Вирус разума

Оставшийся один на один со своим противником Всеслав перешел в контратаку. Нанося мощные, стремительные удары, он теснил противника, который с трудом успевал реагировать на его выпады. Он уступал Всеславу и до сих пор был жив только потому, что Всеслав уже был порядком измотан схваткой сразу с двумя противниками. Оценив ситуацию, 'японец' тут же бросился на выручку своему товарищу и, похоже, оказал ему тем самым медвежью услугу. Увидев пришедшую помощь, тот расслабился и тут же пропустил рубящий удар Всеслава. Его реакции хватило лишь на то, чтобы убрать из-под меча голову и попытаться отпрыгнуть назад. Всеслав все-таки достал его кончиком меча, распоров ему правое плечо и, возможно, даже сломав ключицу. В любом случае боец на какое-то время выбыл из строя.

Меж тем вихрь, рожденный Вышатой, из-за множества поднятых с полок и пола предметов достиг такой плотности, что находиться в нем стало просто смертельно опасно. Люди опустились вниз, прячась за стеллажи и вжимаясь в пол. Небольшие протуберанцы вырывались из главного смерча, подхватывали оставшиеся вещи и затягивали их в общую массу. Вышата был единственным, кого, не смущали носящиеся в воздухе предметы. Он двинулся в сторону узкого прохода в стене, то ли выхода, то ли прохода в другой зал. Вихрь, неотступно следуя за ним, вскоре полностью втянулся в этот проход, унося с собой все, что хранилось в Архиве. Исчезли также и тела погибших защитников, и их оружие.

Внезапно стало так тихо, что Кирилл услышал, как падает на пол капля крови с одного из стеллажей. Он вздрогнул от неожиданности и подумал вслух:

— Если Вышата вышел, то почему мы все еще видим, что происходит внутри?

Аспер недовольно поморщился, но все-таки решил ответить на повисший в воздухе вопрос:

— Теперь мы видим происходящее глазами Всеслава.

Тот, встав в полный рост, перекрыл собой проход, куда ушел Вышата вместе с вихрем, всем своим видом показывая, что не намерен пропускать нападавших дальше этой комнаты. 'Японец' вновь совершил свой ритуальный поклон в адрес Всеслава и ринулся в атаку. Рисунок боя изменился. Теперь бойцы стояли друг против друга и ожесточенно бились, практически не сходя с места. Всеслав, получивший к этому моменту уже несколько ранений, начал громко, в такт наносимым ударам, выкрикивать: 'Хан-ган мо ста ашма! Ка мо санат асун идам ашма! Сарга ашма ята ешах ахам драштум!'

— Дедушка, я не понимаю, что он говорит? — не удержалась от вопроса Лада, — хотя слова я эти где-то слышала.

Кириллу язык тоже показался знакомым, казалось, еще чуть-чуть и он смог бы уловить смысл сказанного.

— Кровь арктидов в ваших жилах помнит этот язык. Это заклятие 'Базальтовая волна' переводится примерно так: 'Тело мое стань камнем, душа моя вечно живи в этом камне. Сила каменной волны одолеет все, что я вижу'.

— И что произойдет?

— Вся материя в радиусе действия волны по мере ее продвижения меняет свою физическую сущность и превращается в базальтовый монолит. Сначала окаменеет его тело, потом все, что его окружает, даже воздух.

— И каков радиус этой волны?

— Каждый раз разный. Зависит от силы мага, его решимости и силы духа.

— Но ведь он умрет, — глаза Лады наполнились слезами.

— Да. Но это его выбор, его долг и его путь, наконец.

Закончив фразу, Всеслав, прижался спиной к стене, окончательно перекрыв проход, и что есть силы, ударил ногой об пол. В месте удара зародилось темное пятно, почти черное, расплывающееся, как клякса на белом листке бумаги. Оно стало медленно распространяться во все стороны. Ноги витязя перестали двигаться и тоже потемнели, постепенно приобретая цвет этой черной волны. Когда окаменение достигло пояса, он воздел руки к потолку и прокричал: 'Ра сарга тава!'

