Чаганов: Война- Часть 3

— Что?!— побледневшие шведы растерянно глядят друг на друга, премьер первым берёт себя в руки,— я попрошу вас обождать в приёмной, госпожа посол.

Через полчаса, наполненных звонками и беготнёй секретарей, Ханссон лично приглашает Коллонтай в свой кабинет и подводит к кофейному столику, сервированному для чая.

— Моё правительство,— премьер также присаживается напротив гостьи,— глубоко сожалеет о случившемся. Я поручил министерству внутренних дел провести скрупулёзное расследование этого преступления, о его результатах будет сообщено советской стороне.

— Господа,— Коллонтай благодарно кивает Гюнтеру, наливающему чай в её чашку,— видимо расследование займёт много времени, поэтому я предлагаю обнулить наши взаимные претензии и двигаться вперёд. Что скажете?

— Мы согласны,— быстро отвечает премьер-министр.

— Отлично, тогда мы можем перейти к вопросу, о котором сообщил журналистам вице— премьер Советского правительства Алексей Чаганов. Москва официально подтвердила его полномочия о ведении переговоров по заключению экономического соглашения...

— Слушаем вас, госпожа посол.

— Господин Чаганов, прежде чем начать переговоры с правительством, хотел бы сначала встретиться с представителями деловых кругов Швеции, узнать их настроение. Пока не пойманы преступники, я предлагаю устроить эту встречу в нашем представительстве, ну а место официальных переговоров с правительством Швеции вы выберете сами.

* * *

— Хозяин одобрил наши с Коллонтай действия,— отрываю глаза от шифровки, которую пять минут назад мне вручил Сурогин.

Оля облегчённо вздыхает:

— Ну слава богу, а то уж, грешным делом, подумала, что пора паковать чемоданы. Молотов, небось, сейчас скрежещет зубами.

— Его можно понять, тебе бы понравилось, если б посторонние стали распоряжаться твоими вохровцами?

— Ну да, ну да,— рассеянно отвечает супруга, думая о своём,— ты как сейчас думаешь, может зря ты отказался пересказать Баруху содержание 'письма'. Всё-таки бумага— это документ.

— Да пойми ты, Барух— не шпион какой-нибудь, у него другие масштабы, он мыслит другими категориями. Это как золотыми часами забивать гвозди, можно, но не надо.

— Но посылать по почте, тоже не то,— Оля закусывает губу,— надо чтобы источник информации внушал доверие...

— Коллонтай?

— ... Как ты себе такое представляешь? Советский посол сливает стратегическую информацию заклятым врагам англичанам?

— Пусть тогда, не знаю, 'письмо' выкрадут,— начинаю сердится я,— скажем повариха, она ведь местная.

— Так Петрова его в Стокгольмскую полицию снесёт,— не сдаётся Оля,— Рыбкина установила, что каждое воскресенье Анна Ивановна в церкви о чём-то шепчется с женой какого-то типа, который ходит в полицейской форме. Скорее всего, он из отдела полиции, который занимается контрразведкой...

— Постой, а Рыбкина докладывала об этом Коллонтай?

— По её словам, докладывала, но та только отмахивается, мол, где я найдут в Стокгольме такую повариху... В общем-то, насколько я помню, сразу после войны Коллонтай подозревалась в связях с французской разведкой. Наши органы в 1945-ом захватили в замке в Судетах архив французского МВД, который в 1940-ом был вывезен немцами из Парижа. Там в материалах Второго бюро, разведка и контрразведка, нашлось агентурное дело Коллонтай, которая якобы состояла на связи у резидента бюро в Стокгольме Дефера...

— Чушь какая-то.

— Не скажи,— качает головой Оля,— это не значит, конечно, что Коллонтай была французским агентом, но возможно, что-то интересное для их разведки рассказывала. А резидент это в её папочку записывал, ну и для отчётности присвоил ей агентурный номер...

— Тогда всё складывается, французский резидент получает информацию от своего агента. Уверен, что он сразу доложит об этом в Париж.

