Чаганов: Война- Часть 3

— Ваша армия останется в Финляндии, господин Чаганов?

— Красная Армия постепенно будет выводиться из Финляндии по мере стабилизации обстановки и в конечном итоге там останется ограниченный контингент на территории нескольких арендованных военных баз, в основном на островах Финского залива и в Заполярье. Вы, господин Валленберг, спросили у меня зачем Швеции торговать с Советским Союзом? Вы видимо считаете, что эта торговля более выгодна для нас, чем для вас, хотя именно Швеция, а не СССР имеет экономику, ориентированную на экспорт. Я вам скажу парадоксальную вещь, наша страна хочет наладить с вами торговые отношения, чтобы Швеция продолжала оставаться нейтральным государством.

— Поясните пожалуйста вашу мысль, господин Чаганов.

— Хорошо, предлагаю вам рассмотреть один из возможных вариантов развития ситуации в Европе. Допустим, что в скором времени германская армия захватит Данию и начнёт войну с Англией в Норвегии. Таким образом, Германия сможет этими двумя ударами поставить под контроль основные морские торговые пути Швеции на севере и юге. Гитлер сможет диктовать вам свою волю, что кому продавать, по какой цене и в каких количествах. В любом случае вы лишитесь доходов от торговли с западными странами, а это как-никак 40 процентов вашего экспорта и 60— импорта. Ваша страна станет сателлитом Германии, а не нейтральным государством. Возможность же торговать ещё и с нами позволит вам стоять на двух ногах, а не на одной и не подчиняться диктату Гитлера. Так давайте не дожидаться неизбежного, а уже сейчас начинать работу над торговым соглашением. В нашей стране вы найдёте то, чего вам не хватает и в чём вам не поможет Германия: нефть, пшеница, удобрения. Наш рынок сможет легко поглотить всю продукцию вашего машиностроения, любые объёмы железной руды. Мы сможем через свою территорию обеспечить транзит ваших товаров в Европу и Америку...

— Заманчивое предложение,— мой собеседник стряхивает пепел сигары в хрустальную пепельницу,— но пока я вижу два препятствия на пути реализации этого плана. Во-первых, наше общественное мнение сейчас резко настроено против русских и во-вторых, мало кто из банкиров захочет выдать вам торговый кредит, по крайней мере на тех условиях, что вы получили от Германии.

— Общественное мнение— это, конечно, серьёзно, господин Валленберг. Однако если социал-демократическое правительство, которое имеет большое влияние на профсоюзы, проявит политическую волю и с вашей помощью правильно сориентирует редакторов крупнейших газет, то всё может быстро поменяться. Я слышал, что профсоюзы сейчас рассматривают вопрос об отмене своего же постановления о бойкоте немецких товаров, несмотря на категорическое неприятие германского национал-социализма. Мне кажется, что шведское общество в достаточной степени прагматично, чтобы сделать нужный нам с вами выбор...

'Не возражает, тогда продолжим'.

— ... С другой стороны, у нас нет необходимости форсировать этот процесс. Мы можем просто создать шведско-финскую акционерную компанию со штаб-квартирой в Стокгольме или Хельсинки. Советский Союз внесёт долю Финляндии золотом, которое будет служить обеспечением, гарантией возврата шведских кредитов. На первых порах вообще нигде не будет упоминаться, что товары идут в СССР, формально вы будете поставлять их в Финляндию.

— В Стокгольме, господин Чаганов.

Коллонтай, переводящая удивлённый взгляд с меня на Валленберга, даже не пытается вставить слово.

— Хорошо, в Стокгольме. Чтобы у вас было представление о масштабах нашей будущей торговли, могу привести всего несколько примеров: СССР готов уже сегодня подписать контракт на поставку 4000 грузовиков компании 'Volvo' LV120 и 7000 тонн шарикоподшипников 'SKF' в год.

* * *

— Эрвин, каким ветром тебя занесло к нам в Стокгольм?!— широко раскрывает объятия Александр Целлариус, плотный сорокалетний брюнет, поднимаясь из-за стола.

'Неужели адмирал собирается выгнать меня со службы?— ёкает в груди у военно-морского атташе Германии в Швеции,— один промах и всё"?