— Он призвал в помощь силу Света, — прошептал Аспер. На этот раз Кирилл понял Всеслава без перевода.

Клинок в руке Всеслава вдруг засветился огненным солнечным светом, на его кончике образовался небольшой огненный шар, который сорвался с острия и ударился в потолок. Помещение содрогнулось, и по потолку поползла паутина мелких трещинок, постепенно заполняющая весь свод. 'Японец', увидев перед собой открытую для удара грудь соперника, не задумываясь, нанес удар. Катана вошла в тело Всеслава почти по рукоять, да так там и осталась. Именно в этот момент черная волна достигла груди Всеслава и пронзившей ее Катаны. 'Японец' не успел разжать рук, они перестали его слушаться и начали медленно чернеть. В это время черная волна, идущая по полу, коснулась его ног. 'Японец' понял, что это конец. Лицо его вдруг расслабилось и стало каким-то успокоено облегченным, как у путника, наконец-то увидевшего перед собой цель, к которой он шел всю свою жизнь.

В углу зашевелился контуженный боец. Второй, раненный Всеславом, подскочил к нему и помог подняться. 'Японец' обернулся к ним и на чистом русском прокричал:

— Полковник, уходите отсюда. Прощайте и не поминайте лихом.

Всеслав, поддерживаемый силой света, видел, как оба оставшихся в живых нападавших, поддерживая друг друга, пробрались к проходу, через который они сюда проникли. Он не мог помешать им и радовался только тому, что их нападение не принесло им результата и что он и его друзья до конца выполнили свой долг и не пустили врага.

С потолка начали падать камни, часть из них, не долетая до пола, повисала в начинающем твердеть воздухе и застывала там, смешиваясь с чернеющей массой. Черная волна докатилась до пролома в стене, преследуя беглецов, и картинка вдруг исчезла.

— Все, Всеслав умер, — мрачно произнес Вышата. — Теперь он останется там навеки.

— Ребят, конечно, жаль, — Аспер выглядел действительно опечаленным, — но это был их долг. Ты все успел убрать? — обратился он к волхву.

— Увы нам, Светлейший.

— Что-то пропало?

— Да, 'Хроники Славии' и 'Око силы'.

— Что за Око? Не помню такого.

— Артефакт, найденный после смерти Маргуса. Мы так и не смогли понять, как он работает. Знаем только название.

— Ну и бог с ним, хотя название меня несколько тревожит. А вот 'Хроники Славии' весьма жалко. Они хоть и писаны языком магии, но, судя по Катанам, дело не обошлось без Кратоса, а уж он-то прочтет их без труда. А там, если ты помнишь, волхв, указано место, где схоронены тела арктидов, до сих пор не прошедшие активацию. Видно, не зря я, ребятушки, вас сюда позвал, — обернулся он к Кириллу и Ладе. — Думается мне, предстоит вам работенка кое-какая.

— Прости, Светлейший, — волхв поднялся с места, — нужно срочно Архив перепрятать. Мне одному сие не под силу.

— Да ты прав, хранитель. Вы, Кирюша, подождите нас здесь немного, мы Архив перепрячем, да будем тризну справлять по друзьям нашим, головы свои младые сложившим.

— Может, все-таки объясните, что происходит, — спросил Кирилл, переводя взгляд с Аспера на Вышату и обратно.

— Ну, если только коротко, — Аспер поднялся с кресла. — Существуют Архивы арктидов. В них хранятся всевозможные магические артефакты, документы и знания нашей цивилизации. На один из этих Архивов, находившийся в Москве, сегодня напали. Погибли люди. Сейчас мы его быстро перепрячем и займемся погребением наших товарищей.

— Кто эти люди и откуда они взялись?

— Да, обычные люди, твои современники. Ну, конечно, не совсем обычные, кровичи арктидов все-таки, как и вы.

— Что же ты мне раньше о них не рассказывал?