— Да как ты не поймёшь,— шипит супруга,— не может Коллонтай владеть такой информацией! Ты можешь, так как вращаешься в самых высших кругах, а она— нет!

'Упрямая, как'...

— Так через неё эту информацию просто передают,— с трудом справляюсь с раздражением.

— С чего это вдруг? Почему через неё? Первое, что французы подумают, что через Коллонтай распространяется деза. Надо было действовать по плану через Баруха...

— Давай я передам, мне поверят?

Оля на секунду задумывается:

— Тебе нельзя, мало ли как оно потом аукнется, а я могу... В крайнем случае, если этот факт всплывёт, а наши враги наверняка захотят тебя притопить, посадят меня в тюрьму как Жемчужину, а муж продолжит трудиться в команде вождя, он ведь был не в курсе. Хорошо всё складывается...

— Тогда уж лучше Рыбкин пусть передаёт...

— Я, я должна,— злится Оля,— мне поверят. Пусть Коллонтай устроит коктейль для коллег с жёнами, я легко письмецо вручу и англичанке, и француженке.

— Два письма каждой,— озаряет меня,— садись пиши...

— Сделаю потом фотокопии,— кивает она.

* * *

— Так, что у нас получилось?— беру в руки два листка, исписанных мелким бисерным почерком супруги.

'... получили достоверные сведения, что в Комитете начальников штабов Великобритании началось планирование авиационных ударов по Баку, Батуми и Грозному с авиабаз в Иране, Турции и Сириии, а также морских— из акватории Чёрного моря, аналогичные планы разрабатываются и французскими военными... осуществление подобных планов приведёт к ответным действиям со стороны СССР, вплоть до объявления войны агрессорам и вступления в военный союз с Германией, Италией и Японией... мы хотели бы избежать такого развития событий... в Германии принят окончательный оперативный план войны с Союзными силами в Бельгии, Голландии и Франции... дата наступления ещё не определена, предварительно это конец апреля— начало мая этого года... детали плана тщательно скрываются, но генерал полковник фон Бок в разговоре с фон Браухичем, по сообщению нашего источника, дал ему такую оценку: 'Мне не даёт покоя ваш оперативный план. Вы знаете, что я за смелые операции, но тут перейдены границы разумного, иначе это не назовёшь. Продвигаться ударным крылом вдоль линии Мажино в 15-ти километрах от неё и думать, что французы будут смотреть на это равнодушно! Вы сосредоточили основную массу танков на нескольких дорогах в гористой местности Арденн, как будто авиации противника не существует! Вы надеялись форсировать Маас выше Намюра, хотя французы уже занимают позиции в этом районе южнее Динана и им будет необходима для выхода к реке на участке Динан — Намюр только четверть того времени, которое необходимо нам... Что вы будете делать, если форсирование Мааса не удастся, и вы крепко застрянете между границей и Маасом в бездорожье Арденн?.. И наконец, как вы вообще представляете себе операцию, если противник не сделает вам услуги и не вступит в Бельгию? Думаете, он так и пойдёт в бельгийскую ловушку? Вы играете ва-банк!'...

— Как считаешь, нормально получилось?— испытующе гляжу в глаза Оли.

— Авантюрно, конечно, выходит,— супруга по привычке принимается крутить локон,— но получше, чем мы планировали в Москве. Предполагается, что Гитлер уже отказался от первоначального плана Генерального штаба с главным ударом в Бельгии в пользу 'плана Манштейна', хотя мы наверняка не знаем произошла ли в этой истории утечка первоначального плана германского наступления в результате 'Мехеленского инцидента'. В самом деле, вероятность того, что он произойдёт очень мала — редкое сочетание множества маловероятных событий. Хотя сама я считаю, да и некоторые историки тоже, что не было никакого инцидента, была операция прикрытия. Кто-то из военных слил оперативный план противнику потому, что он просто ему не нравился. Это мог быть тот же Манштейн, хотя исключать действия Канариса тоже нельзя. Исходя из этого, Генеральный штаб сухопутных войск представляет военному руководству новый план, а фон Бок соответственно выступает его критиком...