— Да вот, решил проведать старого друга,— фальшиво улыбается нежданный гость из Берлина майор Штольце, а его холодные маленькие глазки косятся на помощника хозяина кабинета, оторвавшего голову от бумаг.

— Ты не голоден, дружище? Я знаю здесь неподалёку отличную забегаловку,— Целлариус торопливо засовывает документы со стола в сейф.

— Это и есть твоя забегаловка?— подмигивает Штольце, оказавшись в 'бункере' посольства.

— Канарис отзывает меня?— голос атташе дрогнул.

— Пока только отстраняет от руководства операцией 'Возмездие', будешь подчиняться мне. Докладывай, в чём причина провала, снайпер подвёл?

— Второй патрон дал осечку, Эрвин,— переводит дух Целлариус,— пока возился с ним машина ушла из сектора обстрела. Оружие было в порядке, стрелок отличный, чемпион Финляндии. Этот патрон... шанс, что его разорвёт— один на миллион или того меньше...

— Почему снайпер был один?— зло перебивает его Шольце,— ты должен бога благодарить, что адмирал решил не отдавать тебя под суд. Просто не смог быстро найти замену твоему финну. Ты пойми, объект— личный враг фюрера! Второй ошибки тебе не простят, да и не только тебе, полетят головы и адмирала, и моя, и твоя. В общем, план меняется, теперь исполнителями будут мои диверсанты, а твой снайпер нужен для отвода глаз, он даже стрелять не будет. На месте ликвидации объекта должен остаться его труп с винтовкой. Это хорошо, что снайпер— чемпион, значит личность полиция установит быстро, как и оружие, из которого было произведён выстрел при первом покушении. Мотив очевиден— месть русским.

— Объект стал очень осторожен,— задумчиво произносит атташе, глядя себе под ноги,— все встречи проводит в резиденции посла. Правда от моего шведского источника мне стало известно, что готовится встреча Чаганова и премьер-министра Ханссона, источник считает она произойдёт завтра вечером на коктейль-приёме во Дворце Наследных Принцев ...

— Карту!— командует Шольце.

* * *

— Штольце в Стокгольме,— обхватываю сзади Олю и легонько прикусываю мочку её уха.

— По твою душу,— вырывается Оля из объятий,— говорила тебе, что это немцы. Откуда известно?

— Только что получил радиограмму из Москвы, перехватили вчера утром, а сегодня уже расшифровали,— гордо выпячиваю грудь и снова приближаюсь к супруге.

— Чёрт, чёрт,— выставляет кулачки перед собой она,— Кузнецов уже уехал... Всё, коктейль-пати отменяется.

— Не может быть и речи,— я тоже умею злиться,— от моей встречи с премьером Ханссоном слишком многое зависит...

— Да пойми ты,— раздувает ноздри супруга,— тебе по дороге туда десять раз голову прострелят... и не тебе одному, между прочим.

'Она права'.

— Так придумай что-нибудь чтоб не прострелили,— моё раздражение требует выхода,— ты же у нас профи.

Из-за дверей комнаты послышалось чьё-то сопение.

— Входите,— одновременно выкрикнули мы.

— Радиограммы из Москвы вам, товарищи,— в дверном проёме показывается тощая фигура шифровальщика Сурогина.

'Сталин утверждает все обязательства, что я сделал в разговоре с Валленбергом,— быстро пробегаю глазами по тексту шифровки,— и по грузовикам, и по буровому оборудованию, и по пшенице с удобрениями, а про то, что надо отменять встречу с Ханссоном— ничего'.

Напрягаю память, запоминая множество наименований товаров и чисел, расписываюсь на бланке, возвращаю дешифровку Сурогину и радостно поворачиваюсь к Оле.

— Берия советует возвращаться в Москву,— замелькали в воздухе пальцы супруги,— через два дня приезжают его 'волкодавы', будут нас отсюда вывозить.

'Советует, ответственность с себя Берия снимает. Всё он понял, зачем сюда Шольце пожаловал, но Сталину не доложил, иначе бы не через два дня, а прямо сейчас нас выворачивало наизнанку в воздушных ямах по пути в Москву. Всё логично, я ему конкурент, а друзей в политике вообще не бывает'.