— Я, Кирюша, много чего тебе не рассказывал. Многие знания — многие печали. Не мной придумано, но уж поверь, мной проверено. Извини, но нам действительно некогда. Через полчаса вернусь, расскажу поподробней.

С этими словами Аспер и Вышата вышли из зала.

* * *

— Сегодня в ночь с 13 на 14 произошел провал фрагмента дорожного полотна на пересечении Большого Знаменского и Колымажного переулков. Площадь провала достигла 600 кв. м, а в образовавшуюся яму обрушился фасад одного из находящихся рядом домов. По нашим данным, дом этот был недавно выкуплен под свое представительство в России американской корпорацией Картер&Картер. В настоящее время в доме проводился капитальный ремонт. К счастью, во время обрушения стены никто из рабочих не пострадал.

На экране телевизора на фоне огромной ямы ученого вида дядечка давал интервью корреспонденту 'Вестей':

— Наиболее частыми причинами оседаний и провалов дорожных покрытий и земельных участков, помимо оттаивания почвы в весеннее время, являются аварии на устаревших и изношенных коммуникациях водо— и теплоснабжения (особенно это касается исторической части города), а также инженерные и технологические ошибки при строительстве новых сооружений и прокладке автотрасс. Помимо этого, к активизации неблагоприятных геологических процессов приводит деятельность метрополитена и многочисленных промышленных предприятий и других производств, способствующая посредством исходящих от них сейсмических колебаний разрыхлению грунта и образованию в нем карстовых пустот (диаметр которых в отдельных случаях может достигать 20 м).

— По мнению специалистов, — взял слово корреспондент, — в Москве суммарная площадь потенциально опасных для строительства участков достигает 15 кв. км (причем, со временем эта территория может значительно увеличиться). На одном только участке Ходынского поля, расположенного поблизости от Хорошевского шоссе и проспекта Маршала Жукова, насчитываются более 40 провальных воронок. Наиболее опасными в контексте оползневой угрозы эксперты называют такие районы Москвы, как Капотня, Коломенское, Фили, Чагино, а также северо-запад столицы — Тушино, Сходня, Нижние Мневники, Щукино, Хорошево и Серябряный бор...

Мишель выключил телевизор и повернулся к Полковнику, расслабленно развалившемуся в кресле.

— Ну что, немного пришел в себя? Давай теперь рассказывай все подробно.

— Да что рассказывать. Вы же, наверняка, сами все видели.

— Ну, видеть — это одно, а рассказ из уст непосредственного участника событий, согласись, совсем другое, — Кретон старший был хмур и явно недоволен итогами операции. — Начни-ка, Полковник, с того момента, как вы проникли в Архив.

— Ну, хорошо, — Полковник обреченно вздохнул, массируя висок. Голова после сотрясения болела страшно, но деваться некуда, держать отчет перед работодателями, видимо, придется и придется именно сейчас. Однако из чувства протеста вместо того, чтобы начать рассказ, спросил:

— Что с Ястребом? Как он там?

— С Ястребом все нормально. Его осмотрел врач, зашил рану, наложил гипс. Он потерял много крови, но жить будет. Благодаря тебе, Полковник. Ты его буквально на себе вынес. Сейчас готовятся документы, завтра вылетаем в Швейцарию. Думаю, что там его быстро поставят на ноги. Тем более что отец приложил руку к его исцелению.

— Вот за это, господин Кретон, спасибо, — Полковник с искренней благодарностью посмотрел на него и, вздохнув еще раз, начал свой рассказ.

— Когда мы сразу после взрыва ворвались в помещение, то увидели четверых мужчин. Один был убит. То ли осколком камня, то ли шальной пулей, не суть важно. Главное, что нам он помехой не был. Два парня, молодые, сильные, вооружены мечами. Пули от них отскакивали, как горох от стенки. Третий — старик в балахоне, невооруженный, непосредственно в бою участия не принимал — как только мы свои мечи достали, сразу начал чего-то там шаманить, на нас внимания не обращая. Странные ощущения, как будто в прошлое провалились. Былинные богатыри какие-то. Илья Муромец с Алешей Поповичем. Да еще старикан этот жуткий кружить начал, воздух вокруг него клубами заходил. Холод и страх до костей пробирал...