— Правильно, умница,— чмокаю Олю в щёчку,— а ещё хорошо то, что мы ничего не утверждаем, в дезинформации нас не заподозрить, а ненавязчиво намекаем генералам, сидящим в Лондоне и Париже— надо шире смотреть на вещи и тщательней планировать операции.

— Согласна, но давай, всё-таки, ещё раз взвесим, стоит ли нам вмешиваться во всё это? Как бы не навредить, что после кровопускания во Франции Гитлер станет тщательней готовиться к войне против нас. Отсрочка в её начале работает в обе стороны, разве не так?

— Нет, я по-прежнему считаю,— задирает подбородок супруга,— что отсрочка более выгодна нам, наши темпы развития выше, чем у немцев. Германская экономика— банкрот, в стране не хватает сырья для промышленности и продовольствия для населения. Держать в мобилизованном состоянии бездействующую армию дополнительный год— очень дорого. Я вообще думаю— самое вероятное, что отсрочки войны не будет, просто Гитлер будет вынужден начать кампанию следующим летом не полностью к ней готовым и с потрёпанной армией. У него выбора нет.

— Пусть так,— миролюбиво киваю я,— скажи, что у нас с Норвегией?

— По плану, завтра утром Кузнецов выезжает на поезде в Осло, его группа— кто как, на самолёте, машине. Он получил сообщение, что взрывчатка получена.

— Повтори ему ещё раз, в первую очередь должна быть разрушены все турбины гидроэлектростанции в Веморке.

— Не надо ему ничего повторять,— передёргивает плечами Оля,— всё тысячу раз переговорено. Взрывные устройства будут у каждой турбины, а на химическом заводе мы решили задействовать взрывчатку на основе аммиачной селитры, которая на нём самом и производится. Все основные компоненты под рукой— не объект, а мечта диверсанта. Следы будут вести через Швецию, Данию, Германию и Голландию в Бельгию, паспорта по которым группа будет пересекать границы Швеции и Норвегии— бельгийские...

— Ну да, а там пусть разбираются кто стоит за ними— французы, немцы или англичане.

— ... Уходить будут через порт Берген в Испанию, подробности нужны? 'И чего злиться, просто поинтересовался'.

— Понятно, но я вообще-то, спрашивая о Норвегии, имел ввиду её оккупацию немцами. Что думаешь, может слить англичанам дату немецкого нападения на Данию и Норвегию?

— Я тоже об этом думала, но тут получается тришкин кафтан. У бриттов сильный флот, но катастрофически не хватает пехоты. Если они пошлют добавочную дивизию в Норвегию, то её придётся снимать с фронта во Франции. А для нас то на то и выходит: немцам будет тяжелее в Норвегии, но легче во Франции.

— А если взглянуть на это с другой стороны: в Бельгии, Голландии и Франции война идёт в основном сухопутная. Вермахт там по любому победит, а вот в Норвегии англичане, имея подавляющее преимущество на море и получив дополнительную пехоту, смогут удержать Тронхейм и Нарвик, а это контроль над северной и центральной Норвегией. Гитлер с этим никогда не смирится и там откроется настоящий фронт на суше и на море, так как для него в этом случае могут возникнуть проблемы с поставками шведской руды.

— Логично,— кивает Оля,— тогда будет лучше, если мы французам сольём информацию о немецких планах во Франции, а англичанам— в Норвегии. И тоже в виде донесения агента из немецкого генштаба, мол, Гитлер принял решение оккупировать Норвегию, но окончательная дата ещё не назначена. Но самое позднее 15 апреля, так как потом ночи будут слишком короткими, а скорее всего до 7 апреля из-за начала новолуния.

'Хм, Черчилля цитирует, голова'.

— Решено,— трясу кистями, занывшими от длительного 'разговора' знаками.

— Я в 'бункер',— в голос отвечает супруга.

Глава 5.

Москва, Большой Ржевский переулок д.11

5-й дом Реввоенсовета.