— Придумай что-нибудь,— шепчу задумавшейся супруге.

* * *

— М-м-м,— стонет Оля, закатывая глаза,— это просто божественно, можно ещё?... Сурогин, сидящий напротив за обеденным столом, смотрит на неё широко раскрытыми глазами и громко сглатывает слюну.

— Вы— кудесница, Анна Ивановна, вкуснее эклера я никогда не ела... Коллонтай, польщённая этими словами даже больше чем повариха, победно смотрит на не любящего сладкого Рыбкина.

— Спасибо,— нервно вскакивает он со стула,— прошу меня извинить, дела.

За ним повставали с мест и другие, концовка праздничного ужина в честь нашей победы над Финляндией оказалась смазанной.

— Алексей Сергеевич,— повисает у меня на руке Александра Михайловна,— прошу вас ко мне в кабинет, мы должны обсудить с вами план завтрашней встречи с Ханссоном.

— Конечно хочу,— кричит Оля пьяненьким голосом,— и не только рецепт, но и взглянуть на вашу кухню, Анна Ивановна, давайте сейчас?

* * *

— Что вы делаете?!— пискнула повариха когда Рыбкина сзади хватает её за руки.

— Молчи, и слушай меня,— железные пальцы Оли сходятся на дряблой шее женщины,— мне известно, что ты шпионишь здесь. Так вот не думай, что это сойдёт тебе с рук. Ты знаешь как поступают с такими как ты?...

Ноги Анны Ивановны подкашиваются, но Рыбкина крепко держит её, не давая упасть.

— ... Я переломаю тебе руки, ноги, шею, позвоночник,— безумный взгляд девушки блуждает из стороны в сторону,— и выбью все зубы. Ты думаешь я не посмею? Ещё как посмею! Я вывезу твоё тело из посольства в лес, брошу на снег, а остальное довершат голодные звери... Какая, блин, впечатлительная...

Чертыхнувшись, Оля, достаёт из кармана платья пузырёк с нашатырём.

— ... Но перед этим я всё равно узнаю на кого ты работаешь,— продолжает девушка, как только Анна Ивановна приходит в себя,— будешь говорить?

— Я всё расскажу, всё,— её голова замоталась из стороны в сторону,— они меня заставили, вы знаете, как тяжело русским жить в Швеции? Меня выгоняли с работы из всех мест, куда я смогла устроиться, мы с сыном голодали. Когда я нашла место в советском посольстве лейтенант Лундквист поставил условие: или я сообщаю ему обо всём, что я увижу и услышу тут или он отберёт у меня сына, а меня саму посадит в тюрьму...

— О чём ты докладывала ему в последний раз?— Оля не даёт возникшей паузе затянуться.

— Мелочи всякие,— залепетала повариха,— когда будет приём в посольстве, о болезнях Александры Михайловны, где вы с мужем расположились, ещё отпечатки ваших пальцев на посуде.

— Не замечали, Анна Ивановна,— голос Рыбкиной звучит почти по-дружески,— может быть кто-то ещё из персонала посольства этим же занимается?

— Не замечала,— кивает повариха,— хотя... видела раз на улице как второй водитель Карл маршировал вместе с 'Коричневой гвардией' у германского посольства. Я думаю, что он нацист, но здесь ведёт себя тихо, скромно, приветливый такой.

— Карл сейчас стал первым,— кусает губы Рыбкина,— вы знаете, Петраков лечится после ранения...

— Это хорошо, Анна Ивановна, что вы не стали запираться,— глаза Оли добреют,— если будете нам помогать, то с вашим сыном всё будет в порядке. Вы сами продолжите работать в посольстве, но теперь станете передавать лейтенанту Лундквисту только то, что скажет вам ваш куратор товарищ Рыбкина, согласны?

Зарёванная повариха часто-часто закивала головой.

— И не вздумай крутить,— губы Оли растянулись в угрожающей усмешке,— а то это будет последний день твоей жизни.