...Тот, что помоложе, был легко ранен, на рубахе кровь проступила, вот Самурай против него и встал. Мы с Ястребом — против второго. Бойцы знатные. Сколько тот парень с Самураем бился. Ничем ему не уступал. Если бы не рана, еще неизвестно, чья бы взяла. А Самурай на мечах лучший из тех, что я видел. Наш тоже был хорош. Один против двух не только отбивался играючи, да еще и гонять нас с Ястребом успевал. Мечом владел в совершенстве и про наши Катаны все знал. Знал, что, несмотря на свою остроту и прочность режущей кромки, Катана может лопнуть, если получит акцентированный удар по плоскости клинка. Пришлось покрутиться, чтобы принимать удары верхней кромкой, а не плоскостью. До сих пор руки дрожат от его ударов, как кувалдой трехтонной молотил...

...Потом старикан такую бурю поднял: сундуки, бочки и прочий мусор по комнате залетал. Меня каким-то сундуком по голове шарахнуло, об стену добавило, и я, видимо, на время отключился...

...Сколько в отключке был, не знаю. Очнулся, голова раскалывается, будто колокол чугунный на плечах. Каждый звук гулким эхом раздается, того и гляди, мозги от напряга лопнут. Ребра болят, думал перелом, повернулся, оказалось, то ли шкатулка, то ли сундучок подо мной, в бок впивается. Я его, кстати, донес?

— Да, когда вы вернулись, у тебя в одной руке был Ястреб, в другой — шкатулка. Это единственное, что удалось вынести из Архива.

— Ну и славно.

Была еще одна вещь, которую Полковник обнаружил после того, как очнулся. Небольшой металлический шар размером с мандарин, весьма, однако, тяжелый, несмотря на габариты. Как только Полковник взял его в руку, шар потеплел и начал плавиться, превращаясь сначала в каплю, а потом в небольшую лужицу у него на ладони, и вскоре, то ли окончательно испарился, то ли впитался в кожу, не оставив следов. Полковник до конца не уверенный, что все это не было галлюцинацией, вызванной сотрясением мозга, не стал рассказывать об этом Кретонам и продолжил свой рассказ:

— Ну вот, когда я пришел в себя, старика с его ужасным смерчем уже не было, неподалеку сидел Ястреб, зажимая рану, а Самурай, покончивший со своим соперником, уже бился с нашим. Потом этот парень проорал какую то хрень, и все вокруг стало каменеть.

— Да, это заклинание 'Базальтовой волны'.

— Ну, да... Самурай, видно, тоже попал в эту волну, потому что вдруг замер, только успел крикнуть нам пару слов на прощанье. Мне показалось, он был доволен, что все так закончилось. А, что, умереть в бою, с мечом в руках — хорошая смерть для воина. Жаль, что земля ему стала камнем, а не пухом...

...Волна уже подбиралась к нам, да тут еще начал рушиться потолок, в общем, пора было уносить ноги. Мы с Ястребом кое-как собрались и рванули обратно, начисто забыв про все ловушки. На наше счастье, все они срабатывали только с той стороны, откуда мы пришли. Но уж за нашими спинами сработало все, что можно. Если бы нас преследовали, мало бы им не показалось...

...Ястреб слабел все больше, и как мы добрались до входа в подземелье, я уже, честно говоря, не очень то и помню. Ну, вот и все, кажется.

Полковник откинулся на спинку кресла и поморщился. Голова болела, перед глазами плыли разноцветные круги. Ему бы сейчас лечь и поспать пару суток. Франсуа Кретон наконец-то обратил внимание на состояние Полковника, подошел к нему и, положив ладони на голову, замер, погрузившись в некое подобие транса. В голове Полковника прояснилось, боль отступила, волна облегчения прокатилась по измученному телу.