28 февраля 1940 года, 19:00.

— Женя, что с тобой? На тебе лица нет,— Марианна Толстая с порога, стряхнув шубу с плеч на пол, бросается к мужу.

— Всё хорошо, Маня,— бодрится Шиловский.

— Я же вижу.

— Просто устал немного, шесть часов длилась проверка.

— Тебя допрашивали в НКВД?— глаза жены расширились от страха.

— Нет-нет, сегодня старших офицеров Генерального Штаба возили в ВИЭМ на кафедру к профессору Лурии.

— Вас проверяли на этом его ужасном приборе, полиграфе?

— А ты, Маня, откуда о нём знаешь? Хотя понятно, об этом даже в газетах, говорят, писали. Да, и на нём тоже.

— А это не больно?— Толстая пытается хоть что-то разглядеть в непроницаемых глазах мужа,— электричество всё-таки...

— Не больно, совсем ничего не почувствовал,— рассмеялся он,— надеваешь на руку перчатку, от которой идёт множество проводов в прибор и ничего не происходит. Полиграф, кстати, был наиболее приятной частью проверки. Отвечай себе на вопросы типа: вас зовут Евгений Александрович Шиловский? Вы знакомы с Эрнстом Кёстрингом?...

— Кто это?— пугается Марианна

— Немецкий военный атташе в Москве. Это было легко. Потом вопросы стали потруднее: когда в последний раз вы бывали в Новодевичьем монастыре? Вам нравятся стихи поэта Садовского? Ну и тому подобные... А лаборант при этом смотрит не на тебя, а на табло своего прибора и что-то записывает в клетки огромной таблицы. Потом перчатки сняли и пошли вопросы на сообразительность, например, даётся несколько картонных фигур и надо выяснить которая из них лишняя или показывают на секунду пять предметов, а потом просят в самом конце экзамена их перечислить...

— Ненавижу такие вопросы,— сжимает кулачки Марианна.

— ... С этим я тоже более или менее справился, но самое трудное задание было для меня такое: дают несколько страниц машинописного текста и ставят задачу по головному телефону, мол, читай текст вслух и при этом подчёркивай каждую встреченную букву 'А', а также зачёркивай каждую букву 'Е'. Через минуту новый приказ— 'А'— зачёркивай, 'Т'— подчёркивай. И приказы эти идут всё быстрее и быстрее...

— Зачем же так людей мучить?— всхлипывает Толстая.

— Полагаю, хотят понять хороша ли у тебя память, способен ли ты не терять голову в трудной обстановке, ещё что-то есть, наверное, чего я не понял. Видимо чистку в Генштабе хотят устроить основательную после известных событий.

— Шапошникова тоже проверяли, Женя?

— Нет, Бориса Михайловича не проверяли,— вздыхает Шиловский,— поговаривают, что уходит он из Генштаба.

* * *

— Мне всё же, господин Чаганов, непонятно,— мой собеседник, пожилой поджарый джентльмен с редкими рыжеватыми волосами, насмешливо улыбнулся, обнажив жёлтые крупные зубы,— на какой основе мы будем строить наши торговые отношения? В особенности после того, что ваша страна натворила в Финляндии. Не думаю, что в Северной Европе остались деловые люди, готовые пойти на сотрудничество с Советской Россией. Зачем это нам?

'Так что же ты здесь делаешь, зачем пришёл на встречу со мной'?— мелькает мысль, когда переводчик заканчивает фразу.

— Я понимаю ваш озабоченности, господин Валленберг,— опережаю Коллонтай, готовую начать полемику,— но, поверьте, они беспочвенны. Все капиталовложения, сделанные в Финляндию, вне зависимости от национальной принадлежности инвестора будут гарантированы новым правительством. Советский союз не собирается лишать Финляндию независимости, но и не собирается терпеть у власти в ней людей, связанных с прежним агрессивным режимом. Мы видим Финляндию нейтральной демократической страной, с территории которой никогда не будет исходить военная угроза для СССР.