щекотал запах фимиама, смешанный с болотной вонью. Тишину нарушали чьё-то учащённое дыхание и тихое потрескивание. Святой охотник дышал свободно, ровно, а главное, перестал чесаться нос. К нему вернулась былая ясность разума, удивительное спокойствие разлилось в душе. Он пролежал неподвижно, прислушиваясь и принюхиваясь, пытаясь вслепую определить, где находится.

— Сын мой! Сын мой! — услышал он робкий зов. — Очнись, сын мой!

Давид медленно открыл глаза. Предметы, сначала расплывчатые, постепенно обретали данную Творцом форму. Из-за сизого облака скорбно выглядывал желтушный лик бога Аксиила с блестящими влажными очами. Небесного Повелителя окружал сонм богов рангом помельче и толпа разодетых святых, возглавляемых, несущим на плече громадный двуручный меч как символ усмирения мира.

Храм целительства! — вспомнил Адами. Он приподнялся на локте и захотел снова забыться, потому что увиденное повергло его в сомнения относительно здравия рассудка.

Святой отец сидел на тонкой руке алебастрового изваяния, обнимая каменное плечо статуи, чтобы не рухнуть на море горящих свечек. Розовощёкий монах-привратник восседал на шее Аксиила, свесив ноги и обхватив кудри бога. Оба — и святой отец, и монах-привратник — были белее скульптуры, на которой устроились. Другие служители культа заняли удобные места на подоконниках. Святой охотник лежал на нижней ступени пьедестала статуи.

— Что вы там делаете, отче?

Клирик попытался приложить палец к устам в жесте, обозначаемом молчание, и чуть не свалился со статуи.

— Тише, тише, сын мой! — прошептал он, обливаясь потом. Лысина его блестела не хуже начищенных золотых подсвечников, стоявших у икон в стенных нишах. — Оно нас слышит и ползёт на голос!

Давид оглянулся. Пустой зал, закрытые входные двери. На полу светятся слабым зеленоватым светом склизкие дорожки, расчертившие зал странным зловещим узором. Рука потянулась к поясу и не обнаружила ни пистолетной рукоятки, ни эфеса меча, ни кинжала.

— Извини, мы сняли с тебя оружие, когда изгоняли болезнетворного беса, сын мой, — сконфуженно произнёс клирик.

Святой охотник поднялся на ступень. Так, на всякий случай.

— Где оно? — не поворачивая головы и следя за обстановкой, спросил он.

— Что именно? — последовал ответ.

— Оружие. Где вы его спрятали?

— Отдали бабушкам-торговкам, — отозвался святой отец. — Дверь заперта снаружи.

— Почему вы туда залезли?

— Мы изгнали нечистого духа и хотели его навеки вселить в камень, всегда так поступаем. Бес на этот раз оказался сильнее, вырвался из-под контроля и воплотился, — объяснил клирик. — Он не послушался, когда мы назвали его по имени — Элькринсел. Не прикасайся к нему, он есть квинтэссенция болезни!

За одной из дальних колонн что-то шевельнулось. Святой отец замолчал, Давид от напряжения перестал дышать. Из-за колонны выползала студёнистая масса ядовито-зелёного цвета, полупрозрачная и светящаяся изнутри. Похожая на гигантского плотоядного слизня, только с подобием распухшего человеческого лица на спинном горбу, она резво поползла в сторону Адами. По мере приближения святому охотнику открывались ужасные подробности горбомордого чудовища; выражение скользкой рожи было болезненно-гордым, словно её обладателя укачало в поездке, и он изо всех сил старался сохранить достойный знатного дворянина вид. Давид узнал беса, много раз виденного на картинках демонологических справочников. Несомненно, это горбоморд смердящий, болотный демон низкого пошиба. Обычно он является существом нематериальным, отгоняемым молитвами, символами богов, святой водой и огнём. Воплощались горбоморды из рук вон плохо и редко, разочаровывая членов Ордена Мудрости и маститых церковных демонологов. Что с ними делать в воплощённом виде наверняка не знал никто.

Эх, где наша не пропадала! Святой охотник метнул в комок светящейся слизи первую попавшуюся свечку и бросился к алтарю. Свеча угодила прямиком в морду болезнетворного беса, чем спровоцировала бурю отрицательных эмоций с его стороны. Нечистый запищал раненой мышью — к слову, так пищит почти вся мелочная демонская братия — противно, громко, раздражая слух. Мерзопакостная харя скривилась, покрутила недоразвитым носом, зашлёпала обожжёнными губами. Недовольный поведением человека болезнетворный бес пополз за ним, оставляя слизистый след.

Адами оказался у алтаря. Зачерпнув ладонями святой воды, он щедро окропил ею горбоморда. Нечистый встал, отплёвываясь, точно взял в рот какую гадость, и фыркая рыцарским конём-тяжеловозом. Капли святой воды шипели, пенились при соприкосновении со слизистой оболочкой, не производя мгновенного губительного эффекта. В конце концов, они испарились, оставив оскорблённо-презрительное выражение бесовской хари. Презрительное до такой степени, что создавалось впечатление, будто нечистого вот-вот стошнит. Очухавшись от последствий вынужденного душа, горбоморд продолжил преследование обидчика.

Давид прыжком преодолел расстояние до ближайшей статуи. Возле неё на длинном подсвечнике горели четыре свечки. Святой охотник использовал их в качестве метательных снарядов, а подсвечник собирался пустить в ход как оружие ближнего боя. При попадании свечой в рыло бес обиженно вздыхал и, несмотря на трудности, пёр на врага. Адами ткнул его четырьмя рогами подсвечника в основание трясущегося холодцом подбородка; не испытывая ни малейшего сопротивления, металл окунулся в желеобразное тело. Вынув подсвечник, Давид отскочил. Дыры в студёнистой туше затянулись с поразительной скоростью, процесс остановил нечистого на несколько мгновений.

Значит, железо и святая вода вкупе с огнём бессильны против горбоморда, уныло размышлял святой охотник. Надо записать как-нибудь в составляемую на досуге демонологическую энциклопедию. Естественно, если после встречи с горбомордом Адами останется жив. Занятно. А что даст применение комбинированных атак?