* * *

— Ты меня извини, Эрвин,— вкрадчиво замечает Целлариус, пользуясь тем, что после сытного завтрака Шольце подобрел и расслабился,— но оба наших плана страдают некоторым авантюризмом. Посуди сам, для ликвидации объекта в посольстве у нас явно не хватает сил, четыре человека — это несерьёзно. По сути, успех операции полностью зависит от того, сумеет ли водитель незаметно провести боевую группу из гаража по боковой лестнице к комнате, в которой находится объект. А если его там не окажется? А если, охрана обнаружит группу до того, как она сумеет подняться на второй этаж? Объект сможет легко улизнуть, ведь контролировать периметр мы не сможем, к тому же сзади оно выходит на огромный парк...

Штольце продолжает невозмутимо ковыряться зубочисткой в чёрном зубе.

— ... Второй план мне нравится больше, водитель останавливается на условленном перекрёстке, группа расстреливает автомобиль из автомата и добивает выживших. Вероятность успеха в этом случае выше, но опять-таки многое зависит от водителя. А что, если он струсит или ему прикажут ехать другим маршрутом? Не лучше ли будет посадить боевиков на автомобиль, чтобы они ехали следом за машиной посольства и сами выбирали удобный момент для нападения. К тому на нём легче покинуть место атаки...

— Автомобиль— это всегда след,— цыкает зубом Шольце и морщится от боли.

— Угнать перед акцией, а ещё лучше захватить силой,— мягко возражает Целлариус,— шофёра застрелить рядом с финским снайпером...

— Хм, неплохая мысль... только я думаю, захватывать надо грузовой автомобиль, протаранить легковушку так, чтобы мокрого места от неё ни осталось. Без единого выстрела. Пока полиция будет разбираться, пока найдут шофёра. Я с ребятами буду уже в Германии.

— Гениально,— преданными глазами смотрит на шефа Целлариус.

* * *

— Сталин разрешил переговоры по поводу лидокаина,— залетаю к себе с радиограммой в руках и вижу Олю в сером сиротском пальто, в тяжёлых мужских ботинках, закутанную в мышиного цвета платок, — куда это ты ни свет-ни заря, у нас же через два часа встреча с представителями 'Астры'?

— У тебя встреча,— подмигивает мне довольная своим видом супруга,— а у меня других забот выше крыши.

— Как? Это же твоя тема.

— Моя тема,— Оля резко на каблуках поворачивается на каблуках в мою сторону,— а кто недавно умолял: придумай что-нибудь. Ты собираешься вечером на коктейль?

— Собираюсь...

— Ну вот, тогда я должна лично взглянуть на наш маршрут. Не провожай, хотя нет, давай на боковую лестницу, проверишь не болтается ли там кто, знак подашь. 'Что-то она в последнее время стала совсем невыносимой, грубит'.

* * *

— Господин Чаганов,— президент фармацевтической компании 'Астра АБ', высокий худой старик, недовольно пожевал губами,— наша компания не заинтересована в новом анестетике. Нас вполне устраивает новокаин, тем более что мы держим на него патент. Наш крупнейший инвестор господин Валленберг попросил меня встретиться с вами, но это не означает что компания пойдёт на покупку лицензии на выпуск вашего препарата. Это противоречит нашим коммерческим интересам. А вот приобрести лицензию на противотуберкулёзный препарат мы согласны, если, конечно, условия будут выгодными.

— Увы, господин Свенсон,— делаю покер-фэйс,— все права на производство тубазида проданы компании 'Пфайзер', в соглашении с ней есть условия, что мы не продаём лицензии другим компаниям до 1945-го года. Я хочу чтобы вы поняли, наш анестетик по всем статьям превосходит новокаин: во-первых, он не требует коки, которую вам приходится импортировать из Южной Америки, его сырьём является ячмень; во-вторых, проблемами новокаина является его малая продолжительность действия и то, что он должен быть разведён непосредственно перед употреблением, наш препарат лишён этих недостатков. Кроме того, токсичность его меньше, чем у новокаина. Резюмирую, совершенно очевидно, что выпуск на рынок такого анестетика сражу же поставит крест на новокаине. Что я ещё хочу подчеркнуть, ваша компания является первой кому ВИЭМ предлагает этот препарат, уверен, что 'Пфайзер' в случае вашего отказа с удовольствием заключит с нами новое соглашение на тех же условиях что и с тубазидом.